Последняя война Советского Союза

Прощайте, горы, вам видней,

В чём наша боль и наша слава.

Чем ты, земля Афганистана,

Искупишь слёзы матерей?

К середине 1980-х годов становилось всё более очевидным, что война в Афганистане ложилась на плечи советского народа тяжёлым бременем. Всё больше осложнялось положение страны на международной арене. Пребывание крупной группировки войск в Афганистане требовало очень больших расходов. В разные уголки страны приходили борты с грузом «200». Всё это вызывало в народе большое недовольство. Нужны были радикальные решения по выводу войск из Афганистана и прекращению войны.

…И ВОТ НАСТАЛ долгожданный день — 15 февраля 1989 года. Легендарная 40-я армия вышла из огненных гор Афгана. Даже невоенный человек может представить, что такое вывести 140-тысячную армаду по узким горным дорогам, обледенелым перевалам.

Было горько осознавать, что и в те последние на афганской земле дни солдаты продолжали гибнуть. До последнего мгновения отстреливался от напавших на пост душманов рядовой Владимир Стариков… На южном склоне Саланга в упор были расстреляны «Камаз» и его водитель рядовой Сергей Шельтяев… Не дождались жена и две дочки домой капитана Олега Шишкина. Он и его товарищи по вертолётному экипажу — лейтенант Павел Кроха и старший лейтенант Андрей Слушаев сгорели в афганском небе за пять дней до окончательного вывода наших войск…

Потери могли быть более значительными. Долго никто не мог взять в толк, почему Ахмад Шах (хозяин Панджшера) всё же дал нам возможность уйти через перевал Саланг по-тихому, без боёв. Позже командующий 40-й армией генерал Громов сам признался, что вёл двойную игру. Держал контакт через разведку с лидером Панджшера. Была достигнута договорённость: мы не трогаем его, он пропускает наши войска.

Мог ли верить Громов Ахмад Шаху — этому влиятельному и достаточно сильному полевому командиру? Имел ли право идти по острию бритвы? Полевой командир был непредсказуем, но если делать расклад всей ситуации, то Громов к этому времени служил в Афганистане по третьему сроку и понимал, что Ахмад Шаху крайне выгодно, чтобы советские войска ушли спокойно, не тронув его. В этом случае он оставался единственной реальной силой в Афганистане, способной вести борьбу с режимом Наджибуллы. Если же советское командование, обеспечивая безопасность вывода, обрушит на него удары авиации и артиллерии, станут неизбежны потери, и потери значительные. И тогда на первые роли выйдут другие — Гульбеддин, Раббани, то есть те лидеры оппозиции, которые всю афганскую войну просидели в Пакистане. Отдавать такой шанс хоть и единоверцам, но полностью продавшимся Западу и Штатам лидерам Ахмад Шах не хотел.

Командарм договорился с Ахмад Шахом, заключив взаимные обязательства, которые обе стороны и сдержали. «Погибать никому не хочется, особенно в конце войны», — говорил бывший командарм.

Вооружённые отряды группировки Ахмад Шаха Масуда вышли в районы вдоль трассы. Против советских застав и постов ахмадшаховцы не предпринимали враждебных действий. Однако нападали на афганские транспортные колонны, расправлялись с водителями.

Представители командования 40-й армии и советского посольства в Афганистане по согласованию с афганским правительством вступили в контакт с группировкой Масуда, который действовал исподтишка. Ему предлагали взять под свою охрану большую часть трассы, подписать протокол: не грабить, не стрелять. Если это неприемлемо — не препятствовать охране дороги постами правительственных войск.

Предложение принято не было.

В начале января 1989 года, когда афганские посты стали, сменяя наши заставы, брать под контроль трассу, отряды Ахмад Шаха Масуда встретили их огнём. Это вызвало мощный ответный удар по группировке Масуда. Завязались бои.

Жители окрестных кишлаков, спасаясь от огня, выходили на безопасную дорогу, ища у советских воинов защиты. Наше командование выделило специальное подразделение, машины, одежду, продовольствие, медикаменты. Население вывозили в безопасные места.

Ослепительными снегами встречал уходящие войска перевал Саланг. Здесь, среди вершин Гиндукуша, была очень сложная обстановка: огромные массы снега нависали над трассой. За одну ночь в районе перевала сошло около тридцати лавин. В снежном плену оказались шесть бронетранспортёров с экипажами. Быстро пришла помощь, людей откопали, никто не погиб.

Трудно представить себе всю картину передвижения наших войск на сотнях километров афганских дорог, разглядеть под облепленной грязью бронёй лица водителей, командиров, проникнуть в замыслы штабов, почувствовать надежды тех, кто с застав и блоков смотрел вслед уходящим колоннам. Уже миновали перевал, успели пройти без единого выстрела колонны, вышли к Тушкургану, к Хайратону. Уже был виден желанный мост «через речку», с напряжением всматривались друг в друга те, кто сидел на броне выходивших на Родину войск, и те, кто встречал их на высоком берегу Термеза.

Командующий 40-й армией генерал-лейтенант Б.В. Громов привёл свою армию к родному порогу. И сам вышел последним в лучших традициях русского офицерства: только когда за его спиной не останется ни одного человека, кому бы угрожала опасность, он переступит черту, отделяющую войну от мира. Чуть позже (во второй половине дня) покинули Афганистан советские пограничники. Они вышли буднично и неприметно.

Над замыкающим бронетранспортёром полощется Боевое Знамя — там командующий. Не доезжая до советского берега, генерал спустился с брони и пересёк красную линию пешком (на снимке). Это было его право, привилегия солдата, пять с половиной лет провоевавшего в Афганистане, — пройти пешком последние метры.

Родина встречала своих сыновей. Громова же, выведшего тысячи парней к матерям, жёнам и невестам, не должен был встречать никто. Отец погиб в 1943-м на Курской дуге, сразу после войны умерла мать. Жестоким ударом судьбы стала гибель в авиационной катастрофе жены. Лишь два сына, Максим да совсем малый Андрейка, жили в Саратове у дедушки и бабушки, родителей покойной жены.

Шёл Громов, последний наш солдат на афганской земле, самый молодой генерал-лейтенант в Вооружённых Силах, Герой Советского Союза, шёл просто домой. И вдруг…

— Папа!

Под пулями ходил, снарядами обстреливался, а здесь вздрогнул.

— Максимка. Сынок!

Спасибо саратовским телевизионщикам: вылетая на съёмки фильма о выводе войск, они включили в группу и четырнадцатилетнего сына командарма.

В Термезе и Кушке воинов-интернационалистов встречали их родные и близкие, многочисленные корреспонденты. Никто из высших руководителей СССР не посчитал нужным присутствовать при возвращении на Родину тех, кто долгие годы проливал кровь в далёкой чужой стране. Все они оказались «заняты» другими, более «важными государственными делами». На вопрос по этому поводу Шеварднадзе ответил: «За все этапы вывода войск отвечали военные. А что, Горбачёв должен был поехать на границу встречать военных? Или Шеварднадзе?»

А почему бы такое важное историческое событие не мог отметить президент СССР? В своё время, находясь на Кубе, я был свидетелем, как лидер кубинской революции Фидель Кастро лично встречал у трапа самолёта или на причале воинов-интернационалистов, которые возвращались на остров Свободы.

Конечно же, Горбачёв и его «команда» поспешили откреститься и от Афганистана, и от всего, что там происходило. Натянув на себя маски миротворцев, всю ответственность они возложили на тех руководителей, кто принимал решение ввести войска в Афганистан и кто к тому времени давно уже умер. С какой болью об этом писал потом генерал-полковник Б.В. Громов: «Ведь не мы же должны были себя поздравлять. Попытка не заметить выхода 40-й армии из Афганистана стала очередной бестактностью тех, кто работал в Кремле».

Кстати, в Афганистане Громов был трижды — и каждый раз в новом качестве. Вначале — комдив, потом — генерал по особым поручениям начальника Генштаба, советник маршала Ахромеева, и, наконец, командующий армией. В общей сложности прослужил «за речкой» пять с половиной лет. И ему было обидно не только за подчинённых, но и за себя.

…О чём в эту минуту думал генерал, можно только гадать. О тех, кто сложил голову на земле, оставшейся за спиной, — их было в общей сложности 15 тысяч. Об исполненном бойцами до конца воинском долге? Минутами позже Громов скажет об этом с трибуны сам:

— Мы выполнили свою задачу, исполнили свой долг. Это результат беззаветного труда солдат, сержантов, прапорщиков, офицеров, служащих Советской Армии. Никогда не утихнет боль утрат, глубокая скорбь утрат, глубокая скорбь о тех, кто не вернулся живым на Родину.

Советский воин с достоинством и честью выполнил свой патриотический и интернациональный долг на древней земле Афганистана. Вдали от Родины совершили свои подвиги старший лейтенант Владимир Задорожный и ефрейтор Александр Корявин. Офицер и солдат. Владимир накрыл своим телом бандитскую гранату и спас товарищей, а Александр в бою заслонил собой командира. Лейтенант Александр Демаков с небольшой группой бойцов попал в засаду. Банда была крупной, во много раз превосходившей горстку солдат. Офицер приказал подчинённым отходить.

— Отойдём все вместе, — предлагали они.

— Вместе — значит никто отсюда живым не уйдёт. Отходите. Это приказ. Я их задержу.

Лейтенант вступил в неравную схватку с моджахедами. Был четыре раза ранен. Последней гранатой подорвал себя и наседавших на него врагов. Подчинённых спас. Удостоен звания Героя Советского Союза (посмертно).

В летопись воинских подвигов навечно вписаны имена Александра Стовбы, Николая Чепика и других воинов. Не сотни, а многие тысячи военнослужащих за образцовое выполнение своего конституционного и воинского долга награждены высокими государственными наградами.

…Над рекой, над площадкой, где стоит броня последней колонны, над многотысячной толпой встречающих повисает долгая минута молчания…

…Звучали военные оркестры на высоком берегу Амударьи. Гремел медью марш, двигались, провожаемые взмахами рук, бэтээры с бойцами на броне. Так, оказывается, оканчиваются войны. Так закончилась для нас та — афганская. Думается, что объективную оценку наших действий в Афганистане дал Борис Всеволодович Громов в своей книге «Ограниченный контингент».

«Я глубоко убеждён, — пишет он, — не существует оснований для утверждения о том, что сороковая армия потерпела поражение, равно как и о том, что мы одержали военную победу в Афганистане. Советские войска в конце 1979 года беспрепятственно вошли в страну, выполнили — в отличие от американцев во Вьетнаме — свои задачи и организованно вернулись на Родину. Если в качестве основного противника ограниченного контингента рассматривать вооружённые отряды оппозиции, то различие между ними заключается в том, что Советская Армия делала то, что считала нужным, а душманы — лишь то, что могли».

Это была последняя война Советского Союза. Через два года не стало и его самого.

Сегодня, спустя десятилетия, можно встретить разные суждения о том, насколько оправданным и своевременным было решение о вводе советских войск на территорию Афганистана. Но мне, как очевидцу и участнику боевых действий в этой стране, представляется несомненным одно: советские люди в те годы приезжали на афганскую землю по просьбе законных властей, чтобы создавать предприятия, строить школы, прокладывать дороги в горах, нести соседям образование, культуру. Защита мирной жизни здесь была и главной целью 40-й армии, пришедшей на помощь законной власти Демократической Республики Афганистан в борьбе за национальный суверенитет и территориальную целостность страны.

И в этом мы видим коренное отличие нашего присутствия от действий американских интервентов, развязавших в своё время под надуманным предлогом истребительную войну против мирного населения Вьетнама и уже в нынешнем веке вместе с союзниками по НАТО — в том же Афганистане, погрузив страну в бесконечный кровавый хаос и превратив её в мирового поставщика героина. Ну а далее — Ирак, Ливия, Сирия… И как результат — расползающийся, словно эпидемия, по Африке и по Ближнему Востоку ИГИЛ*, волны беженцев, захлёстывающие Европу.

Вот тут и задумаешься, нужна ли была в декабре 1979 года наша попытка притушить ту опасную искру, которую США и их подопечные умудрились сегодня раздуть едва ли не до мирового пожара. Нам потом говорили, что ввод наших войск в Афганистан — ошибка, стратегический просчёт, но американцы сидят там уже вдвое дольше нас, причём в основном на наших бывших базах — и в Баграме, и в Шинданте, и в Джелалабаде, используя наши взлётные полосы.

При всех противоречивых оценках как самого ввода Ограниченного контингента советских войск в Афганистан, так и отдельных аспектов той войны, по мере удаления этих событий в историю, вдруг, казалось бы парадоксально, всплывают глубинные народные оценки. Репортажи из современного Афганистана доносят до нас голоса простых жителей, вчерашних «душманов», боровшихся с нами: «шурави не только воевали, но и строили заводы, дороги, плотины»… У афганского народа не осталось ожесточения и ненависти к нам как к оккупантам.

Иван Тараненко, полковник, ветеран боевых действий в Афганистане. г. Москва.

Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.