При словосочетании «рабочий советского завода» у кого-то перед глазами возникает образ энергичного, гордого своим трудом хозяина страны, как будто сошедшего с плакатов 20-х годов. Кто-то, напротив, увидит спокойного, уверенного в своем завтрашнем дне, уставшего после трудовой смены человека. И хотя оба этих образа имеют право на существование, труженик завода в СССР соединял героичность первого со скромностью второго, и, кроме этого, обладал глубокими профессиональными знаниями.
О рабочей среде в прошлом и в настоящем, а также о развитии и упадке ракетной отрасли рассказал Николай Корсаков, связавший свою жизнь с заводом им. Хруничева.
— Николай Николаевич, расскажите, пожалуйста, о себе.
— Родился в семье военного, скитался вместе с родителями по гарнизонам. Поступил в летное училище, решив, что за рычагами истребителя смогу эффективно служить Отечеству, защищая его от врагов. Но, оказавшись в армии, понял: сквозь папины погоны армия воспринималась несколько иначе. Живя в гарнизонах, я видел среди офицеров много фронтовиков. А это была особая порода военных — они испытали ужасы войны, видели смерть, они не разменивались на мелочи, не стремились к карьерному росту, не упивались властью — от всего этого фронтовики получили прививку суровыми испытаниями. Я помню их радостные и в то же время печально-виноватые улыбки в день Победы, как будто завоевавшие ее были виноваты в том, что остались живы. В дальнейшем восторжествовала иная среда, чуждая для меня, мне пришлось мне уйти из армии. Но, как выяснилось, негативные явления имели место не только в войсках.
— А как получилось, что Вы пришли на завод?
— Я хотел добиться максимальной независимости и обрести цель жизни. Но поскольку я не имел склонности писать музыку или картины, я пошел в рабочие. Просто не мог жить, не принося пользы.
Как молодого комсомольца с почти высшим образованием, меня сразу привлекли к комсомольской работе, — был комсоргом цеха, членом бюро, работал в комсомольском оперативном отряде дружинников. В 1980-м меня приняли в партию. В период перестройки был председателем Совета трудового коллектива цеха и заместителем председателя Совета трудового коллектива КБ «Салют».
А в профессиональной деятельности со временем стал находить интересные моменты, даже творческие. Так как я работал на опытном производстве при КБ, у нас шел постоянно обновляющийся ассортимент деталей, иногда даже не в чертежах, а в кальках. Это заставляло самостоятельно искать варианты выполнения производственных задач. Сначала, конечно, помогали «старики» — те, кто давно поднаторел в этом деле. А потом я и сам стал додумывать оснастку, инструмент, технологию. Таким образом я обрел ту своеобразную независимость, к которой стремился, подобную той, что давала свободная профессия… Но тут подкатила перестройка, производство начало лихорадить, а затем оно стало разваливаться.
А почему?
… Из тех людей, с которыми мне довелось работать, настоящими специалистами своего дела были лишь те, кто начинал работать еще при Сталине. Видимо, жесткие меры, следовавшие за допущенными просчетами, давали положительный эффект. В советское время все, кто был завязан на производство, старались глубоко анализировать производственный процесс. Ответственному и творческому отношению к работе «низов» способствовала и более высокая степень материального равенства рабочих с руководством.
Этот наработанный потенциал гиперответственности, определенная культура производства при «демократах» какое-то время еще сохранялись. А затем снизилась ответственность, на смену ей пришла безалаберность. Например, на опытном производстве мы традиционно ужесточали все размеры на порядок. Нам дают 0,5, а мы делаем 0,05 допуска, потому что технологи не в состоянии продумать «цепочки» технологических баз и обеспечить исполнение детали всеми, кто прикладывает к ней руку с достаточной точностью. Однако стоимость этих деталей постепенно росла.
Пока нас питал военный бюджет, мы неплохо держались. Деньги, выделяемые на военные разработки, приносили свои плоды, которые адаптировались к гражданским нуждам. С начала разрушения «демократами» ВПК начали иссякать и финансовые потоки.
Тут-то мы и просели. Военных заказов нет, наша гражданская продукция морально устарела. Фонд заработной платы не в состоянии был удержать рабочих. Прикормленные администрацией работяги переметнулись в кооперативы. Их нанимали по тому же принципу, по какому сейчас нанимают гастарбайтеров.
С основного производства начался отток квалифицированных кадров, зарплата которых значительно уступала доходам даже обворованных своей администрацией кооператоров. Со временем эту администрацию разогнали, но найти ей замену было невозможно – мы уже потеряли тот кадровый потенциал, который мог поддерживать производство в рабочем состоянии… У капиталистической России появились другие проблемы – ей надо было строить Москву-сити, небоскребы, а космос отошел на второй план…
— Как обстоят дела на производстве сейчас?
— К управлению им пришли бизнесмены, которые понимают в производстве еще меньше, чем былая администрация, но очень хорошо умеют считать живые деньги. И теперь у нас идет тотальное сокращение. Сначала разгромили опытное производство при конструкторском бюро — на участке земли, прилегающем к Москва-реке, можно было построить хорошие коттеджи, рестораны, яхт-клуб. Добротные корпуса с высоким потолком, построенные не так давно, будут либо отданы под склад, либо направлены на слом. А в помещениях на основном производстве, куда мы переехали, протекает крыша, половина станков накрыта пленкой, просачивающуюся дождевую воду собирают в ведра.
Уходят старые работники, которые имеют опыт освоения новой техники. Наличествует элемент потемкинской деревни – наш бывший директор Калиновский сделал ставку на современные станки, обеспечив один участок новейшими станками с числовым программным управлением. Они задействованы, и интенсивно работают. Но это всего лишь один участок!
Складывается впечатление, что станки покупал человек, насмотревшийся рекламы и посетивший выставку современного металлорежущего оборудования, но абсолютно не представляющий всю «палитру» технических задач, стоящих перед ракетостроителями. У меня на опытном производстве был станок с программным обеспечением. Он должен был быть перевезен на основное производство еще в августе прошлого года. Однако я и сегодня вынужден работать на устаревшем станке, аналог которого мы у себя в КБ собирались выкинуть еще 25 лет назад, но к нему очень привык работающий на нем старичок. Сейчас «близнец» этого станка работает на основном производстве, если можно назвать это работой. Наивно ожидать, что на столь устаревшем оборудовании мы сумеем сделать что-то достойное…
— Неужели же у производства нет никаких перспектив?
— Недавно у нас сменился генеральный директор. Мы уже привыкли к сменам руководства, которые приводят к рычагам управления очередного администратора, не имеющего никакого представления о космической технике и механизмах её созидания, мыслящих производственными мощностями, промышленными площадями и финансовыми потоками. Хотелось бы надеяться, что нам не прислали очередного «напёрсточника». Вместе с тем надежды, что какой-то человек в одиночку в нынешних условиях сумеет переломить ситуацию, остаются только у самых наивных.
Вероятно, власть имущие искренне верят, что космос может подождать. Проблема только в том, что вернуть его будет сложно. Сейчас нам буквально на пятки наступают китайцы, они собираются делать надежные и достаточно дешевые ракеты-носители, электроника становится миниатюрной, и мощные ракеты-носители сейчас не нужны.
Строительство космических кораблей доступно только при повышении компетентности всех его творцов и создания условий, как на автозаводах, производящих лучшие машины в мире.
Высокие технологии, как продукт «военного коммунизма» периода «холодной войны», в условиях иерархического стяжательства работать не будут. Умные не будут спасать хитрых, дорвавшихся до власти, прежней ценой самоотверженного творчества, во имя великой цели. Прежняя экономическая формация могла мобилизовать людей на великие свершения. Этому способствовало стремление воспитать человека-творца, а не потребителя, ощущение каждым себя членом общества социальной справедливости, идеологические скрепы социалистического общества и жесткий «намордник» советской власти на «волчьи пасти» «хозяев жизни».
В космос Россия вернётся лишь тогда, когда разум вытеснит хитрость в головах её нынешних хозяев.
-Спасибо за беседу!
Анастасия Лешкина
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
