Заметки с презентации нового исследования Института социологии РАН
Театр начинается с вешалки. Этот образ так укоренился, что уже походит на штамп. Что касается презентаций научных отчётов ИС РАН, то они начинаются с регистрации их участников. Причём в прямом смысле слова. Именно здесь коллегам-исследователям и журналистам институт презентует флешки с информационно-аналитическими резюме исследования. В этом видится высокая научная и общая культура академического учреждения. А в зале гости слушают профессиональные комментарии, с которыми выступают руководители представляемой научной работы. Они ненавязчиво, но настойчиво подсказывают собравшимся вектор осмысления полученной информации.
Вечно мешает вечный кризис
Вступительное слово директора Института социологии РАН академика М.К. Горшкова началось с интересного признания: «Когда мы в начале 2014 года проводили исследование среднего класса, то совсем не предполагали, в какую полосу входит российское общество. Очередной замер был сделан в начале 2016 года. За этот период в жизни страны произошли немалые изменения, вызванные продолжающимся и углубляющимся кризисом. Они привели к существенным переменам в поведении людей, принадлежащих к среднему классу. Их изучение чрезвычайно важно, так как речь идёт о том секторе общества, который обоснованно считался зоной стабильности». При этом красной нитью в выступлении академика проходила мысль, что «средний класс» выдержал испытание кризисом, а происшедшие в нём изменения не являются качественными. Развивая эту мысль, главный научный сотрудник этого института доктор социологических наук, профессор Н.Е. Тихонова настаивала на том, что, хотя из всех социальных групп российского общества больше всех пострадал «средний класс» (СК), в целом он сохранил свои позиции.
Но мы пропустим бодрые здравицы в честь живучести «среднего класса», а обратим пока внимание на изменения в нём, которые отмечали руководители исследования. Особое внимание учёные уделили тотальному нарушению прав работников — не только трудовых, но и социальных: зарплата в конвертах, неоплаченные больничные листы, принудительный отпуск без содержания, неоплачиваемые сверхурочные. «Всё это, — отметил Горшков, — отражает стремление бизнеса сохранять своё положение, своё благополучие за счёт трудящихся».
Эти заявления опираются на богатый эмпирический материал, содержащийся в информационно-аналитическом резюме исследования «Российский средний класс в условиях стабильности и кризисов». В нём, в частности, отмечается, что «отнюдь не все представители среднего класса в октябре 2015 года были официально оформлены на работу; 18% ядра СК и 37% его периферии получали зарплату или часть её «в конвертах»; 21% ядра СК и 41% его периферии не имели гарантированной законом оплаты отпуска и больничных листов и т.д. Таким образом, значительная часть представителей СК (50 — 60%) находится сейчас вне действия российского трудового, пенсионного и социального законодательства, причём начавшийся в 2014 г. экономический кризис серьёзно усугубил эту тенденцию (здесь и далее курсив авторов резюме. — В.Т.). В целом же в той или иной степени вне правового поля и предусмотренных российским законодательством социальных гарантий в 2015 г. находились почти две трети (63%) работающих россиян (в 2014 г. таковых было 44%). При этом даже на государственных предприятиях полностью в законодательном поле находились лишь 65% работников. Примечательно, что в докризисный 2014 г. права работников на государственных предприятиях соблюдались лучше — полностью в законодательном поле находились 74% работников. На приватизированных предприятиях этот показатель спустился в 2015 г. до 50% против 57% в 2014 г., а на возникших уже в ходе реформ предприятиях частного сектора в зоне действия трудового, пенсионного и социального законодательства России оказываются в настоящее время не более 30% работающих».
К этим фактам Н.Е. Тихонова добавила, что, ссылаясь на кризис, «работодатели активно избавляются от «неэффективных» работников, то есть работников предпенсионного возраста и молодёжи без трудового стажа».
Кризис привёл к серьёзному снижению жизненного уровня «среднего класса». М.К. Горшков особо указал, что отмечаемое официальными структурами «преодоление неравенства в доходах в нашем обществе происходит не за счёт сближения крайних групп, не за счёт сокращения разрыва между верхами и низами общества, а за счёт приближения среднего класса к показателям бедной части населения. Этот вектор динамики социального процесса доминирует и вызывает серьёзную тревогу». «У ядра среднего класса, — добавила Н.Е. Тихонова, — доходы сократились не только в относительном, но и абсолютном отношении».
В резюме исследования указано, что «СК страны, оказавшийся по итогам 2000-х годов в весьма благополучном положении, постепенно утрачивает свои привилегированные позиции, хотя и сохраняет пока значительный отрыв от остальных россиян в данном отношении. При этом каждый следующий кризис всё больше ухудшает положение российского СК относительно остальных россиян».
Там же приведена сравнительная таблица характеристики потребления «среднего класса», убедительно демонстрирующая вектор изменений его жизненного уровня. Весной 2014-го своё материальное положение признавал хорошим 41% респондентов, а полтора года спустя — 22%, своё питание оценивали как хорошее соответственно 66% и 45%, ситуацию с одеждой — 55% и 36%, жилищные условия считали хорошими в феврале 2014 года 53% опрошенных, а в октябре 2015 года — лишь 41%.
Общий вывод резюме: «Отрыв СК от остальных россиян сохраняется только за счёт той значительной дистанции, которая сформировалась между ними раньше».
Об идеологической начинке толкований
А теперь о том, чем была примечательна стратегическая направленность комментариев руководителей исследования «Российский средний класс в условиях стабильности и кризисов». В сжатой форме и весьма ярко проинформировав о результатах двухлетнего исследования, академик М.К. Горшков и профессор Н.Е. Тихонова сосредоточились на доказательстве реальности «среднего класса». Причём на этой встрече значительная доля аргументов носила идеологический характер.
Проблемную ситуацию и неудобства, связанные с восславлением «среднего класса», учёным создало противоречие между идеологической заданностью и выявленными социологами последствиями очередного обострения 25-летнего кризисного бытия России, бытия, порождённого реставрацией капитализма. Была какая-то неловкость в том, что научные руководители, начавшие исследование объекта, названного «средним классом», ещё в начале 1999 года, продолжали в 2016 году доказывать его существование. А природа этой неловкости в том, что понятие «средний класс» является прежде всего идеологическим, а уж потом социологическим.
Оно появилось в процессе противостояния западной буржуазной социологии революционному марксизму, который научно доказал, что могильщиком капиталистического строя является пролетариат. Неудивительно, что буржуазная социология должна была приступить к выявлению массовой социальной базы, которая обеспечивала капитализму относительную устойчивость. Крупнейшие буржуазные социологи Макс Вебер и Питирим Сорокин обрисовали контуры такой социальной группы, назвав её «средним классом». Неудивительно, что при домонополистическом капитализме общность, обеспечивающая стабильность капитализму, им виделась как совокупность мелких предпринимателей. К ней примыкали адвокаты, профессора, священнослужители, врачи, инженеры, журналисты, учителя и прочая интеллигенция (русское название второй половины XIX века: разночинцы), занимавшие в обществе, по сравнению с пролетариатом и крестьянством, привилегированное положение.
Монополистический капитализм (империализм) в процессе беспощадной конкуренции резко сузил массовость малого бизнеса, но одновременно превратил в массовый слой наёмных работников умственного труда. Однако у этого слоя оставались две существенные для его представителей привилегии: интеллектуальный характер деятельности и причастность к управлению технологическими, а иногда и социальными процессами. Эти привилегии серьёзно мешали осознанию и самим слоем, и всем обществом его эксплуатируемого положения. В итоге он оказался заменой существенно потеснённого мелкого предпринимательства в качестве основы конструируемого идеологами «среднего класса» (отсюда и понятия «старый СК» и «новый СК»).
Переход к постиндустриальным технологиям усилил пролетаризацию работников умственного труда, в то же время именно эта категория населения, подчёркивая оригинальность своего образа жизни, оказалась социальной основой «общества массового потребления». В результате, как отмечал на презентации М.К. Горшков, появились даже маркетинговые концепции «среднего класса», принадлежность к которому определялась в основном по покупательной способности индивидов.
Реставрация капитализма в России потребовала от социологов, экономистов, юристов, политологов, занятых прежде всего в академической науке, проведения исследований, направленных на поиск базы, способной обеспечить социальную устойчивость общества тотальной эксплуатации человека человеком в нашей стране. Об этом на презентации напомнил академик М.К. Горшков: «Руководство государства в качестве ориентира социально-экономического развития России ставит задачу доведения численности среднего класса до двух третей населения страны. Ясно, что головной социологический институт страны не может обойти эту проблему своим вниманием».
Приступив 17 лет назад к осмыслению новой проблемы, ИС РАН из-за низкого уровня жизни населения РФ решительно отказался от использования маркетинговых концепций «среднего класса». Многолетняя традиция материалистического понимания общества, доминировавшая в СССР, выработала у академических учёных здоровое недоверие к идеям классового деления общества на основе самооценок респондентов. Кстати, несостоятельность этого подхода убедительно продемонстрировал в ходе презентации М.К. Горшков: во время последнего опроса 73% россиян отнесли себя к «среднему классу», то есть в 1,7—1,75 раза больше, чем наскребли социологи. Поэтому ИС РАН самооценку классовой принадлежности сохранил (но всё-таки сохранил) лишь последним из четырёх показателей своей многомерной модели, а за основу взял объективные показатели: характер труда, образование и уровень доходов.
«Я его слепила из того, что было»
Так была вычленена массовидная социальная группа, которая многие годы не проявляла активного протеста против навязанных стране капиталистических порядков. Но этот слой лишён собственно классообразующих признаков: в нём прежде всего не учитывается место в системе отношений собственности. В общем, идеологическая задача решалась по песенке: «Я его слепила из того, что было», а далее по той же логике: «А потом, что было, то и полюбила».
В условиях, пока системный кризис реставрации капитализма шёл «ровно», ИС РАН честно фиксировал массовость и даже прирост сконструированной социальной группы. Но обострение кризиса ставит учёных в неловкое положение. Научная добросовестность не позволяет передёргивать результаты исследований, демонстрирующие не только относительное, но и абсолютное обнищание как СК, так и всего общества. Однако начинаются лукавства в интерпретации.
На презентации Н.Е. Тихонова заявила: «Широко дискутируется вопрос о численности среднего класса. Многие социологические центры набирают лишь 20—25% тех, кого относят к нему, тогда как Мировой банк считает, что в России к среднему классу относится 60% занятого населения. Но если мы примем, что в средний класс входит 20—25%, а в рабочем классе 35% населения, то кто остальные? Неужели все остальные — это низший класс, то есть люмпены, маргиналы?! Так, может, остальные — это пусть малообеспеченные, но представители среднего класса. Да и по поводу малообеспеченности — вопрос спорный… Если мы возьмём средний класс Греции, то от него у российского среднего класса по доходам не будет заметных отличий. То же и при сравнении со Словакией. Понятно, что нам хочется себя сравнивать с США, но у нас другой уровень развития экономики».
Судя по этому заявлению, получается, что в условиях РФ социальная группа с этикеткой «средний класс» — это всё занятое население минус рабочий класс (капиталистическое государство и выполняющие его социальный заказ социологи справедливо отказываются видеть в нём свою социальную опору), тончайший слой сверхбогатых и немногочисленное люмпенизированное дно. Тогда действительно появляется возможность даже в условиях острого кризиса утверждать, что «средний класс в России сохраняется на уровне 42—44% занятого населения».
Но тут возникает серьёзная идеологическая проблема: при таком составе «средний класс» не способен выполнять роль относительно надёжной социальной опоры капиталистического жизнеустройства. И это Н.Е. Тихонова косвенно признала: «Идёт потеря человеческого капитала в среднем классе, но его представители все изменения воспринимают как временные трудности. Поэтому протестных настроений нет, тем более что западный путь развития средний класс всё более отвергает… У среднего класса есть запас прочности. Но при сохранении кризиса его надолго не хватит. Кризис особенно сильно ударил по московскому среднему классу. Но он больше, чем в других городах и регионах, характеризовался патриотическим всплеском. Это позволяет ему пока спокойно относиться к жертвам, которые он несёт. Но рано или поздно сползание доходов будет сказываться и на его настроении. При нынешней структуре экономики роста среднего класса более чем до 50% не будет, нет ни резервов, ни ресурсов».
Однако пролетаризация наёмных, эксплуатируемых работников умственного труда всё настойчивее формирует у них, как и у рабочего класса, антикапиталистические (а значит, и «антизападные») настроения. Участники презентации получили только что вышедшую в издательстве «Весь мир» монографию «Средний класс в современной России. Опыт многолетних исследований». Там есть данные о том, как готов «средний класс» реагировать на значительное ухудшение жизни. Только 15% опрошенных сказали, что «ничего предпринимать не будут» и «будут терпеть дальше». В то же время 4% готовы вступить в политическую партию для защиты своих интересов, 5% с этой же целью вступят в профсоюз, 10% примут «участие в митингах, демонстрациях, голодовках», 3% «возьмутся за оружие для отстаивания своих интересов», 38% сообщили, что «что-то предпримут, но что, ещё не решили». Это данные опроса, проведённого весной 2014 года, когда 41% опрошенных представителей «среднего класса» оценивал своё материальное положение как хорошее; осенью 2015 года такая самооценка материального положения сохранилась лишь у 22%. Нетрудно предположить, в какую сторону произошли сдвиги в готовности «среднего класса», как и всего населения, реагировать на дальнейшее значительное ухудшение жизни.
Кстати, на презентации Н.Е. Тихонова заметила, что не только среди рабочего класса, но и в СК «обостряются ощущения противоречия между работодателями и работниками, властью и населением, богатыми и бедными, но снижается ощущение остроты противоречий между Москвой и провинцией, местными и мигрантами, людьми разных национальностей и т.п.».
* * *
Подведём итоги прошедшей презентации. Во-первых, спасибо Институту социологии за представленный обществу добросовестный эмпирический материал. Во-вторых, спасибо за презентацию, которая, при вдумчивом к ней отношении, показала, что реставрация капитализма в России вступает в стадию, когда капиталистический режим начинает терять свою массовую социальную опору в обществе.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
