Есть актёры поистине эпохальные, чьё творчество в высшей мере отвечает проблемам времени, совпавшего со становлением и развитием их таланта. Имена Бориса Щукина, Николая Черкасова, Михаила Астангова, Николая Мордвинова, Бориса Бабочкина, Веры Марецкой и многих других выдающихся мастеров театра и кино навсегда вошли в историю нашего искусства. Кого бы ни доводилось им играть на сцене или на экране, они всегда стремились через отображение одной-единственной личности выйти на уровень больших художественных обобщений. Можно ли поставить рядом с этими выдающимися актёрами, на счету которых десятки крупных творческих открытий, артистку, сыгравшую на своём веку в театре всего одну поистине эпохальную роль Вассы Железновой, а в кино так и оставшуюся исполнительницей эпизодов? Вопрос не праздный.
ВОТ что отвечает на этот вопрос нынешний зритель: «Нина Афанасьевна Сазонова — выдающаяся русская актриса. Помним, любим её, с удовольствием смотрим старые фильмы с её участием. В памяти и театральные роли, в которых она показывала величайшие творческие возможности. Никто ещё с такой проникновенностью не раскрыл тему женщины-матери, опоры семьи, души дома. Эта душевность, надёжность, ответственность за свою семью перед миром нам импонирует. Сейчас нет таких матерей ни на сцене, ни на экране, нет актрис, способных воплотить в искусстве глубокие, чистые человеческие чувства. Нынешняя боль и надежда наших матерей не находят воплощения. С Ниной Афанасьевной Сазоновой ушла целая эпоха».
А вот ещё одно письмо:
«Нина Сазонова навсегда осталась для нас своей, близкой. В самой жизни подсмотрела она своих героинь. Вот это и есть наша настоящая родня. А как греют людей её песни! Уж если она споёт, то как на душу положит. Ведь понимаешь, что есть у этих песен авторы, а чувствуешь будто их сложил при её участии сам народ».
Вот такие письма появились в Интернете в связи со 100-летием со дня рождения народной артистки СССР Нины Афанасьевны Сазоновой.
Она родилась в самое Рождество и стала пятым ребёнком в обыкновенной крестьянской семье. Вскоре после её рождения Сазоновы перебрались в город Кимры, что в верховьях Волги. Семья была дружная, трудолюбивая и, что очень важно, певческая. Все в ней освоили самые разные инструменты — баян, балалайку, гитару и даже скрипку. На скрипке хорошо играла мама, Матрёна Семёновна. Повезло и с первой учительницей — Анна Михайловна Курятникова учила не только читать, писать и считать, но и петь. Она первая отметила исключительные способности своей ученицы и всячески помогала их развитию. Вот как вспоминала об этом сама Нина Афанасьевна: «Мы с ней перепели все русские песни и романсы. Переиграли все сказки и всех там зверушек. Первая моя роль была Колобок. Эта замечательная роль досталась мне по праву: была я сбитая, юркая девчонка…»
Путь в искусство у этой девчонки оказался прямой, как стрела: в школьные годы — драматический кружок при фабрике «Красный обувщик», а сразу после школы — студия при Центральном театре Красной Армии в Москве. Набирал студийцев выдающийся режиссёр Алексей Дмитриевич Попов. Конкурс был громадный. Безоговорочно приняли только троих, в том числе Ниночку из Кимр — так все её и называли: ей было всего 16 лет. В этом театре, ставшем потом Центральным театром Советской, а в новейшие времена Российской Армии, она проработала всю жизнь. С перерывом на войну.
Уже в первый день мобилизации она с подругами выступала перед новобранцами на площади Белорусского вокзала. С фронтовыми актёрскими бригадами прошла долгими дорогами войны — на счету у неё было 3000 концертов, часто даваемых чуть ли не на передовой, с риском для жизни. Когда через несколько лет она вернулась в свой театр, вахтёр не хотел её пропускать, позвал администратора. Но и тот её не узнал.
Нина Афанасьевна не любила вспоминать о войне. И кто бы, глядя на неё, такую уютную, домашнюю и на экране, и в жизни, мог догадаться, что ей довелось пережить. Однажды, переходя вместе с сопровождающим из части в часть близ передовой, она наступила на противотанковую мину. Целый час ей пришлось простоять неподвижно, пока сопровождающий не привёл минёра. Но это мелочь по сравнению с тем, что она пережила, попав в 1942 году вместе с нашими воинскими частями в окружение под Харьковом. Фашисты застигли её вместе с несколькими бойцами и полковником на деревенском подворье. Бойцы приняли бой, а хозяйка спрятала её и полковника в стогу сена. Дорвавшись до этого стога, фашисты вооружились вилами. Они вытащили полковника и растерзали его тут же, чуть ли не на глазах у Нины. А её вилы чудом миновали. Было от чего сойти с ума. Потом она в деревенских обносках, с хворостиной в руках, не помня себя, пробиралась к линии фронта — будто бы искала корову. Много раз встречала немцев — они не обращали на неё внимания, даже сторонились. Она была похожа на безумную. На ничейной полосе на неё наткнулись наши разведчики-особисты из Смерша. Они спасли ей жизнь.
Понятно, почему Нина Афанасьевна избегала участия в военных фильмах. Только много лет спустя, в канун 30-летия Победы, она сыграла женщину, вынесшую всю тяжесть войны, в спектакле «Снеги пали» по пьесе Р. Феденёва. Там прозвучала песня «Возвращение солдата», вырвавшаяся у неё криком боли и отчаяния: «Будьте прокляты, дороги наших бедствий, // вы не смеете вернуться к нам опять…» И всё-таки военная тема сыграла большую роль в её творческой жизни: благодаря этой теме в кино пришла актриса, совершенно необходимая экрану.
МАЛО КТО ЗНАЕТ, что Сазонову открыл для кинематографа замечательный режиссёр Александр Петрович Довженко. Он увидел её в театре и пригласил сыграть небольшой эпизод в фильме «Поэма о море». Речь шла о Степаниде — матери семи сыновей, погибших на войне. Роль была трудная, возрастная, да к тому же не верилось Нине Афанасьевне, что она, актриса характерная, сможет воплотить этот трагический образ. Кроме того, смущало её, что она никогда ещё до своих сорока лет не снималась в кино. «Не бойтесь показаться скованной, — подбадривал её Александр Петрович. — Зрителю всё скажут ваши глаза. Это — кинематограф…»
Да, у кино свои законы выразительности. Один-единственный крупный план, позволяющий заглянуть в глаза исполнителю, стоит иногда больше целого театрального акта. На этой выразительности строился образ, созданный вскоре Сазоновой в фильме П. Любимова «Тётка с фиалками». Поначалу она казалась смешной, эта провинциальная тётка с пучком матерчатых фиалок на шляпке, случайно оказавшаяся попутчицей молодых ребят-туристов. Смешна была её навязчивая забота о долговязом бородатом студенте Володе, смешна манера поучать и одновременно удивляться привычным для её спутников вещам и отношениям. Но за этим комизмом всё время чувствуется некая затаённая печаль, граничащая с подлинным глубоким чувством. В глазах её, тех самых глазах, что когда-то поразили Довженко, как тени облаков, проходит отражение каких-то высоких дум. Боль минувших лет, горечь несостоявшегося материнства словно говорят её глазами.
Тема материнства становится одной из главных в творчестве актрисы. В фильме В. Пронина «Наш дом» она сыграла пожилую женщину, поглощённую заботами о своём большом семействе: четверо сыновей, и у каждого, даже у самого младшего, своя жизнь, свои заботы, свои планы. Драматург Е. Григорьев не дал ей ни одной развёрнутой сцены с сыновьями. Поразмыслив, актриса так истолковала себе авторский замысел: взрослые сыновья вроде бы уже не привязаны к матери, но они понимают, что без неё нет ни семьи, ни дома. Замысел этот лежал в подтексте. Так что понадобился весь драматический талант актрисы, чтобы встать вровень с мастерски написанным и блестяще сыгранным А. Папановым отцом. На наших глазах почти бессловесная, проходная роль перерастает в центральную, в дуэте с Папановым актриса обретает голос и находит проникновенные слова, которых не было в сценарии.
Сазонова входит во вкус работы в кино. От приглашений нет отбоя — зритель успел отличить и полюбить её. Только бы оправдать это доверие! «У меня появился некоторый опыт работы с драматургом, — рассказывала Нина Афанасьевна. — В Ленинграде на съёмках фильма Татьяны Лиозновой «Рано утром» я попросила писательницу Веру Панову домыслить и дописать предложенную мне роль кассирши, влюблённой в своего постоянного покупателя, овдовевшего отца двоих детей. Сначала эта затея всем понравилась, но в процессе съёмок Татьяна Михайловна уговорила меня отказаться от этого замысла. Моя героиня начинала требовать к себе значительного внимания, с ней входила в фильм совершенно новая тема — извечная тема женской неустроенности и жажды счастья. Жалко было наших наработок, но пришлось подчиниться».
А вот Василий Шукшин не побоялся довериться актрисе, приглашённой на эпизод, сделал ставку на тематическое богатство своей первой картины «Живёт такой парень» — и выиграл. Вот как вспоминает об этом она сама: «Пригласил меня Василий Макарович сыграть тётку Анисью без проб. Дал заглянуть в сценарий со словами: «Надо нам тут двух старичков поженить». А я прочитала, да и говорю: скучно старичков-то сватать. Тётка Анисья ещё хоть куда. Давайте маленько их подмолодим, а то получится, что она годится только самовар ставить. Он засмеялся: «Правда ваша!» И тут же показала я ему эту тётку Анисью — как она по дому порхает: «Счас огурчиков вам порежу, капустки…» — а сама всё поглядываю на Шукшина, то есть на жениха, на Кондрата. Он говорит: «Вот так и делайте». А на съёмке рядом с Кондратом, артистом Балаковым — такой чуткий был партнёр, — я и вовсе разошлась. И легко, с подъёмом разыграли мы втроём с Лёней Куравлёвым эту сцену».
БОГАТСТВО комедийных интонаций не исключало настоящего большого драматизма жизни, в которой от смешного до печального порой только шаг. Актриса всегда стремилась донести до зрителя ощущение сложности и непредсказуемости бытия. Её Катя Беднова из фильма П. Любимова «Женщины» проявила человеческую слабость, запретив сыну жениться на неприкаянной девчонке с ребёнком на руках. Человек крупного, социально значимого масштаба, в частной жизни она оказалась не на высоте. Разве такого не бывает? Ответом на этот вопрос был нескончаемый поток писем: люди писали актрисе как близкому человеку, спрашивали совета, делились собственным опытом. И никто не подозревал, что сама актриса оказалась в точно такой же житейской ситуации: проявила непреклонный характер и… разбила семью собственного сына.
Да, отнюдь не безоблачной была жизнь народной любимицы. Но смотришь на её тётю Пашу в первом отечественном телесериале «День за днём», рассказывающем о жизни двух семей, породнившихся в коммунальной квартире, и возникает такое непреложное ощущение прочности, надёжности, теплоты человеческого существования. А за этой теплотой — опять-таки невысказанная грусть, сполна прозвучавшая в песне «Стою на полустаночке», ставшей популярной после этого первого исполнения. Да, песни у неё всегда с грустинкой, что «Вальс расставания» в «Женщинах», что «Ромашки спрятались» в «Моей улице». Но было в них ещё какое-то непокорство, некий вызов судьбе. «Да как же это вышло-то, что всё шелками вышито судьбы моей простое полотно», — звучало с экрана. «Какими ещё шелками? Слезами выткано…» — говаривала бывало Нина Афанасьевна. Но пела так, как положено, в своих многочисленных концертах. И делала это от души. Потому что главное было — поддержать в людях веру в жизнь. В справедливость, в свою страну, способную защитить народ от войны, нищеты и преступности. Это и было самое главное. А сделать всех счастливыми невозможно — тут многое зависит от самого человека. Да ведь и счастье каждый понимает по-своему.
Ей очень нравилась популярная в те годы пьеса испанского драматурга А. Касоны «Деревья умирают стоя», позднее поставленная и в её театре. Там речь шла о некоем фантастическом учреждении, которое существовало на деньги мецената, чтобы исполнять заветные человеческие желания: осчастливливать людей. Но к финалу выходило, что счастье заключается в самом человеке, в его душе и сердце, в способности чувствовать и мыслить, верить и любить. Вот о чём всегда говорила она людям с экрана и со сцены и была благодарна судьбе за возможность такого простого, непосредственного обращения к зрителям.
Но сколько бы она ни снималась в кино и на телевидении, театр всегда был главным делом её жизни. Театр помог ей устоять после войны, в очень тяжёлое время, когда все профессиональные навыки пришлось восстанавливать заново, вновь начинать с маленьких ролей. В театре она встретила свою по-настоящему большую любовь — режиссёра Виктора Белявского. Он умер в 33 года, навсегда оставив её безутешной. Но благодаря ему возродилась её вера в себя, в своё призвание.
Белявский ставил спектакль «Повесть о настоящем человеке» по знаменитой книге Б. Полевого. Сазонова должна была играть медсестру. Они с Белявским понимали друг друга с полуслова: оба прошли через войну. Но не стало верного друга, и другой режиссёр, доводивший до выпуска эту постановку, вскоре ввёл в спектакль другую исполнительницу.
Не гнушаясь никакой работой, шла она к своим ярким, знаменитым ролям. Всех поразила её Эмма в спектакле «Господин Пунтила и его слуга Матти» по пьесе Б. Брехта, поставленном группой молодых режиссёров. Она была одной из равных в «хоре» — непременном участнике действия почти всех пьес этого драматурга, но выделялась и голосом, и характером персонажа, и той особой актёрской выразительностью, которая притягивала внимание зала.
Потом были десятки ярких ролей: сваха Фёкла Ивановна в «Женитьбе», генеральша Епанчина в «Идиоте», Гурмыжская в «Лесе», бабушка в «Игроке». Гоголь, Достоевский, Островский и снова Достоевский стали её настольными книгами. Она готова была сыграть все возрастные роли в пьесах Островского, как в детстве переиграла всех зверюшек в русских сказках.
Судьба подарила ей Вассу Железнову, крупнейшую роль советского репертуара, и Сазонова решила этот образ в традиции именно советского театра: без оглядки на первый дореволюционный вариант. «Мыслью семейной», заложенной в первом варианте, столь симпатичной режиссёру А. Бурдонскому и близкой именно её индивидуальности, она пожертвовала ради того, чтобы обнажить нутро капитализма как социального и нравственного зла.
Но времена изменились. «Васса Железнова» выпала из репертуара. А за ней — и другие спектакли, объявленные «просоветскими», идеологически тенденциозными. Кино рухнуло под натиском рынка, и к театрам тоже подбирались какие-то дельцы. Зарплата обесценивалась, инфляция съедала сбережения. Академический театр Российской армии был в лучшем положении, сотрудники не так бедствовали. Армия всегда представлялась Нине Афанасьевне оплотом законности и порядка. Но когда началась чеченская война, она была потрясена. Масштабы этой трагедии открылись ей, едва она начала выступать перед ранеными в госпиталях. Снова довелось ей ступить на проклятую дорогу народных бедствий. Казалось, невозможно это пережить — держала только работа. Так больно было за страну, так жалко было людей — хотелось дать им хоть глоток чистого воздуха.
С особенным чувством играла она свою любимую донью Эухению в спектакле «Деревья умирают стоя», поставленном А. Бурдонским специально для неё и для её давнего партнёра — замечательного Владимира Михайловича Зельдина. Их дуэт в этой испанской пьесе стал настоящим событием в театральной жизни. Сам же спектакль и по содержанию, и по воплощению главных ролей мастерами сцены звучал гимном человеческой стойкости, веры в очистительную силу жизни. А песня «Кукушка», исполненная этим чудесным дуэтом ветеранов — они ещё и танцевали фламенко с непременными кастаньетами, — прямо со сцены ушла в ту неподвластную времени область сознания, которая называется памятью сердца.
«Светите светом далёкой звезды, дорогая Нина Афанасьевна, — говорит сегодня один из её почитателей в Интернете. — Светите вечно. Мы будем помнить о вас всегда».
Лариса ЯГУНКОВА.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
