(Продолжение.
Начало в №88—118, 121, 129, 132, 135, 138, 141, №2, 2023 года.)
Героями были все?
17 октября полковнику Горохову с его штабом почти удалось стабилизировать ситуацию в обороне его группы войск, возникшую в результате быстрого оставления соседними соединениями и частями Тракторного завода с прилегающими посёлками и берегом Волги. Гороховский бастион на северной окраине Сталинграда хотя и был с трёх сторон охвачен врагом, выстоял. Его командир твёрдой рукой управлял своими частями, беглецы с Тракторного были остановлены, приведены в порядок, направлены на укомплектование стрелковых частей 124-й и 149-й бригад, державших оборону.
Однако при этом всё же нельзя обойти молчанием неприятную тему неустойчивости командования ряда соединений и частей, отошедших с Тракторного. По оценкам комбрига Горохова, среди офицеров разных частей и подразделений, попавших при отходе в его бригаду, было немало «очень добросовестных и очень хороших товарищей», в частности, это относилось к командованию и штабу 2-й мотострелковой бригады. С.Ф. Горохов отмечал, что «хорошо себя держало командование 2-й мотострелковой бригады. До приказа сдать остатки и штабу перейти на левый берег, они ни в чём себя предосудительно не вели. Но при посадке на катер попали под миномётный налёт, и штаб здорово пострадал».
Однако были и другие, те, кто в тяжелейших условиях середины октября проявлял неустойчивость, кто во что бы то ни стало стремился обо-сновать необходимость вывода своих штабов и частей на левый берег Волги. С.Ф. Горохов, отвечая на запрос В.А. Грекова о тех событиях, вспоминал: «…В эти дни всё живое бежало на левый берег. Убежал у нас командир батареи миномётчиков, цыган по национальности. Убежал и Верцинский (комбат 4-го батальона). Но всё это были одиночки, а в целом народ держался и неплохо дрался, отлично дрался…»
«Но не обошлось и без неприятностей», — как выразился Сергей Фёдорович. Поэтому приходится раскрывать правду о недостойном поведении в той ситуации командира 112-й стрелковой дивизии подполковника Ермолкина и, как подчёркивал Горохов, «особенно его комиссара Липкинда (трус и подлец)… Ещё хуже был… НО-1 в 115-й ОСБр (помощник начальника штаба, начальник 1-го отделения штаба бригады. — А.Ш.). Он и подвёл Андрусенко».
Как мы уже писали выше, Горохов, отмечая, что «…115-я… дралась до этого хорошо, но отступила в панике…», объясняет дальнейшее поведение командования этой бригады: «Вот тут начались у Андрусенко комбинации, чтобы скорее уехать на левый берег. Ночью, тайно от меня, перевозили тылы и штабников на левый берег, солдат и офицеров, чтобы уменьшить число оставшихся «в живых» на правом берегу и доказать никчёмность пребывания штабов на правом берегу. …А когда наша комиссия стала их принимать, то оказалось там гораздо больше, чем они показали… Вот за это их и арестовали, то есть Андрусенко и начальника оперативного отдела штаба — главного советника Андрусенко и главного вруна.
В 112-й СД положение было такое же, как и в 115-й, и метод один и тот же. Только Ермолкин, поддержанный Липкиндом, ещё больше распоясался. Более интенсивно перебрасывал на левый берег солдат и офицеров, да и сам проявлял стремление удрать на левый берег, когда на берегу был выставлен армейский заградотряд. Начальник заградотряда его задержал. Он не хотел идти ко мне за пропуском. Его высадили силой оружия. Об этом я донёс в штаб. Чуйков прислал шифровку: «При повторной попытке Ермолкина переправиться на левый берег разрешаем его расстрелять». Я ему зачитал эту шифровку, и он присмирел».
Расследованием установлено
В архиве генерала Грекова имеется копия постановления Военного совета 62-й армии от 25 октября 1942 года. Этот документ всё расставляет по своим местам, поэтому приведём его почти полностью: «Проведённым расследованием установлено, что в период ожесточённых боёв с немецкими оккупантами в Сталинграде с 14 по 20 октября 1942 года командир 112-й СД подполковник Ермолкин, зам. командира по политчасти 112-й СД полковой комиссар Липкинд, командир 115-й ОСБр полковник Андрусенко и НШ 115-й ОСБр подполковник Сиванков проявили трусость.
Прикрываясь ложной информацией о состоянии своих частей перед ВС СТФ и ВС 62-й армии, добивались вывода своих штабов на левый берег Волги. 15 октября 1942 года командир 112-й СД подполковник Ермолкин явился со своим штабом на КП 124-й ОСБр к полковнику Горохову и заявил, что «его дивизия разбита и осталось 30 штыков». Через несколько часов к нему явился командир 115-й ОСБр полковник Андрусенко с заявлением, что «его бригада уничтожена и осталось около 40 штыков». На вопрос полковника Горохова Ермолкину и Андрусенко: «Могут ли они оставшимися силами прикрыть его тыл?» — последние ответили: «Нет, так как у нас 76 активных штыков».
При сдаче личного состава 20.10.1942 г. оказалось, что 112-я СД имела 226 человек + 372 человека, переданных из тыла, 115-я ОСБр сдала среднего комсостава — 38 человек, младшего — 81 чел., красноармейцев — 210 чел. 22.10.1942 г. 115-я ОСБр передала из тыла 124-й ОСБр среднего комсостава — 15 чел., младшего — 18 чел. и рядового — 145 чел., в 149-ю ОСБр передано младшего комсостава — 19 чел., рядового состава — 87 чел. + 87 чел. из 2-й МСБр, приданной в оперативное подчинение командиру 115-й ОСБр.
С наличием такого состава 112-я СД и 115-я ОСБр могли ещё упорно оказывать сопротивление противнику, но подполковник Ермолкин и полковник Андрусенко этого не сделали и не организовали весь свой личный состав на активную борьбу с противником. Неоднократные требования ВС о максимальной расчистке тылов Ермолкин и Андрусенко не выполнили. Заместитель командира 112-й СД по политчасти полковой комиссар Липкинд в дни напряжённых боёв дивизии проявил исключительную трусость. В течение пяти дней с 15 по 20.10.1942 г. не выходил из своего блиндажа и проводил среди командования панические разговоры, настаивал на переезде на левый берег Волги.
Начальник штаба 115-й ОСБр подполковник Сиванков явился инициатором ложного донесения командующему СТФ, имея целью обманным путём переехать со штабом на левый берег р. Волги.
Кроме того, в шкурных интересах эти командиры заявили полковнику Горохову о безнадёжности дальнейшего сопротивления противнику на обороняемом рубеже, став этим самым на путь прямого пораженчества. Таким образом, подполковник Ермолкин, полковой комиссар Липкинд, подполковник Андрусенко и подполковник Сиванков, проявив трусость и создав панику, пытались обманным путём, бросив свои подразделения, со своими штабами уйти с поля боя, перебравшись на левый берег р. Волги.
В соответствии с приказом НКО № 227 ВС 62-й армии постановляет: Командира 112-й СД подполковника Ермолкина и заместителя командира по политчасти полкового комиссара Липкинда, командира 115-й ОСБр полковника Андрусенко отстранить от занимаемых должностей, направив их в ВС СТФ для предания суду Военного трибунала. НШ 115-й ОСБр подполковника А.И. Сиванкова отстранить от занимаемой должности и предать суду Военного трибунала.
Командующий 62-й армией генерал-лейтенант Чуйков. Член ВС армии дивизионный комиссар Гуров».
На первой странице имеется резолюция Ерёменко: «НШ: Утвердить постановление. Отдать приказ по фронту. Указать, что правильно поступил ВС 62-й армии, сняв трусов. Предать суду тов. Ермолкина, полкового комиссара Липкинда и Андрусенко. 28 октября 1942 года».
Утратившие боеспособность соединения (112-я стрелковая дивизия, 115-я отдельная стрелковая бригада и 2-я отдельная мотострелковая бригада были выведены на переформирование на левый берег Волги. Целесообразность такого решения или объединения соединений, давно находившихся в тяжёлых боях, объективно назрела уже после событий в Орловке. Очевидно, что 112-я дивизия, 115-я стрелковая и 2-я мотострелковая бригады являлись в то время соединениями только по названиям. Со стороны штаба и командования 62-й армии требовалось вникнуть в создавшуюся ситуацию и своевременно принять меры. Однако ничего сделано не было. К сожалению, новый камандарм Чуйков мало что знал о делах на своём правом фланге. Не знал он и людей, воевавших здесь…
Метод «жёсткого» стиля руководства В.И. Чуйкова подчинёнными командирами и штабами — приказывать, требовать, стращать — превратил насущный вопрос переформирования или слияния ослабленных соединений в нерешённую проблему и негативно сказался на событиях в северной части обороны Сталинграда. Эта ситуация усугубилась и тем, что и в штабе, политотделе 62-й армии предпочитали управлять частями удалённого правого фланга армии «по линиям связи». Поэтому там не только зачастую не знали реального положения дел, но и не хотели своевременно заниматься вопросами поддержки, помощи этим удалённым от них соединениям. А самим руководителям соединений, поднявшим вопрос о переформировании, по оценке В.А. Грекова, «это пришло в голову в самое неподходящее время».
Разбирательство по существу с уже происшедшими событиями на правом фланге армии началось, как следует из документов, 17 октября, когда полковники Горохов, Андрусенко и подполковник Ермолкин обратились в Военный совет 62-й армии с шифровкой о разрешении вывода штабов дивизий и бригад на левый берег реки Волги. Военный совет армии это предложение решительно отклонил, приказав «не отходить ни на один шаг и удерживать занимаемые рубежи, а штабы дивизий и бригад оставить на старом месте».
У читателя может возникнуть закономерный вопрос, почему полковник Горохов не отклонил предложение Андрусенко и Ермолкина, а отправил шифровку с просьбой о выводе и своего штаба на острова и левый берег Волги?
Фактор недоверия
Анализируя архив генерала Грекова, автор этих строк нашёл ряд кратких, но эмоциональных заметок, которые свидетельствуют, что в условиях всё большей изоляции группы Горохова от основных сил 62-й армии и от Донского фронта, с наступлением холодов и связанным с этим закрытием судоходства по Волге гороховцев всё сильнее одолевали сомнения: не бросят ли их, не спишут ли со счетов? В одной из таких заметок В.А. Греков писал: «Оба урока (Орловка, затем СТЗ) породили у гороховцев опасения, что их судьба целиком только их самих и может беспокоить».
И сам генерал Греков, и другие ветераны в послевоенной переписке многократно свидетельствовали, с каким волнением в тот отчаянно трудный период в бригаде Горохова ждали прибытия любого судёнышка с левого берега, ночных рейдов «кукурузников» У-2! Ждали не только ради получения боеприпасов, питания, возможности отправить своих раненых, сколько как свидетельства: их не бросили, о них помнят, им помогают.
Отсюда происхождение запроса Горохова: перейти на острова, тем более что, по свидетельству маршала Голованова, В.И. Чуйков дважды пытался добиться для себя и своего штаба от командования фронтом разрешения на перевод на левый берег Волги. Таким образом, неприязненно-безразличное отношение В.И. Чуйкова к группе, лично к полковнику Горохову в тех тяжелейших условиях было фактором, порождавшим недоверие к командованию армии, что дополнительно осложняло работу штаба и комбрига 124-й бригады, командующего группой войск на северном фланге армии и всего Сталинградского фронта.
В связи с шифровкой Горохова к нему в группу из штаба и политотдела 62-й армии прибыли и длительное время находились: Камынин (начальник оперативного отдела штаба), офицеры политотдела армии Грибов, Николаев, Борисов. Николаев получил указание от К.А. Гурова убыть к Горохову «личным представителем члена Военного совета». Член Военного совета 62-й армии, бывший начальник Военно-педагогического института в Калинине Кузьма Акимович Гуров «суеверному восприятию донесений предпочитал полученное из первых рук: если не сам, то через верного посланца», — писал о нём В.А. Греков. Николаев уточнял положение путём личного посещения передовой, его сопровождал помощник по комсомолу политотдела 124-й бригады Латышев.
«Особенно убедительно было посещение «сапожка» на той стороне Мокрой Мечётки, у Кирпичного завода (рядом с СТЗ небольшой плацдарм стойко удерживало одно из подразделений 149-й бригады), — писал В.А. Греков. — Николаев имел возможность толковать о переднем крае Горохова, ибо сам в ряде землянок на передке проводил беседы. Через его послания Чуйкову и Гурову ускорились награждения гороховцев.
Камынин прибыл к Горохову через 3—5 дней. Потом Николаев это же докладывал сразу Гурову и Крылову: последний сличил по карте информацию с донесениями Камынина, и подтвердилось, что всё полностью совпадает».
Инспектор политотдела армии майор Борисов работал в группе Горохова с 28 октября по 20 ноября 1942 года. Ему лично довелось пережить здесь период тяжелейших испытаний 2 и 17 ноября (об этих событиях мы ещё расскажем).
В его докладной записке начальнику политотдела 62-й армии бригадному комиссару Васильеву, в частности, говорилось: «Полковник Горохов Сергей Фёдорович за всё время боёв показал себя как исключительно боевой командир. Он умело проводил перегруппировку сил в ходе самих боёв, вводил своевременно в бой свои небольшие резервы и всегда удерживал свой рубеж обороны или восстанавливал положение, несмотря на явный перевес сил противника. Тов. Горохов в тяжёлую минуту боя сумел наладить отличное взаимодействие всех родов оружия и даже поддерживающих частей. Тов. Горохов сумел научить хорошо работать свой штаб, который наладил исключительно хорошую разведку в тыл противника, даже глубокую до города Калач. Разведка всегда давала очень ценные сведения о группировке сил противника не только перед фронтом Горохова, но и всей армии.
Несмотря на отсутствие перевозочных средств по Волге, командование 124-й бригады своими средствами сумело своевременно эвакуировать большое число раненых на левый берег Волги, личный состав был бесперебойно обеспечен питанием, даже горячей пищей два раза в сутки. Горохов сам бывает непосредственно на передовых позициях и устраняет на месте отмеченные недостатки, а также учит командиров. Зам. командира по политчасти старший батальонный комиссар Владимир Александрович Греков работает исключительно хорошо. Он ежедневно бывает в батальонах, беседует с бойцами, своевременно реагирует на нужды и запросы бойцов. Центром всей партийно-политической работы политотдела является рота.
Политотдел, несмотря на слабость работы нач. политотдела батальонного комиссара Тихонова, благодаря работе тов. Грекова работает хорошо. …Большая работа проделана по приведению в порядок оружия (своевременный ремонт, переход на зимнюю смазку, использование трофейного оружия). Для личного состава и раненых оборудованы утеплённые землянки и даже бани. Всё излишнее имущество в целях его сохранения от миномётного огня… эвакуировано на левый берег Волги. Хорошо во время боёв работал начальник артиллерии бригады Моцак. …Тов. Горохов и Греков за проведённые операции и отражение ожесточённых атак противника заслуживают всяческого поощрения».
«Нездоровое настроение»
Инспектор политотдела армии майор Борисов также докладывал начальнику политотдела 62-й армии: «Личный состав 149-й бригады также дрался хорошо… На сегодня группа тов. Горохова имеет достаточный запас на первое время продовольствия и боеприпасов, которые доставлены на самолётах и пароходах. Раненые, собиравшиеся за несколько дней, эвакуированы…»
Примечательно, что в этом документе особо подчёркивалось: «Отношения между командованием бригад урегулированы. Старые настроения зам. командира по политчасти 149-й бригады бат. комиссара Скворцова о слиянии бригад почти что изжиты. Сам тов. Скворцов не совсем устойчив, его излюбленные слова: «держимся на соплях».
Дело в том, что представителям политотдела армии, находившимся в группе Горохова, пришлось также разбираться «с настроениями в руководстве 149-й ОСБр объединить личный состав со 124-й бригадой, а штаб, управление 149-й вывести на левый берег для доформирования».
О намерениях руководства 149-й бригады сообщил начальнику политотдела 62-й армии Васильеву и майор Борисов отдельной докладной запиской. В ней, в частности, указывалось: «Командование 149-й бригады: тов. Болвинов, Скворцов и Строганов заявили мне и полковнику тов. Камынину своё желание отвести бригаду на левый берег Волги на отдых или отвести их штаб, а людей переподчинить тов. Горохову. Мы с полковником тов. Камыниным крепко ударили по такому нездоровому настроению. С тов. Скворцовым мне пришлось отдельно крепко поговорить. Тов. Скворцов заявил, что будет жаловаться тов. Сталину на неправильное использование штабов (слишком близко к переднему краю обороны). Я считаю, что все эти разговоры исходят от начальника штаба бригады майора тов. Строганова. Батальонный комиссар Скворцов вместо того, чтобы пресечь это, стал поддерживать Строганова, поплёлся в хвосте».
Однако в выводах докладной записки от 29.10.1942 г. батальонный комиссар Николаев сообщал члену Военного совета армии Гурову: «Управление на участке необходимо сосредоточить в одних руках, и если в ближайшие дни 149-я ОСБр не может быть серьёзно пополнена, то целесообразно штаб вывести, а рядовой состав (405 человек) передать 124-й ОСБр, оставив у неё матчасть миномётов и средства связи».
Политотдел 62-й армии в политдонесениях за 1 и 3 ноября 1942 года в политуправление Сталинградского фронта и Главное политуправление Красной Армии открыто ставил вопрос о слиянии 149-й бригады со 124-й гороховской. Для этого всячески использовались данные о потерях и смерть комбрига Болвинова: «…Вечером 02.11.1942 г. убит командир 149-й стр. бригады подполковник тов. Болвинов Вас. Алекс. 1902 г.р., член ВКП(б) с 1925 года.
…В течение последних дней части 149-й ОСБр подвергаются непрерывной бомбёжке с воздуха, но настойчиво и упорно удержали свои позиции… В 2-месячных боях бригада понесла большие потери, и на 2 ноября в бригаде оставалось 536 активных штыков. Из вооружения оставались 691 винтовка, 12 ручных пулемётов, 62 ППШ, 13 ПТР, 16 миномётов и 1 пушка.
Из строя управления бригады выбыли: начштаба, врид начштаба, несколько начальников артиллерии, начальники 2-й, 3-й, 5-й и помначальника 6-й части, 2 начальника химслужбы, все командиры батальонов и их заместители по политчасти, начальник и помначштабов батальонов и все командиры рот.
Начальник политотдела этой бригады ст. политрук Поташев ещё раз настоятельно поддерживает своё предложение о слиянии 149-й ОСБр со 124-й ОСБр…»
Инспекция группы Горохова штабом и политотделом 62-й армии, в сущности, ничего нового не дала. Разве только в самом конце существования и боевой работы группы полковника Горохова «армейцы» хоть немного своими глазами увидели происходящее на оголённом правом фланге армии.
Объединение личного состава бригад, вывод управления и штаба 149-й бригады за Волгу не состоялись. Её новым командиром через некоторое время был назначен майор И.Д. Дурнев, направленный из фронтового резерва.
Под впечатлениями лично всё видевших Николаева и Борисова вскоре появится статья «Гороховцы», после которой в руководителях 149-й бригады «забушует ревности желание «делить славу», как писал В.А. Греков. Он интересовался у своего бывшего командира, «причастны ли были Камынин и Грибов к расследованию взаимоотношений и столкновений руководства 124-й и 149-й бригад, каких-то жалоб со стороны 149-й бригады». Сергей Фёдорович на это отвечал: «У меня споров с Болвиновым (командир 149-й бригады, погиб 2 ноября 42-го года) и с другими его преемниками не было. Я бы не позволил спорить. Но, как видно, жалобы «пришельцам» из 62-й армии были. А на что? Что получали — делили поровну, да и славу гороховцев делили поровну, никого не обижали. Но всегда есть и будут завистники, в особенности у тех, кто ни черта не делает, а всем завидует».
Враг меняет тактику
Ещё к концу сентября советские войска заставили гитлеровцев окончательно потерять надежду овладеть Сталинградом на широком фронте. Противнику не помогло маневрирование подвижными танковыми соединениями, поддержанными массированными ударами авиации. Враг сменил тактику: стал сосредотачивать силы на узких участках.
В середине октября в лобовых атаках по трупам своих солдат немецкие дивизии прорубились к Волге с запада, овладев развалинами Тракторного завода. О нарастании ожесточённости дальнейших боёв за Спартановку во второй половине октября можно судить по записям в служебном дневнике (фактически журнал боевых действий) командующего 4-м воздушным флотом генерал-полковника авиации Вольфрама фон Рихтгофена:
«— 14 октября. Атака под Сталинградом при поддержке 8-го авиационного корпуса развивается успешно. Русские несколько ошеломлены. Взят Тракторный завод…
— 19 октября. Положение в Сталинграде неясное. Из дивизий пришли, по всей вероятности, слишком радужные доклады. Каждая дивизия докладывает по-разному. Атака на Спартановку застопорилась».
К утру 18 октября уже стало ясно, что передний край закрыт войсками. Но глубина нашей обороны уменьшилась. Передний край слева, по улице Менжинского, проходил в 300—400 метрах от Волги. В центре, у ям, передовые позиции 3-го батальона располагались на расстоянии одного километра от Волги. Рынок на правом фланге обороны группы Горохова прочно удерживал на своих прежних позициях 2-й стрелковый батальон. Удары немцев не уничтожили гороховцев. Теперь они дрались в окружении.
В это кризисное время к помощи Горохову подключился штаб фронта. В журнале боевых действий командира отряда кораблей Волжской военной флотилии капитана 3 ранга Лысенко содержатся такие записи:
«−17.10.1942 г. 5:15. Командующий фронтом генерал А.И. Ерёменко прибыл на канонерскую лодку «Усыскин».
—17.10.1942 г. 6:25. Горохову. Ваше донесение получил. Окажем помощь. Прикроем авиацией и артиллерией. В чём ещё нуждаетесь? Ерёменко.
—17.10.1942 г. 20:25. Горохову. Обстановку для командующего фронтом продолжайте докладывать через нас. Лысенко».
Накал битвы за Спартановку можно почувствовать даже в воспоминаниях бывшего противника. Вольфганг Вертен в «Истории 16-й танковой дивизии» сообщает: «16 октября, 64-й и 79-й мотополки снова атаковали русских при поддержке танков, самоходных установок и зенитными пушками. Бои длились до вечера. Противник также был изнурён предыдущими боями. 200 убитых и 50 израненных пленных оставил героический противник на этом захваченном нами дорогой ценой участке обороны».
Вдумайся, читатель! Лишь на одном небольшом участке местности — в юго-западной части посёлка Спартановка — только за один день было убито и ранено 250 наших воинов, которых невозможно было вынести с поля боя! Эти священные жертвы были принесены стрелковыми ротами Хренова и Паренкова из 4-го отдельного стрелкового батальона 124-й бригады. Такой дорогой ценой было тогда остановлено продвижение немецких дивизий на линии улицы Менжинского от Мокрой Мечётки до Забазной балки вглубь обороны Горохова.
«Мы устояли»
Об одном из самых напряжённых моментов боя в тот день вспоминал уже не раз упомянутый нами офицер штаба 124-й бригады С.И. Чупров. Ему довелось тогда весь день пробыть в гуще событий: «Пехоты на левом фланге почти не оставалось. 20 немецких танков прорвались через нашу оборону и вышли вдоль реки Мокрая Мечётка к обрывистому берегу Волги в посёлке Спартановка. Немецкие танки появились с левого фланга из-за высоты 64.7. Пять из них оказались на стыке 4-го отдельного батальона бригады Горохова и 149-й бригады. Но в тылу танков на огневых позициях остались миномётчики под командованием капитана Калошина и старшего политрука Рябова. Рота минбата 82-мм миномётов располагалась у крайних домиков, ближе к нашему левому флангу.
Такая обстановка сложилась на нашем левом фланге к моменту, когда я перебежками преодолел расстояние от школы, рядом с которой размещался штаб Горохова, до улицы Менжинского на КП Калошина. Две улицы впереди хорошо просматривались — деревянные дома сгорели, и образовался пустырь. Я сам наблюдал: как только немцы устремлялись толпой в очередную атаку по находящимся впереди улицам, наш прицельный миномётный огонь буквально разметал и уничтожал атакующих. Калошин сумел хорошо подготовить огонь трёх миномётных рот. Выяснилось, что минрота хорошо окопалась. Танки прошли, окопы не обвалились. Грунт был крепкий, как бетон. Когда танки прошли, миномётчики стали забрасывать их гранатами. Танки вернулись и опять проутюжили окопы миномётчиков. Бесполезно. Атаку за атакой отбивали наши славные миномётчики. Огнём автоматов, пулемётов, массированными разрывами мин они расстроили беспечно сгрудившуюся немецкую пехоту и в конце концов отсекли её от танков. Это и предрешило исход опаснейшего прорыва. Парами, тройками, прикрывая друг друга, танки отошли на исходное положение. Калошин, умело маневрируя огнём, удерживал свою позицию до самого вечера». Миномётным расчётам 2-й роты, одним, без пехоты, довелось целый день 17 октября отбиваться от немцев в районе обороны 4-го стрелкового батальона».
Стойкость миномётчиков в районе обороны 4-го батальона бригады Горохова не была отдельным, тем более случайным боевым эпизодом. Миномётчики, пулемётчики, истребители танков располагались в тылу и на стыках стрелковых рот, создавая глубину и прочность обороны гороховцев. Сражались храбро и стойко. Бывало, гибли целыми подразделениями на своих позициях, как, например, взвод 50-мм миномётов лейтенанта Бурцева. Но деля всю тяжесть боёв с пехотой, с позиций не отходили.
Миномётная батарея лейтенанта Антонова была отрезана от своих, попала в окружение. Около двух взводов пехоты противника с танками наступали на её позиции. Солдаты лейтенанта Антонова взялись за автоматы и гранаты. Тем временем лейтенант по радио вызвал соседние батареи и запросил: «Огонь — на меня!» Пехота противника, понеся большие потери, не выдержала и отступила. Отошли и танки. Гороховская пехота, в свою очередь, научилась быть стойкой. Действовала с выдержкой, расчётливо.
«Мы, к удивлению штаба 62 -й армии и лично В.И. Чуйкова, устояли, — писал В.А. Греков. — И не только устояли. После разгрома дивизии Жолудева на СТЗ командующий армией наконец-то признал группу Горохова».
И действительно, сама жизнь показала, что, кроме Горохова, на участке обороны армии севернее СТЗ некому было взять в руки остатки разбитых 112-й стрелковой дивизии, 115-й стрелковой бригады и 2-й отдельной мотострелковой бригады и навести порядок. В боевом донесении штаба 62-й армии от 16 октября (в 22 часа) вновь напрямую сообщается о группе Горохова: «Противник силами свыше пехотной дивизии и одной танковой дивизии атакует Северную группу войск Горохова с трёх направлений: из Латошинки на Рынок, с запада на Спартановку и из района СТЗ на южную окраину Спартановки, вышел к западной окраине пос. Спартановка».
В оперсводке за 18 октября 1942 года штаб армии, характеризуя обстановку, также непосредственно сообщает о действиях группы Горохова: «Армия продолжает вести тяжёлые бои на северном участке и частью сил — на центральном участке фронта. Противник развивает наступление на Рынок, Спартановку, мелкими группами автоматчиков просочился на завод «Баррикады». …Группа Горохова к исходу 17.10 с трудом отражала атаки противника, удерживая Рынок, Спартановку, северный берег р. Мокрая Мечётка. Организовали поднос боеприпасов, эвакуацию раненых на 4 бронекатерах».
Таким образом, в чрезвычайно кризисной обстановке середины октября 1942 года ответственность за положение севернее Сталинграда вновь безраздельно возлагается на полковника Сергея Фёдоровича Горохова, на его малочисленный штаб, на офицеров и политработников его бригады.
Алексей ШАХОВ, кандидат исторических наук.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
