Давно не получал писем с Украины. Всё реже раздавались звонки. Уходили в глухую безвестность давние украинские приятели и друзья: армейские сослуживцы, коллеги по журналистскому цеху, люди, о которых довелось рассказывать в газете. И всё это — на фоне несмолкаемого, оглушающего шума в медиапространстве вокруг периодических «майданов», последний из которых обернулся всеукраинской смутой и кровью, трагедиями Одессы и Мариуполя, разрушительной войной в Донбассе…
Не оставляло горькое чувство, что на глазах нашего поколения уходит, отчаливает, разламываясь, как отколовшийся айсберг, огромная и, как искони верилось, неотторжимая часть былой великой державы, былой жизни и былой славы. Уходит, обрывая вековые скрепы и связи, семейные, родственные привязанности, травмируя и губя тысячи человеческих судеб… И всё же до сих пор не могу, не хочется верить, что этот трагический разлом — навечно, что по-иному уже не будет. Не потому ли неким светлым лучиком надежды воспринял я неожиданный звонок междугородного телефона и последовавшую за этим русскую речь с певучими интонациями украинской мовы, прозвучавшую для меня как голос из той невозвратной жизни, из века минувшего.
Это «Правда»? А это, ну как вам сказать… Вот гостевал у родственников в Подольске, увидел у хозяев номер «Правды». А в нём — телефоны и даже знакомая фамилия. Вдруг, подумалось, вспомните. Восемьдесят второй год. Белая Церковь. Встреча читателей с приехавшими из Москвы правдистами. Ну а среди читателей — местный рабкор по имени Сергей, донимавший вас вопросами, как напечататься в «Правде». Вы меня тогда ещё с киевским собкором газеты Михаилом Семёновичем Одинцом познакомили…
Те давние встречи
Так это ж без малого тридцать пять лет минуло, как тут вспомнишь? И всё-таки густая завеса времени потихоньку рассеивалась. Ну да, выездная читательская конференция «Правды» (редакция проводила их ежегодно). Вопросы и ответы, споры вокруг каких-то резонансных на то время публикаций. Запомнился и дотошный парень с папкой газетных вырезок. Да вот и погода вспомнилась. Тёплый день бабьего лета. Золото тополей и лёгкая дымка над тихой Росью…
И не только ведь, помнится, в Белой Церкви прошли тогда наши встречи с читателями. Побывали и в Киеве — у арсенальцев, у антоновских авиастроителей. Состоялась беседа и в Центральном Комитете КПУ, где тогдашний секретарь по идеологии (и будущий первый президент «незалежной») Леонид Кравчук не жалел в адрес «Правды» комплиментов и обещал скоро и существенно увеличить на Украине число её подписчиков… (Можно ли было тогда представить, что спустя годы этот бывший главный в республике «партийный идеолог» будет хвастаться тем, что во время войны, будучи подростком, был на посылках, в услужении у бандеровских бандитов?!)
— Я что хочу сказать, — вернул меня мой неожиданный собеседник из века минувшего в нынешний, — пока здесь гостил, насмотрелся у вас в телеящике разных политических шоу об Украине. Иных послушать, так чуть ли не вся Украина — сплошь бандеровцы с факелами да молодые недоумки, скачущие с воплями: «Москаляку на гиляку!» А это, уверяю, далеко не совсем так. Спорить не стану: дров у нас наломано больше некуда, и всё-таки, как считают, кстати, и многие среди моих знакомых, дело идёт к тому, что это временное помутнение мозгов у нации рано или поздно выветрится.
— И тем скорее, — с горячностью добавил Сергей, — чем настойчивее и мы на Украине, и вы в России будем, наряду с критикой нынешних «завихрений», напоминать, рассказывать, внушать, втолковывать молодёжи, всем этим «скакунам», как их деды и прадеды вместе поднимали нашу общую Родину, как стояли насмерть в войну, как для них же, для будущих поколений, возрождали страну в послевоенные годы. И нужные аргументы найдутся. Ведь практически в каждой украинской семье, как и в российской, наверняка живут в памяти, хранятся среди семейных реликвий свои заветные имена, свои орденоносцы, рядовые и офицеры того самого «Бессмертного полка», который в миллионных колоннах прошествовал по России 9 мая на юбилее Победы. Согласитесь, наша Украина вывела бы на такой парад (не бандеровских «хероев»-бандюг, «прославивших» себя грабежами и убийствами, а подлинных героев страны) не менее мощные колонны. Вот бы о чём надо постоянно вести речь. О том, что наши народы были и есть стволы от одного корня. И что именно наша настоящая Радянська Украина «ще не вмерла».
Легко предположить, что кто-то, услышав такое, лишь усмехнётся наивности моего украинского собеседника. Дескать, зло и ненависть по обе стороны нынешнего противостояния слишком упрочились, ожесточили души тех, кого разделила пролитая кровь. Приходилось слышать даже, что именно теперь, на волне националистической истерии, безудержного воинственного русофобства, ненависти к «москалям», и формируется, «шлифуется», обретает реальные очертания «истинно украинская» нация. Вот только прочный дом и прочный мир на ненависти и раздорах, на злобе и ругани не построишь. Невольно вспоминается пушкинское: «Нет убедительности в поношениях, и нет истины, где нет любви». «Поношений»-то в данной ситуации мы видим с превеликим избытком, а вот истины и любви…
Что же до «Бессмертного полка», он бы действительно прошагал по Украине во всей своей славе и величии. Вспомним: свыше двух с половиной миллионов павших и живых сынов украинского народа были награждены советскими орденами и медалями за мужество и доблесть, проявленные в битвах с фашизмом на фронтах Великой Отечественной войны. Более двух тысяч из них стали Героями Советского Союза. Прославленный лётчик-истребитель Иван Кожедуб удостаивался этого звания трижды.
Слушая Сергея, я думал, что вот и для меня, уроженца рязанской земли, Украина была и остаётся частью собственной жизни. И что всем нам не помешало бы почаще прокручивать вспять, в минувшие времена, свитки исторической и личной памяти, чтобы слышать, не забывать «зов предков» и не превратиться окончательно в айтматовских не помнящих ни роду ни племени «манкуртов».
«Усим миром…»
Я бы вернулся в декабрь победного 1945 года, когда мы, курсанты Яновской авиашколы, впервые увидели Киев послевоенный. В ранних сумерках он выглядел мрачно. Многие улицы — в развалинах, редкие огоньки в окнах уцелевших домов. И давящая тяжесть в душе: неужто всё это когда-нибудь можно поднять, отстроить заново, оживить?.. И словно бы в ответ на наши невесёлые думы — ободряющий голос встретившего нашу команду на вокзале старшины Омельченко: «Нищо, буде наш Киев найкраще булого. Усим миром подымем».
Что ж, так «усим миром» и подымали. В силуэт города всё чаще вписывались строительные краны. Вставали, поднимались из руин заводские корпуса. Наряду с киевлянами и мы, будущие технари, считай, на всё не занятое учёбой время становились каменщиками и бетонщиками, грузчиками и монтажниками, а то и просто землекопами.
Запомнилась работа по прокладке заново сооружаемой трамвайной линии от окраин к центру по всей нашей длиннющей улице Соломенке, памятной ребятам по книге Николая Островского «Как закалялась сталь». Сколько грунта перекопали, сколько шпал и рельсов перетаскали, уложили и закрепили, сколько пота пролито (лето было жарким и засушливым). Зато с какой гордостью наш курсантский взвод победителей соревнования прокатился на первом открывшем движение трамвае!..
По приговору трибунала
О бандах ОУН, бесчинствовавших в западных областях, в Полесье, ходили тогда у нас лишь смутные слухи. Верилось, что после такой страшной войны и нашей безоговорочной Победы мир пришёл к нам надолго, если не навсегда. Пленные немцы расчищали завалы, укладывали тротуары на Крещатике и выглядели вполне мирно. Что же касается тех высокопоставленных гитлеровских палачей, под чьим руководством творились неслыханные зверства на Украине, то некоторых из них мы тоже увидели, когда им в один из морозных январских дней 1946 года при огромном стечении народа, запрудившего площадь Калинина и окаймляющие её развалины домов, после оглашения приговора окружного военного трибунала набрасывали петли на шеи.
Припомнили им в приговоре и львовскую резню, и Сарны, и Кременчуг, и Донбасс. Тысячи расстрелянных, сожжённых заживо мирных граждан, военнопленных, детей и женщин. Припомнили и Бабий Яр, ставший могилой для десятков тысяч киевлян. Работая в песчаном карьере неподалёку от этой страшной балки, мы впервые узнали от местных старожилов, что в массовых убийствах активное участие приняли не только гитлеровские каратели, но и их ретивые прислужники из числа тех же бандеровских «самостийников».
В другой раз довелось услышать о беспрецедентных по жестокости преступлениях «воителей» ОУН на Волыни, будучи в затерянном в житомирских лесах польском сельце с тёплым названием Крымок, где мы вели заготовку леса для киевских строек. Приютивший нас хозяин, пожилой седоусый поляк, с дрожью в голосе рассказывал, как однажды в 43-м добрались до них родственники из-под Ковеля с леденящими кровь рассказами о польских сёлах, сожжённых вместе с жителями, о палачах, которые орудовали вилами и топорами, не щадя ни женщин, ни детей.
— Эти нелюди наверняка и до нас бы добрались, — волнуясь, рассуждал он, — да, слава Иисусу, пришёл к нам из-за Днепра со своим партизанским воинством Сидор Артемьевич Ковпак. Вон там, в доме возле костёла, его штаб стоял. А уж на сорок вёрст вокруг знали: там, где Ковпак, ни немцу, ни полицаю лучше не показываться.
Отработав на лесозаготовках, мы возвращались к учебным занятиям, осваивали новую технику, а на строевых занятиях усердно готовились к традиционным майским и ноябрьским военным парадам. Принимал их тогда один из легендарных полководцев только что отгремевшей Великой Отечественной, будущий Маршал Советского Союза, министр обороны Андрей Антонович Гречко. Мы чеканили шаг под армейские строевые песни, из которых самыми любимыми у курсантов были «Дальневосточная — опора прочная» и, конечно, «Белоруссия родная, Украина золотая». Они как бы вселяли, впитывали в нас горделивое ощущение личной причастности к величию, славе страны, простёршейся от амурских сопок до украинского Ужгорода и белорусского Бреста — к единству и сплочённости всех её народов.
Минули с той поры годы и десятилетия. Привелось мне изъездить и по армейской службе, и в журналистских командировках немало городов и сельских районов Украины, встречаться с людьми и в рабочей, и в интеллигентской среде, и на разных этажах власти. И, сколько помню, ни разу, ни в каком, так сказать «контексте», не возникало в общении каких-либо проявлений русофобии, межнациональной розни. Ну если не считать, понятно, шуточных «хохлацких» и «кацапских» приколов.
Радянська Украина жила в едином ритме с жизнью России и других республик Союза. Строила заводы и города, прокладывала дороги и каналы, добывала уголь, плавила сталь и возделывала землю. У всей страны на слуху были имена славных сынов и дочерей Украины — шахтёра Никиты Изотова и сталевара Макара Мазая, первопроходцев электросварки академиков Евгения и Бориса Патонов, мастериц земли Марии Демченко и Евгении Долинюк, многих сотен других новаторов и передовиков производства. И как бы ни ёрничали нынешние «демократы» по поводу «энтузиазма по директиве сверху», все эти соревнования, «движения», смотры качества были важной и неотъемлемой частью народной жизни.
А где же все эти советские годы таились наследники Бандеры? Уходили в подполье и наносили удары из-за угла (так, помнится, был убит талантливый писатель и публицист Ярослав Галан. И так же, исподтишка, спустя 67 лет нынешние национал-фашисты расправились с писателем Олесем Бузиной). Рядились они и в ярых сторонников новой жизни, пробираясь к рычагам власти… Их час пробил в пору горбачёвской «перестройки», когда под флагом пресловутой «гласности» и «нового мышления» на поверхность стали мало-помалу и всё наглее выползать явно коричневого оттенка русофобия и национализм.
Как всё начиналось
На днях, копаясь в старых тетрадях, я наткнулся на копии читательских писем в редакцию «Правды» с Украины начала 90-х годов, которые готовились для тематических обзоров. И ещё раз со всей остротой и горечью ощутил, как это всё начиналось.
Вот Н.А. Биленко из Львова, русская по национальности, пишет о крахе иллюзий, связанных с приходом к власти «украинских демократов» (на их митинги бегала и призывала «давить этих большевиков»). Но потом… Потом реальность жестоко её обманула: вместо светлого царства свободы новый «самостийный» режим привнёс в местную жизнь то, что автор письма охарактеризовала как «национальную истерию»: «Всех, кто пытается хоть пикнуть о родстве душ украинцев, белорусов и русских, о единстве наших культур, тут же зачисляют в «держиморд» (русских, конечно), в «коммуняк», российских шовинистов…» И вот уже рушится её семья: ушёл муж-украинец, бросил учёбу и уехал в Россию сын, покинули друзья и… «ничего в душе не осталось, кроме боли и ненависти».
А вот ещё письмо «коренного украинца» и, как он отметил, «ещё недавно убеждённого ельциниста» В.И. Сенько:
«Родился и детство провёл на Черниговщине. Родители погибли в войну, после неё попал в Московское суворовское училище. Никто у меня не спрашивал национальность, как и у других сирот. Разорённая войной Россия отдавала нам, детям, лучшие куски хлеба, одевала и воспитывала. А в это время мой младший брат воспитывался в детдоме на Львовщине (посёлок Белка). Он до сих пор с содроганием вспоминает, как по ночам украинские националисты закидывали в окна детдома «кошек» и вместе с одеялами, случалось, выдёргивали детей. И тоже при этом, понятно, не спрашивали национальность».
В России, писал далее Сенько, он получил всё — образование, семью, квартиру. Что же тревожило советского офицера, внезапно очутившегося, как и миллионы его сограждан, в разделённой стране? Да то же, что и русскую Нину Александровну Биленко, — разлом людских судеб, отравляющий души и сердца угар радикал-национализма.
«Сына после ленинградского вуза распределили в Запорожье, — продолжает В.И. Сенько. — По паспорту он русский (национальность матери), и жена у него русская, и мои две славные внучки русские. И я с ужасом думаю, что их завтра презрительно будут дразнить «москальками». И кому присягать мне? Украине-матери, родившей меня, или России-матери, воспитавшей? А моему сыну присягать на верность Украине и завтра по приказу взбесившихся политиков направить оружие на украинца-отца? Господи, где же были наши глаза? За кого мы кричали на митингах и отдавали свои голоса?..»
Увы, война в Донбассе показала, что сбылось, к несчастью, и то, что сам Сенько, хотя и предрекал, считал скорее невероятным.
В редакционной почте тех лет можно было встретить и попытки объяснить, откуда вдруг возник и отравил сознание людей зловещий вирус национализма.
«Многие из нас, — размышлял киевлянин Пётр Сливко, — стали жертвами своеобразного националистического гипноза. После долгих лет «монолитного единомыслия» у нас не оказалось противоядия против сладкой и злой отравы мнимой «свободы». Вот и попали наши души в полон к людям, талантливым и бойким на язык, но с гибкой, бескостной моралью. Вот, скажем, поэт Иван Драч, взахлёб воспевающий сегодня нашу «особость», всего десять лет назад не менее вдохновенно писал о единстве с Россией и о том, что «никакой суперцемент не может сравниться в прочности с тем, что объединило нас навеки».
Если бы только Драч! Ещё вчера певшие в унисон славу партии и дружбе народов, многие деятели тех лет с «бескостной моралью», учуяв перемену погоды, тут же разбегались по разные стороны националистических баррикад (да сами их и соорудили, наскоро вытащив из затхлых запасников истории).
Так было, так начиналось на Украине на исходе ХХ века. А что изменилось? Пожалуй, лишь то, что страна, пережив череду «майданов», окончательно погрузилась в пучину разрухи и гибельного противостояния всех против всех. И уже никто не вспоминает, что совсем по историческим меркам недавно, в 70—80-х годах ушедшего столетия, Советская Украина по главным показателям экономического и социального развития входила в первую десятку стран мира.
«Ще не вмерла…»
Словом, совсем непростой вопрос поднял в нашем с ним телефонном разговоре Сергей. Хотя в целом-то идея у него по поводу «Бессмертного полка», как я понял, замечательная. Кто-то ухмыльнётся: дескать, опять одни бесплодные мечтания. А я вот живо представляю, как в один прекрасный майский день выплеснется на улицы городов и сёл Украины сначала тонкими ручейками, а потом и бурными потоками в полном составе «Всеукраинский бессмертный полк». Полк, в котором нескончаемыми рядами пройдут и те, кто в 1918 году выступал на бой с Центральной радой, и их дети, поднимавшие страну по крутым ступеням первых пятилеток и ценой миллионов жизней спасшие мир от «коричневой фашистской чумы».
А с ними — «дети войны», которые вместе с российскими братьями возрождали индустриальную и аграрную мощь страны и проторили дорогу в космос.
И поднимут портреты героев над собой молодые наследники отчей славы, и, сбросив с облика «незалежной» липкую паутину бандеровщины, словом и делом докажут, что их «наiкращая рiдна Батькiвщина», страна Шевченко и Гоголя, Пархоменко и Щорса, Николая Островского и строителей Днепрогэса, страна героических комсомольцев Краснодона, действительно «ще не вмерла».
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
