В современном мире, а, пожалуй, что и всегда, политический процесс устроен таким образом, что нет никакого смысла отвечать на каждый выпад, сделанный в ваш адрес. Давно уже сформулирован принцип «Собака лает, а караван идёт», и теперь, в эру социальных сетей, когда каждый человек может высказать свое ценное мнение по любому вопросу, отвечать на все негативные отзывы о нынешней политике Компартии, Советском Союзе, или идеологии марксизма было бы для ответственных за агитацию органов КПРФ сколь глупой, столь и безнадежной целью. Озвучивать свои идеи, транслировать собственную повестку, анализировать и освещать насущные вопросы текущего момента – вот чем надлежит заниматься пропагандисту. Разве только когда наиболее крупные, облеченные властью фигуры высказывают свою позицию по вопросам истории и идеологии, им нужно прямо оппонировать. Например, Путину, когда он с завидным постоянством распространяется о бомбе, якобы заложенной Лениным под Россию.
И всё-таки бывает порою, градус возмущения написанным так высок, что становится просто невозможно молчать, пропускать мимо ушей оскорбление и со стороны сравнительно мелкой сошки. Поддаваться эмоциям вредно, однако время от времени указывать излишне разлаявшимся господам их место, дабы неповадно было – штука нужная. Это держит в тонусе, не позволяет скатываться к формализму там, где он недопустим.
Итак, на глаза коллегам автора этих строк недавно попалась свежая статья в Московском комсомольце. Уже название её звучит весьма «многообещающе»: «Сталин и Гитлер: можно ли сравнивать людоеда с палачом». К большому сожалению открытых комментариев к данному горячему материалу на сайте МК не предусмотрено – представляется, что читатели газеты быстро пояснили бы, кого и с кем стоит сопоставлять, кого не стоит, и почему. Но вернёмся к тексту. Первый абзац задаёт вопросы, которые, видимо, мыслятся как риторические: «Говорят, Гитлера и Сталина не надо сравнивать. Нельзя. А, собственно, почему? Потому что запрещено? Или потому что они несравнимы?». Вероятно, это должно читаться как смелый вызов. На деле – пшик. Нет никакого органа цензуры, или закона, который помешал бы господину Розовскому (к его личности мы ещё вернёмся), сравнивать на страницах печатной периодики глав СССР и Третьего Рейха, а по сути и сами эти две страны. Ничего ему за это не будет, кроме разве только общественно порицания.
Так или иначе, задача поставлена. Что ж, можно и сопоставить. Только во-первых, это надо делать тактично, потому что речь явно пойдёт не о каких-то сугубо личных чертах Иосифа Виссарионовича и Адольфа Алоизовича, скажем, кулинарных пристрастиях (как известно, фюрер был вегетарианцем), но о выстроенных двумя вождями системах, а значит по существу о миллионах людей, благодаря которым они работали. Некоторые из их числа живы и сейчас. Во-вторых же сравнивать надо корректно, отталкиваясь от фактов, беспристрастно. Только так можно попытаться приблизиться к объективности.
Даже беглое прочтение опуса Розовского показывает, что этим тут и не пахнет. С самого начала до конца текст насыщен резкой оценочной лексикой – и беден статистикой и цифрами. Вместо них, вместо выдержек из документов, иными словами того, что действительно можно бы было сопоставить, выражения вроде «Оба держали в свое время людей в неведении зла, сознательно оглупляя массы и ввергая их в кровавые авантюры и окаянства, равных которым по масштабу история не знала. Оба создали индустрию смерти и лизоблюдства». Какие эпитеты! Чудо что такое эта наша «совестливая» интеллигенция, вечны выражающаяся так, словно бы она на грани истерики и уже занесена нога, чтобы черту эту решительно переступить.
Ясно, что ожидать вдумчивой и глубокой аналитики от человека, не обремененного историческим (или хотя бы политологическим, экономическим, либо социологическим) образованием, от заметки, выпущенной таким изданием, как нынешний Московский Комсомолец, было бы наивно. Но набор покрывшихся плесенью клише из родом из ранних 90-х, передёргиваний и попыток давить на эмоции оказался до того фееричен, что, право, только диву даёшься. Гитлер и Сталин похожи тем, что оба любили парады. И ещё тем, что оба написали книги – Мою борьбу и Краткий курс истории ВКП(б) соответственно. Это практически дословные цитаты. Предлагаю в таком случае добавить в число тождественных политиков также сэра Уинстона Черчилля. Он тоже любил военные парады и был автором «Истории англоязычных народов». А ещё Наполеона Бонапарта. А ещё…
Но погодите, вчитаемся далее в творение господина Розовского. «Гитлер создал гитлерюгенд. Сталин — комсомол. В обеих организациях был культ героя, сверхчеловека (у нас таким был «святой» Павка Корчагин), свои молодежные песни и праздники». Позвольте. Возможно я чего-то не знаю, но, опираясь на шесть лет (четыре года бакалавриата и два магистратуры), проведенные на историческом факультете, позволю себе утверждать, что комсомол был создан отнюдь не Иосифом Виссарионовичем, а вовсе даже Владимиром Ильичом. Или, если без юмора, как полагается, то I Всероссийским съездом союзов рабочей и крестьянской молодёжи в 1918 году. Но господина Розовского не останавливают такие мелочи. Он несется дальше обличительным галопом! И спешит озвучить новый «аргумент» – языковой. «Слова «сталь», «броня», «цемент», сделались востребованными и там, и здесь (подразумевается в фашистской Германии и СССР)». Мда, действительно, нужны ли после этого какие-то ещё доказательства?
Но хватит шуток. Можно бы было и дальше цитировать нелепицы и несообразности этого бессвязного извержения путанных мыслей на бумагу. Они дискредитируют сами себя, слишком смешны и нелепы, чтобы вызывать искренний гнев. Скорее гадливость, вроде той, что можно испытывать, глядя на человека, который обмазывается собственными фекалиями. И все же есть строфа, по отношению к которой недопустима уже никакая ирония. Только закипающая пенистой волной благородная ярость, как в великой песне военных лет. Вот она: «Колыма не уступала Освенциму ни в чем, разве что там не пускали удушливый газ, зато вместо него энкавэдэшники получали бесчисленные трупы для захоронения без гробов в вечной мерзлоте. А по сравнению с Соловками Бухенвальд я бы назвал вообще санаторием с крематорием». Собственно, ради разбора этого абзаца и затевалась вся статья, иначе – смотри самое начало, не стоило и браться за развернутый ответ. Ветер носит.
Перед нами – прямая и недвусмысленная попытка поставить на одну доску, уравнять нацистскую систему уничтожения и советские лагеря НКВД. И за это господин Розовский должен ответить. В идеале – по закону, потому что «санаторий с крематорием» вполне тянет на правовую оценку в суде. И в любом случае – морально, по справедливости. Если бы речь не шла о человеке, достигшем возраста 83 лет, то без малейших зазрений совести я предложил бы просто встретить его где-нибудь в не слишком людном месте и начистить физиономию до должного блеска. Седины Розовского, которые он опозорил, не оставляют такой возможности. Значит придётся действовать исключительно при помощи тех средств, которые даёт великий и могучий русский язык.
Это несколько моветон – переходить на личности, и всё-таки чрезвычайно иронично, что человек, рассуждающий об отсутствии различий между сталинским Советским Союзом и гитлеровской Германией – еврей по национальности. Здесь буквально напрашивается цитата из стихотворения известной поэтессы Юнны Мориц, которая звучит так:
Когда бы жили вы в Европе
При Геббельсе и Риббентропе,
Где европейского еврея
Швыряли в печку, небо грея, –
Тогда бы спорить вы не стали:
Кто хуже – Гитлер или Сталин…
Как и положено поэтическому произведению, фраза эта экспрессивна, однако от того не менее справедлива по сути своей. Если бы маленькому мальчику Марку не повезло бы после начала войны оказаться на оккупированной территории, с большой вероятностью, если бы только его кто-то не укрыл, ожидала смерть в газовой камере. А теперь взглянем какие возможности господину Розовскому предоставила советская власть. Перед нами – сын врага народа, это важно помнить, отец нашего героя Семен Михайлович Шлиндман был арестован в 1938 году. Итак, автор столь «глубокого» опуса, который мы разбираем в рамках данной статьи, получил высшее образование в самом крупном ВУЗе страны – МГУ имени Ломоносова, где окончил журфак в 1960 году. Разумеется, учился там господин Розовский бесплатно. Затем, также за государственный счет, он получает второе образование на Высших курсах сценаристов и режиссёров. Ещё в годы ученичества на факультете журналистики Розовский проявил интерес к театральным подмосткам, в 1958 году он возглавил студенческий театр МГУ «Наш дом». Так началась долгая и плодотворная карьера, причём довольно скоро сфера интересов нашего героя распространилась также на телевидение, кино, литературу – и во всех этих случаях Советская страна и система распахнула перед ним двери. Нацизм же открыл бы для господина Розовского только одни ворота – те, что с надписью «Каждому своё». Бухенвальдские.
На этом всё. Больше на такую падаль, как господин Розовский, слов тратить не хочется.
Дальше – попытаемся решить задачу, которую автор статьи в МК провалил, а именно соотнести «Сталина» и «Гитлера», СССР и Третий Рейх. Ограничимся только одной позицией – для того, чтобы качественно и полно сделать это по всем сразу нужна долга и кропотливая работа и объем нескольких хороших монографий. Лагеря советские и лагеря нацистские. Доктринальная основа всех современных пенитенциарных систем — комбинация идей воздаяния и исправления. Иными словами, кара преступника должна быть соразмерна преступлению, а окончательной идеальной целью видится его перевоспитание/внутренний катарсис, после которого человек сможет обновленным вернуться в общество. Безусловно практика, причём повсеместно, очень далека от этой обобщённой концепции, но она сохраняется всё равно.
Мы чётко прослеживаем идею перековки заключенных в СССР, причём не только в пропаганде, но и на практике: так в Белбатлаге, силами ЗК которого строился Беломоро-Балтийский канал, существовал культурно-воспитательный отдел со штатом 129 человек, которым были организованы общелагерная газета «Перековка», стенные газеты в каждом из 14 лагпунктов, радиогазета, музей Бел-Балт канала, центральная мастерская художников, театр, духовой и симфонический оркестры. Стройка широко освещалась местной и центральной прессой СССР как такового с основным посылом — каналармейцы перевоспитываются ударным трудом. Объективно существовала возможность за счёт систематического перевыполнения норм уменьшить свой срок заключения. Советские лагеря, также, как и другие соответствующие учреждения иных пенитенциарных систем, скажем широко распространённые в XIX — начале XX столетия каторги, решали совокупно хозяйственную и социальную задачи. Последняя понималась как воздаяние преступнику за совершенное им деяние и его итоговое исправление, делающее возможным повторную адаптацию в обществе. Из тюрьмы, колонии, каторги, лагеря однажды можно выйти. Конкретно в советском варианте — даже выйти быстрее, скостив срок по системе зачёта, за счёт ударного труда. ЗК ограничены в правах, но не выведены за пределы правовой системы. За членовредительство, бессудные расстрелы и иной произвол руководитель лагерной администрации имеет все шансы оказаться под следствием сам. Все, попавшие в советские лагеря, были осуждены за те или иные преступления, предусмотренные УК соответствующих республик СССР. Вопрос о проценте невинно обвинённых/несправедливо осуждённых может обсуждаться, но данное правило в целом лежит в основе системы. Суд, либо чрезвычайный орган карал и приговаривал к той или иной мере наказания за совершенное преступление. Причем мера пресечения была строго определена и конечна. Для всех ЗК, кроме приговорённых к высшей мере наказания, существовала достаточно точно известная дата, после которой они должны были оказаться на свободе. В советских лагерях заключенные получали зарплату, которую, как правило, могли потратить в ларьках и буфетах. Имелись чётко прописанные санитарные нормы, а также тесно связанные с ними нормы вещевого довольствия. Не всегда на практике удавалось соблюдать их в полной мере, но к ним стремились и в какой-то момент приходили.
Сравним это с лагерями смерти Третьего Рейха. Нигде и никогда не ставилась теоретически и не реализовывалась практически идея о перевоспитании/исправлении евреев, цыган, а после начала военных действий в 1939 году — и вообще людей, попадавших в систему лагерей Нацистской Германии. Труд заключенных был призван не перековать их, либо даже послужить воздаянием за преступление по некоей мере, но максимально эффективно использовать их как трудовой ресурс до полного исчерпания физических сил, а в конечном итоге — уничтожить. Рационализаторство и попытки как-либо отклониться от тех требований по рабочему распорядку, которые диктовала лагерная администрация не приветствовались, как нарушающие дисциплину и абсолютное повиновение. Монотонность труда приветствовалась, как сила, разрушающая личность. Допускалось любое насилие над телом узников (скажем, человеку могли просто так, без какого-либо повода с его стороны, либо за малейшее проявление нерасторопности/непочтительности вырвать щипцами несколько зубов). Часто происходили казни некоторого количество заключенных по жребию — для острастки. Всё это было возможно по той причине, что концептуально не существовало такой ситуации, при которой еврей мог рассчитывать выйти из лагеря живым. Соответственно для охраны не стоял вопрос о какой-либо последующей ответственности — они издевались над живыми трупами.
В нацистских лагерях уничтожения отсутствовала элементарная медицинская помощь. Воспоминания узников пестрят рассказами о том, как они кустарными способами проводили друг другу даже хирургические операции, скажем, вырезали аппендикс, вскрывали фурункулы. Сама мысль об оплате труда евреев и других категорий узников показалась бы комендантам Бухенвальда или Освенцима смехотворной.
В лагерях смерти еврей оказывался не в силу совершения того или иного деяния, а по факту своего существования на свете. Он не осуждался кем либо, в принципе отсутствовал судебный процесс и следственные действия. Людей собирали по совокупности определенных антропометрических признаков, показаниями соседей, религиозной и национальной атрибутике. Однажды «изобличённый» в еврейской происхождении человек оправдаться не мог никак.
Нацистская система, уникальная в мировой истории, создала лагеря смерти как особую, наиболее эффективную с точки зрения затрат, форму массового истребления людей. Последние попадали туда в подавляющем большинстве не за преступления (пускай даже против оккупационной администрации и германского уголовного права), а по некоему неустранимому критерию — в частности национально-расовому признаку. Они никогда, даже теоретически, не могли рассчитывать на освобождение, снисхождение, сокращение срока, потому что последнего вообще не существовало. Заключение в лагерь смерти вечно, а вернее — оно длится до гибели узника. После решений, принятых нацистским руководством 20 января 1942 года в Ванзее, такого человека с неизбежностью ожидала смерть в той или иной форме. Соответственно, он был абсолютно бесправен — любой охранник, тем более комендант лагеря, имел абсолютную и произвольную свободу по части распоряжения имуществом, телом и жизнью заключенного. Попавшие в нацистский лагерь теряли человеческую правосубъектность, ставились в положение рабов, а по существу даже ниже того, потому что в целом ряде государств древности существовали законодательные ограничения произвола хозяев в их отношении. Администрация рассматривала узников как материальную ценность — вплоть до оценки и утилизации фрагментов их организмов. Известны случаи, когда некоторые люди снимались с работ и казнились по той причине, что их кожа считалась хорошим материалом и таким образом стремились не допустить её порчи и износа.
Итак, мы сопоставили. Сравнили. Выявили разницу. Глубокую, фундаментальную. Такую, что, опять же, возвращаясь к знаменитой песне «Как два различных полюса во всём враждебны мы». Кто и теперь не видит между двумя явлениями сущностной разницы, тот или непроходимо глуп, или осознанно подл.
Пресс-служба МГК КПРФ Мизеров Иван
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
