В предыдущей статье мы показали, как ельцинская команда фактически начала нарушать условия «хрупкого перемирия», достигнутого между президентом и парламентом на VII съезде народных депутатов РФ. Напомним, что суть «конституционного соглашения» заключалась в согласии парламентарием на фактическое продление срока действий дополнительных полномочий президента, на проведение Всероссийского референдума по основным положениям новой Конституции. В свою очередь, президент должен был назначить премьер-министром того, кого порекомендует депутатский корпус. Словом, речь шла о назначении главой правительства деятеля, который, как и Верховный совет, признаёт необходимость корректировки курса «рыночных реформ». Смена председателя Совета министров произошла, однако оставшиеся в правительстве ультралибералы начали жаловаться президенту России на пусть и непоследовательные, но попытки В.С. Черномырдина усилить роль государства в экономике. После окрика Ельцина премьер-министр пошёл на попятную, вновь взяв на вооружение ультралиберальную идеологию. Ту самую идеологию, которая вела к усугублению положения России и проводников которой отстранили от руководства правительства в декабре 1992 года.
Если Кремль не соблюдал условия вышеупомянутого «конституционного соглашения», то на каком основании Верховный совет обязан был действовать иначе?
Более того, уже в конце декабря 1992 года на поверхность всплыли новые проблемы, связанные с подготовкой к Всероссийскому референдуму по основным положениям новой Конституции, назначенного на 11 апреля 1993 года. Так, ряд субъектов Российской Федерации заявили о своём нежелании принимать участия в плебисците. Например, в статье «Казань и Уфа – против референдума в апреле», Чебоксары – за», опубликованной в «Независимой газете» 31 декабря 1992 года, было отмечено, что против проведения референдума выступили Фарид Мухаметшин (председатель Верховного совета Республики Татарстан, в дальнейшем – премьер-министр Республики, председатель Государственного совета Республики) и Муртаза Рахимов (председатель Верховного Совета Республики Башкортостан, в дальнейшем — президент Республики). В указанной статье подчёркивалось, что Муртаза Рахимов, затрагивая тему референдума по основным положениям нового Основного закона, заявил следующее: «…нам говорят, что новую Конституцию Башкортостана мы должны строить в рамках Российской. Почему народу должны диктовать, как ему жить? Где свобода? Поэтому мы будем думать, проводить ли референдум на территории Башкортостана».
Это был далеко не единственный, но весьма показательный пример того, как ряд российских регионов не желали участвовать в предстоящем референдуме. Весьма тревожный прецедент… Напомним, что при проведении Всесоюзного референдума о сохранении СССР 17 марта 1991 года ряд Союзных республик (прибалтийские и закавказские) отказались принимать в нём участие. Точнее, «неофициальное» голосование среди населения упомянутых республик СССР было проведено, однако их руководство, категорически уклонившееся от участия в плебисците, не признало его итоги (даже несмотря на то, что большинство населения республик, главы которых отказались участвовать в референдуме, проголосовало за сохранение единого Союзного государства). Но ведь решения любого референдума обладает высшей юридической силой и обязательно к исполнению. Но поскольку лидеры шести Союзных республик, о которых шла речь (вкупе с рядом остальных республиканских лидеров, включая председателя Верховного совета РСФСР Б.Н. Ельцина), не просто не участвовали в референдуме, но и не горели желание признавать его итоги, то, стремясь не выполнять решение всенародного плебисцита, начали в наибольшей степени выйти из состава СССР. Т.е., сепаратистские тенденции только усилились. И проводники данной линии в 1991 году использовали примерно те же аргументы, что и Муртаза Рахимов в конце 1992 года (дескать, нам «сверху» диктуют как жить, это неправильно, мы сами будем решать, как нам обустроить себя и т.д.). Учитывая, что центральная власть в лице президента СССР М.С, Горбачёва начала открыто заигрывать с сепаратистами во время пресловутого Новоогарёвского процесса, соглашаясь предоставить республикам всё вплоть до фактической независимости, то страна была обречена.
Аналогичным образом с региональными сепаратистами заигрывал и марионеточный ельцинский режим. Его призыв «брать столько суверенитета, сколько можно переварить», плюс открытые призывы видных представителей «демократического» движения разделить Россию на конгломерат независимых государств, после чего, дескать, произойдёт «добровольное воссоединение» — всё это, как и многое другое, внушало тревогу за территориальную целостность России.
Кроме того, многим казалось, что на предстоящий референдум придёт незначительное количество граждан России. А положения закона «О референдуме» предусматривали, что выносимые на всенародное голосование вопросы конституционного характера (от изменения Основного закона до внесения поправок в него), могут быть приняты в случае голосования большинства людей, включённых в списки избирателей (а не от пришедших на избирательные участки). Соответственно, если за новые положения российской конституции не проголосует требуемое количество избирателей, то мероприятие окажется бессмысленным.
Следует заметить, что даже некоторые сторонники президента выражали озабоченность вышеперечисленным (не говоря уже об оппозиции). Так, либерально настроенная газета «Известия» в своём выпуске от 13 января 1993 года опубликовала статью под следующим названием – «Апрельский референдум может создать новую власть, а может и расколоть Россию». Как видим, даже часть «демократов» выражала обеспокоенность возможным распадом нашей страны. В статье было написано следующее: «…сегодня вопрос… поставлен так: что случится, если народ не придёт на референдум?… На собрании «Демократического выбора» знаменитые ныне адвокат Андрей Макаров заявил с трибуны: если народ не придёт, это будет означать, что все власти в России лишаются своих полномочий и должны немедленно переизбраться». Далее содержалась такая оценка происходящего: «Многопартийность раздирает общество вместо того, чтобы создавать в нём политику гармонии, и это лишь усиливает конфронтацию властей. Власти же, судя по слухам, да и по фактам, больше заняты созданием штабов для победы, чем поиском согласия».
Вот так. Предстоящий референдум мог принести России ряд неприятных «сюрпризов». Даже часть ельцинских сторонников, как мы показали, отдавала себе в этом отчёт.
Почти то же самое написал председатель Верховного совета Р.И. Хасбулатов в своей статье, опубликованной в «Российской газете» в её выпусках от 9 и 10 января 1993 года. В статье была поставлена под сомнение правомерность «конституционного соглашения», подписанного на VII съезде народных депутатов. Он подчеркнул, что данное постановление пришлось принимать из-за того, что представители президентского окружения резко и сознательно обострили противоречия между исполнительной и законодательной властью, что высшие должностные лица, «желающие продемонстрировать силу (часто от бессилия)», вызвали кризис. В результате «высшая исполнительная власть безоглядно ринулась в пропасть, увлекая туда всё общество». В этой связи, полагал председатель ВС РФ, надо было разруливать ситуацию. Однако он отметил, что принятое на VII съезде народных депутатов «конституционное соглашение», представляющее собой определённый набор поправок к Конституции, должно было приниматься не простым большинством, а двумя третями общего числа депутатов.
Всё правильно. Только почему, осознавая это, в декабре 1992 года голосовали за его принятие (несмотря на то, что на VII съезде ряд депутатов прямо говорили о необходимости соблюдения принципа принятия подобного соглашения, зафиксированного в Конституции)? Хасбулатов написал, что «соображения общественно-политической целесообразности пересилили соображения конституционной правосоразмерности». А в чём, собственно говоря, заключалась «общественно-политическая целесообразность»? В стремлении достичь компромисс? Но компромисс компромиссу рознь. Одно дело, консолидация всех сил во имя вывода страны из кризиса. Другое дело – согласие смотреть сквозь пальцы на беспредел, творимый ставленниками Вашингтона. Это примерно то же самое, как если бы в сентябре 1998 года Государственная Дума, настояв на формировании правительства народного доверия, не внесла бы поправки в закон «О правительстве», временно ограничивших произвол президента, а дала бы согласие на дополнительное усиление ельцинского влияния. То есть, создавалось впечатление, что в декабре 1992 года руководство Верховного совета просто стремилось спасти пошатнувшийся ельцинский режим.
Вернёмся к хасбулатовской статье. Затрагивая тему назначенного на 11 апреля Всероссийского референдума, он подчеркнул, что по данному вопросу возникает «много вопросов, сомнений и раздумий». Прежде всего, «не очевидно, что на референдум придёт требуемое большинство избирателей», поскольку многие из них явно разочарованы соответствующим мероприятием. Да и деятельность тех лиц, «которые требуют от людей доверия», не устраивает населения.
Р.И. Хасбулатов сомневался в том, что в референдуме примут участие субъекты Российской Федерации: «уже при проведении Союзного референдума о сохранении Союза в обновлённой форме… многие регионы просто отказались принимать в нём участие; не создаётся ли такая ситуация и теперь?».
Всё правильно. Приведённые нами факты прямо подтверждают обоснованность подобных опасений. Тем не менее, 14 января 1993 года Верховный совет РФ всё же принял постановление о проведении 11 апреля референдума по основным положениям новой Конституции РФ. То есть, они считали, что можно смело проводить любые эксперименты, не взирая на возможные последствия? Хотя заявления руководства Татарстана, Башкортостана, плюс заметки о том, что много избирателей может не прийти на референдум, опубликованные, между прочим, в «демократической прессе», являлись своего рода «сигналами тревоги», над которыми непременно следовало бы задуматься.
Тем не менее, раз принято решение начать подготовку к проведению Всенародного референдума, то предстояло выработать выносимые на голосования вопросы, касающиеся положений нового Основного закона. В начале 1993 года Борис Ельцин и Руслан Хасбулатов нередко проводили встречи, обсуждая темы, которые следует вынести на предстоящий референдум. К февралю 1993 года вроде как удалось подготовить первый вариант перечня вопросов, выносимых на плебисцит.
Так, 29 января 1993 года Верховный совет РФ представил свои основные положение новой Конституции, выносимые на голосование. В чём же они заключались? 1. Россия – суверенное государство с республиканской формой правления. Её государственное устройство базируется на федерализме; 2. В России человек, его жизнь и здоровье, безопасность, права и свободы являются высшей ценностью. Все равны в правах и свободах; 3. В России равноправны все формы собственности. Государство регулирует хозяйственную жизнь в интересах человека и общества; 4. Каждый гражданин России вправе иметь землю в частной собственности. Владение, пользование землёй не должно противоречить интересам общества; 5. Государство охраняет труд и здоровье, обеспечивает право на образование, жилище, гарантирует пенсии и иные формы социальной защиты; 6. Система власти разделяется на три ветви; 7. Законодательный орган – Верховный совет состоит из двух палат; 8. Президент избирается народом. Он является главой государства, руководит исполнительной властью, формирует правительство. Председатель и члены правительства назначаются президентом с согласия Верховного совета; 9. Все равны перед законом и перед судом; 10. Россия вправе вступать в Союзы и в определённых случаях выходить из них; 11. Правовые акты и действия, противоречащие Конституции Российской Федерации, не имеют юридической силы.[1]
Как видим, предложенный хасбулатовцами вариант Конституции имел откровенно буржуазный оттенок. Так, предлагалось вместо положения о принадлежности власти трудящимся, формально существовавшем в Конституциях СССР, зафиксировать общие фразы о «республиканском», «демократическом» государственном устройстве. Но мы то знаем, что полной, стопроцентной свободы и демократии нигде никогда не было и не бывает, что соответствующие красивые слова используются буржуазией и её идеологами для прикрытия своего всевластия и эксплуатации трудящихся.[2]
Фактически предусматривалось введение классического буржуазного парламентаризма, отказ от системы Советского народовластия, базирующейся, между прочим, на русских общинных принципах. Теперь в новом парламенте находились бы не деятели, представляющие интересы всех социальных слоёв населения, всех республик, а только политические партии. Но ведь большинство партий (за исключением Коммунистической) представляют интересы противоборствующих олигархических кланов, не более того. То есть, трудящиеся де-факто оттеснялись от влияния на государственный аппарат.
По поводу «равноправия форм собственности». То есть, предусматривалось, что в любой момент можно как национализировать, так и приватизировать любое предприятие любой отрасли. Фактически это было юридическим оформлением отжившей свой век капиталистической системы. Независимо от того, форсированными темпами осуществлялась бы её реставрация либо постепенными, конечный итог был бы одинаковым. В одной из предыдущих статей по данной теме мы упоминали, что ряд стран Восточной Европы взяли на вооружение поэтапный путь возврата к буржуазной модели. Приватизация и либерализация осуществлялись постепенно. Но в конце концов они тоже пришли к свободному рынку, приведшего пусть и не к моментальной, но к плавной деиндустриализации, к усилению зависимости от зарубежного капитала. В годы мирового финансово-экономического кризиса всё это сыграло злую шутку с ними. Да и «ведущие мировые державы» пусть и не прибегавшие к ультралиберальным крайностям, навязываемых ими странам «периферии», но следующие капиталистическим курсом, в конце XX века держались на плаву благодаря захвату новых источников сырья и рынков сбыта, доставшихся им в результате крушения СССР и «Социалистического лагеря». Однако после 2008 года они тоже получили немало проблем на свою голову.
Противоположный пример представляли собой страны вроде Китайской народной республики, руководство которого сумело в кратчайшие сроки добиться стабилизации социально-экономической обстановки, а затем вывести Китай в разряд ведущих стран мира. К слову, там общенародная собственность (государственная и коллективная) в ведущих отраслях народного хозяйства, финансовой сферы сохранилась (как наиболее прогрессивный уклад, обеспечивающий независимость страны, её устойчивое развитие и благосостояние народа). А частное предпринимательство было разрешено в качестве ДОПОЛНЕНИЯ к государственному сектору экономики, но не альтернативы. Всё это официально зафиксировано в Конституции КНР. Были на постсоветском пространстве деятели, выступавшие за аналогичную модель экономического развития – Александр Лукашенко, Юрий Маслюков, Алексей Сергеев и т.д. Но Ельцин с Хасбулатовым явно к ним не относились.
Что же касается положения новой Конституции о «государственном регулировании хозяйственной жизни», то это, несомненно, было правильно. Однако в силу того, что современное производство требует долгосрочного характера, со всеми вытекающими последствиями, равно как и в силу необходимости наличия органа, занимающегося разработкой всех сторон промышленной политики, определения её долгосрочных горизонтов, исключающих постоянный её пересмотр на уровне как государства, так и предприятий, нужно ставить вопрос о планировании экономического развития. В Китае, например, планирование гармонично соединили с рынком. Да и в целом ряде капиталистических стран поступили аналогичным способом. Но в 1993 году обеими ветвями власти – что исполнительной, что законодательной, к сожалению, владели иные умонастроения.
По поводу права частной собственности на землю. О чём конкретно шла речь? О дачных, гаражных и садовых участках? Здесь никто не спорил. Но выставлять на продажу городские земли и земли сельскохозяйственного назначения? Помимо того, что они приносят солидную сумму доходов в бюджет, они являются основой жизнедеятельности народов. Особенно важно обращать внимание на сбережение сельскохозяйственных угодий, на недопущение их превращений в объект коммерческого оборота, во время которого не исключена возможность свёртывания производственной базы на них. А приватизация городских земель фактически предоставляет капиталу безграничные возможности для захвата пространств, для его тотальной коммерческой застройки, вытеснения простого народа за пределы города, превращения его в своеобразную «закрытую зону» для узкого круга лиц. Разумеется, в предлагаемом положении новой Конституции было упомянуто о владении и пользовании землёй без пренебрежения интересам общества. Хорошо, что хоть предполагалось сохранить государственный контроль над действиями земельных собственников. Но нельзя забывать, что буржуазное государство коррумпировано с головы до пят. Как следствие, рано или поздно даст «зелёный свет» олигархии творить произвол, игнорировать общественные интересы. Пусть не сразу, но постепенно хищные аппетиты спекулянтов будут нарастать. И любой государственный контроль над действиями земельных латифундистов пусть и в определённой мере будет способствовать сглаживанию общественных противоречий, но отнюдь не полностью. А в Китае, например, (даже в ряде «развитых капиталистических стран») сделана ставка не на приватизацию сельскохозяйственных, городских земель, а на сдачу их в аренду и на государственный контроль над их целевым использованием.
Однако «трения» между Б.Н. Ельциным и Р.И. Хасбулатовым наблюдались в вопросах о роли президента и парламента в управлении страной. Как было отмечено выше, Верховный совет, предлагая закрепить за президентом роль главы государства, исполнительной власти, выступал за участие парламента в формировании правительства (и премьер-министра, и ключевых министров), за контроль над их деятельностью. По крайней мере, это в определённой степени могло способствовать предотвращению злоупотреблений со стороны чиновничества, поскольку их действия были бы не просто достоянием гласности, но и они оказывались бы подотчётными парламенту. Следовательно, откровенно вызывающее антиобщественное поведение могло бы для них обернутся отставкой. А что же Борис Ельцин? Предлагал предоставить право руководить страной, формировать и контролировать правительство исключительно президенту. Фактически речь шла о «выборной монархии».
Тем не менее, перечисленные выше вопросы, предлагаемые Верховным советом для вынесения на Всероссийский референдум, были не окончательным вариантом. Ещё предстояло обдумать, какие вопросы выносить на голосование, какие – нет и как сформулировать выносимые на плебисцит вопросы.
Однако вскоре вновь встал вопрос о целесообразности проведения референдума. Выше мы упомянули, как ряд руководителей субъектов Российской Федерации заявили о своём нежелании принимать участия в предстоящем плебисците. Помня трагический опыт 1991 года, когда после мартовского референдума ряд республиканских лидеров (особенно те, которые отказались принимать участие в голосовании) усилил проявление национал-сепаратистских тенденций, были все основания полагать, что подобную участь может разделить и Россия.
Тревожные признаки усилились, когда 30 января 1993 года восемь глав областных администраций из «Союза губернаторов России» и десять председателей областных советов обратились к председателю Конституционного суда РФ, к председателю Верховного совета РФ и к президенту РФ с предложением отмены назначенного на 11 апреля референдума и созыва внеочередного съезда народных депутатов, на котором, по мнению региональных лидеров, следует внести в действующую Конституцию поправки, закрепляющие разделение властей. Авторы обращения ссылались на данные социологических опросов, которые показывали, что на референдум придёт менее половины избирателей. Это при том, что, по словам глав субъектов Российской Федерации, обратившихся к Валерию Зорькину, к Руслану Хасбулатову и к Борису Ельцину, проведение плебисцита обойдётся в огромную сумму – свыше 100 миллирадов рублей – в условиях кризиса, спада экономики, бюджетных доходов, усиления обнищания народа.
Как видим, не только главы местных органов законодательной власти, но и руководители местных структур исполнительной власти занимали однотипную позицию по вопросу проведения апрельского референдума.
Ситуация стала весьма тревожной. Если мы были заинтересованы в том, чтобы Россию не постигла трагическая судьба СССР, то надо было в срочном порядке что-то предпринимать. Но что именно? Звучали разные предложения. Так, председатель парламента Р.И. Хасбулатов во время своей встречи с курсантами и офицерами Качинского высшего военного авиационного училища, прошедшей 31 января 1993 года, высказался за перенос референдума на 1994 год по причине политической нестабильности. Он также предложил включить в бюллетень референдума вопрос о проведении одновременных досрочных выборов народных депутатов и президента. В целом, давно надо было пойти на такой шаг. Но дело в том, что прошедший в декабре 1992 года съезд народных депутатов принял решение, что на предстоящий референдум следует выносить только вопросы, касающихся базовых положений новой Конституции. Следовательно, если Хасбулатов настаивал на включении в текст бюллетеня вопроса о досрочных выборах, надо было созвать внеочередной съезд до 11 апреля.
Как бы то ни было, предложение Хасбулатова о проведении одновременных досрочных выборов народных депутатов и президента было поддержано его соратниками по президиуму Верховного совета. Сам Руслан Имранович заявил, что он не собирается баллотироваться ни в президенты России, ни в депутаты.
В целом, руководители парламента начали заявлять о целесообразности проведения досрочных выборов вместо запланированного референдума. Собственно говоря, принятие соответствующего решения (о переизбрании депутатов Верховного совета и президента) могло способствовать хотя бы частичному снятию напряжения в политической сфере. Но ельцинисты этого боялись как огня.
Дело в том, что к концу 1992 года авторитет Б.Н. Ельцина снизился существенным образом (а у его политической опоры в лице «демократов» гораздо раньше рейтинг опустился до самого низа). По крайней мере, данные социологических опросов недвусмысленно свидетельствовали об этом. Например, Служба изучения общественного мнения по заказу «Независимой газеты» провела в конце 1992 года социологический опрос в 18 регионах России. Формулировка вопроса была следующей: «Кто, по Вашему мнению, из следующих двенадцати Российских политиков и государственных деятелей может оказать наиболее сильное влияние на будущее страны?». Ответило 1988 респондентов. Результаты были следующими: 5% отказались давать ответ, 21% затруднились ответить, 18% заявили, что никто из политических и государственных деятелей не способен оказать влияние на будущее России. Как видим, всего 44% фактически ни в кого из представителей «верхов» не верили. Однако 19% участников опроса назвало таковым Б.Н. Ельцина, 10% — А.В. Руцкого, 4% — А.И. Вольского, 4% — М.С. Горбачёва, 3% — Е.Т. Гайдара, 3% — В.В. Жириновского, 3% — А.М. Макашова, 3% — Р.И. Хасбулатова, 2% — С.Н. Бабурина, 2% — К.Н. Борового, 2% — Г.Э. Бурбулиса, 2% — Н.И. Травкина.[3]
Формально первое место пока ещё оставалось за Борисом Ельциным – в сравнении с остальными государственными и политическими деятелями. Но в то же время 44%, как мы показали, фактически никому не доверяли (в том числе и президенту). И потом, Борис Ельцин имел 19% голосов, но вот его политическая опора (Геннадий Бурбулис, Егор Гайдар, Константин Боровой) – по 2-3% каждый. То есть, президент России ещё какой-то авторитет худо-бедно сохранял, но никак не его команда. Если суммировать голоса сторонников Бурбулиса, Гайдара и Борового, то получалось, что теперь только 7% населения поддерживало их. А что касается Ельцина, то определённая часть граждан России рассчитывала, что он якобы исправит «ошибки», сменит курс, о чём он регулярно говорил на протяжении 1992 года до своего конфронтационного выступления на VII съезде народных депутатов.
Если суммировать голоса сторонников оппозиционных деятелей (Альберт Макашов, Сергей Бабурин, Владимир Жириновский, который в тот момент воспринимался в качестве противника ельцинского режима), то получалось всего 8% голосов. То есть, народ пока ещё и им не оказывал поддержки.
Если мы суммируем голоса сторонников «центристских» политиков (Александр Руцкой, Аркадий Вольский, Николай Травкин, Руслан Хасбулатов, Михаил Горбачёв, который любил выдавать себя за такового), то получается всего 23% голосов – на 4% больше, чем у Бориса Ельцина.
Таким образом, боязнь возможного проигрыша на выборах побуждала «демократов» избегать любой ценой решений о переизбрании парламентариев и президента. Тем более, что факт падения популярности Ельцина в глаза народа был налицо. Даже одна из крупнейших политических сил в лице «Гражданского союза» (Александр Руцкой, Николай Травкин, Аркадий Вольский), на протяжении 1992 года, критикующая политику гайдаровцев, но постоянно выражающая солидарность с действиями Ельцина, теперь начала уходить в оппозиции и к президенту (об этом на своей пресс-конференции, прошедшей 16 января 1993 года, заявили А.И. Вольский и Н.И. Травкин).
Более того, сам Руслан Хасбулатов, который до начала 1993 года, давая критическую оценку действиям гайдаровцев, выражал солидарность с политикой Бориса Ельцина и даже защищал его от нападок, теперь начинал в определённой степени критически оценивать результаты президентской политики. Так, 5 февраля 1993 года он провёл встречи с двумя иностранными государственными деятелями, во время которых сделал важные заявления. Принимая министру иностранных дел Канады Барбару Макдугалл и комментируя по её просьбе ситуацию с предстоящим референдумом, Хасбулатов заявил, что референдум – это идея исключительно президента. Поэтому именно он, по словам Руслана Имрановича, должен нести ответственность за возможные негативные последствия его проведения. Председатель Верховного совета выразил сожаление, что депутаты приняли соответствующее предложение Ельцина. Хасбулатов напомнил, какие могут быть негативные последствия после референдума: есть опасность, что ряд субъектов Российской Федерации не примут в нём участия. Данное обстоятельство, по его словам, усилит сепаратистские тенденции со стороны регионов.
В тот же день Р.И. Хасбулатов во время встречи с премьер-министром Швеции Карлом Бильдтом заявил следующее: «Правительство надо освободить от опеки президента, который не справился со своей задачей». Именно, что не справился. Ельцин пустил Россию под откос, да ещё связывал Черномырдина по рукам и ногам, препятствуя его пусть весьма непоследовательным, но определённым попыткам усилить регулирующую роль государства в экономике. Именно это и имел в виду председатель Верховного совета, заявив Карлу Бильдту об огромном ущербе в социально-экономической сфере, который «нанёс Гайдар со своим правительством». В результате, по словам Хасбулатова, «мы стремительно движемся по латиноамериканскому пути, причём в его худшем, колумбийском варианте». Совершенно верно. Речь шла о колонизации России международным капиталом, о превращении нашей страны в источник сырья и рынок сбыта западных ТНК при одновременном сращивании мафии с правительством.
То есть, впервые Хасбулатов заявил, что ответственность за ухудшающееся положение России несёт не только президентское окружение, но и сам Ельцин. Однако председатель ВС РФ на той же встрече произнёс следующие слова: «Референдум нам навязал президент и теперь сам не знает, как вылезти из этой ситуации. Похоже, парламенту придётся спасать президента ещё раз».
Совершенно непонятно, зачем было политически спасать Ельцина?! Он к тому времени открыто и сознательно занял сторону радикально-демократических сил. И полагать, будто бы он исправиться, к тому времени было непростительной наивной иллюзией. Поэтому не выручать Ельцина надо было, а наоборот – отправлять в отставку. Путём объявления импичмента. Между прочим, все основания для этого имелись. Дело не только в том, что президентская политика вела Россию к банкротству. Дело в нарушении Основного закона со стороны Ельцина, имевшее место в декабре 1991 года, когда он, игнорируя результаты Всенародного референдума 17 марта 1991 года, подписал известный «беловежский сговор», катастрофические последствия которого мы испытываем вплоть до настоящего времени. Поэтому соответствующий вопрос нужно было поднять обязательно. Однако Хасбулатов, к сожалению, думал о «спасении» Ельцина. Мягко говоря, весьма странно.
Тем не менее, соответствующие слова Хасбулатова привели президента в ярость. Он через своего пресс-секретаря В.В. Костикова весьма бешено отреагировал. Так, последний заявил, что, дескать, «выступая в роли верховного жреца и судии», председатель Верховного совета заявил о том, что президент не справился со своими обязанностями, на основании чего надо освободить правительство от его опеки. В речи В.В. Костикова содержались такие характеристики хасбулатовской речи как «несдержанность перед иностранным гостем», «прямые выпады против достоинства президента» и т.д.
Ну вообще! У «демократов» совести элементарной нет. Отсутствует она! Хасбулатов просто констатировал, что Б.Н. Ельцин не сумел вывести Россию из кризиса, что ситуация продолжает ухудшаться. И это, по мнению либералов, было нечто противозаконным?! Да от подобной реакции президента до прямого «зажима рта» и репрессирования всех несогласных буквально один шаг, если в качестве криминального будет считаться не просто обычная критика власти, но и констатация факта нарастания проблем, неспособности «верхов» справиться с ними!
Также напомним, к каким методам прибегали ельцинисты, когда боролись против правительства СССР в 1989 – 1991 гг. На демонстрации и митинги, проводившиеся в указанный период Б.Н. Ельциным и его соратниками по «Демократической России», выносили такие антигорбачёвские лозунги: «Михаил кровавый», «Горбачевизм не пройдёт», «Горбачёва в отставку» и т.д. К слову, отставки президента СССР требовал и сам Ельцин во время своего выступления по телевидению 19 февраля 1991 года. А некоторым временем ранее он, во время своей встречи с зарубежными государственными деятелями, тоже заявлял, что нет оснований считать Горбачёва «демократом», что, мол, с ним надо тоже бороться. А в феврале 1993 года обычное заявление о том, что президент не справился со своей задачей, значит, было «выпадом против его достоинства»?! Слов нет.
Однако этим дело не ограничивалось. В.В. Костиков в своей вышеупомянутой речи отметил, что хасбулатовское выступление, дескать, свидетельствует о том, что его «заявления о необходимости гражданского согласия и общественной консолидации» якобы являются фальшью. А никто никогда и не говорил, что общественное согласие подразумевает обязательное полное согласие с властью, в том числе в случае отрицательных итогов её политики. Поэтому комментарии излишни.
Вернёмся к теме судьбы апрельского референдума 1993 года. Надо заметить, что не только Руслан Хасбулатов, но даже некоторые из ближайших соратников Бориса Ельцина аналогичным образом считали, что к вопросу о референдуме следует подходить более продуманно. Об этом, в частности, заявил вице-президент России Александр Руцкой в интервью «Российской газете» от 9 февраля 1993 года.[4] Так, Александр Владимирович отметил, что многие правы, говоря о неготовности населения к референдуму, о возможных негативных последствиях его проведения, в том числе и в плане территориального единства Российской Федерации. Вице-президент сказал, что в этой связи он солидарен с позицией председателя Конституционного суда РФ Валерия Зорькина, который выступил с предложением к обоим ветвям власти снова взвесить все аргументы «за» и «против» проведения апрельского референдума.
Показательно, что соответствующая мысль была озвучена деятелем, в тот момент не относившихся к оппонентам президента. То, что Руцкой тогда ещё в целом занимал сторону Ельцина, свидетельствуют не только его распоряжения по разгону пикета коммунистических и патриотических сил у Останкинского телецентра в июне 1992 года, но и следующие слова, сказанные им в вышеупомянутом интервью «Российской газете»: «Для меня пока ясно только одно: стране крайне нужна новая Конституция, так как без её принятия многие наши законодательные усилия окажутся тщетными».[5] Как будто Конституция РСФСР 1978 года, действующая до осени 1993 года, не учитывала «новых реалий». Как будто в неё не были внесены поправки, провозглашающие многообразие форм собственности, многопартийность и т.д.! Поэтому аргумент вице-президента, мягко говоря, был непонятен.
А позиция Р.И. Хасбулатова была иной. Так, во время своего выступления на открытии Совещания руководителей региональных органов власти в Новосибирске 19 февраля 1993 года он заявил следующее: «Не следует считать трагедией, если оставить принятие новой Конституции тем, кто придёт после нас. А наша задача – сохранить достигнутый уровень демократической зрелости. И, формируя гражданское общество, медленно, шаг за шагом, внося поправки в Конституцию, двигаться по пути реальной политической реформы…».
Таким образом, А.В. Руцкой в тот момент по данному вопросу был в наибольшей степени солидарен с Б.Н. Ельциным, а не с Р.И. Хасбулатовым.
В том же интервью вице-президент РФ, комментируя предложения проведения одновременных досрочных выборов президента и Верховного совета, заявил, что не считает данную меру панацеей от всех проблем и не видит в ней какого-либо смысла. По мнению Руцкого, «не в выборах дело, а в плачевном состоянии нашей экономики, загубленной бездумным экспериментаторством». Именно по этому, по его словам, «надо всё же сконцентрировать внимание на этом направлении, ведя дело к сотрудничеству всех конструктивных сил». Александр Руцкой добавил, что «начавшийся «круглый стол» может стать важным шагом в этом направлении».
Абсолютно правильно было сказано, что надо сосредоточить первостепенное внимание на социально-экономических проблемах России. В то же время уже тогда даже непосвящённым было очевидно, что Ельцин (именно он, а не его приближённые) рубил на корню все попытки смены курса. Например, в декабре 1992 года именно Ельцин обрушился на парламент, обвинив его в «консерватизме», когда депутаты ставили вопрос о государственном регулировании рыночной экономики, о придании капиталистическим «реформам» социальной направленности. Потом, в начале 1993 года, Ельцин оказывал давление на Черномырдина, не давая ему возможности скорректировать «реформаторский» курс. Поэтому при Ельцине, который тогда уже выдавал себя не как выразителя интересов всех россиян и их объединителя (каким он представал в 1992 году), а открыто встал на сторону гайдаровцев и действовал без каких-либо лавирований, ни о каком отходе от монетаристской системы, а следовательно – о выходе России из кризиса не могло идти речи. Поэтому и ставили вопрос о проведении досрочных выборов народных депутатов и президента.
Однако А.В. Руцкой, как видим, в тот момент не являлся сторонником проведения досрочных выборов, в то время как многие другие деятели (особенно Р.И. Хасбулатов и даже коллеги вице-президента России по «Гражданскому союзу») в упомянутый период занимали противоположную позицию.
Словом, Александр Руцкой в феврале 1993 года действительно занимал позиции, в наибольшей степени близкие Борису Ельцину, а не Верховному совету. Тем не менее, то, что даже некоторые президентские соратники (к которым относился и А.В. Руцкой) выражали собственные опасения по поводу возможных негативных последствий предстоящего референдума, говорило о многом.
Как бы то ни было, даже те, кто буквально вчера цеплялся в предстоящий референдум словно коршун когтями в свою добычу, вынуждены были начать задумываться об альтернативных вариантах выхода из политического кризиса. Вполне понятно, что правящие круги не хотели брать на себя ответственность за возможный взрыв новой волны сепаратизма в случае проведения референдума. Поэтому Б.Н. Ельцин выступил по телевидению 18 февраля 1993 года, заявив, что вместо проведения плебисцита можно было бы заключить новое «конституционное соглашение» между двумя ветвями власти. По словам президента РФ, его суть сводилась бы к тому, что исполнительная и законодательная власть не вмешивались бы в полномочия друг друга. И в который раз из уст Ельцина послышались мантры про «разделение властей», под которыми, как оказалось, «демократы» понимали… неограниченную и бесконтрольную власть президента.
Словом, Б.Н. Ельцин предлагал всем подписать документ, по которому у президента оказалась бы бесконтрольная власть, которая без оглядки будет проводить прозападную ульралиберальную политику. То есть, беспрепятственно вести Россию в тупик.
В упомянутом телевизионном выступлении президент затронул тему принятия новой Конституции. Причём новый Основной закон, по его словам, примет не действующий состав народных депутатов, а «специально созданное для этого случая Конституционное собрание». Он добавил, что после принятия Конституции данное собрание будет распущено.
Между прочим, принятие новой Конституции было прерогативой исключительно Съезда народных депутатов. Основной закон страны прямо говорил об этом. И депутаты намеревались принять вариант, разработанный Конституционной комиссией Бориса Ельцина- Олега Румянцева. Кстати, ещё 18 апреля 1992 года VI съезд народных депутатов РФ утвердил соответствующий проект, проголосовав за него (ту самую, которая легла в основу «румянцевского проекта», обнародованного в 1993 году). И какой после этого был смысл собирать узкое совещание – даже если руководствоваться принципом целесообразности?! Тем не менее, «демократы» всё равно намеревались обойти законодательные нормы, протолкнуть Конституцию в обход народа и его представителей. Так что из уст Ельцина звучали открытые призывы к нарушению Основного закона России.
Вернёмся к вышеупомянутому президентскому выступлению. В его завершающей части он призвал объявить 1993 года «годом экономики».
Именно на это надо было обращать первоочередное внимание, и ни на что иное. Начать вывод России из кризиса, проводить политику по преодолению бедности и нищеты, криминального беспредела, и на базе этого – повышение доверия со стороны общества. А попытка достижения согласия в политике при игнорировании нарастающих социально-экономических проблем представляли собой попытку построения дома без фундамента. В качестве примера приведём политику президента США Ф.Д. Рузвельта. Хоть он и не выходил за рамки капитализма, тем не менее, он, заявляя о целесообразности цементирования всей нации – богатого с бедным, начинал с решения острых экономических и социальных проблем, на базе чего сплотил всё общество.
А что Ельцин и «младореформаторы»? Политика, ведущая к обвалу производственного потенциала, к обнищанию народа, к нарастанию социального расслоения, к всплеску коррупции и экономической преступности, продолжалась. И это не могло не вызывать возмущения народа и его представителей. Однако правящие круги фактически предлагали «закрыть глаза» на происходящее, смириться с грабежом и унижением, заставив фактически согласиться с беспределом. Но так не добьёшься мира в обществе.
К слову, Р.И. Хасбулатов, при всех его политических ошибках, в рассматриваемый период всё же пытался уделить первостепенное внимание поиску способов решения социально-экономических проблем России. Напомним, что ещё в декабре 1992 года VII съезд народных депутатов РФ в своем постановлении «О ходе экономической реформы» постановил созвать «круглый стол» с участием представителей Верховного совета, правительства, научных, политических, экономических кругов для разработки программы вывода страны из кризиса., альтернативной социально-экономической стратегии развития России. В феврале 1993 года упомянутый «круглый стол» начал свою работу. В работе первого его этапа участвовали и депутаты, и члены правительства (в том числе и «либералы»), и представители политических партий разной направленности, и органов местного самоуправления, и деятели науки, и представители промышленных, предпринимательских, профсоюзных кругов. Первый этап «круглого стола» открыл не только Р.И. Хасбулатов, но и ельцинские соратники – вице-президент А.В. Руцкой, премьер-министр В.С. Черномырдин. В данном мероприятии участвовали такие деятели как ультралиберал Александр Шохин, глава РСПП Аркадий Вольский и т.д.
Предполагалось проведение шести этапов работы «круглого стола». А потом – проведение Всероссийского экономического совещания, на котором должна была быть представлена антикризисная концепция. В дальнейшем – утверждение альтернативной социально-экономической программы (полагалось, что парламент и кабинет министров должны соединить положения и представить общественности) и формирование коалиционного правительства народного доверия.
Конечно, на первый взгляд данный ход выглядел разумно. Но на всё это, равно как и на формирование правительства национальных интересов, надо обращать внимание после обретения власти левопатриотическими силами. А была бы предпринята соответствующая попытка при сохранении марионеточного ельцинского режима, чем бы дело кончилось? Да стоящая за его спиной западная олигархия ни за что бы не смирилась с потерей своего «клиента» в виде России, превратившаяся в полуколониальный придаток. Несомненно, сперва было бы коалиционному правительству позволено осуществить деятельность, но по принципу «постольку поскольку» – чтобы сбить волну общественного возмущения, спасти провашингтонский режим в России. А в дальнейшем, когда страсти улеглись бы и произошла бы относительная социально-политическая стабилизация, правительство народного доверия западный капитал и подконтрольный ему «демократический режим» непременно бы отправили в отставку и всё бы вернулось на круги своя. Так что есть основание охарактеризовать соответствующие действия руководства Верховного совета как попытку направить народное недовольство в безопасное русло для «демократов».
Поэтому речь должна была идти о проведении досрочных выборов народных депутатов и президента, ну и, разумеется, об импичменте нарушившему Конституцию Ельцину (за подписание пресловутого «беловежского договора», вопреки мнению народа и последствия которого мы все испытываем до сих пор).
[1] С.А. Авакьян. Конституция России – природа, эволюция, современность. – 2-ое издание. М., 2000 г.
[2] Приведённый В.И. Лениным в его работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский» пример афинской «демократии», при которой её благами пользовались только рабовладельцы, а также сущность «американской демократии», подавляющие силы, борющиеся против всевластия мировой олигархии – от Компартии США и движения «Чёрные пантеры» до движения «Захвати Уолл-Стрит», прямо свидетельствует об этом.
[3] Было опубликовано в «Независимой газете» 31 декабря 1992 года
[4] В тот момент он, критикуя гайдаровцев, пока ещё поддерживал Б.Н. Ельцина
[5] Как известно, позиция Б.Н. Ельцина была аналогичной, в чём можно убедиться по его телевыступлению 18 февраля 1993 года.
Михаил Чистый
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
