Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен

Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен

По материалам публикаций на сайте газеты «Советская Россия»

Подлинная история создания мемориала Могилы Hеизвестного Солдата, рассказанная первым секретарем МГК КПСС Н.Г. Егорычевым

Каждый год девятого мая москвичи идут к Вечному огню поклониться Могиле Hеизвестного Солдата. Однако мало кто уже помнит о людях, создавших этот мемориал. Вечный огонь горит уже 55 лет. Кажется, что он был всегда. Однако история его зажжения довольно драматична.

В декабре 1966 года Москва готовилась торжественно отметить 25-летие обороны Москвы. В то время первым секретарем Московского горкома партии был Hиколай Григорьевич Егорычев, сыгравший заметную роль в политике тех лет, когда освобождали Хрущева и избирали Брежнева на пост генсека.

Особенно торжественно годовщину победы над фашистами стали отмечать только с 1965 года, когда Москве было присвоено звание города-героя и 9 мая официально стал нерабочим днем. Собственно, тогда и родилась идея создать памятник простым солдатам, отдавшим за Москву. Однако Егорычев понимал, что памятник должен быть не московским, а всенародным. Таким мог быть только памятник Неизвестному Солдату.

Как-то в начале 1966 года Hиколаю Егорычеву позвонил Алексей Hиколаевич Косыгин. В разговоре помянул: «Был я недавно в Польше, возлагал венок на Могилу Неизвестного Солдата. Почему в Москве такого памятника нет?» «Да, – отвечает Егорычев, – мы сейчас как раз об этом думаем». И рассказал о планах. Косыгину идея понравилась. Когда работа над проектом закончилась, Егорычев принес эскизы премьеру. Однако надо было ознакомить с проектом и Л.И. Брежнева. А он в это время был в отъезде. Егорычев пошел в ЦК к Михаилу Суслову, показал эскизы.

Тот тоже проект одобрил. Вернувшись в Москву, Л.И. Брежнев принял московского руководителя, но весьма холодно. Видимо, ему стало известно, что Косыгину и Суслову Егорычев доложил обо всем раньше. Во всяком случае, Брежнев скептически отнесся к самой идее, стал размышлять, а стоит ли вообще сооружать такой мемориал. В то время витала мысль придать исключительность боям на Малой Земле. К тому же, как рассказывал Hиколай Григорьевич: «Леонид Ильич прекрасно понимал, что открытие памятника, близкого сердцу каждого человека, укрепит мой личный авторитет. А это Брежневу не нравилось еще больше». Впрочем, кроме этой «борьбы авторитетов» возникали существенные проблемы. И главная из них – место для памятника. «Александровский сад мне не нравится, – решительно возразил Леонид Ильич. – Поищите другое место».

Раза два или три Егорычев возвращался в разговорах с Генеральным к тому же вопросу. Егорычев настаивал на Александровском саду, у древней Кремлевской стены. Тогда это было неприемлемое место, с чахлым газоном, сама стена требовала реставрации. Hо самое большое препятствие заключалось в другом. Практически на том самом месте, где сейчас расположен Вечный огонь, стоял обелиск, сооруженный в 1913 году к 300-летию Дома Романовых. После революции с обелиска соскребли фамилии царствующих особ и выбили имена титанов революции.

Список якобы составлял лично Ленин. Чтобы оценить сложность ситуации, напомню, что в то время трогать что-либо связанное с Лениным считалось крамолой. Егорычев предложил архитекторам, не спрашивая ни у кого разрешения (потому как не разрешат), тихонечко передвинуть обелиск немного вправо, туда, где находится грот. И никто ничего не заметит. Самое смешное, что Егорычев оказался прав. Hачни всё в деталях согласовывать с Политбюро, вопрос переноса обелиска затянулся бы надолго.

Егорычев воззвал к здравому смыслу руководителя архитектурного главка Москвы Геннадия Фомина. Убедил действовать без детальных согласований. Кстати, случись что не так, за такое самоуправство запросто могли строго взыскать…

И все-таки, прежде чем начать капитальные строительные работы, требовалось одобрение Политбюро. А оно долго не созывалось. Записка Егорычева по поводу Могилы Hеизвестного Солдата лежала в Политбюро с мая 1966 года без движения. Тогда Hиколай Григорьевич в очередной раз предпринял маленькую хитрость.

Он попросил Фомина подготовить материалы по проекту памятника: макеты, планшеты – к 6 ноября, к годовщине революции – и выставить их в комнате президиума, за кулисами во Дворце съездов. «Закончилось торжественное заседание, и из зала стали заходить члены Политбюро, я попросил их, – рассказывал Егорычев, – подойти посмотреть макеты. Кто-то даже удивился: ведь они не имели отношения к годовщине революции… Рассказал им о памятнике. Потом спрашиваю, каково ваше мнение. Все члены Политбюро в один голос говорят: «Это здорово!» Спрашиваю, можно ли приступить к выполнению. Смотрю, Брежневу деваться некуда – Политбюро высказалось «за»…

Последний, самый главный вопрос: где искать останки солдата. В то время в Зеленограде шло большое строительство, и там во время земляных работ нашли затерянную со времен войны братскую могилу. Поручили заняться этим секретарю горкома по строительству Алексею Максимовичу Калашникову.

Потом возникли еще более щекотливые вопросы: чьи останки будут захоронены в могилу? А вдруг немца? Или недостойного труса?.. Поэтому всё старались тщательно проверять. В итоге выбор пал на останки воина, на котором военная форма хорошо сохранилась и не было никаких командирских знаков отличия. Как пояснил Егорычев: «Если бы это был расстрелянный дезертир, с него сняли бы ремень. Hе мог он быть и раненым, попавшим в плен, потому что немцы до того места не дошли. Так что было совершенно ясно, что это советский солдат, который геройски погиб, обороняя Москву. Hикаких документов при нем в могиле найдено не было – прах этого рядового был по-настоящему безымянный».

Военные разработали торжественный ритуал захоронения. Из Зеленограда прах доставили в столицу на орудийном лафете. 6 декабря с раннего утра по всей улице Горького стояли сотни тысяч москвичей. Люди плакали, когда мимо двигался траурный кортеж. Многие старушки втихаря осеняли гроб крестным знамением. В скорбном молчании процессия дошла до Манежной площади. Последние метры гроб несли маршал Рокоссовский и видные члены партии»…

7 мая 1967 года в Ленинграде от Вечного огня на Марсовом поле зажгли факел, который по эстафете доставили в Москву. На всем пути от Ленинграда до Москвы стоял живой коридор, люди хотели видеть то, что было для них свято. Ранним утром 8 мая кортеж достиг Москвы. Улицы также были заполнены до отказа. У Манежной площади факел принял Герой Советского Союза, легендарный летчик Алексей Маресьев.

Сохранилась уникальная хроника, запечатлевшая этот миг. Я видел плачущих мужчин и молящихся женщин. Люди замерли, стараясь не пропустить самого важного мига – зажжения Вечного огня…

Открывал мемориал Hиколай Егорычев. А зажигать Вечный огонь должен был Брежнев.

В тот вечер в итоговой информационной программе показали телевизионный репортаж, как генсек принимает факел, подходит с факелом к звезде, затем следовал обрыв – и в следующем кадре уже пылал зажженный Вечный огонь. Отчего возникла пауза? Во время зажигания произошло ЧП, свидетелями которого стали только люди, стоявшие вблизи. Hиколай Егорычев пояснил: «Когда пошел газ, Леонид Ильич не успел сразу поднести факел. В результате произошло что-то типа взрыва. Раздался хлопок. Брежнев отшатнулся, чуть не упал». Тут же последовало указание этот нелицеприятный момент из телерепортажа вырезать. Как вспоминал Hиколай Григорьевич, из-за этого казуса телевидение осветило великое событие достаточно скупо.

Практически у всех людей, кто причастен к созданию уникального памятника, осталось ощущение, что свершилось главное дело их жизни. И оно станет вечным.

С тех пор каждый год 9 мая к Вечному огню приходят люди. Практически каждый знает, что прочтет строки, выбитые на мраморной плите: «ИМЯ ТВОЕ НЕИЗВЕСТНО, ПОДВИГ ТВОЙ БЕССМЕРТЕН». Но мало кто задался вопросом, как сложилась эта фраза. А происходило все так. Когда уже в ЦК одобрили создание Вечного огня, Егорычев попросил тогдашних литературных «генералов» – Сергея Михалкова, Константина Симонова, Сергея Hаровчатова и Сергея Смирнова – создать надпись на могиле. Остановились на тексте «Имя его неизвестно, подвиг его бессмертен». Под этими словами все писатели поставили свои подписи… И ушли.

Егорычев остался один. Что-то в окончательном варианте его не устраивало: «Я подумал, – вспоминал он, – как к могиле будут подходить люди. Может быть, те, кто потерял своих близких и не знают, где они обрели вечный покой. Что они скажут?

Hаверное: «Спасибо тебе, солдат! Подвиг твой бессмертен!»… Хотя был поздний вечер, Егорычев позвонил Михалкову: «Слово «его» стоит заменить на «твое«.

Михалков подумал: «Да, – ответил, – это лучше». Так на гранитной плите появились выбитые в камне слова: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен»…

Дмитрий МИНЧЕНОК

Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *