Вчера на сайте портала «Свободная пресса» была размещена статья, в которой речь шла о 75-ой годовщине подписания пакта о нейтралитете между СССР и Японией. Публикуем её полностью.
13 апреля 1941 года. На перроне Ярославского вокзала невысокий благообразный мужчина с чувством пел «Шумел камыш, деревья гнулись…» Но это был не подгулявший пассажир, а министр иностранных дел Японии Есукэ Мацуока!
В тот день он отбывал из Москвы домой. Настроение у гостя Москвы было замечательное, как, впрочем, и у провожающих — Иосифа Сталина и наркома иностранных делВячеслава Молотова, который даже подпевал гостю. Накануне в Кремле был подписан Пакт о нейтралитете между СССР и Японией.
Жадные взоры потомков самураев
Это был уже второй за короткое время визит Мацуока в Москву. 12 марта 1941 года он покинул Токио и отправился с дипломатической миссией в турне по европейским столицам. Ему предстояло посетить союзников по Трехстороннему пакту — глав Германии и Италии. Перед визитами в Берлин и Рим Мацуока собирался заглянуть в Москву.
Вторая мировая война была в разгаре. Япония оккупировала Индокитай, принадлежавший Франции. Но та была бессильна, ибо над страной нависла тень свастики. Жадные взоры потомков самураев были обращены к азиатским колониям Великобритании и к советскому Дальнему Востоку…
Германия властвовала в Европе, где у нее остался всего один достойный противник — Великобритания. Весной сорок первого вермахт готовился к броску на Грецию. Повсюду говорили, что Гитлер стягивает несметные полчища у границ Советского Союза. Будущая война могла затронуть и Японию. Страна Восходящего Солнца разделилась на сторонников этой, казалось, неминуемой схватки с Россией и ее противников.
Апологетом агрессивной политики был военный министр Хидэки Тодзио, по прозвищу «Бритва». Жесткий и честолюбивый генерал имел поддержку среди людей, вынашивавших агрессивные планы. Более осторожные политики считали, что война станет огромным несчастьем для Японии. В их числе был премьер министр страны, принцКоноэ. Мацуока был его другом и ставленником.
Сентиментальный дипломат
Спустя одиннадцать дней после отъезда из Токио, 23 марта, Мацуока, наконец, прибыл в Москву. Он проехал всю Сибирь и был впечатлен ее бескрайними просторами. Россия вообще вызывала у него смесь страха и восторга. Чтобы успешно сражаться с таким колосом, нужно иметь огромную, хорошо обученную армию. Но и военной мощи может не хватить, ибо эту страну всегда населяли суровые, готовые к лишениям храбрецы. Мацуока неплохо изучил историю России и знал, сколько завоевателей нашли здесь свою гибель…
Японец бывал в нашей стране еще при самодержавии. Тогда он занимал пост секретаря посольства Страны Восходящего Солнца. Два года жил в Санкт-Петербурге и был им очарован. Он ходил в театры, бывал в музеях, задумчиво бродил по четко расчерченным суровой дланью Петра Первого улицам и проспектам.
Он вообще был странным, этот изыскано одетый 60-летний японец со щегольскими усиками. Мацуока был дипломатом, а эта профессия предполагала сильный, выкованный из гранита, характер. Но японец был сентиментален и в глубине души оставался романтиком.
Живя в России, Мацуока неплохо освоил русский язык. Конечно, прошло много времени, и многие слова вылетели из памяти. Но несколько русских фраз он мог вспомнить…
Министра принял Сталин. Мацуока уже видел его — на трибуне мавзолея — во время первомайского парада 1932 года. Японец направлялся через Москву в Женеву, где должен был представлять свою страну в Лиге наций, ставшей прообразом ООН. Но тогда со Сталиным познакомиться не удалось…
Во время аудиенции в марте сорок первого хозяин Кремля дымил трубкой, внимательно слушая рассказ гостя о Японии, ее традициях. Мацуока поведал об императореХирохито, принце Коноэ. И, конечно, гость намекнул, что премьер-министр стремится установить добрососедские отношения с Советским Союзом. При этих словах Сталин одобрительно кивнул.
У обеих сторон не было планов заключать какие-либо соглашения. Представители Советского Союза и Японии вели почти светскую беседу, но за вежливыми улыбками и беззаботными фразами скрывалось стремление изучить друг друга. Если сравнивать мартовскую встречу со спектаклем, то это было первое действие. Главные события произойдут после перерыва, когда Мацуока вернется в Москву.
В ожидании сюрприза Сталина
В Берлине Мацуока принял коллега — министр иностранных дел Германии Риббентроп. Затем состоялся разговор с Гитлером. Тот был усталым и озабоченным и находился во власти эмоций — он только что узнал, что в Белграде произошел государственный переворот. Правительство прогерманского премьера Цветковича было свергнуто, и к власти пришли военные. Югославию охватили волнения — на демонстрациях жители страны выкрикивали лозунги, оскорбляющие Третий рейх и его фюрера.
Глаза Гитлера горели в предвкушении жестокой мести. Он уже отдал приказ разработать план военной операции по покорению Югославии. Войны против этой страны и Греции станут последними перед нападением на СССР…
Если в Москве больше говорил гость, то в Берлине почти не закрывал рот хозяин. Гитлер высокопарно рассуждал о неуклонно растущей военной мощи Германии, предрекал новые победы. Однако он не обмолвился о подготовке к скорому вторжению в Россию. Фюрер был уверен, что меч «Барбароссы» сумеет повергнуть противника и без помощи Японии. Да и к чему делить с этими азиатами лавры победителя и будущие трофеи?
Гитлер убеждал Мацуока активизировать действия Японии против Великобритании и США на Дальнем Востоке. Гость учтиво улыбался, кивал и лишь изредка вставлял короткие реплики. Он тоже не собирался посвящать Гитлера в стратегические планы своей страны.
Потом был короткий, скорее демонстративный, чем деловой, визит в Рим. Мацуока беседовал с Муссолини, но не узнал ничего нового. Впрочем, мысленно министр был уже в Москве. Он ждал встречи с большевистским лидером с тревогой и любопытством. Наверняка Сталин приготовил ему какой-то сюрприз…
Особо уважаемый турист
8 апреля 1941 года поезд с японским министром застыл на перроне Белорусского вокзала. Ему предстояло провести почти неделю в Москве. Но первые дни он вел себя как турист. Но — особо уважаемый.
Ему показывали столицу, дворцы, помнящие русских царей, памятники архитектуры, водили по музеям. Мацуока даже на один день свозили в столь милый его сердцу Петербург, который, впрочем, давно уже стал Ленинградом.
Один из вечеров Мацуока посвятил театру. Он посетил МХАТ, когда там давали «Три сестры» по Чехову, и японец имел счастье лицезреть искусство артистов, взращенных гениальным Станиславским. В спектакле, поставленном Немировичем-Данченко, играли Тарасова, Ливанов, Хмелев, Степанова и другие великие лицедеи…
День шел за днем, приближался день отъезда, но Сталин не звал Мацуока к себе. Японец виделся со своим советским коллегой — Молотовым, но никакого толку от этих разговоров не было. Сначала японец злился, а потом решил приберечь свой пыл на финал визита.
13 апреля Мацуока был приглашен в Кремль. Времени на политические игры уже не оставалось, и японский министр решил действовать решительно. Он прямо предложил Сталину заключить пакт о нейтралитете.
Советский лидер изобразил удивление. Улыбнулся, сделал паузу. Переспросил — действительно ли господин министр этого хочет. Мацуока радостно подтвердил — да! Накануне он связался с Токио, высказал свои соображения и сообщил план действий. Премьер одобрил его план. Впрочем, об этом они много говорили перед поездкой в русскую столицу.
Сталин продолжал улыбаться. И сказал, что, конечно, готов подписать соответствующий документ, но «только ради уважаемого гостя». Как будто оказывал личную услугу. На самом же деле пакт позарез нужен был ему, Сталину. Он знал, что война с Германией неотвратима. И очень боялся еще одного удара — со стороны Японии.
Сталин не знал, как решить эту проблему. И вдруг…
Случай с Мацуока — очередной блестящий спектакль кремлевского театра одного актера.
Соло двух министров
Все документы были моментально оформлены, скреплены подписями министров иностранных дел и печатями. Все облегченно вздохнули, засверкали улыбки. А в кабинете Молотова кремлевская челядь торопливо накрывала стол для банкета…
Во время застолья Сталин и Мацуока окончательно «подружились». Разумеется, этому изрядно поспособствовал алкоголь. Японец, привыкший пить мало и крошечными рюмочками, был вынужден оставить свои привычки. Тосты произносились один за другим, опорожненные бутылки немедленно заменялись новыми… В общем Мацуока не устоял, причем в прямом смысле.
Спустя много лет поэт Феликс Чуев спросил престарелого Молотова:
«Говорят, вы с Мацуокой пели „Шумел камыш…“, когда его провожали в 1941 году?» Бывший нарком ответил коротко: «Было, было дело… Да, он еле стоял на ногах на вокзале…»
Это — фрагмент из книги Чуева «Сто сорок бесед с Молотовым». Вот другой, не менее любопытный эпизод из воспоминаний: «В завершение его визита Сталин сделал один жест, на который весь мир обратил внимание: сам приехал на вокзал проводить японского министра. Этого не ожидал никто, потому что Сталин никогда никого не встречал и не провожал. Японцы, да и немцы, были потрясены. Поезд задержали на час. Мы со Сталиным крепко напоили Мацуоку и чуть ли не внесли его в вагон. Эти проводы стоили того, что Япония не стала с нами воевать».
Надежды восточных хитрецов
В тот день Сталин был необычайно весел. Он ходил по перрону Ярославского вокзала, пожимал руки не только дипломатам и военным, но и железнодорожникам и случайным пассажирам. На прощанье он обнял Мацуоку. Раз, другой, третий… Потом довольно рассмеялся: «Мы азиаты, а азиаты должны держаться вместе!» Сталин нашел глазами военного атташе Германии Кребса и сказал — то ли вопросительно, то ли утвердительно: «Но и с вами мы должны оставаться друзьями…»
Это была часть спектакля — Сталин прекрасно понимал, что о дружбе можно лишь вспоминать. Разведчики едва ли не ежедневно доносили о концентрации немецких войск на западных границах…
Наконец все церемонии были завершены. Усталый и пьяный Мацуока расположился в купе, и Транссибирский экспресс двинулся в далекий путь. По пути министр дал несколько телеграмм — в газету «Правда», Молотову и «своему новому другу» Сталину. Вот фрагмент из этого, переполненного чувствами послания: «…Прошу разрешить мне заверить Вас, что я уношу с собой самые приятные воспоминания о своем временном, явившимся наиболее долгим в течение моей нынешней поездки, пребывании в Вашей великой стране, где я был удостоен сердечного приема, и где я с восторгом и пониманием увидел прогресс, достигнутый в жизни народов СССР.
Сцена нецеремонных, но сердечных, поздравлений по случаю подписания Пакта останется, без сомнения, одним из счастливейших моментов моей жизни…»
Пакт о нейтралитете был, безусловно, важен для СССР. Но японцам, этим восточным хитрецам, ничего не стоило разорвать соглашение, если бы они были полностью уверены в своем немецком союзнике. Но даже громкие победы Гитлера летом сорок первого не убедили потомков самураев, что они приведут вермахт к триумфу.
К тому же они были уверены, что сами добьются своих глобальных целей на Дальнем Востоке. Однако военная эйфория стала постепенно их покидать…
От редакции: Следует понять, что речь идёт не о мифическом «сговоре СССР со странами-агрессорами», как пытаются представить дело идеологи антисоветизма и русофобии. Наша страна стремилась оттянуть начало военного столкновения, накопить как можно больше ресурсов, необходимых для укрепления обороноспособности страны. Словом, выиграть время. Тем не менее, общая практика Сталинского руководства является образцом успешной продуманной внешнеполитической линии.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
