Возможно, некоторым читателям запомнился автобиографический рассказ о 9 мая 1945 года, написанный десятилетия спустя очевидцем тех событий — на тот момент медицинской сестрой в эвакогоспитале в Кинешме, уроженкой села Завражье (ныне Кадыйского района Костромской области) Прасковьей Андреевной Клязник (девичья фамилия — Чистякова) и опубликованный здесь 08.05.2020 (см. по ссылке: http://msk.kprf.ru/2020/05/08/138428/).
Накануне дня рождения бабы Пани, как все её называли (27 июля ей исполнилось бы 104 года, прожила она полных 97 лет и ушла из жизни в марте 2014 года), хотелось бы познакомить уважаемых читателей ещё с одним прозаическим текстом Прасковьи Андреевны (она также писала стихи), написанным также спустя много лет по памяти о том, как она в 13-летнем возрасте из своего села на Волге по случаю ездила в Москву навестить жившую там старшую сестру. Такой вот взгляд на Москву конца 1920-х годов глазами деревенской девочки.
QUOTE
Это было в 1929 году. Я училась в третьем классе Завражной школы. Четвертый класс окончил первую ступень (так тогда их называли), и ему дали путевку на экскурсию в Москву. Узнав про это, я побежала к учителю Ватолину (имя и отчество позабыла) и стала его спрашивать: “Вы едете в Москву? Прихватите меня с собой. Я тоже хочу посмотреть на Москву и повидаться с сестрёнкой, которая живет там”.
“Хорошо, — говорит учитель, — прихватим. Приходи завтра в школу к 9 часам”. Я, не чуя под собой земли, помчалась домой, крича в дверях, что еду в Москву. Кто из нас не мечтал увидеть столицу нашей Родины! Тут же начались сборы. Мать испекла два огромных пресных колоба. Один, сказала, можно мне съесть в дороге, а другой — гостинец для сестрёнки моей. Нашли на чердаке большой деревянный чемодан (меньше не было), бабушка привязала к ручке чемодана полотенце, сказавши, что если рука устанет нести, то можно понести на спине.
Ночь прошла неспокойно, всё думала о Москве. Утром, не дождавшись, конечно, 9 часов, умчалась в школу раньше всех, никто ещё из ребят не пришёл. Когда вся группа была в сборе, учитель всех пересчитал, и мы пешком отправились до Юрьевца. Там сели на старенький пароходик, так называемый “Калоша” за его тихое движение. Тащил он нас всю ночь, останавливаясь на всех пристанях. Прибыли в Кинешму утром. Сели на поезд (его я видела впервые). Здорово умявшись, мы рады были местечку и сразу же забрались на полки, захрапели. Я тоже, положив под голову свой багаж, легла на нижнюю полку и крепко заснула. Разбудил меня шум и плач одной девочки. У нее шпана утащила сумку с вещами.
В Москву прибыли утром. Учитель снова всех пересчитал, и мы пошли парами. Подойдя к трамваю, он объяснил, как вести себя, не убегать никуда и так далее. Стали садиться в трамвай. Конечно, не все сумели влезть в него. Часть ребят, в том числе и я, остались на остановке. Но учитель после первой остановки пришел за остальными и увел их с собой.
А я осталась искать свою сестру по Москве. Адрес у меня, конечно, был с собой. От одиночества мне сделалось не по себе, прямо жутко в таком большом городе. Я долго стояла и думала, в какую сторону пойти. Пойду, думаю, прямо. И я увидела большую людскую очередь. Дай, думаю, узнаю, чего там дают. Подошла к последнему старичку и спрашиваю: “Чего здесь давать будут?” Он ответил, что ничего, а люди на Ленина идут поглядеть.
Вот это да! Надо и мне не упустить такого случая. Вот подружкам будет что рассказать! Видела Москву, да еще и настоящего Ленина! Встала я за этим старичком, и мы стали двигаться не тихо, не быстро. Очередь подошла к двери. Только я хотела туда шагнуть, а меня за плечи схватили два милиционера и говорят: “С вещами не положено”. Я в ответ: “Да у меня там нет ничего, кроме двух колобов пресных”. Они спорить со мной не стали, тихонько пододвинули в сторонку.
Проклиная свой чемодан, я, как побитая собачонка, двинулась в обратный конец очереди. Чуть не заплакав от горя, увидела сидевшую на земле старушку. Перед ней стояла железная кружка, в которую бросали монетки. Я подошла к ней и говорю: “ Бабушка, ты долго здесь будешь сидеть?” Она вымолвила: “Да как знать”. Прошу её: “Возьми, чемодан покарауль, я схожу на Ленина посмотрю, а то меня с этой бандурой не пускают туда. Я не знаю, почему они боятся, что ли я Ленина унесу?” Старуха согласилась: “Отставь”.
Я с радостью снова встаю в очередь, только уж тот хвост давно ушёл, и я встала за какой-то нарядной красивой дамой. В этот раз мне показалось, что очередь прошла быстрее. Спустились мы в подземелье. Тихо, как в могиле. На высоком месте стоит гроб. Ленин лежит в нём, ну как живой, рыжая бородка, видимо, родимый не успел побриться. Мне так хотелось подзадержаться и все рассмотреть, но сзади подталкивают легонько и надо, видимо, все время двигаться вокруг гроба. Что, думаю, им жаль что ли. У нас на покойника смотри сколько хочешь, даже пощупать можно. С этой мыслью я незаметно оказалась на улице, но уже с другой стороны могилы.
Только тут вспомнила о своем багаже и побежала искать эту бабулю. Смотрю, сидит моя дорогая всё на том же месте, а рядом мой злосчастный чемодан. Видно, честная попалась старушка.
Угостив ее своим колобом за труд, я отправилась искать сестру. Смотрю, стоит трамвай, в него пассажиры залезают и вылезают, и я решила в него залезть, хотя не легко было с таким ящиком. Народу набилось полно. Все покупают у билетной бабы билетик (видимо, за проезд) и я купила, хотя нелегко было расставаться с пятачком. Уселась на первое попавшееся место: теперь отдохну.
А люди на остановках всё лезут, кто туда, кто сюда. Что, думаю, им не сидится спокойно. И куда они все торопятся? Потом беготня эта стала реже и реже. Потом вовсе никто не вылезает, а я одна почти осталась. На мое счастье, подходит ко мне эта баба с билетной сумкой и спрашивает: “Вы куда едете?” Я говорю: “Как куда? К сестре в гости”, и показываю ей свой адрес. Она посмотрела и говорит: “Вы не в тот конец едете!” Я как закричу: “Как не в тот? Тогда зачем меня везёте? Как же мне теперь попасть в нужный конец?” Кондукторша в ответ: “Сиди до конца, а потом повезём тебя в обратную сторону”.
“Господи, — думаю, — да где же в Москве находится тот-то конец?” А ноги гудят от обуви. Мы, деревенские дети, не привыкли сутками ходить в ней. Дай, думаю, разуюсь, пусть отдыхают. Разувшись, связала я свои ботиночки и привязала к своему полотенцу, что было на ручке чемодана. Вот теперь куда полегче! Вдруг подходит билетница и говорит: “Вылезай, приехала. Спросишь у милиционера, в какую сторону тебе надо пойти”.
Выкарабкавшись из трамвая, я пошла, а трамвай ушёл. Оставшись одна, посмотрела на все четыре стороны и увидела того милиционера. Он стоял на одном месте и всё время махал перед своим носом палочкой туда-сюда, туда-сюда… Может быть, он мне махнул? Подошла и спрашиваю: “В какую сторону пойти?” и сую ему свой адресок, где живёт моя сестра. Не переставая махать своей палочкой, он говорит: “Прямо!”
Ну, думаю, прямо так прямо. Пошла прямо, перешла площадь и увидела улицу с большими домами. Видно, хороший милиционер, не соврал мне. Вскоре я нашла все же этот номер дома 46. Смотрю, обнесён большим высоким тесовым забором. Зачем, думаю, им такой забор нужен? На улице не видно ни одной козы или овцы. Кто туда к ним полезет? Надо будет поговорить с сестрой, чтобы зря не тратили на пустяки деньги.
Открываю калитку, а она, милая моя, вешает белье на белую верёвочку. Я стою, жду, как она обрадуется мне. Оглянулась она в мою сторону и с таким удивленьем смотрит на меня, точно не узнает, а глазами водит по мне то вверх, то вниз. Что, думаю, такое, разве платье на мне плохое, так не худое же, а лучшего нет. Не дождавшись, когда она подойдёт ко мне и не отстанет удивляться, я пошла навстречу к ней первая. А она сразу так меня и спросила: “Ты так шла?” Я говорю: “В трамвае пятак билетной бабе платила, а через площадь и улицу шла так, за это с меня никто билета не спросил, даже тот дядька с палочкой”. Она снова спрашивает: “А ноги у тебя целы?” Я отвечаю: “Что им сделается. Как снега не стало, бегаю босая, а в лес по 2 раза в день за попутниками. Они у меня привычные”. Сестра вновь удивляется: “А ты видела в Москве кого-нибудь босого?” Я ей и вывалила: “Вот этого я и не заметила. Да и некогда было на них смотреть. Они все куда-то торопятся”. Тут она от души смеялась надо мной и при встречах, до смерти, вспоминала эту мою первую поездку к ней в Москву.
END QUOTE
В. Михайлов
июль 2020
P.S.
В канун своего 90-летия в 2006 году Прасковья Андреевна попросила переслать два своих рассказа Президенту России, что и было сделано. Спустя некоторое время из Москвы на имя юбилярши пришёл ответ за подписью тогдашнего начальника Управления Президента РФ по работе с обращениями граждан. В нём, в частности, есть такие строки:
“С удовольствием мы познакомились с Вашими рассказами — “По Москве босиком” и “Братцы, проснитесь! Победа!” Вроде обычные воспоминания, а читаешь их с интересом — они же подлинные свидетельства ушедшего времени. Трогает своей искренностью история маленькой босоногой девочки, попавшей в столицу. Понятно, насколько важно для неё это событие, понятны её переживания и впечатления. Ведь на всю жизнь запомнилась старушка на Красной площади, честно сторожившая чемодан. Видимо, это стало нравственным уроком на всю жизнь”.
Кто-то из односельчан бабы Пани, прочитав ответ из Москвы, незатейливо сказал: “Умная секретарша у Путина…”
Будем помнить нашу историю и её нравственные уроки!
Светлая память Прасковье Андреевне!
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
