По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Автор — Руслан Семяшкин
«После Октябрьской революции в нашей стране для людей всех возрастов, племён и состояний открылись широкие возможности приобщиться к корпорации читателей, — однажды справедливо подметит известная русская советская детская писательница и литературный критик Вера Смирнова. — Особенно многочисленными читателями стали дети. Позаботиться о книгах для этой требовательной, увлекающейся, жаждущей и жадной массы читателей — от двух до шестнадцати — стало делом партийным, делом государственным. Нашлись энтузиасты этого дела — писатели, посвятившие своё перо детям. Началась борьба за то, чтобы книги для детей писались так же, как для взрослых, только ещё лучше. Эту борьбу возглавил писатель мировой славы Максим Горький, ему помогали С. Маршак и К. Чуковский и целая плеяда молодых талантливых писателей и художников, работавших для детей».
Среди этих молодых талантливых авторов в тридцатые годы прошлого столетия окажется и писатель Лев Кассиль, 120-летний юбилей со дня рождения которого приходится на 10 июля текущего года.
Впрочем, детским писателем волжанин, уроженец Покровской Слободы близ Саратова (с 1931 года — город Энгельс), сын доктора Абрама Григорьевича Кассиля, в советское время ставшего заслуженным врачом республики и вступившего в Коммунистическую партию, стал не сразу. Прежде Льву Кассилю, в юности занимавшемуся физикой и математикой с перспективой стать архитектором или кораблестроителем, предстояло пройти хорошую школу журналистики в качестве московского корреспондента газет «Правда Востока» (Ташкент) и «Советская Сибирь» (Новосибирск). Работая в этих изданиях, он и начнёт писать свою первую повесть «Кондуит», начальные главы которой Лев решится показать самому Маяковскому.
«…Я пришёл к обитой клеёнкой двери в Гендриковом переулке, что на Таганке, — вспоминал годы спустя Лев Абрамович. — На двери была маленькая дощечка с именем великого Маяковского. Я взбежал по лестнице, а сердце от волнения скатилось вниз по ступенькам.
Я позвонил, и мне открыли.
Через эту дверь я вошёл в литературу».
Ну а в своём дневнике, который он начал вести в 1951 году, предваряя последующие записи, Кассиль напишет: «…Я из тех, кто, пусть спотыкаясь, порой натирая мозоли, но всегда топал по дороге главных тем наших дней, всегда ощущал сердцем целевую путёвку, с которой пришёл в писательство, путёвку с печатью Маяковского…
Некоторым людям хочется не топать по большаку, а побродить задумчиво по боковым тропочкам. Но я на них свернуть не могу».
Большое влияние на Кассиля в своё время окажет и Самуил Маршак. «Если Маяковский был тем человеком, который ввёл меня в литературу, то детским писателем я стал благодаря Самуилу Яковлевичу Маршаку, — подчеркнёт Кассиль в последнем своём интервью незадолго до смерти. — В молодости редко обращаешь внимание на детей и их проблемы. Маяковский потратил немало времени и терпения, чтобы разъяснить мне всю важность работы детского писателя, заставить меня полюбить прекрасные стихи и сказки Самуила Яковлевича. К моменту встречи с Маршаком я был уже «доведён до кондиции», и с тех пор он стал моим наставником по детской литературе. С ним я дружил до последнего дня его жизни…»
Придя в писательство «по путёвке с печатью Маяковского», в журналистике Кассиль стремился следовать за Михаилом Кольцовым. Много он писал о Константине Циолковском, который называл молодого журналиста «мой милый рыцарь». «Журналистика позволила мне своими глазами увидеть много из того, чем жила страна, — признается Кассиль на закате своей жизни. — Я провожал и встречал Чкалова после его исторического перелёта. Был у Циолковского. Кстати, когда Циолковский, холодно относившийся к журналистам, понял, что я знаком с его трудами, то стал показывать мне свои чертежи, а делал он это очень редко. Потом мы долго переписывались с ним… Я дружил с Отто Юльевичем Шмидтом — эта дружба тоже началась с редакционного задания. Я провёл две недели на аэродроме, где осуществлялся запуск советского стратостата, побившего все мировые рекорды. Спускался в первую шахту Московского метро. В течение девяти лет я был репортёром, очеркистом, фельетонистом «Известий» и в качестве спецкора ездил в Испанию во время гражданской войны. Мне, наверное, не удалось бы написать и трети того, что я написал, если бы я не работал в газете».
С середины тридцатых годов блистательные очерки и фельетоны Кассиля украшали страницы газеты «Известия». Особо же тогда прогремел его фельетон «Румба», героиней которого стала некая Жозя, «девочка при»: при кино, при спорте, при литературе. И для тех лет такая порода «девочек при», с одинаковым апломбом толкующих о поэзии, о спорте, считающих себя сведущими во всех вопросах искусства, была довольно распространённой, имевшей своих нахрапистых последователей, с которыми Кассиль считал необходимым бороться.
А вот в последние годы жизни Лев Абрамович фельетоны писал редко, при том что его журналистский темперамент не ослабевал. Но проявлялся этот темперамент всё же по-другому, и прежде всего в трудном новом жанре — гражданской публицистике для детей. Потому-то пять раз и переписывал он свою книжку «Про жизнь совсем хорошую», добившись того, что увлечённо, умно, занимательно сумел рассказать детям о коммунизме.
Вообще же основное достоинство книги «Про жизнь совсем хорошую», впервые отдельным изданием увидевшую свет в 1959 году в Детгизе (в 1960-е выходили её очередные издания), состояло в том, что Кассиль попытался в ней ответить на многие сложные и неожиданные вопросы предельно тактично, без категорических утверждений и императивных выводов. По сути, писатель представил юному читателю раздумья, выразившиеся в логическом и одновременно образном развёртывании доступной всем мысли. Лев Абрамович сумел своего читателя сделать соучастником размышлений. В этом-то и заключался основной секрет занимательности данной политической книги, читавшейся ребятами необъятной страны увлечённо, словно бы перед ними разворачивалось действие приключенческой повести.
Занимательность этой книги заключалась и в том, что Кассиль в ней представил развёрнутые ответы на вопросы юных читателей. Сегодня эти вопросы кому-то могут показаться несколько наивными, но для того более чем шестидесятилетней давности времени они такими не являлись. В начале 1960-х годов, после полёта Юрия Гагарина в космос, советские граждане, в том числе и совсем юные, только начинавшие сознательную жизнь, буквально грезили о коммунизме. Он представлялся им вполне осязаемым и близким. Его неминуемый приход на просторы Советского государства для большинства не вызывал никаких сомнений…
Под впечатлением от общения со старшими юные корреспонденты Льва Абрамовича задавали ему тогда очень даже непростые вопросы. К примеру, Слава Сабитов из Алма-Аты спрашивал писателя: «При социализме люди получают столько, сколько они заработают. А при коммунизме будут получать столько, сколько захотят. А если какой-нибудь мальчик захочет, чтобы ему каждый день приносили по килограмму конфет? Дадут ему или нет?» И в ответ на этот вопрос Кассиль напишет целую главу, так и названную: «Насчёт конфет», читавшуюся ребятами с повышенным интересом. Фактически же в ней писатель не уклонялся от прямого ответа, а вёл речь именно о конфетах, но вместе с тем и об удовлетворении естественных, здоровых потребностей человека, что, безусловно, являлось для подрастающих поколений чрезвычайно важным и жизненно необходимым.
«Жить надо во весь рост, под самый потолок свой — башкой в предел, не оставляя зазора над собой, не расслабляясь в прогибе», — напишет Кассиль в 1959 году в своём дневнике. И мысль эта пронизывала не только ответы на вопросы юных читателей, она являлась квинтэссенцией всей книги «Про жизнь совсем хорошую», давным-давно не рекомендуемой педагогами подрастающему поколению для прочтения, ввиду, конечно, её откровенной политической, а если точнее, то коммунистической направленности.
Вчитываясь же ныне в вопросы детворы и ответы писателя, не перестаёшь удивляться любознательности советских детей, пионеров, их стремлению к глубокому познанию окружающего мира. Так, например, пятиклассник из Баку Аббас Кулиев мечтал о том, чтобы у каждого в будущем была ракета, дабы полететь на ней туда, куда человек захочет… Что ж, мечта эта по-своему наивна, но необычайно возвышенна, кристально чиста, проникновенна. В ней просматривается укоренившееся настроение советской многонациональной детворы, гордившейся своим государством, грезившей о новых научных открытиях, о космической эре, о всемирном счастье, за которое открыто и последовательно боролась их родная страна — Советский Союз, где только и возможно было для них организовать по-настоящему мирное и счастливое детство…
«А не будет ли скучно при коммунизме? — спрашивал писателя один мальчик. — Всё у всех будет, всего уже достигнут, чего ни захочешь — на, получай! Даже и мечтать тогда будет не о чем…» А другого мальчишку волновал вопрос о том, обязательно ли при коммунизме всем работать и будут ли тогда провинившиеся и наказанные? Сюда же приплюсуем вопрос от нескольких ребят из Минска, спрашивавших: «Правду ли говорят, что при коммунизме не будет лентяев?»
Благодаря тому, что главы книги «Про жизнь совсем хорошую» вначале публиковались на страницах «Пионерской правды», вопросы посыпались тогда на Кассиля словно из рога изобилия. Разные, немного примитивные, нестандартные, но откровенные, прямые, лишённые какого-либо лукавства. И они писателя не могли не радовать. Он искренне вдохновлялся и самими вопросами, и той активностью советских детей, которая красноречиво говорила об их гражданском формировании, о заинтересованности недалёким будущим, представлявшимся им исключительно коммунистическим, светлым и по-настоящему справедливым.
Вопросы эти не давали писателю также возможности отвлекаться от творчества, отдыхать, стареть. «…Кассиль не умел стареть, — подчёркивала Агния Барто. — Он выбрал для себя напряжённый, бешеный темп жизни, выбрал раз навсегда и не хотел, не умел от него отступиться.
«Иначе я жить не могу», — говорил он близким. Наверное, и впрямь не мог. Необходимо ему было ежедневно, ежеминутно ощущать дыхание жизни, чтобы, не дай бог, не утратить своей теснейшей связи с ней.
Самая неотступная его забота, особенно последних лет, быть «на линии главного».
Самая мучительная тревога: сегодняшним его читателям он может оказаться не так нужен, как их предшественникам».
Но, по большому счёту, Кассиль напрасно тревожился: на протяжении всего своего творческого пути он продолжал оставаться писателем востребованным, читаемым, авторитетным и, что отличало его всегда, неизменно, крайне требовательным к себе самому. Требовательным и не позволявшим себе праздного времяпрепровождения, а вместе с тем и отступления от писательской правды. Правды в самом широком, обобщающем понимании. Тем более что в душе Кассиля жила одна, думается, бесспорная истина, сформулированная им однажды в дневнике: «Талант — это дар удивлять правдой». Да, удивлять правдой и самоотверженно трудиться. Трудиться так, чтобы каждый прожитый день приносил моральное удовлетворение и конкретные плоды творческого труда, закреплявшиеся в написанных строчках, бывших для Кассиля главными и определяющими в жизни.
«Иной раз, когда всё не ладится и томит, — в 1959 году писал Кассиль в своём дневнике, — ловишь себя на позорном малодушии: «Скорее бы уж этот день прошёл!» Какая безнравственная расточительность! Много ли дней нам вообще отпущено, можно ли добровольно отказываться хотя бы от одного, как бы труден и каторжен он ни был?! Дело ли так взывать к милосердию времени, которое и без того торопится покончить с нами? Нет, время надо подчинять себе, заполняя его целиком, не давая ему уходить зря сквозь решето пустых часов; не торопя, зажмурясь, трудные дни, а глядя в глаза трудному и одолевая его в сроки, вырванные у времени».
Время… Его, как правило, настоящему творцу и не хватает. Не доставало его и Кассилю, причём с самых первых шагов в литературе, с того времени, когда для журнала «Пионер» он дописывал свою первую повесть «Кондуит», а вслед за ней в 1931 году представлял читателю свою вторую автобиографическую повесть — «Швамбранию».
«Кондуит» и «Швамбрания», ставшие сразу популярными, в начале тридцатых годов прошлого века засвидетельствуют очевидное: в советской детской литературе появился новый одарённый автор, обладавший ярким и живым воображением, позволявшим необыкновенно увлекательно развернуть сюжет и писать легко, непринуждённо, тепло, весело, забавно, даже лирично, так, что многие описания в его книгах юных читателей просто-напросто завораживали и сразу не отпускали.
Пройдёт совсем немного времени, и в 1935 году Кассиль переработает свои две первые повести, фактически их объединит, перемонтирует, и с тех пор они станут издаваться как одно произведение с довольно длинным и пышно стилизованным названием: «Кондуит и Швамбрания, повесть о необычайных приключениях двух рыцарей, в поисках справедливости открывших на материке Большого Зуба великое государство Швамбранское, с описанием удивительных событий, происшедших на блуждающих островах, а также о многом ином, изложенном бывшим швамбранским адмиралом Арделяром Кейсом, ныне живущим под именем Льва Кассиля, с приложением множества тайных документов, мореходных карт, государственного герба и собственного флага».
Эта хорошо известная в советское время книга, талантливая, увлекательная, не одно десятилетие вызывала множество споров. Критики прошлых лет в качестве несомненных, бесспорных достоинств «Кондуита и Швамбрании» признавали значительность и важность темы, богатство содержания, занимательность сюжета, умение писателя выпукло и ярко рисовать характеры. Настораживало же их то, что данное произведение было чрезмерно насыщено заразительным, озорным юмором и неожиданными метафорами, непривычными сравнениями, порой даже несколько экстравагантными образами языка всей повести.
Критика не единожды упрекала Кассиля в утрате чувства меры, а также и в том, что в его повестях юмор местами переходил в грубый шарж. Обвиняли его, к примеру, в том, что он будто бы оглупил образ комиссара Чубарькова, заставив последнего, в частности, во всех случаях жизни заканчивать свою речь, как бы она ни была коротка, бестолковым восклицанием «Точка, и ша!».
На самом деле юмор Кассилю был необходим для иной цели. Оружием смеха молодой тогда писатель пользовался для того, чтобы поспособствовать окончательному разрушению прогнившего старого мира, чтобы возбудить ненависть в сердцах и сознании читателей к свергнутому самодержавному строю и к его позорным остаточным явлениям, с которыми Лев Абрамович считал необходимым решительно и настойчиво бороться.
Наивная, смешная ребячья мечта о справедливой стране, населённой смелыми людьми, отважно побеждающими своих противников, рождалась из чувства протеста против мерзостей окружающей действительности затхлой провинции, в которой с удивительной полнотой отразились убогость и уродливость насквозь прогнившей империи. Потому-то и смех тут вполне естественный, а уж тем более, когда мы себе представляем опору порядка — полицейского, который за рубль «отдаёт честь», или газообразное вездесущее начальство, установившее свирепые и несправедливые порядки. Смешон и педант-директор, которого гимназисты в своём кругу никогда не звали по имени и отчеству, а только по кличке «Рыбий Глаз». Смеёмся мы и над бездушным надзирателем Цап-Царапычем.
Разумеется, далеко не всё в «Кондуите и Швамбрании» вызывает смех, хотя и резкий, саркастический. Катастрофа на костемольном заводе, в результате которой гибнут пятьдесят человек, очевидное, бросающееся в глаза неравенство «имущих» и «неимущих», злобное издевательство тупых чиновников над гимназистами, бессмысленная война, приносящая народу горе и унижение, — всё это даже юных героев повести вынуждает произнести «жаркое и требовательное» слово «несправедливость». Слово это в повести звучит очень весомо, в него Кассилем вкладывалась жгучая ненависть, призванная рождать у читателя отвращение к старому миру.
Пересказывать содержание «Кондуита и Швамбрании» нет никакого смысла. С повестью следует познакомиться впервые или перечитать её вновь, с головой окунувшись в увлекательный сюжет, позволяющий в том числе сделать и ряд заключений, важных и для нашего сегодняшнего времени. Главное из них заключается в том, что мир детства — особая планета, на которой нет места фальши и несправедливости. Собственно, вся советская детская литература, признанным мастером, классиком которой с годами станет и Кассиль, служила именно тому, чтобы детвору от фальши оградить, чтобы ребята могли свободно фантазировать, но при этом не сталкиваться с откровенным обманом, лишающим их перспективы творить и становиться творцами, то бишь людьми, всецело увлечёнными, а также по-настоящему необходимыми обществу и государству.
С годами у Льва Абрамовича прибавлялись не одни лишь замечательные сочинения, со временем он стал чётко осознавать и свою миссию детского писателя. О ней в конце жизни он скажет: «Многие века детская литература создавалась путём естественного отбора: дети отбирали из мировой литературы то, что было для них интересно — Свифта, Дефо, Дюма… Я придерживаюсь одного правила, которое считаю непреложным: если ты что-то хорошо написал для детей, это будет интересно взрослым. Детский писатель может писать обо всём, важно — как писать. Я считаю себя детским писателем в том смысле, который придавал этим словам Белинский, который говорил, что писателем можно стать, а детским писателем нужно родиться…»
Пожалуй, Кассиль детским писателем всё же родился. Но не стоит при этом однозначно думать, что его творчество никак не касалось взрослых. Касалось, и ещё как. И тут можно, помимо его публицистики, воспоминаний, адресованных скорее взрослым читателям, нежели детям, также назвать такие произведения, как обширные очерки «Маяковский — сам», «Чудо Гайдара», «Шагнувший к звёздам» (о Циолковском), «Пометки и памятки» (записи разных лет), «Ранний восход» (повесть о юном художнике Коле Дмитриеве), роман «Вратарь Республики». Все они читаются взрослыми людьми с большим интересом, в них много фактического материала, требующего осмысления, для детей пока недоступного.
«Истинный художник — это божественная страсть созидания, ангельское терпение и дьявольское своенравие». Именно так Лев Абрамович представлял и свою литературную деятельность, и писательство вообще, о котором в пожилые годы рассказывал молодёжи в качестве преподавателя, доцента Литературного института имени А.М. Горького, а также ведущего на радио и редактора ряда оригинально задуманных им изданий, таких, например, как «Голубятня», «Читай-город», «Кругоскоп» (издательство «Молодая гвардия»), «От подполья до звёзд» (издательство «Детская литература»). И эта общественная деятельность была для него не менее важна, чем само творчество.
Тут же отметим, что Кассиля называли полпредом советского спорта. И не только потому, что Лев Абрамович являлся страстным спортивным болельщиком и его постоянно можно было встретить на трибунах наших и зарубежных стадионов. А прежде всего по той причине, что он писал о спорте, и эти размышления не растеряли своей актуальности и ныне.
Свой самый известный спортивный роман «Вратарь Республики», впервые полностью опубликованный в журнале «Красная новь» и одновременно с некоторыми сокращениями печатавшийся в «Пионерской правде», Кассиль писал в те времена девяностолетней давности, когда спорт в Советском Союзе только начинал набирать силу и становиться всеобщей и насущной потребностью советских граждан.
«Кассиль был другом спорта вообще и футбола в частности, — справедливо подметит легендарный советский футболист, заслуженный мастер спорта СССР Андрей Старостин. — Его познания в этой области были широкими и глубокими, поэтому он смело брался за спортивную тематику и как журналист, и как писатель, пожизненно увлечённый романтикой спорта.
Когда сначала книга «Вратарь Республики», а затем кинофильм по одноимённому сценарию (полнометражный фильм «Вратарь» режиссёра Семёна Тимошенко с Григорием Плужником в главной роли был снят в 1936 году на киностудии «Ленфильм». — Р.С.) дошли до широкой публики, то большинство футбольных специалистов сошлись на мнении, что автор, попросту говоря, перехватил, то есть показал, нереального героя. Где ж, мол, это видано, чтобы вратарь забил решающий гол в ответственном поединке.
Сознаюсь, что и я, как и большинство специалистов, был настроен критически. Однако жизнь проголосовала за автора. По прошествии нескольких десятилетий вратарь Кандидов нашёл признание у самых отъявленных скептиков от футбола».
История Антона Кандидова, прославившегося за двадцать семь минут до конца матча, на массового читателя производила сильное впечатление. И дело, конечно, заключалось не только в том успешном матче, выход на который был неожиданным и для Антона, и для болельщиков, протестовавших против его вынужденного появления на поле, а в той огромной физической и духовной силе вратаря, которым, благодаря исчерпывающим характеристикам писателя, можно было лишь любоваться.
Антон Кандидов — гигант, физически сильный и выносливый, но он же и герой предельно живой, яркий, своеобразный. Сын волжского грузчика, юношей в годы Гражданской войны вступивший в отряд имени Спартака, он служит пограничником, а затем становится ком-соргом у грузчиков и бригадиром молодёжной артели грузчиков «Чайка», два года не выпускавшей из своих рук переходящего знамени «Волгагруза». Ну а несколько позже он станет и столичным спортсменом, вратарём сборной команды страны по футболу.
Первые же его выступления в составе сборной приносят ему популярность. С неизменным успехом Антон выступает в соревнованиях с зарубежными командами не только в Советском Союзе, но и за рубежом. И заграничные спортивные дельцы во время зарубежного турне сборной СССР по футболу попытаются прельстить Кандидова деньгами и обещаниями «роскошной» жизни. Но их старания окажутся напрасными. Антон покажет себя подлинным советским патриотом, гордящимся своим государством и самой возможностью защищать его спортивную честь и славу.
При всей свой занимательности этот роман ценен для нас сегодня в первую голову своим патриотическим настроем. Подрастающему поколению и молодёжи, а вместе с ними и читателям зрелым важно показать таких героев, как вымышленный Кандидов. В них сосредоточена огромная духовно-нравственная сила, предельно необходимая для воспитания чувства патриотизма. И «Вратарь Республики» Кассиля в этом отношении, поверьте, вещь просто незаменимая.
Заметными творениями станут и два более поздних спортивных романа писателя: «Ход Белой королевы», увидевший свет в 1956 году, и «Чаша гладиатора», появившийся пятью годами позже, в 1961 году.
«Ход Белой королевы», также экранизированный (одноимённый художественный фильм режиссёра Виктора Садовского по сценарию писателя со Светланой Головиной в главной роли был снят в 1971 году на киностудии «Ленфильм»), навеян в основном разнообразными впечатлениями от поездки на Белую олимпиаду в итальянский городок Кортина Д’Ампеццо, рассказывает об уральской лыжной гонщице Наташе Скуратовой. Роман «Чаша гладиатора» повествует о трудной жизни русского силача-великана, старого циркового атлета Артёма Незабудного, бывшего чемпиона мира по борьбе, ни разу за свою спортивную карьеру не коснувшегося борцовского ковра лопатками.
При всей разнице сюжетов у этих произведений много общего. Роднит их и благородство героев. Кассилю вообще было свойственно рисовать героев положительных, ведь на их примерах он только и считал возможным воспитывать свою юную читательскую аудиторию, вступавшую в жизнь, искавшую в ней нравственные ориентиры и те крайне необходимые точки опоры, на которых и следовало строить советскую сознательную жизнь.
Об этом же многое могли бы рассказать и другие произведения Льва Абрамовича, среди которых отдельно следовало поговорить о его знаменитой повести «Улица младшего сына», написанной в 1949 году в содружестве с журналистом Максом Поляновским и повествовавшей о жизни пионера-героя, участника Великой Отечественной войны, партизана Старо-Карантинских каменоломен под Керчью Володи Дубинина, погибшего при разминировании в январе 1942 года.
Лауреат Сталинской премии третьей степени, кавалер двух орденов Трудового Красного Знамени, орденов Красного Знамени и «Знак Почёта», отличник физической культуры и спорта СССР Лев Кассиль, увы, из жизни ушёл довольно рано: ему было лишь 64 года. Инфаркт безжалостно вырвал его из стройного ряда лучших представителей советской литературы незадолго до 65-летнего юбилея, 21 июня 1970 года.
С тех пор прошло пятьдесят пять лет, а творческое наследие писателя, тем не менее, продолжает жить. Продолжает жить и добрая память о нём — мудром наставнике детворы и молодёжи, писателе широкого дарования и чистых помыслов. С другими помыслами, был убеждён Лев Абрамович, к детям и юношеству обращаться никак нельзя, ведь всё самое лучшее в Советском государстве даровалось детям…
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
