По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Беседу вёл Борис Ровский
На вопросы корреспондента «Правды» ответил Фаузи Шарфи, генеральный секретарь левой партии «Аль-Массар», преемницы движения «Этаж-Дид» и Коммунистической партии Туниса. «Аль-Массар» ставит перед собой цель объединить прогрессивные левые силы в защиту гражданских свобод, прав женщин, светского характера республики и социалистической перспективы.
— Что улучшилось после «арабской весны», а что ухудшилось?
— Термин «арабская весна» является спорным. Давайте лучше говорить о Тунисской революции, которая началась 17 декабря 2010 года и привела 14 января 2011 года к отставке действующего президента Зина эль-Абидина Бен Али. Это было народное восстание, вызванное социальным недовольством. Оно ознаменовало крах экономической и социальной модели, которая в своё время обеспечивала стабильный рост ВВП на 5—6%, пока себя не исчерпала, и крах диктатуры полицейского государства.
В первую очередь благодаря революции после 14 января 2011 года значительно повысился уровень свободы: у нас появились общественные, индивидуальные свободы, свобода слова… Мы можем создавать профсоюзы, политические партии или ассоциации, поэтому профсоюзная жизнь переживает подъём. Несмотря на возникающие проблемы, мы не должны отрицать того, за что боролись: с неприятностями в политической работе приходится сталкиваться даже в западных демократиях, а борьба за свободу слова ведётся повсюду.
С тех пор как 23 октября 2011 года исламистская партия победила на выборах в Национальное учредительное собрание, она пытается сдерживать дальнейшую демократизацию и взять бразды правления в свои руки, чтобы контролировать средства массовой информации. Однако дух свободы в Тунисе возобладал настолько, что оппозиционеров трудно заставить замолчать. Мы продолжаем эту борьбу за сохранение новых свобод, ведь многие критически настроенные люди боятся, что мы вернёмся к диктатуре, как это было до 2011 года.
В основе тунисского восстания лежала необходимость удовлетворения экономических и социальных требований. Одних свобод недостаточно для достижения экономического процветания. До сих пор это не давало положительных результатов. Нынешний кризис вызван, по сути, неспособностью политиков выполнять экономические обещания. Люди, пришедшие к руководству после революции, не имели опыта политической власти. После 14 января 2011 года мы находились в постреволюционном угаре и не сумели добиться более справедливого общественного устройства, ни тем более заявить о социалистической перспективе.
— Насколько велико влияние исламизма до и после «арабской весны»?
— До 2011 года исламистское движение было запрещённой подпольной политической организацией. Это движение было создано в 1980-х годах и развивалось в подполье около 30 лет. Оно имеет хорошо развитую сеть и логистику, строгие правила, иерархию, финансирование и солидарность. Его лидер, Рашед Ганнуши, бежал: он хотел избежать заключения в тунисскую тюрьму и около двадцати лет прожил в изгнании в Англии. Это исламистское движение уже существовало во времена многолетнего президентства Хабиба Бургибы. В определённом смысле исламистское движение ускорило отставку Бургибы и привело к государственному перевороту 7 ноября 1987 года и возвращению Бен Али в Тунис. Таким образом, исламистское движение обладает опытом нелегальной деятельности.
До 2011 года мы жили в условиях автократического режима, который не признавал ни инакомыслия, ни плюрализма. Сами исламисты были удивлены революцией 2011 года, потому что совершенно не ожидали её… Свобода на них обрушилась. Они смогли принять участие в политической жизни, появиться на свет и противостоять партии Бен Али, которая была распущена. На мой взгляд, было ошибкой распускать эту партию: да, это была организация, которая воплощала диктатуру и насилие как никакая другая, но она имела структуру и её можно было переформатировать.
Были и другие воинствующие демократические партии протеста, но они не имели структуры и финансирования. Таким образом, партия исламистов, организованная вокруг религиозной доктрины, набрала большинство и победила на выборах в Национальное учредительное собрание, получив 89 из 217 мест. В такой консервативной стране, как Тунис, у исламизма достаточно обширная питательная среда. Однако Тунис всегда был плавильным котлом и страной с разнообразными культурами. У нас есть культурная традиция, восходящая к древнему Карфагену и финикийцам, на которую, безусловно, повлиял арабо-мусульманский мир, но не только он. До сих пор нам удавалось сохранять эту многонациональную традицию.
Исламисты ответили нам: «Нас пытали и наказывали в течение тридцати лет — теперь мы у руля». Они столкнулись с преимущественно левой оппозицией и прогрессивными партиями, которые могли бы послужить реальным противовесом. Мы пытались создать модернистский демократический полюс для участия в выборах. Хоть и с небольшим опозданием, но это была попытка объединить левые, антиисламистские силы. Однако это не сработало, так как многие из этих сил отпали, что сделало блок исламистов численно сильным: они продали тунисцам идею, что тунисцы — мусульмане, провозгласив, что светские тунисцы — плохие, потому что они не мусульмане. Исламисты считали, что религия руководит политикой. Однако вскоре население осознало, что исламисты используют власть в своих целях и обогащаются.
— В какой степени была изменена Конституция, какие практические последствия это будет иметь и почему со стороны создаётся впечатление, что поправки к Конституции не слишком заинтересовали население?
— Чтобы понять, что происходит сегодня, нам нужно вернуться в 2011 год. Во-первых, выборы должны были состояться в соответствии с Конституцией 1959 года, первой Конституцией после обретения независимости. Затем были две сидячие забастовки в Касбе — народный протест с целью окончательного разрыва с Конституцией 1959 года. Затем было созвано Национальное учредительное собрание. Под влиянием религиозного содержания первой Конституции изначально проект нового Основного закона страны был ориентирован на прошлое: религии было отведено решающее место, что привело к этому недовольству. Мы также были в курсе событий в Йемене, Сирии и Египте. Исламистские движения резко усилились по всему арабо-мусульманскому миру.
Однако мы боролись за диалог при участии Лиги прав человека и добились принятия Конституции на основе консенсуса. В течение трёхлетнего переходного периода, когда писалась новая Конституция, мы придерживались 456 основных пунктов, касающихся свобод и отношений Туниса с исламом (является ли Тунис исламской республикой и т.д.). Мы столкнулись с некоторой двусмысленностью. В конце концов нам удалось включить пункт о том, что суверенитет принадлежит народу.
Второй важный пункт указывает на светский характер государства. Для меня решающими являются основополагающие пункты Конституции 2014 года и пункт 6, касающийся свободы совести, что является прецедентом в арабо-мусульманской стране. Это означает, что тунисец имеет право быть христианином, мусульманином, иудеем или атеистом. Для меня, как атеиста, подобное здесь было ранее невообразимым. Эти права, закреплённые в Конституции, стали результатом ожесточённой борьбы с исламистами.
Отдельные пункты этой Конституции, основанной на компромиссе, подчас противоречили друг другу. Поэтому мы пришли к убеждению, что Конституционный суд, как основополагающий элемент постоянных государственных институтов, позволит разобраться в этих вопросах, сохранив стабильность, социальный и политический мир, и защитить Тунис от произвольного толкования Конституции власть имущими. Но именно этого достигнуто не было. Это очень хорошая Конституция с точки зрения прав и свобод, организации местной и региональной власти и так далее.
Однако отношения между главой правительства и президентом государства не были чётко регламентированы. С точки зрения гармонизации и организации исполнительной власти, безусловно, было над чем работать. Но мы пустили ситуацию на самотёк, потому что не добились прогресса. Тунисцы отвернулись от нас и оказались в ловушке. Экономическая ситуация не улучшилась, политики цеплялись за власть, поэтому народ проголосовал за политического аутсайдера Каиса Саида. Тем более что демократические партии не смогли договориться о едином кандидате.
— Насколько сильна поддержка президента Саида? Существует ли угроза нового восстания?
— Президент Саид пользуется поддержкой маргинальных слоёв населения, которые чувствуют себя брошенными. Крестьяне, безработные, молодёжь, у которых нет перспектив… Демократия не наполняет голодные желудки, а хаос способствует появлению людей, жаждущих «хорошего диктатора», который монополизирует и централизует власть, даже если это происходит за счёт наших свобод. Люди говорят, что лучше быть сытыми, что свобода вторична. К сожалению, в Тунисе это можно услышать очень часто.
Прогрессивным силам при отсутствии социального вектора не удалось сделать демократическую модель привлекательной. Именно поэтому победил Саид. За него проголосовали многие исламисты и консервативные мусульмане. Сегодня, несмотря на все ошибки, которые он совершает каждый день, его уже не остановить. И это несмотря на отсутствие экономических и социальных результатов, несмотря на его грубейшие ошибки и неспособность руководить государством… Почему? Потому что нет объединённой оппозиции, которая могла бы показать альтернативу и представить программу. К власти пришёл человек, который говорит: «У меня нет проекта, нет программы, я — народ». В этом суть популистов, таких как Трамп, Болсонару, Орбан…
Саид популярен, несмотря на то что ситуация не улучшилась после его прихода к власти, но его сторонники говорят, что Саид в экономических трудностях не виноват. Президент не стремится к политическому диалогу: он хочет установить режим личной власти, используя процедуру референдумов. Теперь он подготовил Конституцию, переписанную под него. Это вызывает беспокойство, потому что такая Конституция больше не признаёт разделение властей, то есть отсутствует защита через разделение исполнительной, законодательной и судебной властей.
В будущем президент республики будет править единолично. Он создал политическую систему, в рамках которой может распустить парламент в любое время. А парламент практически уже не может отправить его в отставку. Он также заставил исключить из Конституции 2014 года пункт, гарантирующий светский характер государства с учётом арабо-мусульманской традиции. Свободы должны быть подчинены диктату ислама. Это допускает множество сомнительных толкований, и многое может быть отменено, особенно в отношении прав женщин. При этом Тунис всегда был примером светского государства в Северной Африке.
Мы должны продолжать совершенствоваться и добиваться паритета в политике, равной зарплаты, равных прав и равного права наследования для женщин. «Аль Массар» — светская партия, выступающая за равенство на всех уровнях, особенно в правах наследования. Саид же — религиозный сторонник жёсткой линии, который, будучи оппортунистом, перенял риторику исламистов. При этом он подстрекает к гражданскому противостоянию, умело натравливая маргинальные слои населения против той или иной группы. Он нападает на всех, кто с ним не согласен, культивируя у своего электората образ врага. Существует опасность, что возникнет очень большая социальная напряжённость, подогреваемая экономическим кризисом, ростом стоимости жизни, инфляцией и коррупцией. Мы должны найти ответ на этот вызов, чтобы вернуть себе способность вместе жить и строить единое общество. Но и «поддержка» извне оказалась химерой: когда в 2011 году я встречался с французским послом, он чётко заявил мне в отношении исламистов: «Это такие же люди, как вы, вы должны смириться с их большинством».
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
