Вот он, тот самый дед, благодарностями которому оклеены BMW и Мерседесы на наших улицах, о котором с придыханием и со слезами умиления бубнят по всем каналам и на патриотических митингах. Лежит в соседней комнате и стонет от боли. Пока еще живой. Еще старается все сделать сам, чтобы никого не утруждать, хотя встать самостоятельно теперь уже и не может, да с «уткой» уже еле справляется.
Ему 97. Крестьянский сын, из под Велижа, выучившийся и выбившийся в главные инженеры – строители, средний из трех братьев. Старший Сергей – морской пехотинец, погиб в «самом кровавом» 43-м на Синявинских высотах под Ленинградом, а младший Василий, мой любимый дядя Вася – пулеметчик, дошел до Кёнигсберга и отработав всю жизнь в лесном хозяйстве на Карельском перешейке, умер не так давно в госпитале на Народной. Мой отец был топоразведчиком артиллеристом. Гвардеец. Поздней осенью 41-го года он с боями прошел со своей окруженной, но не разбитой и сохранившей знамя дивизией от Брянска до Тулы. Это был тяжелейший многонедельный марш по немецким тылам, в голоде и холоде, в обход забитых немцами дорог и деревень, ожидающих своих «освободителей». На мой детский и провокационный вопрос: «Если было так тяжело, почему не сдался тогда?» – отвечал: «Командир у нас был грамотный, еще из царских офицеров. Держал всех нас в руках и вывел к своим. Да и мыслей таких тогда у нас не было – сдаваться. Хотя некоторые все-таки уходили…». Потом, зимой 41-го-42-го, отец защищал Тулу, примерзая ночами к земле, так что утром приходилось отдирать шинель и растирать окоченевшую напрочь половину тела. С той зимы и остались плохо заживающие язвы на обмороженных ногах. Освобождал Калугу, форсировал Днепр у Чернигова. За Днепр у него медаль «За отвагу», другие ордена и медали – уже за другие реки и города. Первым, с артиллерийской разведкой, отец входил в оставленную немцами Брестскую крепость. Много раз раненый и контуженный, после очередного тяжелого ранения в ногу от разорвавшейся в метре немецкой мины, он бежал из госпиталя под Ригой и пробирался вдоль всего фронта в свой полк под Варшаву, чтобы идти дальше – уже на Берлин. Чуть не расстрелян был тогда бдительными бравыми особистами, задержавшими его где-то на полпути, да чудо спасло. А потом, с незажившей еще и кровоточащей раной, бравший Штеттин, форсировавший Одер у Кюстрина и обнимавшийся в мае 45-го с американцами на Эльбе. Обо всем этом и о многом другом он, кстати, написал потом книгу. Почитайте: Петр Андреев «Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика», Москва, Яуза Эксмо, 2013. Он и правда, был похоронен живым. В разведке на Припяти осколок снаряда проломил череп. Солдаты – новички еще, решили похоронить его здесь же на месте в каком-то окопчике, но счастливо и вовремя прибежавший сержант Саранин велел откапывать и нести в расположение дивизиона, чтобы похоронить как положено. Артиллеристы у них в полку своих хоронили только в гробах. Откопали, а он дышит.
Вот и сейчас слышу, как он дышит. Тяжело, со свистом. Недавно упал в уборной, пока я был на работе, а телефон, что должен все время висеть на шее, забыл на тумбочке. Памяти-то совсем нет. Пролежал на полу пять часов. Инфаркт, пневмония, это вдобавок к прежним инфарктами и к последнему инсульту.
Когда вызвали скорую, крепкие спокойные санитары спросили: «А кто дедушку понесет?». Понятное дело – они ведь не обязаны. Лифта в доме у отца нет. Мы с братом с четвертого этажа кое-как дотащили. Брату 70, мне 63. Потом пять часов оформляли старика в Госпиталь ветеранов войн. Раз двадцать, это минимум, его пришлось поднять, положить, раздеть, одеть, пересадить, то в кресло, то на топчан, то снова в кресло-коляску, то на стол для рентгена, снова везти еще куда-то. У меня-то – здорового и молодого, помогавшего ему подниматься на одну, еще способную тогда держать ногу, и возившего его от одного кабинета к другому, раздевавшего и одевавшего, под конец руки и ноги отваливались. А больному старику каково? Да еще и с инфарктом…, да еще и с невыносимой болью в спине и в парализованной левой ноге. Тут и у здорового-то человека инфаркт случится… Может, и у него он именно там и произошел? Совсем было бы и не удивительно. Санитаров у них в госпитале для таких целей нет. Откуда, да и зачем? Родственники-то на что? А вот взять бы здоровых мордатых бугаев омоновцев – «космонавтов», часами изнывающих от безделья на разных митингах, а потом вшестером таскающих в автозаки студентов, хрупких девушек и пожилых блокадниц, да и отправить их санитарами в госпитали и больницы, сохранив за ними их немаленькие, наверное, зарплаты – без зарплат-то, поди, не пойдут. Их же там сотни таких дармоедов или тысячи, а так бы хоть польза какая от них была – больным и старикам помогать и для государства экономия.
Привез, наконец, отца на отделение и первое, что услышал: «Куда вы его привезли? У нас мест нет». Взяли попросту, да и выгнали. Пришлось тащить обратно, в приемное отделение. Долго там разбирались, но, в конце концов, все-таки нашли место для моего ветерана, уже на другом отделении. Только опять неладно. Первые же слова вместо приветствия: «А кто здесь за ним ухаживать будет?». Это в госпитале-то ветеранов войн! Это ж ЕГО госпиталь. Вот он, живой пока еще настоящий ветеран. Нет, такая услуга у них не предусмотрена. Минимум ухода получишь, а хочешь нормального – нанимай за деньги. Недорого, всего 200 рублей в час! Памперсы, пеленки, салфетки, туалетную бумагу тоже сам покупай. Правда, все-таки кормят, грех жаловаться, и даже неплохо. Понятно – в стране денег нет. Едва на поздравительные открытки от Президента хватает. Здоровые и обеспеченные владельцы поместий и виноградников стоимостью в миллиарды рекомендуют нам держаться тут. На Сирию, Крым и Донбасс, на Олимпийские игры и идиотские картонные Рейхстаги (у кого же мозгов хватило на такую глупость? – ведь, весь мир смеется!), а также дворцы и виллы для себя любимых деньги у них находятся, а, вот, на подгузники – шиш! Зато, какие правильные и красивые слова скажут они ветеранам 9 мая, как искренне будут они благодарить их! А нам по обыкновению наврут, что уже всем дали квартиры и поголовно обеспечили машинами. Ну, да, обеспечили… Ни того, ни другого отец от благодарной Родины так и не получил. Так и живет с братом в двухкомнатной. С обезболивающими в госпитале, судя по всему, тоже плохо. Слабые отцу не помогают, а сильных не дают. То ли дорого, то ли боятся, что дед в свои 97 наркоманом станет. А скорее всего заморачиваться не хотят. Там же наверняка какая-нибудь сложная форма отчетности. Антинаркотической службе тоже свой хлеб есть надо. Не наркодиллеров же им ловить, в самом деле. Так что доктор рекомендовала терпеть. Отец и терпит. Он сильный человек, терпит, хоть и плачет от боли. Ему не привыкать. Он все свои 97 лет вместе со всей страной терпит. А страна тем временем чтит своих ветеранов… На словах.
Год назад решили мы получить отцу новое кресло-коляску. Он тогда еще мог ею управляться. Старая, купленная после инсульта в 2008 году, совсем разболталась. Подал я в июне прошлого года заявление в Отдел обеспечения техническими средствами реабилитации Фонда социального страхования. Сложное это дело – выдать инвалиду коляску. Это в Германии в недельный срок выдают. У нас к делу подходят серьезно. Людей много задействовано, всем работы хватит. Беспорядка не допустят. Отделы, подотделы, зарплаты, наверное, достойные и все при деле. Пока заявки составят, документы подготовят, утвердят, подпишут, тендеры проведут. Дело серьезное – торопиться нельзя. Наконец, через полгода к декабрю сообщают: «Можете получить». Только, вот, выдают коляску обычную, пригодную лишь для тех, у кого обе руки работают, а у отца левая сторона парализована… — Нам, говорю, нужна коляска под одну руку. — Нет, отвечают, не положено. У него в индивидуальном паспорте реабилитации (ИПР) написано просто: кресло-коляска. Получите! — Так отец же не сможет ею пользоваться. — Это не наше дело. Ну, не хотите, не берите. — Так он же по этому же самому ИПР восемь лет назад такую, как надо, получал. — Правила изменились. Надо новый ИПР оформлять. Оформляем. Снова врачи, анализы, комиссия. Всего-то месяца два – и новый ИПР у нас на руках. Там уже четко написано: кресло-коляска с приводом для управления одной рукой. Чтобы без обмана. Я еще хотел, чтобы приписали – правой. На всякий случай, а то вдруг под левую руку будут давать, еще год потеряем. Но, не разрешили. Сказали и так понятно. Засомневался я, но сделать ничего нельзя. В январе подали новую заявку. Ожидаем тендера во втором квартале…, вот, уже больше трех месяцев прошло. Обещают вскоре после тендера выдать. Год назад тоже обещали. А нужна ли ему теперь будет эта коляска? Сейчас ему уже не коляска, а памперсы и пеленки нужны, а я – дурак, их в ИПР тогда не вписал, не додумал – тогда-то не надо было. Придется теперь ИПР заново оформлять. И еще одна интересная деталь. Раньше можно было самому коляску купить и после полную компенсацию получить, что мы тогда в 2008 году и сделали. А нынче коляска тысяч пятьдесят стоит, а компенсация – только двенадцать…
Привезли мы отца из госпиталя домой. Тоже недорого, за 2300 рублей, но зато с подъемом на этаж. Частная фирма доставила – у них льгот не бывает. В социальном такси сказали, что только ходячих возят. То есть отец не их клиент. Привезли и голову ломаем: что дальше делать. Мы с братом оба работаем, все время с отцом находиться не можем. У меня еще и длительные командировки. А ему уход нужен. Покормить, помыть, лекарства вовремя дать. Бесплатных сиделок у нас не бывает, а платные стоят – будь здоров. Пошел я в районный отдел социальной защиты населения, узнать о возможности устроить отца в Дом ветеранов войны и труда. Социальный работник, начальница, бдительно стоящая на страже интересов государства, а я-то наивно полагал, что она людям – этому самому населению служит, на мой робкий вопрос о возможности для инвалида войны бесплатно пребывать в таком доме, пригвоздила меня полными праведного негодования словами: «Это что же, он там будет бесплатно жить, а пенсию копить?». Да, непорядок. Стыдно мне стало, что хотели мы от бедной и окруженной злобными врагами Родины лишнее урвать. Только не пришло ей, видимо, в голову, что для нормального бесплатного проживания еще много чего требуется платного, те же лекарства, памперсы, массаж, да много еще чего.
Хорошая у нас, все-таки страна. Духовная. Что нам деньги? Нет их, мы и держимся. Не все, правда, но многие. А как там несчастные люди на ужасном западе, например, живут? Там, где ни духовности нет, ни скреп, ни православия. Есть у меня друг в Германии. Бывший моряк, ходивший раньше на «рыбаках». Сейчас на пенсии. Живет в своем домике в небольшом городке Фокероде на Эльбе, рядом с Дессау. Это где в 45-ом от заводов Юнкерса пустое место осталось. Я там часто бываю. Отец у него, чуть постарше моего, тоже старый солдат. Воевал в России и во Франции. Умер недавно. К нему, как к ветерану, социальные работники приходили каждый день, а то и чаще, если требовалось – помыть, сменить белье, процедуры какие-то провести, еще что-то. Все за небольшую, необременительную плату. Лекарства и медицинское обслуживание для него, разумеется, тоже бесплатными были. Но бесплатного-то ничего не бывает. Просто оплата идет из городского бюджета. Причем, если у человека доход высокий, то и платит он сравнительно больше, а если денег мало, то ничего не платит. А если вдруг так окажется, что много нуждающихся оказалось и местного бюджета на всех не хватает, то тогда государство берет дополнительные расходы на себя.
Мои знакомые, переехавшие в Германию, привезли с собой отца – инвалида. Он вовсе не ветеран Вермахта, оборонявший Рейхстаг, даже совсем наоборот – русский или, может быть, еврей, что не принципиально. Так вот, ему, как инвалиду, бездуховные немцы сразу же выдали безвозвратную ссуду в семь тысяч марок, сейчас это тысяч пять евро. Им дали квартиру в особом доме, где все устроено так, чтобы было удобно инвалидам. В квартире на первом этаже широкая терраса, чтобы старик мог дышать свежим воздухом. Причем половина террасы была прикрыта козырьком, чтобы не намокнуть, если вдруг дождь, а половина без козырька, чтобы и на солнышке погреться можно было. Все двери широкие, никаких порогов, особая сантехника. Все продумано. Все для комфортной жизни.
Я сейчас ломаю голову, как отца помыть в ванне и спину себе не сорвать. Приспособу бы какую смастерить…А, вот, в бездуховной, разгромленной «нами» Германии всем нуждающимся – больным, старикам, инвалидам, ставят в ванную комнату такую штуковину, мощную конструкцию из труб, чтобы можно было человека в ванну опустить, помыть и снова поднять. Причем сразу ставят, а не через два года по записи. И для людей все это бесплатно, то есть опять же, платит местная власть, а, в конечном счете – государство. Платит из налогов, распределяемых правильно – не на военные авантюры, а на медицину и социальную помощь. Обидно, конечно, такое русским людям слышать! Мы же их в 45-м расколошматили, а они еще выпендриваются! Вот, жили бы в грязи и нищете, как мы, тогда бы да… За такую наглость, надо нам показательно еще раз Рейхстаг взять! Хоть и картонный…
Ps. И, вот, о чем я еще подумал. А ведь отец еще неплохо живет – в столичном городе, у него два сына и внуки, неплохая пенсия. Грех жаловаться. А остальные? Те, что по деревням и городкам, те, что без родных, без больниц, без лекарств, без денег… Старые, пораненные и больные. Или у них уже все, наконец, устроилось? Все в порядке? Как говорится: нет человека – нет проблем. С Днем Победы, дорогие товарищи!
Михаил Андреев, Санкт-Петербург, май 2017 г. Сын Петра Харитоновича Андреева, гв. старшина 31-го гвардейского «Кобринского Краснознаменного, ордена Богдана Хмельницкого артиллерийского полка 12-ой гвардейской Пинской Краснознаменной Ордена Суворова стрелковой дивизии».
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
