По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Автор — Алексей Шахов, кандидат исторических наук
(Продолжение.
Начало в №88—118, 121, 129, 132, 135, 138, 141)
14—16 октября — трое бесконечно тяжёлых суток — запомнились практически всем ветеранам-гороховцам как самые страшные дни всей обороны. Так вышло не только из-за невиданного давления противника, но ещё и потому, что на левофланговые позиции гороховцев, примыкавшие к СТЗ, помимо врага, грозили обрушиться беспорядочные толпы солдат различных частей, сбитых с толку сумятицей боя, потерявших своих командиров, в панике бегущих к реке и по берегу Волги.
Горькая правда того времени состоит в том, что наряду с многочисленными примерами героизма и стойкости советских воинов октябрьские дни на правом фланге обороны Сталинграда были отмечены фактами трусости и потери управления своими частями командованием ряда наших соединений.
Невиданный ранее накал боёв, давление противника были настолько сильны, что не выдерживали даже те, кто ещё недавно составлял хотя и малочисленное, но дисциплинированное и организованное войско: честно дрался и сдерживал врага, отходил в порядке, огрызаясь огнём, пробиваясь из окружения.
Стоять насмерть!
15—16 октября в обороне бригады Горохова счёт шёл не на дни и тем более не на недели, а на часы и минуты. Нужно было устоять под сходящимися ударами гитлеровцев. Но прежде всего было необходимо навести порядок с беглецами с Тракторного. Без этого устоять перед врагом было невозможно.
Что же происходило в районе Тракторного завода? Когда к концу дня 14 октября немцы с трёх сторон обошли его, оставшиеся в живых бойцы различных частей, тыловых подразделений разрозненными группами, в беспорядке, а многие просто в панике лавиной двинулись берегом Волги от СТЗ к посёлку Спартановка на расположение левофланговых подразделений Горохова. Это ещё более осложнило и без того крайне опасную обстановку. Становилась реальной опасность соединения немцев на берегу Волги и окружения войск Горохова. Надо было немедленно строить круговую оборону, иначе группа и бригада могли быть уничтожены.
Вновь приведём воспоминания бывшего парторга 4-го ОСБ 124-й бригады Григория Степановича Голика, активного участника тех событий: «В этот критический момент меня вызвал комиссар Греков. В спокойном тоне он указал мне… что опасность надвинулась от реки, откуда мы её не могли ожидать. Помощи ждать неоткуда. Единственный выход спасти нашу группировку — остановить бегущих и контратаковать немцев. Причём надо останавливать без промедления. Иначе положение будет непоправимо. Бегущая толпа из разбитых частей быстро надвигалась на наши позиции над рекой. Их преследовал противник. — Стоять насмерть! — приказал комиссар.
Я повторил приказание… и двинулся навстречу бегущим. Полковник Горохов добавил, что в траншее ниже КП находится капитан Назаров. Действуйте с ним, сказал комбриг, больше послать некого. Я спустился по траншее ниже, нашёл Назарова. Вместе мы быстро двинулись навстречу бегущей толпе. У нас в каждой руке было по пистолету. Мы вынуждены были стрелять. Силой сломили бегущих в отрог балки. Их преследовал противник. Раздавались выкрики по-немецки, вслед бегущим велась беспорядочная стрельба. Весь этот шум был для усиления нервозного состояния наших отступающих в панике солдат».
Картину этого панического бегства описывает также командир взвода связи 3-го батальона бригады Горохова лейтенант А.И. Щеглов: «По обеим сторонам оврага реки Мокрая Мечётка, а частично прямо и через наши боевые порядки к берегу Волги бегут разрозненные группы отступающих. Вот на косогор у Тракторного выскочили немецкие танки. Из пушек и пулемётов они некоторое время расстреливают бегущих. А потом прямой наводкой начинают бить по тылам нашей бригады. Выстрел — и моя повозка с резервами телефонного кабеля, аппаратами связи, личными вещами связистов вспыхивает, как факел. Вероятно, танк бьёт термитным снарядом. Ещё выстрел — и в разные стороны летят ящики с имуществом артснабженцев, за ними — полевые кухни. Разрывы видны и у санитарного эвакопункта, и у штаба бригады.
Позже об этих событиях рассказывали истории, больше похожие на легенды, где тесно переплелись действительность и вымысел. Говорили, что видели, как группы бегущих в панике солдат соседних частей голыми руками выворачивали шпалы из железнодорожной линии на берегу и пытались на них переправляться через Волгу. Говорили, будто, пока был цел штурмовой мостик через Денежную Воложку, немцы пытались по нему перебраться на остров Зайцевский, но были сметены огнём наших артиллеристов, которые поставили пушки на прямую наводку…
…Рассказывали, что видели у КП бригады, как комбриг, комиссар, начальник штаба, вооружённые автоматами, лично активно мобилизовывали штабистов и тыловиков в оборону. Всех, кого удалось собрать, вооружили и отправили в окопы. Говорили даже, будто они лично останавливали бегущих солдат, заворачивали их обратно, на передовую…»
«Одно можно сказать точно, — пишет Щеглов, — нам в то время было очень трудно. 15 октября немецкие танки едва не достигли балки Забазная, куда переместился штаб нашего батальона. А это грозило не только гибелью третьего стрелкового батальона, но и расчленением сил всей нашей 124-й бригады».
Промедление в остановке бегущих было смерти подобно. Надо было действовать быстро и решительно. «Я вылез на поверхность из оврага, — вспоминает Голик, — поднялся во весь рост, выстрелил из обоих пистолетов и подал команду: «В атаку! За Родину! Вперёд!» За мной поднялись только что панически бежавшие воины разных частей, и с оглушительным криком: «Ура! За Родину, вперёд!» примерно тысячи полторы наших солдат бросились в лобовую атаку на гитлеровцев. Затем последовала неописуемая смертельная, беспощадная рукопашная схватка с врагом. Наши бойцы сражались героически, пока не настал критический момент и гитлеровцы сами не обратились в бегство. С воодушевлением наши воины стали преследовать противника. Но на помощь своим, теперь отступающим подразделениям противник из района Тракторного завода бросил две группы по 100 автоматчиков. На откосе Мокрой Мечётки началась вторая рукопашная схватка. Немцы не выдержали и продолжили отступление в район завода.
День уже почти погас, наступала вечерняя темнота. Под её прикрытием гитлеровцы бросили по-над берегом Волги против наших воинов ещё три группы автоматчиков. И вдруг этих наступающих гитлеровцев кинжальным огнём из станкового пулемёта встретили два наших бойца, которые ранее не отступили, а так и сидели у своего станкача, выжидая момент, когда вступить в бой. Этот станковый пулемёт очень помог нашим воинам победно завершить третью с врагом схватку уже с наступлением темноты. Понеся большие потери, немцы вынуждены были отступить в район завода. А мы за ночь достаточно вросли в землю. И потом этот отвоёванный клочок земли у Кирпичного завода, прозванный «сапожком», наши воины держали до самого конца оборонительного сражения».
Итак, с первоначальной паникой беглецов из многочисленных разрозненных частей и подразделений, оказавшихся у Горохова, в целом удалось справиться. Из остатков живой силы 115-й стрелковой бригады был сформирован первый батальон, а из 2-й отдельной мотострелковой бригады — пятый батальон 124-й бригады Горохова. Остатки 112-й стрелковой дивизии были влиты в состав 149-й бригады Болвинова. В сформированных батальонах был наведён порядок. К утру 16 октября они получили приказ Горохова построить круговую оборону, прочно удерживать закреплённые за ними участки обороны и не допустить прорыва противника к Волге через Спартановку.
«Положение исключительно тяжёлое»
В написанной от руки записке с подписью «полковник Горохов», датированной 23.00 16 октября и адресованной «Рогачёву, экстренно. Для штаба фронта» (контр-адмирал Д.Д. Рогачёв — командующий ВВФ. — А.Ш.), содержатся не только свидетельства о характере обстановки, но и беспристрастные факты об атмосфере тех трёх суток у СТЗ: «В ночь с 14-го на 15-е два батальона 109-го СП 37-й Гв. СД под натиском противника оставили позиции, перешли на остров Зайцевский. Утром 15.10.1942 г. (немцы. — А.Ш.) подошли к КП 112-й СД, смяли оборону 112-й СД и 115-й ОСБр и к 12.00 вышли к р. Мокрая Мечётка. Одновременно наступление на Рынок и Спартановку.
16.10.1942 г. противник начал наступление на 149-ю ОСБр и 124-ю ОСБр. К 17.00 оборона 149-й ОСБр была смята. Противник обрушился на фланг 124-й ОСБр и после упорных боёв потеснил 4-й батальон 124-й ОСБр, ударом с тыла уничтожил 2-ю роту 4-го батальона 124-й ОСБр.
Держится к исходу дня 16.10.1942 г. только 124-я ОСБр. 112-я и 115-я имеют только штабы. 149-я имеет 100 бойцов, но штаб и командир 149-й ОСБр потеряли управление. Противник имел на участке 16.10 до 20 танков. Только 15.10 124-я ОСБр подбила 24 танка. Противник понёс исключительные потери. Наступают части 305-й пехотной дивизии, 207-й пехотный полк, 64-й мотополк танковой дивизии.
Осталось всего на участке до 700 человек. Артиллерия имеется только в 124-й ОСБр (до 10 орудий). Боезапас, кроме 120-мм мин, 124-я ОСБр имеет до 1 боекомплекта. В других соединениях боезапаса нет.
Продовольствие имеется до завтра 17.10. Раненых эвакуировали всех за 15.10 и 16.10 — 666 человек. Натиск противника не уменьшается. Авиация круглые сутки бомбит боевые порядки частей. Положение исключительно тяжёлое. Информация армии о положении на фронте исключительно плохая».
Невозможно понять развитие событий на северном участке обороны 62-й армии после начала штурма противником района сталинградских заводов-гигантов, в частности Тракторного завода, обходя такую деликатную и драматичную тему, как неустойчивость целого ряда наших соединений и частей.
Быстрый захват противником обширной территории Тракторного завода и прилегающих к ней посёлков не только крайне негативно отразился на положении наших войск в этом районе и вообще обороны 62-й армии, но и остро поставил вопрос: как такое стало возможно?
Можно представить гнев И.В. Сталина, узнавшего о стремительном захвате немцами СТЗ. Совсем недавно «Правдой», центральным печатным органом партии и главной газетой страны, всему миру было объявлено: Сталинград стоит, Сталинград борется! 5 октября в передовой статье «Героический Сталинград» газета писала: «…Героическая оборона Сталинграда ещё более укрепила уважение к силе Советского Союза со стороны других государств. …Как закалённый в битвах солдат, твёрдо стоит Сталинград на своём посту. …Никогда не угаснут в сердцах советского народа и имена рабочих Сталинградского тракторного завода, которые жизнью и смертью своей преградили врагу путь к городу. …С затаённым дыханием следит мир за гигантской борьбой, развернувшейся на берегах Волги. Каждое сообщение мгновенно облетает весь свет. Газеты всех стран на первых страницах печатают телеграммы о положении в районе Сталинграда, о ходе небывалого в истории сражения…»
Пришлось отвечать на колючий вопрос самого Сталина — специальным запросом начальник Генерального штаба А.М. Василевский затребовал в Ставку объяснения причин столь быстрого оставления крупнейшего объекта сталинградской обороны — Тракторного завода. «С этого и началось в данном вопросе лукавство, искажение истины. Стали изворачиваться, внушая Ставке, да и самим себе, будто за Тракторный дрались все одинаково — геройски, — писал В.А. Греков. — Главные «герои» сдачи СТЗ, отпраздновав труса на поле боя, принялись выгораживать и обелять себя на бумаге.
У штаба 62-й армии, её командарма, которые и сами чувствовали вину (не вскрыли, не поняли вовремя замысел противника), не хватило тогда смелости и принципиальности донести во фронт, в Ставку — Сталину, как всё было на самом деле. Доложили, что все были героями, дрались до конца… C того момента так и гуляет по страницам исторических трактатов кривда об этом эпизоде обороны города».
В связи с этим уместно привести мнение Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. В послевоенной беседе с Константином Симоновым он говорил: «У нас стесняются писать о неустойчивости наших войск в начальном периоде войны. А войска бывали неустойчивыми и не только отступали, но и бежали и впадали в панику. Не секрет, что у нас рядом воевали дивизии, из которых одна дралась хорошо, стойко, а соседняя с ней — бежала, испытав на себе такой же удар противника. Были разные командиры, разные дивизии, разные меры стойкости. Обо всём этом следует говорить и писать, я бы сказал, что в этом есть даже педагогическая сторона… Победа зависит от всех, от каждого человека, от его личной стойкости в бою. Потому что мы знаем, как в одинаковых условиях одни люди ведут себя стойко, другие нет. И этого нельзя замалчивать».
Прибывшая на защиту СТЗ с левого берега Волги полнокровная и свежая дивизия под командованием генерал-майора В.Г. Жолудева, носившая звание гвардейской, смогла продержаться на СТЗ всего 10 суток — с 5 по 14 октября. В течение 14 октября эта дивизия бесславно уступила врагу весь СТЗ с его громадными цехами, посёлками и берегом Волги. В развалинах завода и его посёлков потом, после советского контрнаступления и окружения, ещё долго и цепко будут держаться немцы из северной группировки Сталинградского «котла».
С.Ф. Горохов мимолётно упоминал в своих воспоминаниях о появлении и бесславном исчезновении этой дивизии: «…О появлении Жолудева узнал от Грекова. Он Жолудева встретил на переправе. Тот его спросил: «Ну, где тут война?» — и пошёл дальше. Ко мне не заходил. Приказа о вводе в бой дивизии Жолудева я не получал и не знаю, где она была использована. Я тогда сказал В.А. Грекову: «Ну этому герою немцы морду набьют. Так небрежно нельзя относиться к бою и противнику». Так оно и получилось потом. Дивизию всю растрепали. Один полк попал к нам, штаб был переброшен на левый берег, а два других, растрёпанные, сами ушли на левый берег». По этому поводу в частях Горохова даже появилась злая солдатская шутка, мол, «гвардейцы двумя полками совершили успешное наступление на волжские острова».
Так и сошло с рук это грандиозное враньё и дрогнувшему Жолудеву, и штабу Чуйкова, не обнаружившему своевременно накопившуюся группировку вражеских войск для удара по СТЗ, да и другим командирам, потерявшим управление своими частями. Когда 14 октября немцы прорвались на Тракторный, оттуда на КП Горохова в страшном смятении прибежали без войск командование и штабы 112-й стрелковой дивизии подполковника Ермолкина, 115-й стрелковой бригады полковника Андрусенко, а также и 149-й стрелковой бригады подполковника Болвинова.
«Квартиранты» c тракторного
Ошибочно, по лености или привычке, многие авторы и по сей день включают в состав группы Горохова периода середины октября 1942 года 2-ю мотострелковую, 115-ю стрелковую бригады, а также 112-ю стрелковую дивизию. Как писал генерал Греков, «…находятся мудрецы, которые пытаются утверждать, будто не мы приютили остатки этих соединений, а вроде бы они как-то обеспечили нашу устойчивость».
Это принципиально неверно! Указанные соединения никогда не включались в состав группы. Постоянное боевое ядро группы — две отдельные стрелковые бригады — 124-я и 149-я. В.А. Греков так разъяснял происходившее: «Может показаться, что остатки этих дивизий и бригад существенно усилили группу. Увы, причинили больше беспокойства. Численность каждого из сводных отрядов едва достигала одной-двух сотен бойцов. Ну уж что осталось. Это были боевые товарищи, прошедшие сквозь ад жестокой битвы. Мы отнеслись к ним внимательно, выделили по закону боевого братства всё, что имели в своём скудном запасе».
«Квартиранты», как их прозвали в штабе Горохова, задали дополнительные хлопоты командованию. С.Ф. Горохов в послевоенных записях, письмах и ответах на вопросы В.А. Грекова отмечал, что «…в отношении отходящих к нам 2-й, 115-й, 149-й ОСБр и 112-й СД, а также многих других разрозненных подразделений… мы всех специалистов (авиаторов, артиллеристов, моряков, танкистов и т. п.) отправляли на левый берег. Отправляли также лишний комсостав и штабы, а рядовой состав стрелковых подразделений и артиллеристов-миномётчиков оставляли на доукомплектование своих подразделений. Естественно, артиллеристы оставались в излишке, и мы их отправляли на левый берег, а матушка пехота вся осталась у нас. …Чтобы фильтровать, кого надо пропустить на левый берег, мы создали чрезвычайную «тройку». Председателем её был комиссар штаба тов. Дримченко, а также представители особого отдела и прокуратуры. Работали в «тройке» и врачи с сёстрами (опознание раненых). Пропуска подписывал только я, а не они. Так надо было по обстановке, хотя мне было физически трудно. Много боевых дел было в это время. К этому времени к нам прибыл армейский заградотряд», — писал С.Ф. Горохов.
В отношении появления в полосе обороны бригады остатков 112-й стрелковой дивизии Горохов, в частности, вспоминал, что штаб этой дивизии разместился в посёлке СТЗ на месте «нашего узла связи, в подвале дома, где у нас был НП. У них там получилось нехорошо. Немцы не всех выпустили с КП. Штаб оттуда буквально бежал к нам в балку, оставив на месте командующего артиллерией дивизии, которого немцы повесили в штабе. Одного ли?»
После отступления 14—15 октября с Тракторного завода ослабленных соседних частей группа полковника Горохова оказалась отрезанной в посёлках Рынок и Спартановка от других сил 62-й армии. Если говорить о Сталинграде в целом, то его южные пригороды обороняла армия генерала Шумилова. Близ Мамаева кургана дрались основные силы 62-й армии генерала Чуйкова. А севернее Тракторного завода, выдвинувшимся в расположение врага бастионом, в полуокружении, прижатая к Волге, держалась группа войск полковника Горохова, прикрывая правый фланг 62-й армии и всего Сталинградского фронта.
Пять огненных недель — 35 бесконечно трудных суток до соединения 24 ноября 1942 года с Донским фронтом — группа войск С.Ф. Горохова героически сражалась почти в полном окружении с частями двух дивизий противника — 16-й танковой и 94-й пехотной. В день захвата гитлеровцами Тракторного завода прекратилась связь со штабами армии и фронта. Известный впоследствии башкирский писатель Гайнан Амири (Амиров) в то время выполнял в штабе Горохова обязанности офицера по спецсвязи. Он вспоминал, что полковник Горохов в это тяжёлое время послал в штаб 62-й армии радиограмму: «15.10.1942 г. ЧУЙКОВУ Противник смял оборону 112-й СД, 115-й ОСБр и одного батальона 124-й ОСБр и к 12.00 15.10.1942 г. вышел к Волге в районе северной части СТЗ, овладев им полностью. Второй колонной 305-й ПД, частями ПД неустановленной нумерации, 100 танками вышел к р. Мокрая Мечётка. Одновременно в течение дня 4 раза атаковал передний край 124-й ОСБр. Остатками 112-й СД — 67 чел., 115-й ОСБр — 45 чел. сдерживаем противника на северной окраине Кирпичной, р. Мокрая Мечётка до ул. Жемчужная. Боеприпасов нет. Положение на других участках неизвестно. Связи с соседями нет. ГОРОХОВ.».
После донесения о положении полковник Горохов тут же, находясь на узле связи, дал радиограмму в тыл 62-й армии с просьбой принять меры по обеспечению наших частей боеприпасами и продовольствием. Полковник приказал докладывать ему немедленно, когда последует ответ. Но время шло — ответа не было. Потом Горохов послал аналогичные радиограммы в штаб армии, в штаб фронта и заместителю командующего фронтом по тылу.
Наступило утро 16 октября. Остатки наших частей без всякого отдыха окапывались на новых рубежах. «Горохов часто сам прибегал к нам в узел связи, — вспоминал Г. Амиров, — надеялся получить какой-либо ответ. Полковник Горохов был по натуре человеком спокойным, рассудительным, интеллигентным, ругался весьма редко.
Но в тот раз он крепко выругался, недоумевая: — Что они там думают? Неужели хотят сбросить нас со счетов? — В глубоком раздумье он шагал туда-сюда по блиндажу. — Что делать? Партизанить? А где? В степи? В городе? Трудно даже представить…
Вот тогда военком Греков посоветовал Горохову обратиться непосредственно к самому Н.С. Хрущёву. Он же не только член Военного совета фронта, но и член Политбюро ЦК партии, сказал комиссар бригады. Так и поступили».
Через полтора часа наша радиостанция впервые за прошедшие сутки приняла первую радиограмму «сверху». Я срочно расшифровал её и от радости крикнул «Ура!». Она была следующего содержания: «Обеспечением ваших частей занимаюсь лично сам. ХРУЩЁВ». После доклада её комбригу с содержанием этой радиограммы по распоряжению комиссара бригады были ознакомлены все части. Каждый солдат знал её наизусть. Авторитет члена Военного совета фронта в наших войсках был очень высоким. Наши бойцы ожили, так как поверили, что раз Хрущёв обещает, значит, выручит нас, найдёт способ, как нас обеспечивать. Настроение у солдат и офицеров сразу поднялось, чувство безнадёжности, обречённости как рукой сняло».
В окружении
Итак, бригада оказалась в окружении. Согласно существующему наставлению, в момент особой опасности были уничтожены все документы спецсвязи. Теперь штаб Горохова не мог связаться по радио ни со штабом армии, ни со штабом фронта. Амиров с двумя бойцами вызвался доставить донесение Горохова командарму Чуйкову. Они пробрались через расположение врага, между его постами и благополучно достигли цели. Начальник штаба 62-й армии Н.И. Крылов, прочитав донесение, воскликнул: «Ну, знаете, то, что вы проделали, удаётся не больше одного раза в жизни, да и то не всякому». Теперь и в штабе армии достоверно знали, что группа Горохова удерживает свои позиции. Это известие в то время было равноценно крупному успеху: по флангу прорвавшихся к Волге фашистов продолжало наносить удары соединение наших войск.
Находясь между Донским фронтом и Мамаевым курганом, группа Горохова оставалась для врага особо нестерпимой занозой перед фронтом 14-го танкового корпуса армии Паулюса. Противник всеми силами старался от этой занозы избавиться. Потому во второй половине октября положение на участке обороны малочисленной группы Горохова продолжало осложняться. Она оказалась как бы между молотом и наковальней. Враг мог наносить удары не только с фронта, но и с обоих флангов, держал под губительным огнём пути сообщения с островами и левым берегом Волги. По всей линии обороны противник занимал господствующие высоты и насквозь просматривал и простреливал оборону гороховцев. Своими огневыми средствами, даже пулемётами, он контролировал и Волгу в полосе обороны войск Горохова.
Особенно свирепствовала гитлеровская авиация. С рассвета до заката земля на всём участке обороны гороховцев содрогалась от разрывов бомб и снарядов. Крупная бомба разорвалась рядом со штабом Горохова. Мощной взрывной волной сорвало дверь блиндажа, она с большой силой перелетела через стол между полковником Гороховым и его адъютантом и, никого не задев, ударилась о стену. Враг охотился за командованием группы. Впоследствии ему удалось вызнать, в каком месте находится КП Горохова. Во время яростной бомбёжки 2 ноября противник прицельно стремился уничтожить пункты управления группы Горохова, вывести из строя командование, штабы. В тот день семь крупных бомб (100—250 кг) легли вокруг командирского блиндажа. Только огромным везением можно объяснить, что это место не стало тогда могилой для комбрига С.Ф. Горохова и начальника политотдела К.И. Тихонова.
А тогда, после захвата врагом 14—15 октября СТЗ, усиленная авиационная обработка говорила о том, что немцы предпримут ещё одно наступление. 17 октября в 6.00 на клочке земли в полтора-два квадратных километра немцы с трёх сторон начали артиллерийскую подготовку. Потом перешли к атаке. В этот день повсюду был жаркий бой. Офицеры штаба Горохова вышли с автоматами и гранатами, чтобы усилить боевые порядки вокруг КП бригады. Костяком обороны в Спартановке и Рынке стали гороховские части в составе 2-го и 3-го отдельных батальонов и остатков 4-го батальона. Ценой больших жертв нашим частям удалось остановить врага. Особенно свирепствовала 16-я танковая дивизия противника, которая наступала из района Латошинки на посёлок Рынок, то есть против 2-го отдельного стрелкового батальона. Но батальон Ткаленко, вросший в землю, стоял непоколебимо.
В Спартановке дела группы Горохова обстояли намного тревожнее. О тех событиях вспоминал С.И. Чупров, офицер штаба 124-й бригады: «На горе, впереди школы, шёл бой. Рвались снаряды. Продолжали пикировать самолёты противника. Время приближалось к закату, солнце едва виднелось сквозь пелену гари и дыма. Меня вызвали к начальнику штаба подполковнику Черноусу. Я получил задачу идти на левый фланг к Мокрой Мечётке. Нужно было срочно закрепить там положение, не дать немцам с утра 18 октября развить успех в направлении с Тракторного завода на Рынок и уничтожить нас.
Ночь с 17 на 18 октября была ночью переживаний, восстановления живучести нашей обороны, собирания людей в боевой кулак на левом фланге группы. Эту нелёгкую задачу выполняли офицеры, которых мобилизовало командование бригады. На берегу Волги, в оврагах безмерно утомлённые люди спали там, где упали после предыдущего боя. Их будили, поднимали на ноги, выводили в окопы, отрытые на кладбище перед Мокрой Мечёткой в Спартановке.
Люди были подавлены неимоверной усталостью, но, когда им говорили о необходимости воевать, защищать священный берег Волги, они собирались с духом и шли выполнять боевую задачу. Они нуждались в твёрдом руководстве. Они были способны держать оборону, но их командиры оказались недостаточно тверды. Словом и делом офицеры из 124-й бригады старались укрепить их дух, вселить веру в победу, призвать к стойкости, быть до конца преданными своей Родине».
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
