К 300-летию со Дня рождения Дмитрия Ивановича Виноградова

В последнее воскресенье мая — нынче это 31 мая — в нашей стране будет по традиции отмечаться День химика — профессиональный праздник работников химической и нефтехимической промышленности.

В канун праздничного дня хотелось ты напомнить о тех наших соотечественниках, кто когда-то стоял у истоков национальной химической отрасли. Имя первого российского профессора по химии (по нынешнему — академика) и создателя цветного непрозрачного стекла (смальты) и автора мозаичных панно в Санкт-Петербурге (самое известное из них — “Полтавская баталия”) Михаила Васильевича Ломоносова известно, пожалуй, всем. Но не все, возможно, знают имя другого школяра, окончившего с отличием в конце 1735 года вместе с уроженцем поморского Севера Михайлой Ломоносовым “Спасские школы” или Славяно-греко-латинскую академию.

Это — Дмитрий Иванович Виноградов, вошедший в историю как “отец русского фарфора”, 300-летний юбилей со дня рождения которого отмечается в нынешнем году.

Про юбиляра в преддверии Дня химика и хотелось бы сегодня немного рассказать.

Так сложилось, что точная дата рождения Дмитрия Виноградова — поповского сына из Суздаля неизвестна. Историки даже не совсем уверены в годе рождения: то ли 1717 г., то ли 1720 г., но в академических изданиях указывается 1720 год. Получается, что разница в возрасте между родившимся 19.11.1711 Михайлой Ломоносовым и Дмитрием Виноградовым, 1720 г.р. составляет больше восьми, если не все девять лет.

Михайло Ломоносов с Курострова рядом с Холмогорами, сказавшийся при поступлении поповичем (позднее он пояснил, что “то учинил с простоты своей” — иначе бы не приняли) был зачислен в академию в начале 1731 года. Дмитрий Виноградов поступил в “Спасские школы” вместе с братом годом позже — в 1732 году. Отец их, Иван Степанович Виноградов, был протопопом и ключарём в Рождественском соборе в Суздале, и потому придумывать родословную Дмитрию не понадобилось, да и Суздаль поближе к Москве будет, чем Куростров — пешком с рыбным обозом всё же не пришлось ему идти в Москву.

Смышленый Дмитрий в необычайно короткий срок закончил программу низших классов и в 1734 году уже значился в классе риторики вместе с Михайлой, а ещё через год оба были уже в классе философии. Разница в возрасте не помешала им стать друзьями. Видимо, их сблизили схожесть взглядов, обоюдная симпатия, а главное — стремление к знаниям. Недаром оба они вошли в “дюжину” — в число 12 учащихся “в науках достойных”, которые были делегированы для продолжения учёбы в Университете при Академии наук в Санкт-Петербурге.

А спустя несколько месяцев Дмитрий Виноградов и Михайло Ломоносов вместе с сыном советника Берг-коллегии Густавом Райзером/ 1719 г.р. были отобраны для дальнейшего обучения за границей. Вопрос об отправке трёх студентов в Германию рассматривался на государственном уровне — в Кабинете Министров. Бала составлена инструкция, которая гласила, что они едут учиться “химии и горным делам”, чтобы “государство бы со временем от них некоторую пользу получить могло”.

03.11.1736 “петербургские руссы” (Дмитрию всего 16 лет, Михайле — почти 25 лет) прибыли в Марбургский университет под кураторство одного из лучших профессоров того времени Христиана Вольфа. Они были зачислены на медицинский факультет, где преподавались естественные науки. Был составлен индивидуальный план занятий, куда даже вошли уроки танцев и фехтования. Без малого три года — до лета 1739 года обучались русские студенты в Марбурге. Сначала освоили немецкий язык, ставший для них как родной, затем слушали лекции по различным дисциплинам.

Приобщились недавние “спасские школьники”, а теперь Kommilitonen/товарищи по учёбе в вузе, к тому, что в немецком языке обозначается глаголом “burschen”/ “вести разгульный образ жизни”: участвовали в вечеринках, в студенческих стычках на практике подтверждали, чему их учили на уроках фехтования, не упускали из виду женский пол (серьёзный Михайло даже нашёл в Марбурге свою вторую половину — дочь хозяйки дома, где он квартировал, урождённую Ильзе Цильх, впоследствии ставшую его женой — Елизаветой Андреевной. Забыв про постоянные напоминания из Санкт-Петербурга о необходимости “бережно расходовать средства”, русские студенты задолжали: долг Виноградова составил 899 рейхсталеров, Ломоносова — 613.

Летом 1739 после теоретической подготовки в Марбурге начался практический этап учёбы горным делам — уже во Фрайберге у горного советника Иоганна-Фридриха Генкеля, который получил это звание в благодарность за “химические эксперименты”, которые, в частности, “были особенно полезны фарфоровому заводу в Майсене”.

Человеческие отношения между Ломоносовым и Генкелем в силу строгости и требовательности последнего, увы, не сложились (но впоследствии Ломоносов высоко оценивал своего наставника во Фрайберге как практика). Примерно через год — весной 1740 года один из трёх русских студентов-стажёров — Михайло Ломоносов — уходит из Фрайберга, успев перед этим побывать в рудниках и шахтах Саксонии, что впоследствии ему очень пригодилось. А Дмитрий Виноградов вместе с Густавом Райзером продолжают учёбу у Генкеля.

Сохранилось письмо, отправленное Ломоносовым Виноградову за несколько недель до отъезда на родину весной 1741 года. Судя по тональности, между прежними друзьями, видимо, произошла размолвка. В письме Михайло просит Дмитрия переслать ему три книги, а также уполномочивает его продать “сундук за столько, сколько за него дадут”. Достоверных сведений о дальнейших отношениях Ломоносова и Виноградова не сохранилось.

Судя по приметам, указанным в паспорте Д. Виноградова для беспрепятственного выезда на горные и заводские предприятия Германии, у него был высокий рост и тёмный цвет волос. Это единственный сохранившийся источник, повествующий о внешности Виноградова.

В начале 1744 года Дмитрий Виноградов и Густав Райзер после семи с лишним лет учёбы выехали на родину. По итогам аттестации в Берг-коллегии в Санкт-Петербурге 24-летний Виноградов получил блестящий отзыв “во всех частях горной науки”, был назначен маркшейдером и готовился ехать в Олонец. Однако жизнь распорядилась иначе. Молодому учёному предстояло создать в России новое сложное производство — “делание чистого порцелина, как оный в Саксонии делается”, т.е. производство фарфора.

Ещё в годы учёбы в Саксонии Дмитрий Виноградов “имел случай” узнать перечень сырьевых компонентов славившегося в Европе майсенского фарфора, ему была известно и оборудование фабрики. Но у Виноградова не было сведений ни о составе фарфоровой массы, ни о самом производстве, которое в Майсене — не хуже, чем на родине фарфора в Китае, содержалось “весьма тайно”.

Дмитрий Виноградов начал проводить самостоятельные опыты. Он организовал лабораторию при фабрике, оборудованную различными печами, инструментами, посудой. В 1746-1747 гг. проводившиеся опытным путём работы Виноградова по нахождению оптимального состава фарфора из отечественных сырьевых компонентов были в полном разгаре. При разработке рецептуры химик-технолог опирался на знания, полученные во время учёбы в Германии. Он проводил систематические опыты по образцу Генкеля, тщательно вёл исследовательские записи по составу “фарфоровой массы и глазури”, который в конечном итоге был открыт им самостоятельно, на основе многочисленных научных опытов. Именно в его обобщающих трудах керамическая технология и фарфоровое производство впервые в Росси получают научное обоснование.

В 1748 году Невская “порцелиновая” мануфактура, основанная за 4 года до этого — в 1744 г., уже выпускала изделия из фарфора по виноградовским рецептам. Период с 1748-го по 1758-й год, когда Д. Виноградов в 36-летнем возрасте после непродолжительной болезни ушёл из жизни, дело находилось полностью в его руках — это был начальный “виноградовский” период развития фарфорового производства в России.

Сегодня в музеях сохранились всего девять изделий с маркой самого Д.И. Виноградова (вензель “W” по-немецки), поэтому все они представляют огромную ценность. Некоторые из них есть в Музее М.В. Ломоносова при Кунсткамере, который, к слову сказать, независимо от своего коллеги уже позднее — в 1763 году также “изыскал фарфоровые составы”. В начале 1760-х после смерти Д.И. Виноградова какое-то время М. В. Ломоносов исполнял даже обязанности директора фабрики, но затем вследствие чрезмерной занятости был освобождён от должности.

В сегодняшнем музее при Императорском фарфоровом заводе/ ИФЗ — прежнем ЛВЗ/

Ленинградском фарфором заводе (старое название было возвращено в 2005 году) можно увидеть выполненную в советское время фарфоровую композицию, где изображены два исследователя: стоящий у конторки и что-то пишущий Михайло Ломоносов и присевший на корточки перед печью экспериментирующий Дмитрий Виноградов. Но в действительности приоритет: и теоретический, и практический — в создании русского фарфора принадлежит младшему из двух выпускников “Спасских школ” — Дмитрию Ивановичу Виноградову.

Именно он считается по праву “отцом русского фарфора”, о чём свидетельствует мраморная доска на здании ИФЗ рядом со станцией метро Ломоносовская в Санкт-Петербурге: “Здесь жил и работал создатель русского фарфора, основатель фарфорового производства в России Дмитрий Виноградов. 1720-1758”.

И потому можно с уверенностью сказать, что сформулированное в 1736 году перед отъездом трёх студентов в Германию “техническое задание” об обучении химии и горным делам, чтобы “государство бы со временем от них некоторую пользу получить могло”, в конечном итоге было выполнено.

С Днём Химика!

С 300-летним юбилеем со дня рождения Дмитрия Ивановича Виноградова!

В. Михайлов

май 2020

Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.