Много лет назад на экраны СССР вышел документальный фильм «Друг Горького Андреева». В нём рассказывалось о личности и судьбе гражданской жены великого писателя Марии Фёдоровны Андреевой. Творческая жизнь, направленная на служение передовым общественным идеям, соединяла двух выдающихся людей. Казалось, они были созданы друг для друга, даже родились в один год. Мария Андреева на протяжении многих лет была не только верной спутницей Горького, вынужденного покинуть Родину, чтобы уйти от преследований царской охранки, — она действительно стала его другом, литературным секретарём, первым читателем многих произведений. Для опасно больного и вместе с тем творчески и общественно активного писателя это был труднейший и счастливейший период его жизни. До конца своих дней сохранил Горький тёплое чувство признательности к этой женщине. Их переписка никогда не прекращалась: они всегда много значили друг для друга.
В УПОМЯНУТОМ документальном фильме ничего не говорится о причинах, побудивших двух любящих и необходимых друг другу людей расстаться. А суть в том, что Мария Андреева, яркая, сильная, самостоятельно мыслящая личность, должна была рано или поздно выйти из тени Горького, в которой бескорыстно и самоотверженно пребывала многие годы.
Кто же была эта замечательная женщина?
Художник Илья Репин рисовал её в карандаше, написал портрет, хотя у неё всегда не хватало времени, чтобы позировать ему. Саша Чёрный посвящал ей элегические стансы и называл поэтической музой. Промышленник Савва Морозов готов был расторгнуть свой церковный брак и соединить с ней жизнь, но она держала его на расстоянии, приличествующем замужней даме и матери семейства. Ещё в юности она вышла замуж за действительного статского советника Андрея Желябужского, стало быть, пребывала в статусе генеральши. Но эту генеральшу обе столицы знали как актрису Московского общедоступного театра, созданного недавно Станиславским и Немировичем-Данченко.
Генерал не возражает против артистической карьеры своей молодой жены: он понимает, что, женившись на дочери главного режиссёра Александринского театра, обрёк себя, в некотором роде, на служение Талии и Мельпомене. Впрочем, он и сам не чужд этим музам: даже в бытность на государственной службе в Тифлисе играл вместе с молодой женой в театральной антрепризе. Тогда они выступали под псевдонимом Андреевы.
Так вот откуда театральное имя этой знаменитой актрисы. Стало быть, не без любви был её первый брак, и двое детей служили залогом семейного благополучия. Но удержать такую яркую пассионарную личность в рамках долга и тогдашних приличий было невозможно. Московская жизнь дала мощный импульс развитию её общественного темперамента.
Войдя в Московское общество искусства и литературы, она познакомилась с его руководителем Константином Сергеевичем Станиславским. Вошла в его театральную группу и загорелась мечтой о новом художественном театре. Быть в числе учредителей такого театра — немногим выпала такая честь. Но у Марии Фёдоровны был счастливый дар увлекать людей, приобщать их к делу, и, как ни грубо это звучит, добывать деньги. Сама же она была бессребреницей и всё, чем лично владела, отдавала театру.
Созидался театр, созидалась и личность молодой подвижницы: Марию Андрееву окружают самые передовые люди своего времени. Театр для них — это поле битвы за очищение человека от суетного и мелочного себялюбия, за высоту духа и прогрессивность убеждений. В таком окружении талант Андреевой оборачивается новыми гранями, и взыскательный Станиславский с тёплым чувством отмечает, что «из актёрки» выросла Актриса.
Какой была Мария Андреева на сцене? Те, кто видел её, говорят о выдающихся артистических данных, помноженных на аналитический ум, что позволяло становиться соавтором роли. Играя героинь в «Потонувшем колоколе», «Одиноких», «Гедде Габлер» и других пьесах европейского репертуара, она присматривалась к русской драматургии, искала в ней отражение своих дум и чувств. Приход в театр Чехова, а затем Горького становится для Андреевой глубоко личным событием. И дело не только в том, что она получает важнейшие роли в новых по форме и содержанию ансамблевых постановках: Ирину в «Трёх сёстрах», Наташу в «На дне». Она работает теперь для «своего зрителя» — простого труженика, не искушённого в искусстве, но постигшего тайные пружины этой жестокой к нему жизни и готового сломать их во имя лучшего будущего.
НИКТО не подозревал, что у знаменитой актрисы есть тайная жизнь, в которую не посвящены даже самые близкие люди. Когда началось это противостояние, казалось бы, незыблемому порядку вещей? Когда знакомый студент впервые привёл её к своим друзьям на тайную сходку? Или ещё раньше, когда, гостя в богатом имении у подруги, она случайно увидела, как хозяйка, важная барыня, бьёт кухарку по щекам, а та стоит навытяжку?
Нет, даже не вспомнить сразу, как у красавицы Машеньки появилось другое тайное имя: «товарищ Маруся».
Поначалу она была связным, перевозила и прятала запрещённую литературу, искала и находила необходимые нелегалам деньги. Для агента РСДРП, а затем и большевиков не было лучшей ширмы, чем театральные кулисы. Здесь совершенно открыто проходили встречи с членом ЦК партии Леонидом Красиным и общим их другом меценатом Саввой Морозовым, активно помогавшим революционерам.
Партийные поручения становились всё сложнее. Под носом у царской охранки она добывала паспорта и другие документы, необходимые для спасения преследуемых товарищей. Обер-полицмейстер Москвы генерал Трепов, посетивший её дом с праздничным визитом, и не подозревает, что «неуловимый Грач», бесстрашный и неистовый агитатор Николай Бауман, которого ищет вся московская полиция, находится рядом, под той же крышей. Мария Фёдоровна прячет его, рискуя всем: за укрывательство «врага царя и отечества» ей грозит каторга.
Но не «рисковый» характер, не стремление пощекотать нервы толкает её навстречу опасности. Она глубоко и убеждённо верит в необходимость социалистической революции, которая уничтожит иерархию и сословную рознь, покончит с властью капитала. Она не понаслышке знает о трудах Маркса и Энгельса: «Капитал» и «Диалектика природы» осваиваются в ранние утренние часы, когда богатая сытая Москва ещё крепко спит. И при том не было случая, чтобы Андреева опоздала на первую утреннюю репетицию или на явочную квартиру. «Феномен» — просто определил суть этого явления один из партийных руководителей, для неё тогда просто Ульянов. И это определение стало её подпольной кличкой. Было потом и личное знакомство с Владимиром Ильичом, настолько дружеское, что она смогла лично представить ему писателя Максима Горького, ошеломившего всех пьесой «На дне». Дружба Ленина с Горьким начиналась и развивалась буквально у неё на глазах. Нередко она бывала третьей в их компании. А ведь было много желающих перетащить знаменитого писателя в лагерь меньшевиков, заручиться его авторитетом и поддержкой.
Близость Андреевой с Горьким вызывает бурную и неоднозначную реакцию в Художественном театре. Для Марии Фёдоровны наступает час тяжелейшего выбора. Ещё до этого бескорыстно любящий её Савва Морозов, видя её тягу к Горькому, предупреждает: «Если вы дадите волю чувствам, всё полетит в тартарары: и генерал, и семья, и, что хуже всего, театр».
Так и выходит. Общественно-политические события подталкивают к этому. Новый, 1905 год они встречают вместе на даче Ильи Репина. Но события Кровавого воскресенья 9 января подводят черту под «светской жизнью» Марии Андреевой. Выразив гневный протест против зверской расправы с мирной рабочей демонстрацией, Горький обрекает себя на преследования и арест. Ему грозит Петропавловская крепость. Большевики настаивают на отъезде Горького за границу. Кстати пришлось приглашение американских писателей.
ТАК завершилась артистическая карьера Марии Андреевой: начиналась другая жизнь, тоже подвижническая, но уже совсем по-иному. Не было больше театральных успехов, зрительских оваций и восторгов, не было и тайной работы, которая придавала особый смысл существованию: все чувства и помыслы сосредоточились на одном бесконечно дорогом человеке. Она и за границей оставалась членом партии большевиков, выполняла все партийные поручения: завязывала необходимые знакомства, следила за прессой, случалось, находила деньги, но главным её «поручением» было здоровье и творческое самочувствие Горького.
Их союз был поистине плодотворным. Не было такого замысла, которым бы он не поделился с ней, такой написанной страницы, которая не прошла бы через её руки. Сотни страниц романа «Мать» перепечатала она на пишущей машинке. Тысячи писем перевела с известных ей европейских языков, а прочим нашла переводчиков, чтобы Горький чувствовал живую связь с миром. Писательская жизнь требует заточения как условия для работы. Но и в Америке, и в Италии они жили открыто, как привыкли в России.
«Райский уголок» Капри сам по себе привлекал путешественников — ну как не посетить заодно и знаменитого писателя. Много сил уходило на то, чтобы избавить Горького от любопытствующих, но и закрыть двери перед соотечественниками немыслимо. А для друзей Алексей Максимович никогда не жалел времени. С ними обсуждались партийные новости, строились прогнозы, подчас велись и жаркие споры. Не всегда она на стороне Горького. Её удивляет нешуточный интерес писателя к богоискательству, возмущает терпимость к Богданову, этому адепту «новой веры». Культ личности, обожествление человека с целью сплотить вокруг него массы представляется ей порочным. Ничего нового: всё это уже было в человеческой истории, но обожествлённые герои гибли, и царства рушились. Нет, не герой, не избранник может изменить жизнь общества. Только сами трудящиеся, выдвинув лидеров, и через них, взяв в свои руки рычаги управления, построят новый мир. Недаром же поётся в «Интернационале»: «Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и не герой. Добьёмся мы освобожденья своею собственной рукой».
Разве сам Горький не показал в романе «Мать», как происходит освобождение народа от векового морока, как пробуждается человеческое сознание и с ним достоинство, как рождаются лидеры — плоть от плоти своего народа.
Большую поддержку находит Мария Фёдоровна у Ленина: он приезжает к ним на Капри по приглашению Горького. Да, богоискательство — путь порочный, тупиковый. Только революционный подъём масс может создать условие для социалистических преобразований. Нужно вести широкую агитацию и готовить для неё людей. Нужна школа революционной деятельности, и учиться там будут рабочие. Такую школу Ленин откроет скоро в Лонжюмо, под Парижем.
Ветер нового общественного подъёма долетит из России до Капри. И Мария Фёдоровна почувствует дыхание грядущих перемен: оживится партийная переписка, больше станет поручений большевистского центра, выезжать придётся в Швейцарию и Германию. И страстно захотелось домой, в Москву. Столько лет они с Горьким мечтали о возвращении, а теперь, когда это стало насущной необходимостью, у писателя появились новые привязанности, новые обязательства перед издательствами и людьми. Они вернутся на родину, но врозь. Отныне каждый пойдёт своим путём, но грянувшая революция соединит эти пути в одном русле: оба останутся коммунистами, ленинцами.
В пятьдесят лет Мария Фёдоровна с головой уйдёт в партийную работу. Ей поручат возглавить Комиссариат театров и зрелищ Петрограда. Победившей революции нужны всенародные праздники — этим и занимается комиссар Мария Андреева, привлекая ведущих режиссёров, актёров и художников, входя во все мелочи дела, добывая холсты, кумач, краски и, конечно, продуктовые пайки. В кругу её постоянного внимания Московский Художественный театр. При её активном участии театр получает, что называется, охранную грамоту, а потом и звание академического.
Очень интересует её будущее кинематографа, по словам Ленина, «важнейшего из искусств» для широких масс. Её сын, видный кинооператор, работает на кинофабрике «Русь», и через него она в курсе всех проектов. Поддержать идею объединения кинофабрики «Русь» с организацией «Международная рабочая помощь» — значит продвинуть советское кино за границу, научиться зарабатывать валюту и систематически помогать зарубежным рабочим организациям. И участие в этом деле Марии Фёдоровны с её европейскими связями было неоценимо. Студия «Межрабпом-Русь» успешно работала вплоть до полной национализации кинопроизводства. Куда бы ни посылала её партия, Мария Фёдоровна оставалась инициативным, исполнительным и стойким работником.
ДО ПОСЛЕДНИХ лет жизни возглавляла она Московский Дом учёных: вместе с ним прошла всю войну, заботясь об учёных, входя во все проблемы их существования, поддерживая их творческое самочувствие и организуя досуг. Репутация Дома учёных, сохранившаяся до наших дней, — это тоже её заслуга.
Когда-то юная Машенька переписывала в свою заветную тетрадку стихи Пушкина: «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана…». Она была озабочена поисками тайного смысла жизни, но об этом никто не подозревал. Родителей смущала её красота. Они с детства одевали её в скромные серенькие платья, заставляя коротко обрезать роскошные волосы, словом, держали в строгости. А девочка не думала сокрушаться о нарядах и развлечениях. Она чувствовала своё предназначение: исполнять долг, самоотверженно служить людям. Она уже тогда была феноменом.
Лариса ЯГУНКОВА.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
