Три месяца назад мы опубликовали ряд статей, посвящённых событиям 25 летней давности. В них была рассмотрена подлинная политическая платформа коалиции коммунистических и патриотических сил (Фронта национального спасения). Также было уделено внимание их борьбе против политики марионеточного ельцинского правительства, разоблачению их сущности. Однако они в то время, увы, не играли решающей роли ни в Верховном совете РФ, ни тем более в правительстве.
В одной из статей мы затронули тему начавшихся «трений» между парламентом и правительством. Скажем сразу, что «хасбулатовцы» в целом тоже немало сделали для запуска деструктивных процессов. Ведь именно они голосовали и за Декларацию о суверенитете РСФСР, и за ратификацию Беловежских соглашений, и дали «зелёный свет» гайдаровской «шоковой терапии», и одобрили присоединение России к МВФ, и проголосовали за правительственную концепцию приватизации. Критикуя правительственных «младореформаторов», но защищая Ельцина, руководство Верховного совета фактически «сливало» нарастающий протест. Ведь они де-факто стремились направить недовольство в безопасное для «демократов» русло. А все призывы Хасбулатова и его сторонников «скорректировать» курс рыночных реформ фактически сводились к требованию смягчения методов проведения капиталистической реставрации. Но они не оспаривали само направление. Подробно об этом можно прочитать в данном материале.
Тем не менее, даже воплощение в жизнь пусть и весьма половинчатых, но мер, призванных смягчить негативные последствия ультралиберальных «преобразований» могли способствовать, по крайней мере, относительной стабилизации в экономике, в социальной сфере. Например, поддержанные Верховным Советом действия Центробанка В.В. Геращенко по урегулированию кризиса неплатежей (речь шла о предоставлении убыточным предприятиям специального кредита) притормозили спад производства (а в ряде отраслей даже наметились признаки роста). Но после взятия ЦБ под контроль правительства и последующего очередного ужесточения денежно-кредитной и финансовой политики кризисные тенденции вновь начали усугубляться. Впрочем, ничего поразительного в этом не было. Не следует забывать, что у власти находились ставленники Запада, которые, выполняя заказ «международного сообщества», целенаправленно стремились ликвидировать промышленность, науку, образование, здравоохранение, культуру, обильное население России, обороноспособность, наше великое геополитическое наследие. По крайней мере, часть «демократов» и «реформаторов» в дальнейшем не скрывала соответствующих намерений. Об этом мы подробно писали в отдельной статье.
Но всё же, несмотря на веру многих россиян и основной массы депутатского корпуса в чудодейственность «рыночной экономики» и «демократии», к концу 1992 года с каждым днём стремительно росло число тех, кто, видя усугубление кризисного положения России, начал сомневаться в правильности действий кабинета министров. Несомненно, очень многие из них оставались антикоммунистами и приверженцами рыночно-капиталистических отношений. Однако они, видя, что, вопреки обещанному Б.Н. Ельциным и «младореформаторами» подъёму экономики и уровня благосостояния народа осенью 1992 года, продолжается обвал производства, усиливаются процессы обнищания людей, начали отдавать себе отчёт в том, что исполнительная власть делает что-то не так. Это нашло отражение в критических выступлениях парламентариев на VII съезде народных депутатов РФ в декабре 1992 года. Правда, Б.Н. Ельцин и Е.Т. Гайдар делали вид, будто они осознали собственные ошибки и якобы считают целесообразным сменить социально-экономический курс. Многое из того, о чём говорили оппозиционеры, ими было формально взято на вооружение в качестве своей дальнейшей программы.
Но непонятным было следующее. Во-первых, Ельцин с Гайдаром сами запустили ультралиберальный монетаристский курс, от которого они якобы «открещивались», долгое время отстаивали его. А теперь, видите ли, «прозрели» в один миг?! И именно перед тем моментом, когда им предстояло отчитываться перед народом и его представителями в лице депутатов! Разве это не внушало подозрения?
Во-вторых, если даже формально Ельцин и Гайдар и заговорили о собственных ошибках при проведении «реформ» и предлагают усилить роль государства в рыночной экономике, то почему не заявляли о намерении изменить состав правительства, отправить в отставку тех министров, которые, вопреки позиции высших государственных руководителей, продолжали проталкивать прежнюю ультрамонетаристскую линию?
В-третьих, оба названных деятеля, какие бы изменения в социально-экономической политике не предлагали, всё равно не скрывали своего намерения реставрировать капитализм, привести рано или поздно общество к доминированию частной собственности на средства производства, а также осуществить «вестернизацию» Россию. Мы знаем, что всё это a priori представляло собой тупиковый путь.
Однако и большая часть депутатского корпуса тоже проявляла себя далеко не с лучшей стороны. Прежде всего, его представители, формально критикуя гайдаровскую политику и выступая за смену курса реформ, тоже не скрывали своей приверженности политики, направленной на возврат к капитализму, к всевластию частной собственности. Форсированными темпами она осуществляется либо постепенными – не имеет значения. Результат непременно был бы одинаковым. Например, в ряде стран Восточной Европы либеральные «преобразования» прошли не «шоковым», а градуалистским путём. Однако они привели все страны данного региона к деиндустриализации, к обнищанию народа, к усилению зависимости от международного капитала. И в годы мирового финансово-экономического кризиса 2008-2009 гг., когда иностранные инвесторы в одно мгновение покинули местные рынки, восточноевропейские страны оказались в очень тяжёлом положении.
А взять другой пример – форсированные «реформаторские» действия ельцинских либералов, с одной стороны, и «умеренные» преобразования, проводимые московским правительством. Так, последнее не спешило в один миг расставаться с городской собственностью, с регулирование народнохозяйственного комплекса. Но это было лишь на начальном этапе. Несомненно, на первых порах всё это способствовало обеспечению определённого уровня социально-экономической стабильности. Но в дальнейшем новоявленная буржуазия, почуяв «запах жаренного», начала стремится к окончательной минимизации государственного регулирования, к усугублению масштабности приватизации. В итоге мы наблюдаем и деиндустриализацию, и постепенное нарастание социальных противоречий в столичном мегаполисе. Разумеется, масштабного обвала, подобного тому, что учинили гайдаровцы, не было. Но нет никакой разницы, какими темпами накапливаются проблемы в результате авантюрных экспериментов – в одно мгновение либо постепенно прорастают и потом могут привести к негативным результатам.
Поэтому реализация предложений большинства членов Верховного совета не привела бы к существенным сдвигам.
Во-вторых, совершенно непонятно, по каким причинам существенная часть депутатского корпуса 9 декабря 1992 года, критикуя политику правительства, проголосовала за утверждение Е.Т. Гайдара премьер-министром (из 1040 депутатов его кандидатуру поддержал 467 депутатов – а требовался 521 голос). «За» голосовал и председатель ВС РФ Р.И. Хасбулатов (этого он не скрывает в своих воспоминаниях – прим.авт).
Но Хасбулатов Хасбулатовым, а съезд съездом. Ведь депутатский корпус состоял не из одного Руслана Имрановича. Там было немало достойных деятелей, которые не собирались плясать под дудку ельцинистов – например, Олег Смолин, Михаил Челноков, Илья Константинов и т.д.
Весь год парламент поддерживал ключевые решения президента по основным вопросам. А здесь – впервые по ключевому вопросу (по вопросу о главе правительства) не было однозначного одобрения. Не только народные депутаты сомневались в чудодейственности монетаристской политики. Сомнения в подобном курсе на VII съезде народных депутатов РФ высказал ряд руководителей российских регионов (например, председатель Кемеровского областного совета Аман Тулеев, губернатор Сахалинской области Валентин Фёдоров), вице-президента России Александр Руцкой. Показательно, что даже те, кого «реформаторы» рассматривали в качестве собственной социальной опоры – т.н. «средний класс» в лице представителей малого бизнеса, тоже критически высказывались о политике гайдаровского правительства. Соответствующая оценка его действия звучала из уст участников Форума малого предпринимательства, прошедшего в парламентском центре России в первые дни работы VII съезда народных депутатов РФ.[1]
Заметив всё перечисленное, Б.Н. Ельцин рассвирепел и выступил 10 декабря 1992 года перед парламентариями с откровенно конфронтационной речью, обвинив Верховный совет и съезд народных депутатов в «ползучем перевороте», в «торможении реформ», в курсе на «реставрацию коммунистической системы», подчеркнув, что якобы Хасбулатов стал «главным проводником» «обанкротившегося курса» на возврат к социалистическим порядкам.[2] И это – про человека, который по сути долгое время работал на него, шёл ему на уступки. Далее президент РФ призвал провести в январе 1993 года всероссийский референдум с вопросом: кому граждане России поручают вывод страны из кризиса: Верховному совету и его председателю либо президенту? Он предложил своим сторонникам покинуть Георгиевский зал Большого кремлёвского дворца (до 1993 года место проведения съездов народных депутатов РФ – прим.авт) и собраться в Грановитой палате. Однако далеко не все его сторонники последовали его призыву, в результате чего кворум на съезде сохранился и его работа не была сорвана.
Однако председатель Конституционного суда В.Д. Зорькин, вице-президент РФ А.В. Руцкой, не поддержав столь радикальные шаги Кремля, призвали исполнительную и законодательную власть сесть за стол переговоров и искать компромиссные решения. Примечательно, что «силовики» тоже не оказали поддержку намерениям президента осуществить переворот. Так, министр обороны Павел Грачёв, министр внутренних дел Виктор Ерин и министр безопасности (нынешнее ФСБ – прим.авт.) Виктор Баранников заявили о намерении действовать строго в рамках Конституции РФ. После чего Ельцину пришлось пойти на попятную.
В результате был выработан весьма своеобразный «компромисс» по принципу «кому – бублик, кому – дырка от бублика». Так, предусматривалось, что за президентом сохраняются «дополнительные полномочия» по руководству исполнительной властью и регионами, предоставленные ему Съездом народных депутатов ещё в октябре 1991 года. Поправки в Конституцию, принятые на VII съезде народных депутатов, предусматривающие утверждение ключевых министров парламентом и усиление его контроля над исполнительной властью, «замораживались». То есть, продлевалось президентское самовластие. Более того, давалось согласие на предложение Ельцина провести 11 апреля 1993 года Всероссийский референдум по основным положениям новой Конституции. Вместе с тем, предусматривалось, что президент назначит премьер-министром кандидатуру, рекомендуемую большинством депутатского корпуса.
Съезд принял соответствующий документ (постановление «О стабилизации конституционного строя Российской Федерации») – его поддержало большинство депутатов, принявших участие в голосовании. Хотя законодательные нормы предусматривали принятие решений конституционного характера иным путем – речь шла о большинстве голосов от общего списка депутатов.
Про то, как Б.Н. Ельцин под различными предлогами отклонил кандидатуры на пост премьер-министра, получивших наибольшее число голосов во время «рейтинговых голосований» среди депутатов (вице-премьера Г.С. Хижу, секретаря Совета безопасности Ю.В. Скокова), а затем принял решение назначить председателем правительства В.С. Черномырдина, за утверждение которого проголосовало большинство депутатов, известно. Только вот данная рокировка ничего не дала России. Собственно говоря, в этом можно было убедиться ещё в декабре 1992 года.
Во-первых, как тут не вспомнить выступление Виктора Черномырдина на VII съезде народных депутатов РФ 14 декабря 1992 года, во время которой он произнёс буквально следующее: «Я за реформу, за углубление реформы, но без обнищания нашего народа». Что ж, стремление смягчить социальные последствия «преобразований» никем не осуждалось. Но ведь надо не жить сегодняшним днём, а смотреть вперёд. Какую систему мы считаем наиболее оптимальной? Какая модель обеспечит жизнеспособность нашего государства, будет способствовать его рывку?
Вполне понятно, что капитализм не способен решить ключевые проблемы. Его историческое время давно прошло. На начальной стадии он играл прогрессивную роль. Но к началу XX века стало очевиден его реакционный характер. Если говорить конкретно, то споры по поводу целесообразности проведения рыночных реформ весьма точно прокомментировал заведующий кафедрой Академии труда и социальных отношений, доктор экономических наук, профессор А.А. Сергеев во время своего выступления на XXVIII съезде КПСС. Он справедливо заметил, что есть три формы рынка. Одна из них – рынок товаров, необходимость перехода к которому признают все, в том числе и Сергеев, выступавший в годы «застоя» и «перестройки» в своих научных статьях и монографиях за введения данного рынка «со всеми его категориями: стоимостью, ценой, себестоимостью, прибылью, кредитом, процентом». Но другие формы рынка, по его словам, (особенно рынок частного капитала) – то есть приватизация экономики, были неподходящими. Ведь на протяжении XX столетия, по словам А.А. Сергеева, происходил хоть и небыстрый и зигзагообразный, но процесс обобществления производства, переход его под контроль государства во всем мире. Поэтому делать ставку на масштабную приватизацию означало игнорирование современных экономических закономерностей. В таком случае нашей стране грозила участь захвата экономики иностранным капиталом (своего у нас не было), деиндустриализацией, обнищанием, превращением в полуколониальный придаток (ровно это и произошло – прим.авт.).
Снова подчеркнем, что во времена Дэн Сяо Пина в КНР фактически была взята на вооружение модель, отстаиваемая А.А. Сергеевым. И результаты политики властей Китая, с одной стороны, России, с другой стороны, показывают, на чей стороне была правда.
Об этом надо было говорить во время рассуждения о «реформировании» экономики. Но ни Ельцин, ни Гайдар, ни Хасбулатов, ни Черномырдин, не затрагивая данную сторону вопроса, де-факто расписывались в своём предпочтении капиталистической модели, со всеми вытекающими последствиями.
Во-вторых, если бы даже и были внесены коррективы в социально-экономическую политику, смягчающие кризисные последствия, то это разве было бы поводом закрывать глаза на общую предательскую сущность политики ельцинского правительства?! Как можно было спокойно смотреть на подчинение России интересам Запада?! А после «стокгольмского эксперимента» министра иностранных дел Андрея Козырева, фактически расписавшегося в антинациональном настрое ельцинской команды, даже непосвящённым стало ясно, что у власти находятся агенты влияния «ведущих мировых держав» и ликвидаторы российской государственности.[3]
В-третьих, предположим, что В.С. Черномырдин формально намеревался уделить внимание промышленной политики, выполнению социальных обязательств государства. Однако было очевидно, что ульрареформаторы, сохранившие за собой большинство правительственных должностей, ответственных за социально-экономическую политику, непременно воспрепятствуют его планам. Недаром председатель Верховного совета Р.И. Хасбулатов 19 декабря 1992 года предупредил, что новый глава правительства может столкнуться с аппаратным сопротивлением и саботажем. Имелось в виду, что гайдаровцы, продолжающие контролировать финансово-экономический блок правительства, не будут следовать распоряжениям Черномырдина, а продолжат гнуть свою прежнюю линию. Несомненно, произошла замены руководителя аппарата правительства. Однако это было исключением из правил. Ведь остальные «радикальные реформаторы» никуда не исчезли.
Но это будет рассмотрено нами в следующей статье.
[1] «Малый бизнес тоже критиковал правительство»// Независимая газета, 5 декабря 1992 года
[2] Во-первых, несмотря на сложности и проблемы, имевшие место в 1970-ые – 1980-ые года, наша страна достигла множество успехов. По крайней мере, мы до сих пор пользуемся потенциалом, созданным при Советской власти. Данное обстоятельство опровергает домыслы о «тупиковом характере» коммунистической системы. Повторим – да, проблемы нарастали. Но опыт Китая и Белоруссии демонстрирует, что для их устранения следовало провести реформы в рамках плановой социалистической системы, придать ей более гибкий характер, ввести многоукладную экономику при сохранении ведущей роли общенародной собственности. Во-вторых, монетаристы всегда приклеивали ярлык «реакционера»/ «сталиниста»/ «экстремиста» даже к тем, кто отнюдь не являлся коммунистом, но и не был сторонником системы криминального периферийного капитализма. Подобное наблюдалось не только в нашей стране. Напомним, что когда американский президент Ф.Д. Рузвельт проводил политику «нового курса», боролся с мафией, с коррупцией, с олигархией, правые политические силы его тоже называли «коммунистическим диктатором», «революционером» и т.д. А как чубайсовцы назвали мэра Москвы Ю.М. Лужкова «врагом реформ» за то, что сумел в российской столице отстоять особый порядок приватизации и рыночных преобразований?
В целом, весьма точно об этом написала Наоми Кляйн в своей книге «Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф». Она, затрагивая тему деятельности девелопменталистских правительств в Латинской Америки (политические представители национальной буржуазии, противостоящей компрадорской, борющиеся за независимость государства, признававшие целесообразность государственного регулирования экономики), пишет, что «глобалисты» аналогичным способом приклеивали им ярлыки «левых радикалов». Говоря о ситуации в России в лихие 90-ые, автор проводит параллель с оккупацией американцами Ирака: «…администрация Буша всегда говорит об Ираке на пути к свободе, несмотря на многочисленные свидетельства массовых пыток, вышедших из-под контроля батальонов смерти и всеобщей цензуры прессы». По словам Наоми Кляйн, «экономическую программу России постоянно называли «реформой», Ирак тоже находится в состоянии непрерывной «реконструкции», даже после того, как его покинули почти все американские подрядчики, оставив одни обломки инфраструктуры». Она подчёркивает, что «если в России в середине 1990-х годов человек осмеливался усомниться в мудрости «реформаторов», это презрительно называли ностальгией по Сталинским временам, точно так же критиков оккупации Ирака обвиняли в том, что они зовут назад, к эпохе Саддама Хусейна».
[3] Скажем несколько слов о «стокгольмском эксперименте» Козырева для тех, кто не полностью владеет рассматриваемой нами темой. 14 декабря 1992 года в Стокгольме на сессии Совета СБСЕ министр иностранных дел России А.В. Козырев заявил о своём намерении внести поправки в концепцию Российской внешней политики. В чём конкретно они заключались? Первое – сохраняя в целом курс на вхождение России в Европу, мы, по словам главы МИДа РФ, осознаём, что российские традиции во многом в Азии, что устанавливает пределы сближения с Западной Европой. Словом – высказался за придание внешнеполитическому курсу России многовекторного характера. НАТО и Евросоюз, по словам Козырева, разрабатывают планы укрепления военного присутствия в Прибалтике и в других регионах бывшего СССР. Он подчеркнул, что этим же курсом, скорей всего, продиктовано введение санкций против Сербии и потребовал их отмены. Второе – пространство бывшего СССР не может рассматриваться как зона полного применения норм СБСЕ. Козырев заявил о намерении России настаивать, чтобы бывшие республики СССР вступили в новую федерацию либо конфедерацию. В заключении Козырев заявил даже следующее: «все, кто думает, что можно не считаться с этими особенностями и интересами, что Россию ожидает судьба Советского Союза, не должны забывать, что речь идёт о государстве, способном постоять за себя и за своих друзей».
Все участники совещания в шоке. Весь год Козырев действовал в интересах Запада, плясал под его дудку. И теперь внезапно изменил свою позицию!
Но через час Козырев снова вышел на трибуну и заявил буквально следующее: «Ни президент Ельцин, который остаётся руководителем и гарантом российской внутренней и внешней политики, ни я, как министр иностранных дел, никогда не согласимся с тем, что я зачитал в своём предыдущем выступлении… Зачитанный мною текст – это достаточно точная компиляция из требований далеко не самой крайней оппозиции в России».
Это с чем он и Ельцин никогда не намеревались согласится? С тем, что даже идя на сближение с Западом, надо делать это продуманно, а не ложиться ему в объятия любой ценой? С тем, что надо ориентироваться на международные контакты не только со странами Запада, но и со странам иных регионов планеты? С тем, что попытки Запада «поглотить» СНГ, превратит его в собственную «сферу влияния» является ущемлением российских национальных интересов? С тем, что Россия как любое уважающее себя государство способна защитить себя и своих друзей? Ну и показал себя откровенным предателем.
Хотя Б.Н. Ельцин формально отмежевался от выходки глав МИДа и ходили упорные слухи о замене руководителя внешнеполитического ведомства, Андрей Козырев всё равно остался на своём посту.
Тем самым правящая группировка фактически сама заявила о себе как о пособнике Запада и о враге России. По иному невозможно охарактеризовать их действия.
Михаил Чистый
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
