События 30 летней давности, связанные с осуществлением ельцинскими «демократами» антиконституционного переворота, с разрушением Советского народовластия, с расстрелом Дома Советов и продвижением сверхпрезидентской формы правления, несомненно, потрясли многих жителей нашей страны и не только. Картина танкового обстрела парламентской резиденции, сгоревшего здания органа народного представительства памятна всем, кому довелось в 1993 году наблюдать происходящее. Впрочем, мы сделаем акцент не на пересказ событий осени 1993 года, а на опровержение основных стереотипов о том времени.
Хотели Советского социализма? Так и надо!
Прежде всего, мы считаем целесообразным напрочь опровергнуть трактовку произошедшего в 1993 году как борьбу «прогрессивно настроенных прозападных реформаторов» против «коммунистического депутатского корпуса», против «красно-коричневого реванша». Во-первых, все ясновидящие люди, вне зависимости от собственных воззрений, от социальной и от профессиональной принадлежности, признают, чем для России обернулись меры, подобные «шоковой терапии», масштабной приватизации, «вхождению в западное сообщество». Как справедливо заметил бывший главный редактор русской версии журнала «Форбс», доктор наук Лондонской школы экономики П.Ю. Хлебников, «для России эра Ельцина обернулась крупнейшей катастрофой (экономической, социальной, демографической), какой страна не знала со времён нацистского вторжения в 1941 году».
Во-вторых, мы вовсе не считаем проклинаемую «либеральной общественностью» Советскую экономическую и политическую систему нечто ужасным. Напротив, именно благодаря социалистическому строительству наша страна сумела в кратчайшие сроки совершить прорыв на передовые позиции в мире, создать условия для достойной жизни народа, одержать победу над нацизмом, сформировать огромный потенциал, используемый до настоящего времени. Несомненно, к 1980-м — 1990-м годам накопились известные проблемы, но их решение требовало совершенствования социалистической модели (как минимум, по образцу Китайской народной республики, Кубы и Беларуси), а не её ликвидации — и тем более не погрома отечественной государственности и не следования в фарватере иностранных государств во внутренней и во внешней политике. Поэтому если в 1993 году кто и боролся за воссоздание Советской системы, то это делало ему честь. Однако большинство депутатов Верховного совета вкупе с его руководством к ним не относились.
К сожалению, Верховный совет не был прокоммунистически настроен
Впрочем, и председатель Верховного совета, и вице-президент, и основная часть депутатского корпуса на самом деле тоже отстаивали идею перехода хоть и к «смягченному», «регулируемому», «социально-ориентированному», но капитализму. Тем не менее, для адептов ультралиберального «глобализма» даже такой подход представляется едва ли не самым крамольным. Как тут не вспомнить откровенно ангажированные оценки «правых» проводимому курсу президентом США Ф.Д. Рузвельтом, характеристики, даваемые идеологами и пропагандистами американского империализма не только левым, но и левоцентристским, а также национально-ориентированным буржуазным правительствам стран Латинской Америки, не пожелавших следовать установкам МВФ и Всемирного банка, прогибаться перед транснациональной олигархией, поставивших в рамки местную компрадорскую буржуазию. Канадская журналистка Наоми Кляйн в своей книге «Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф» констатировала: «Вашингтон всегда видел в демократическом социализме более опасного соперника, чем тоталитарный коммунизм — последний было куда легче дискредитировать и превратить в удобного врага. В 1960 — 1970-х годах для борьбы с опасной популярностью девелопментализма и демократического социализма обычно применялась одна излюбленная тактика: их приравнивали к сталинизму, намеренно игнорируя отличительные черты этих мировоззрений». «под давлением заинтересованных корпораций в американской и британской внешней политике возникли группировки, которые хотели поставить девелпоменталистские правительства в ситуацию бинарной логики холодной войны. Эти люди говорили: нас не должна обманывать видимость умеренности и демократии — национальные движения третьего мира есть первый шаг к тоталитарному коммунизму, так что их надо пресечь в корне».
Примерно то же самое наблюдалось и в нашей стране в постсоветский период.
Какой после этого смысл удивляться тому, когда ультралибералы причисляют к «крайне левым» даже сторонников кейнсианского регулируемого капитализма, не говоря уже об остальных? От этой публики иного ничего невозможно ожидать.
Дело не только и не столько в личных мотивах отдельных участников процесса
Одновременно заметим, что подчас можно услышать рассуждения о событиях 1993 года то как о выяснении отношений между «демократическими» высокопоставленными государственными руководителями, которые вместе со своими окружениями будто бы столкнулись в борьбе за доступ к сырьевым богатствам, к участию в приватизации, за присвоение как можно большего количества властных полномочий. Возможно, отдельные деятели (их фамилии по дипломатическим соображениям не будем упоминать) руководствовались честолюбивыми мотивами. Но подобного невозможно сказать ни о многих народных депутатах (особенно о тех, кто с самого начала голосовал и против ратификации беловежского сговора, и против масштабной либерализации и тотальной приватизации, отстаивали альтернативы, разрабатываемые народно-патриотической оппозицией), ни тем более о рядовых защитниках Конституции и народовластия, стоявших у стен Дома Советов в сентябрьско-октябрьские дни 1993 года.
В одном строю сплотились и коммунисты, и социал-демократы, и национал-патриоты, и умеренно настроенные либералы, и рабочие, и крестьяне, и представители интеллигенции, и директора производств, и предприниматели, и священнослужители, и военнослужащие, и работники правоохранительных органов, и молодёжь, и пенсионеры, и ветераны, и те, кто в августе 1991 года поддерживал ГКЧП, и те, кто, напротив, в 1991 году стоял у Белого дома, боролся с ГКЧПистами (включая бывших ельцинских соратников). Объединение представителей разных политических течений, людей разных возрастов, разных профессий, разного материального положения свидетельствовало о том, что речь шла о нечто большем, чем просто о борьбе отдельных руководителей за тёплые места.
Нарастание протестных настроений в 1992 — 1993 гг.
Говоря о событиях 1993 года, никоим образом невозможно пройти мимо изменения после 1991 года общественного мнения россиян. Ведь после развала СССР и начала проведения обернувшихся известными последствиями «рыночных преобразований» «демократы» медленно, но верно начали утрачивать опору в народе. Известно, что на выборах президента РСФСР в 1991 году Б.Н. Ельцин номинально набрал порядка 57% голосов (без учета факта общей поддержки его кандидатуры одной третью российских избирателей, реальных умонастроений людей в тот период). В октябре 1992 года ельцинский рейтинг снизился до 49%, а в марте 1993 года — до 38%. А согласно результатам социологических опросов, проведённых Службой изучения общественного мнения, опубликованных 31 декабря 1992 года на страницах «Независимой газеты», Борису Ельцину доверяло 19% респондентов. А его политическая опора в лице прозападных ультралибералов уже в 1992 году утратила поддержку соотечественников. Например, в октябре 1992 года рейтинг Г.Э. Бурбулиса, Е.Т. Гайдара составлял по 2 процента (данные проправительственных социологических служб). А по данным Службы изучения общественного мнения, в декабре 1992 года оба они имели рейтинги в размере 2 и 3% голосов.
Пиррова победа на апрельском референдуме
Правда, некоторые представляют результаты апрельского референдума 1993 года как доказательство одобрения россиянами проводимого курса. Но это, мягко говоря, лукавство. Во-первых, надо упомянуть о выводах, к которым в начале апреля 1993 года по результатам проведённого социологического опроса пришли эксперты газеты «Московские новости». Они стремились выяснить, за кого люди проголосуют, если Б.Н. Ельцин сойдёт с дистанции в случае своего поражения на референдуме 25 апреля. 12% респондентов высказались в поддержку вставшего к тому времени в оппозиции не только политике правительству, но и президенту Александра Руцкого, 7% — за Анатолия Собчака, 6% — за Егора Гайдара, 5% — за Григория Явлинского, 5% — за Николая Травкина, 4% — за Владимира Жириновского, 4% — за Михаила Горбачёва, 3% — за Аркадия Вольского, 2% — за Сергея Бабурина.
Складываем число сторонников политических деятелей, придерживающихся социально-патриотической ориентации (А.В. Руцкого и С.Н. Бабурина). В общей сумме получается 14% голосов. В свою очередь, общее число сторонников «центристов» (Н.И. Травкина, М.С. Горбачёва, А.И. Вольского и подчас позиционирующего в тот период себя таковым Г.А. Явлинского) составляло 17%. Общее количество последователей «демократов» (Е.Т. Гайдара и А.А. Собчака) – 13%. И лишь у стремящегося держаться «особняком» В.В. Жириновского – 4% (учитывая, что на протяжении 1993 года лидер ЛДПР выступал с резкими оппозиционными речами, то были основания полагать, что значительная часть его сторонников в решающий момент может оказать поддержку ключевым противникам кремлёвского курса).
Как видим, по данным социологических опросов наибольшее количество голосов набирали отнюдь не «демократические» силы.
Тем не менее, «демократам» удалось добиться желаемого результата благодаря двум факторам. Во-первых, благодаря имитации Б.Н. Ельциным в марте — апреле 1993 года поворота в сторону социальной ориентации, регулярных заявлений о «социально-ориентированном курсе», издания указов о повышении зарплат, пенсий, о поддержке определённых социальных групп, социальных отраслей, о регулировании цен и т.д. И это создало у значительной части россиян иллюзию отхода Кремля от ультралиберальных крайностей.
Во-вторых, надо говорить о контроле «демократического» режима над телевидением через созданный в декабре 1992 года полторанинский Федеральный информационный центр, призванного координировать работу ведущих СМИ для «информационного обеспечения реформ». В 2013 году М.Н. Полторанин в одном из своих интервью газете «КоммерсантЪ» вспоминал, как они главным редакторам газет и руководителям телеканалов давали установку сделать все, чтобы не победили «красно-коричневые» и т.д. Примечательно, что в сентябре 1993 года депутаты-лейбористы британского парламента в своем обращении констатировали ангажированность телевидения: «В Британии радио – и телеэфир регулируется с целью обеспечить политически сбалансированную информацию… В России этого нет. Во время апрельского референдума в этом году телевизионное время поделили в соотношении: 83 процента – президентской стороне против 17 процентов для оппозиции». Между прочим, ряд видных журналистов даже «демократической» ориентации, вроде будущего руководителя НТВ И.Е. Малашенко, О.Б. Добродеева на страницах «Независимой газеты» и «Известий» выражали протест против политического цензурирования телевидения, покинули ведущие на тот момент телеканалы страны. О том же самом на прошедшем в сентябре 1993 года в российско-американском пресс-центре круглом столе говорили Джульетто Кьеза и даже руководители признанного иностранным агентом Фонда защиты гласности. А в 2004 году бывший глава компании ЮКОС в своем знаменитом письме «Кризис либерализма в России», не понаслышке знакомый с внутриполитической кухней неолибералов-западников, писал, что ещё в 1990-ые годы «правые» , прикрываясь «борьбой с коммунизмом», делали все для установления финансового и административного контроля над телевидением, с помощью которого «информационно-бюрократическим насосом закачали розовые либеральные представления о действительности и манипулятивные технологии».
координировать работу ведущих СМИ для «информационного обеспечения реформ». В 2013 году М.Н. Полторанин в одном из своих интервью газете «КоммерсантЪ» вспоминал, как они главным редакторам газет и руководителям телеканалов давали установку сделать все, чтобы не победили «красно-коричневые» и т.д. Примечательно, что в сентябре 1993 года депутаты-лейбористы британского парламента в своем обращении констатировали ангажированность телевидения: «В Британии радио – и телеэфир регулируется с целью обеспечить политически сбалансированную информацию… В России этого нет. Во время апрельского референдума в этом году телевизионное время поделили в соотношении: 83 процента – президентской стороне против 17 процентов для оппозиции». Между прочим, ряд видных журналистов даже «демократической» ориентации, вроде будущего руководителя НТВ И.Е. Малашенко, О.Б. Добродеева на страницах «Независимой газеты» и «Известий» выражали протест против политического цензурирования телевидения, покинули ведущие на тот момент телеканалы страны. О том же самом на прошедшем в сентябре 1993 года в российско-американском пресс-центре круглом столе говорили Джульетто Кьеза и даже руководители признанного иностранным агентом Фонда защиты гласности. А в 2004 году бывший глава компании ЮКОС в своем знаменитом письме «Кризис либерализма в России», не понаслышке знакомый с внутриполитической кухней неолибералов-западников, писал, что ещё в 1990-ые годы «правые» , прикрываясь «борьбой с коммунизмом», делали все для установления финансового и административного контроля над телевидением, с помощью которого «информационно-бюрократическим насосом закачали розовые либеральные представления о действительности и манипулятивные технологии».
Вполне понятно, что при создавшихся условиях, предоставивших правящему классу круглосуточно вести агрессивную рекламу «Да-да-нет-да», приукрашивать действительность, компрометировать парламент и оппозицию, многие россияне оказались в плену насаждаемых мифов. Вот только таким путем удалось выколотить из общества формальное одобрение деятельности президента Бориса Ельцина и проводимого им курса. Тем не менее, ультралибералы не всего желаемого достигли.
Формально народ высказал доверие Б.Н. Ельцину, сохраняя иллюзии в отношении него. Но в то же время избиратели фактически заявили, что не следует прибегать к радикальным способом решения политического кризиса. Предложение о досрочных выборах народных депутатов не получило одобрения — не хватило требуемого законодательством количества голосов. Аналогичная мысль была озвучена журналистом Павлом Хлебниковым в его книге: «На том же референдуме ставился вопрос о роспуске парламента, но и это предложение не прошло – не хватило голосов. По сути дела, электорат дал понять: конституционный конфликт между Ельциным и парламентом следует разрешить мирным путём».
Кроме того, говорить о победе Б.Н. Ельцина можно с натяжкой. Большинство процента голосов он получил от числа лиц, принявших участие в голосовании. Всего на референдум пришло 64 миллиона избирателей из 106 миллионов. На вопрос о доверии президенту «да» ответило 37 миллионов. Но в случае, если бы результаты ответов на первые вопросы подсчитывались от числа списочного состава избирателей, то президент получил бы не 58, а 34% голосов.
Как бы то ни было, под влиянием мартовско-апрельских ельцинских указов по социальной тематике, а также координируемых Федеральным информационным центром телеканалов немало людей снова поверило ельцинистам. Однако вскоре россияне моментально осознали суть происходящего. Так, в начале сентября 1993 года ВЦИОМ представил данные, согласно которым рейтинг Б.Н. Ельцина составлял 13%, а его впервые опередили по уровню популярности другие деятели — речь об А.В. Руцком. Ну а поражение на декабрьских выборах в Государственную думу пропрезидентского блока «Выбор России» и триумф оппозиционных сил полностью свидетельствовало о том, поддерживали ли россияне в тот момент прозападный и ультралиберальный курс россияне или нет. Они, наблюдая последствия развала СССР, утраты позиций в мире, обострения социально-экономического кризиса, роста преступности и коррупции, все больше критически оценивали действительность. Соответственно, народные депутаты, регулярно взаимодействовавшие с избравшими их представителями регионов, трудовых коллективов и учреждений и, соответственно, не понаслышке знакомые с изменением настроений людей, с их проблемами, аналогичным образом критически реагировали на происходящее (подчёркиваем, что речь идёт не о конкретных руководителях Верховного совета, а о депутатском корпусе в целом). И это было вполне закономерным. А «правые», наблюдая рост недовольства, уход почвы из-под ног, уже с 1992 года регулярно с предыханием говорили о пиночетовском опыте управления Чили, подчас открыто призывая применить его и в России, требуя то разгона Верховного совета и съезда народных депутатов, то запрета Компартии и всего народно-патриотического движения, которое они именовали «красно-коричневыми» с их печатными изданиями, то чистки правоохранительных органов и судов, других учреждений от левых и национал-патриотов.
Продолжение следует
Михаил Чистый
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
