По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Автор статьи — Любовь Ярмош
Окрасился месяц багрянцем,
Где волны бушуют у скал.
«Поедем, красотка, кататься,
Давно я тебя поджидал».
Исполнение заслуженной артисткой РСФСР Лидией Руслановой этой и других русских народных песен считается эталонным. Лидия Андреевна пела их именно так, как сложил песни сам народ. 2 мая 1945-го на ступенях поверженного фашистского рейхстага Русланова исполнила свои искромётные, озорные «Валенки»:
Валенки да валенки,
Ой, да не подшиты стареньки,
Нельзя валенки носить,
Не в чем к миленькой сходить…
Это было первое и последнее выступление знаменитой советской певицы за рубежом, после которого она расписалась на разбитой стене немецкого парламента.
О жизни Лидии Руслановой много снято и написано, но лучше всего о себе сказала она сама: «Я выхожу на сцену и ощущаю себя птицей. Мне хочется петь, и я пою».
«Повопи, баба, по тятеньке!»
Лидия Андреевна Русланова появилась на свет 27 октября 1900 года в деревне Александровке (другая версия — в Малой Чернавке) Саратовской губернии. Тогда её звали Прасковья Андриановна Лейкина. Некоторые источники говорят о том, что при рождении старшая дочь крестьян-старообрядцев Андриана Маркеловича и Татьяны Ивановны Лейкиных получила имя Агафья. Но на её малой родине утверждают: девочку звали Прасковья, Паня, её сестру Юлия, а брата Авдей.
«Родители мои крестьяне, а родилась я в деревне, у бабушки. Бабушка была песельница и ходила по свадьбам. И бабушка пела, и я по всем свадьбам ходила с ней. Я садилась в уголок и слушала. Настроение часто менялось: то пели грустную невестину песню, от которой плакали и мать, и невестки, и я с ними. Потом вдруг начинали когда плясать, то, конечно, всё кружилось. Не выходила я плясать, потому что меня бы там сапогами затоптали. Но мне очень хотелось плясать. И я вылазила на лавку и подплясывала. Но песня… песня мне врезалась в душу и в память навсегда». (Здесь и далее — воспоминания Лидии Руслановой.)
Семья Лейкиных бедовала, поэтому праздников в их жизни было значительно меньше, чем будней. Но из них маленькая Паня, словно бусинки, тоже собирала песни.
«Настоящая песня, которую я впервые услышала, был плач. Отца моего в солдаты увозили, бабушка цеплялась за телегу и голосила. Потом я часто забиралась к ней под бок и просила: «Повопи, баба, по тятеньке!» И она вопила: «На кого ж ты нас, сокол ясный, покинул?..» Бабушка не зря убивалась…»
Андриана Маркеловича в 1904 году призвали на Русско-японскую войну, и вскоре пришло извещение, что он пропал без вести. На самом деле солдат Андриан Лейкин лежал в госпитале после тяжёлого ранения. Он потерял ногу и со временем возвратился, но не домой, к семье, а в сам город Саратов.
Татьяна Ивановна, чтобы прокормить троих детей, вынуждена была пойти работать на кирпичный завод в Саратове. За детьми присматривала слепнущая бабушка.
От непосильного труда мать заболела и умерла, а Паня с бабушкой пошли по миру просить подаяние, чтобы прокормить себя и двух младших детей.
На городских ярмарках и воскресных базарах девочка исполняла частушки, которых знала множество. Ей аплодировали. А она, подзадоренная, кричала:
— Это что! Это я только из карманов достала! А вот сейчас подшальник развяжу!..
Такими были первые концерты будущей великой певицы. Гонорар — хлеб, который поровну делился на всех.
После смерти бабушки дети некоторое время жили у маминых сестёр Елены Ивановны и Степаниды Ивановны. Прасковья со своими песнями и сумой обошла весь Саратов и его окрестности. Иногда брала с собой брата и сестру — тогда им подавали больше.
«Девушка пела в церковном хоре…»
Однажды вокалом Пани Лейкиной заслушалась богатая вдова чиновника, погибшего под Мукденом, которая прониклась судьбой детей и устроила их в приюты.
Для того чтобы талантливую крестьянскую девочку взяли в лучший саратовский приют, ей выдали новую метрику. Прасковья Лейкина получила «благородные» имя и фамилию и стала Лидией Руслановой: крестьянских детей в тот приют не принимали.
«Лет семи попала я в сиротский приют, окончила три класса — программу церковно-приходской школы. Это было моё общее образование. Регент, который вёл в приюте уроки пения, взял меня в церковный хор: это было образование музыкальное… В церковном хоре я быстро стала солисткой. Со всего города стали ездить к нам купцы — «послушать, как сирота поёт».
В Саратове так и говорили: «Идём сегодня на Сироту!» Будущий писатель, драматург и сценарист Иосиф Прут услышал пение Сироты в детстве: «В полной тишине величественного храма, на угасающем фоне взрослого хора возник голос. Его звучание всё нарастало, ни на мгновение не теряя своей первоприродной чистоты. И мне показалось, что никто — и я в том числе — не дышал в этой массе народа. А голос звучал всё сильнее, и было в нём что-то мистическое, нечто такое непонятное…»
Так пел её голос,
летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака
смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
(А. Блок. «Девушка пела
в церковном хоре…»)
Иосиф поблагодарил юную артистку — темноволосую, аккуратно остриженную девочку в скромном ситцевом платьице и дал ей полтинник «на ириски». Так произошла его первая встреча с певицей Лидией Руслановой.
Однажды в Саратов приехала знаменитая Надежда Плевицкая. Лида о ней уже слышала. И не только о ней, но и голос её — из волшебной трубы граммофона в богатых купеческих домах, куда порой приводили их попеть, повеселить хозяев. И до того полюбила этот голос, что он действительно казался ей волшебным. Купить билет на концерт Н. Плевицкой Лида не могла, не было денег, но помогла её местная популярность: контролёр узнал Сироту и милостиво разрешил ей послушать Плевицкую, сидя под стульями галёрки.
«Очаровательные глазки»
Из приюта Лиду Русланову определили полировальщицей на мебельную фабрику. В цеху, чтобы хоть как-то скрасить однообразную работу, девушки пели. Помещение цеха было просторным, с хорошей акустикой, и Лида давала своему голосу полную свободу.
Уже там, в фабричном цехе, постепенно начал формироваться её репертуар: «Очаровательные глазки», «Златые горы», «Светит месяц…». Городской романс, входивший тогда в моду.
Предгрозовой 1916 год. В зале Саратовской оперы — солдаты местного гарнизона, уезжающие эшелоном на фронт Первой мировой. Перед отправкой они пришли на концерт Сироты. Фабричные подруги буквально за руку привели 16-летнюю Лиду Русланову в оперный театр — знали, что лучше её солдатам не споёт никто. «Пою, а чуть не плачу! Посмотрю в глаза какому-нибудь молодцу, как он слушает: сам здесь, а душа — там, дома, в родной хате, возле родной матери… А я… думаю: какая тебе судьба будет, молодец, лежать в болотах с закрытыми очами…»
Во время Первой мировой войны (1916—1917 годы) Лидия Русланова, что очень важно, и сама работала сестрой милосердия одного из санитарных поездов.
В 17 лет девушка поступила в Саратовскую Алексеевскую консерваторию, где училась у выдающегося тенора того времени Михаила Медведева. В 1918 году по его инициативе в консерватории был открыт класс камерного пения.
«Земно кланяюсь профессору М. Медведеву, который учил меня, отдавал мне все свободные минуты. Но долго в консерватории я не пробыла. Поняла, что академической певицей мне не быть. Моя вся сила была в непосредственности, в естественном чувстве, в единстве с тем миром, где родилась песня. Я это в себе берегла. Когда пела, старалась прямо в зал перенести то, чем полна была с детства, — наше, деревенское. Такой я и была нужна. В городах так или иначе многие были связаны с деревней, и я пела им — прямо в раскрытую душу».
Профессор Михаил Медведев сам был прекрасным певцом, и всё, что мог, своей ученице, по её же признанию, он дал. А то, что она не получила диплома консерватории — так не диплом же поёт. Сколько дипломированных выпускников консерваторий так и остались неизвестными широкой публике. Жизнь протащила Агафью-Прасковью-Лидию через такие университеты, которые многим даже не снились.
А училась Русланова все свои годы. Два курса Саратовской Алексеевской консерватории у профессора М. Медведева. Потом — уроки у оперной певицы, солистки Большого театра Евгении Збруевой, у других знаменитых певцов и педагогов.
«Я знаю только Русланову!»
Гражданская война, 1919 год. Юная Лидия Русланова — уже профессиональная певица. Редкое низкое контральто, переходящее в сопрано. Репертуар, состоящий из народных песен и городских романсов.
Её слушатели — тоже солдаты, но уже другие — красноармейцы. Они бьются за свою, рабоче-крестьянскую, Советскую власть против бывших эксплуататоров — заводчиков и помещиков.
В годы Гражданской войны Русланова со своими концертами шла вместе с Красной Армией. Нигде её так не принимали, как в красных войсках.
Рассказывают, что однажды в Первую конную армию приехали артисты и на концерт прибыл сам Семён Михайлович Будённый. Кавалеристы расселись на полянке. Сцена была готова. Семён Михайлович поинтересовался у своих бойцов, кто будет петь. Выслушав все перечисленные имена, он спросил: «А где же Русланова? Обещали, что она будет петь русские народные песни». Услышав, что вместо Лидии Руслановой будет выступать другая певица, Будённый заявил: «Других я знать не хочу! Я знаю только Русланову». Сел на коня да и умчался.
«В такую шальную погоду…»
О первом замужестве Лидии Руслановой известно немногое. Пишут, что её избранником в 1916 году стал офицер интендантской службы Виталий Степанов, который потом сбежал от юной жены вместе с их младенцем-сыном. По другой версии, первый муж Руслановой погиб, а сын умер сразу же после родов.
В 1919 году в Виннице Лидия познакомилась с чекистом Наумом Науминым, вышла за него замуж и переехала в Москву. В Белокаменной Русланова занялась самообразованием и всё свободное время посвящала чтению. Молодёжь тех лет жадно тянулась к культуре и образованию, которые Советская власть сделала доступными абсолютно для каждого.
«Шла Гражданская война, когда мы с мужем стали собирать библиотеку. Торговля книгами велась в те годы не совсем обычно. Букинисты, студенты, архитекторы, врачи — люди самых различных профессий выносили на Моховую улицу в Москве книги. Здесь можно было встретить библиографические редкости и лубочные издания, классиков русской и мировой литературы… Случайно мне тогда удалось приобрести журнал «Современник», издававшийся Пушкиным, с автографом поэта, а также прижизненное издание «Путешествия из Петербурга в Москву» Александра Радищева».
В 1923 году Лидия Русланова провела свой первый большой сольный концерт в Ростове-на-Дону, где двумя годами раньше дебютировала как солистка местного эстрадного театра «Скоморохи». Город принял её с тем же восторгом, что и армейские гарнизоны.
«Хорошо петь — очень трудно. Изведёшься, пока постигнешь душу песни, пока разгадаешь её загадку», — любила повторять Лидия Русланова. Каждая её песня превращалась в маленькое представление, где были свои завязка, кульминация и развязка. Под стать этому был и её наряд, который никогда не походил на сценический костюм. Русланова одевалась так, как по праздникам одевались женщины деревень Даниловки, Александровки, Малой Чернавки. Ничто не могло пошатнуть в ней убеждения: русскую песню надо петь в русской народной одежде: сарафан, понёва (домотканая шерстяная юбка. — Авт.), рубаха, душегрейка-коротуш, лёгкие сапожки, а порою и лапти. Голова покрыта цветастым платком или шалью. Русская песня выходила к публике в своём исконном, народном наряде и обличье. Лидия Русланова очень любила поэзию Николая Некрасова. Пела многие песни на его стихи: «Меж высоких хлебов…», «Коробейники», «Что ты жадно глядишь на дорогу…».
«В песне «Вот мчится тройка удалая» певица не изображала «колокольчик — дар Валдая», но оставалось впечатление, что эти колокольчики звучат, — отмечал друживший с Лидией Руслановой советский актёр театра и кино Фёдор Мишин. — Звенел и переливался тёплый человеческий голос, а в нём слышался металлический перезвон колокольчиков».
«Русланова не была красавицей, но, когда она появлялась, все видели её таковой. Поэтому она приносила на сцену величавость женского обаяния, нечто такое чисто народное, сельское, что описать стихами мог бы только великий Некрасов», — говорил драматург и сценарист Иосиф Прут.
«Златые горы»
В 1929 году Лидия Русланова вышла замуж за известного конферансье Михаила Гаркави. Михаил был знаком с Владимиром Маяковским и, находясь под его влиянием, применял на сцене излюбленный приём поэта — разговаривал с залом на неожиданные темы.
Если с Науминым Русланова увлекалась собирательством редких книг, то Гаркави пристрастил её к коллекционированию картин, антиквариата и драгоценностей. Концертов они давали много, гонорары были высокими. Всегда — аншлаг. Так что супруги могли себе позволить весьма дорогие покупки.
Лидия Русланова собирала только русскую живопись. На формирование коллекции картин любимых художников у неё ушло почти 20 лет. Гонорары нередко почти целиком тратились на покупку очередной картины. В её коллекции находились полотна Нестерова, Кустодиева, Серова, Малявина, Сурикова, Врубеля, Сомова, Шишкина, Репина, Поленова, Васнецова, Верещагина, Айвазовского, Тропинина, Левитана, Маковского, Крамского, Брюллова. Это были «златые горы» певицы, которые она приобретала не из-за жадности, а через своё тяготение к прекрасному.
Лидия Русланова создавала мир родного дома таким, чтобы всё в нём помогало главному — песне.
У них с Михаилом часто собирались дружеские компании, устраивались вечеринки. Угощали щедро и вкусно. В артистических кругах Москвы ходили легенды о знаменитых руслановских пирогах — с яблоками, грибами, а особенно с капустой. Пироги Лидия Андреевна пекла сама — по рецепту своей бабушки из саратовской деревни. Пили чай с пирогами, много шутили и смеялись — Русланова была превосходной рассказчицей.
Но как только 30 ноября 1939 года начались боевые действия между СССР и Финляндией, Русланова вместе с мужем отправилась на третью для неё войну.
«В сосняке болот глухих…»
Уже через месяц после начала боевых действий на Карельском перешейке и по всей линии соприкосновения концертная бригада Лидии Руслановой и Михаила Гаркави прибыла на фронт. Чаще всего концерты проходили прямо в лесу, под открытым холодным небом с занавесом метели.
Бойцы восхищённо слушали знаменитую певицу, которая и на слово оказывалась легка и приветлива. Своя! С нею шёл самый задушевный разговор.
Заполярье. Жестокие морозы под 30 градусов. Леса, заваленные снегами. Из дивизии в дивизию перебирались то на машине, то на дрезине, то на самолёте, то на гужевом транспорте. Иногда туда, куда предстояло добраться, дороги не было, и тогда артисты становились на лыжи и шли по лыжне, проложенной разведчиками-проводниками. Чтобы не замёрзнуть и не простудиться, передвигались и выступали в ватных армейских штанах и телогрейках.
За 28 дней фронтовых гастролей их группа дала 101 концерт — по три-четыре выступления в день. Л. Русланова и М. Гаркави побывали во всех войсках.
«Тот патефон, стоящий на окошке…»
В 1930-е годы в СССР началось массовое производство патефонов и грампластинок. Патефоны производились на заводах в Вятских Полянах Кировской области, в Коломне и Ленинграде. Там же, в Ленинграде, на заводе «Грампласттрест» стали выпускать шеллачные грампластинки, которые вращались со скоростью 78 оборотов в минуту. В деревнях пластинкам внимали всей улицей, в городах патефоны заводили во дворах, солдаты слушали пластинки в казармах и клубах.
Лидия Русланова очень скоро стала настоящей королевой грампластинки. С нею она вошла в городские квартиры и сельские дома. Когда песни Руслановой стали расходиться по стране на грампластинках, её популярность выросла ещё больше.
В исполнении певицы также звучали известные песни советских композиторов: «По долинам и по взгорьям», «Партизан Железняк» и многие другие.
Перед Великой Отечественной войной Русланова одна из первых исполнила «Катюшу», написанную в 1938 году поэтом Михаилом Исаковским и композитором Матвеем Блантером.
«Мы как бы уже предчувствовали войну, — вспоминал конец 1930-х годов выдающийся поэт Михаил Исаковский. — По этим причинам тема Родины… её защиты от посягательств врага была самой важной, самой первостепенной, и я, конечно, никак не мог пройти мимо неё даже в лирической песне».
«Катюша» быстро обрела статус народной, особенно во время Великой Отечественной войны. Русланова включала её в свои выступления перед солдатами на фронте. Бойцы почти всегда вызывали певицу «на бис».
«Эх, путь-дорожка фронтовая…»
22 июня 1941 года фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Лидия Русланова вместе с мужем Михаилом Гаркави вошла в состав самой первой концертной фронтовой бригады и вскоре уже пела бойцам под Ельней «Окрасился месяц багрянцем…». Великая Отечественная война стала для неё четвёртой и совпала с пиком творческого расцвета певицы.
Летом 1942-го Валентин Катаев писал о фронтовых концертах Лидии Руслановой в журнале «Огонёк» №30: «Известная исполнительница русских народных песен Лидия Русланова почти с первых же дней войны разъезжает по частям героической Красной Армии, выступая перед бойцами. Она ездит с маленькой группой. Где только они не побывали! И на юге, и на юго-западе, и на севере! Они дали сотни концертов. Красная Армия необыкновенно любит и ценит искусство… Маленький, разбитый снарядами и полусож-жённый домик лесника. Совсем недалеко идёт бой — артиллерийская подготовка. Осколки срезывают сучья деревьев. Прямо на земле стоит Лидия Русланова. На певице яркий сарафан, лапти. На голове цветной платок — по алому полю зелёные розы. И что-то жёлтое, что-то ультрамариновое. На шее бусы. Она поёт. Её окружают сто или полтораста бойцов. Это пехотинцы. Они в маскировочных костюмах. Их лица черны, как у марокканцев. На шее автоматы. Они только что вышли из боя и через тридцать минут снова должны идти в атаку. Это концерт перед боем. Вот она кончила. Молодой боец подходит к певице. Он говорит: «Видишь, какие мы чумазые после боя. Но песней своей ты нас умыла, как мать умывает своих детей. Спасибо. Сердце оттаяло. Спой ещё». И она поёт. Поёт широкую, чудесную русскую песню «Вот мчится тройка удалая». Но подана команда. Бойцы уходят в лес. Через минуту лес содрогается».
Маргарита Владимировна, дочь певицы, как-то рассказала такую историю: «Однажды во время концерта Русланову спросили: «Лидия Андреевна, можете часа два не уходить со сцены? Мы за это время должны передислоцировать войска». «Да сколько нужно, столько и буду петь». И мама пела так, что немцы слушали. И пела около трёх часов. И наши успели перестроиться, прежде чем вступить в бой».
Фронтовики очень любили «боевые киносборники», смонтированные из лучших концертных номеров знаменитых мастеров сцены, назывались они «Концерт — фронту». В одном из самых первых киноконцертов было заснято на киноплёнку выступление Л. Руслановой. А когда, в разгар войны, вновь стали работать студии звукозаписи, то в одну из своих пластинок Лидия Андреевна — первой — включила песню К. Листова на стихи А. Суркова «В землянке».
В архиве певицы сохранились письма от бойцов — сухопутчиков, танкистов, моряков, лётчиков. И прекрасный карандашный портрет Л. Руслановой, выполненный неизвестным лётчиком в 1943 году.
Заслуженный работник культуры России Валерий Сафошкин, чьи родители встречались с певицей в годы Советско-финской и Великой Отечественной войн, приводит такое письмо в своей книге «Лидия Русланова. Валенки, валенки, не подшиты, стареньки»:
«Из всех выступлений Лидии Руслановой одно особенно запомнилось. Это было в городе Муроме, в клубе имени Ленина. Прямо с концерта мы уезжали на фронт. Зал гремел после каждой песни. Невозможно передать, какое оживление внесла певица. Вот бы вы посмотрели на лица красноармейцев! Разве это описать?! Потом и на улице пели, отправляясь на фронт. Видя настроение красноармейцев, понял — нет такой силы в мире, чтобы победить нашу Родину. Русланова внесла огромный вклад в нашу победу над врагом. Мой отец рассказывал, что его товарищ Николай Гастелло очень любил песни в исполнении Руслановой» (Е. Костюнин, г. Москва).
За годы Великой Отечественной войны Лидия Андреевна дала 1200 таких концертов и была награждена орденом Отечественной войны I степени.
Её «Валенки» «протопали» по фронтовым дорогам от Смоленщины до Берлина и лихо сплясали на щербатых ступенях разбитого фашистского рейхстага.
«Меня сразу узнали бойцы и попросили что-нибудь спеть. Разве можно было отказать им в песне в эту минуту? Дым и гарь мешали мне — тогда кто-то предложил выйти на крыльцо Рейхстага».
«Как же я любила!..»
Весной 1942 года, выступая с концертами в Спас-Нуделе под Волоколамском, Лидия Андреевна встретила любовь всей своей жизни — генерал-майора Владимира Крюкова. Брак певицы с Михаилом Гаркави к тому времени уже распался, хотя они потом всю жизнь поддерживали дружеские отношения. Генерал был вдовцом: его жена умерла в 1940 году, оставив пятилетнюю дочь Маргариту.
В июле 1942-го Лидия Русланова вышла замуж за Владимира Крюкова. 20 июля 1944 года Владимир Викторович возглавил конно-механизированную группу (2-й гвардейский кавалерийский и 11-й танковый корпуса) 1-го Белорусского фронта, которая получила приказ форсировать реку Западный Буг и перейти советско-польскую государственную границу. Лидия Русланова сделала мужу замечательный подарок: на свои средства, заработанные во время предвоенных гастролей, она приобрела две батареи «катюш», которые были отправлены на 1-й Белорусский фронт.
Сразу после свадьбы Лидия Андреевна поехала в Ташкент к маленькой Маргарите. Певица воспитывала девочку как родную дочь, а та её всю жизнь называла только мамой. «Не знаю, возможно ли быть ближе друг к другу для матери и дочери, чем стали мы с Руслановой», — заявила в одном из интервью Маргарита Владимировна Крюкова-Русланова.
Ещё в середине 1930-х Лидия Андреевна разыскала своих младших сестру и брата. Юлии она помогла с жильём и работой в Москве, Авдею купила дом. Более того — Русланова познакомилась с сестрой Шурой, которая родилась во втором браке их отца, и тоже ей помогала. После войны певица Лидия Русланова была одной из самых популярных в стране. Её пластинки выходили миллионными тиражами. Концерты приносили хороший доход — Русланова продолжала коллекционировать картины, украшения, антиквариат.
И когда 18 сентября 1948 года генерала Владимира Крюкова арестовали в ходе «трофейного дела» (кампания 1946—1948 годов, организованная органами госбезопасности СССР по выявлению злоупотреблений среди генералитета), Лидия Русланова тоже была арестована, а её коллекция конфискована.
25 апреля 1953 года Владимир Крюков подал в ЦК КПСС заявление: «Прошу назначить комиссию по пересмотру как моего дела, так и дела моей жены Руслановой», в котором, в частности, писал: «Виновен ли я в присвоении трофейного имущества? Да, виновен, но не такого количества, как фигурирует в деле. И уж ни в какой степени не виновна моя жена, которая никакого отношения к этому не имела».
В том же году Лидия Русланова и Владимир Крюков были освобождены, их полностью реабилитировали, ему возвратили звание, им обоим — военные награды.
6 сентября 1953 года в Концертном зале имени П.И. Чайковского прошёл первый после перерыва концерт Лидии Андреевны. Зрители аплодировали стоя в течение 20 минут, прежде чем Русланова смогла собраться и запеть. Вскоре она стала солисткой Всероссийского гастрольно-концертного объединения и выступала по всему Советскому Союзу. В каждом уголке страны звучали в её исполнении любимейшие народом «То не ветер ветку клонит…», «Раскинулось море широко», «Вниз по Волге-реке», «Калинка», «Светит месяц», «Во кузнице», «Липа вековая», «Мы на лодочке катались», «По муромской дорожке», «Ой, туманы мои…», «Тонкая рябина», «Вдоль по Питерской…», «Камаринская» и другие.
«Мы с ней, с русской песней, приросли друг к другу, едва я начала что-то соображать. Мне всё в ней было понятно, близко, всё в ней было моё — как и в жизни старших, в их трудах и заботах, частых огорчениях и редких радостях».
Так что прав был народный артист СССР Леонид Утёсов, утверждая: «Русланова — это народная песня».
Последний концерт Лидия Андреевна провела в августе 1973 года в дорогом для неё Ростове-на-Дону — там, где в юности дебютировала на сцене как солистка.
21 сентября 1973 года Лидия Андреевна Русланова скончалась в Москве от сердечного приступа. Похоронена на Новодевичьем кладбище рядом со своим любимым супругом Владимиром Крюковым.
«Я на горку шла, тяжело несла,
Уморилась, уморилась,
уморилася….»
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
