По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Автор статьи — Виктор Кожемяко
Среди людей, о жизни которых читатели «Правды» хотят побольше узнать, находится и героиня этих моих заметок. В связи с приближающимся юбилеем (7 декабря нынешнего года ей исполнилось бы 115 лет) имя её упоминается всё в большем количестве писем в нашу редакцию.
Да, просят рассказать в газете о Екатерине Алексеевне Фурцевой. И это понятно. С одной стороны — видный деятель в руководстве страны, которая именно в таком статусе долгое время была широко известна Родине и миру. А с другой — почти полное забвение в СМИ после кончины, случившейся без малого полвека назад.
Впрочем, в воспоминаниях современников можно встретить разные отзывы о Екатерине Алексеевне. Учитывая, что почти 15 лет она возглавляла Министерство культуры СССР, отзывы деятелей искусства о ней иногда бывают спорными.
Что ж, в каких-то случаях отрицательные отзывы имеют некоторую частную опору. Но из всего, что удалось мне собрать о ней, самым точным считаю мнение народного артиста СССР Муслима Магомаева. Вот оно, убедительно подтверждаемое многими другими высказываниями авторитетных свидетелей:
«Она любила своё дело, любила артистов. Многим помогла стать тем, кем они стали. Да, она была частью той системы, но, в отличие от многих, работала в ней со знанием порученного ей дела. Сейчас всем уже стало ясно, что лучше министра культуры после Екатерины Алексеевны Фурцевой у нас не было. И будет ли?»
Родилась она 24 ноября (7 декабря) 1910 года в городе Вышний Волочок Тверской губернии в семье рабочего. Отец, Алексей Гаврилович Фурцев, погиб в годы Первой мировой войны на Петроградском фронте. Мать, Матрёна Николаевна, одна воспитывала дочь, работая на ткацкой фабрике и являясь одновременно депутатом городского Совета.
Жизнь у Екатерины начала складываться так же, как и у большинства ей одногодков-современников. В 1924 году вступила в ВЛКСМ, в 1928-м окончила школу-семилетку и стала работать там же, где и мать, — на прядильно-ткацкой фабрике.
Но вот именно тут-то и начал проявляться её характер, а особенно самое главное в нём: умение организовывать товарищей на большие дела и непременно доводить начатое до победного конца. Вступление в Коммунистическую партию в 1930 году этому активно способствовало.
Девушка была худенькая, кажущаяся на первый взгляд даже хрупкой, но очень боевая в делах, как замечали многие. Вот почему и получила она ответственное задание — её назначили на комсомольскую работу в Курскую область. Было сказано: чтобы поднимать здесь сельское хозяйство.
И что же? Дела у первого секретаря райкома комсомола пошли на новом месте с заметным улучшением. Это и стало поводом для последующего перевода её в Крым — «на усиление здешней комсомольской организации».
Два года работы в Крыму, сначала заворготделом, а потом и секретарём Феодосийского горкома комсомола, стали временем поиска себя в этой широкой и многообразной работе. Здесь, например, она познакомилась с Сергеем Королёвым, будущим великим конструктором ракетно-космических систем. Да и сама увлеклась авиацией и более дальними полётами.
Кончилось тем, что обком ВКП(б) рекомендовал её на курсы Аэрофлота в Ленинграде. Здесь она не только в совершенстве освоила трёхлетнюю программу, но и вышла первый раз замуж.
Конечно, мужем стал лётчик — Пётр Иванович Битков. Вместе с ним она проучилась на курсах, а после окончания их оба они были распределены в Саратов. Она — помощником начальника по комсомолу в Саратовский авиационный техникум.
Как видите, служба её комсомолу не закончилась. И в ЦК ВЛКСМ на неё смотрели с перспективой. Так, по его рекомендации Екатерина становится студенткой Московского института тонких химических технологий, а одновременно и секретарём комитета комсомола этого вуза, активно сотрудничает с отделами комсомольского ЦК.
После окончания института, когда ей был вручён диплом инженера-химика, она остаётся комсомольским, а затем и партийным работником. И главным для неё вместе с началом Великой Отечественной становится участие в мероприятиях по обеспечению обороны Москвы.
Надо было организовать сохранность заводов, музеев, институтов и прочих важных объектов. Это — главное в работе Фурцевой в данный период, чему отдавала она все свои силы. И лишь глубокой осенью 1941-го соглашается последовать в эвакуацию — вслед за ранее отбывшим райкомом.
Начало следующего года встречает в ранге секретаря Куйбышевского горкома ВКП(б) Куйбышевской области. Как известно, город Куйбышев (ныне Самара) был избран своего рода дубляжем Москвы на время её прифронтового положения.
К счастью, положение такое оказалось не слишком долгим. И Фурцева, вернувшаяся в Москву после недолгого отсутствия, занимает должность секретаря Фрунзенского райкома партии столицы по кадрам. Очень скоро она возглавит и весь райком, а затем и Московский горком КПСС.
По мнению основных её сотрудников — абсолютно заслуженно! Другие кандидаты на эти посты во многом ей уступали, что весьма скоро всем стало ясно.
В 1948 году Фурцева окончила Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б). Стоит отметить следующий факт. Когда 21 января 1949 года отмечалась 25-я годовщина со дня смерти В.И. Ленина, Николай Шверник и Никита Хрущёв представили Фурцеву Сталину. И она в ходе их беседы очень ему понравилась, даже заслужила комплимент вождя.
В 1950 году было организовано обсуждение работы Московского горкома партии, первым секретарём которого был Георгий Попов. Основной доклад предложили сделать Фурцевой. Её мнение было настолько глубоким и аргументированным, что место, занимаемое Поповым, стало теперь свободным. Увы, назначен был на него Хрущёв, присутствовавший при этом обсуждении и, конечно, как и другие, испытавший воздействие всесторонне продуманного фурцевского доклада.
Здесь-то и начинается серьёзнейшая «закавыка» в таком прямом пути Екатерины Алексеевны по карьерной лестнице. Хрущёва назначают первым секретарём вместо Попова, а он, находящийся под серьёзным влиянием доклада Фурцевой, сразу же делает её вторым секретарём. Получается, что делает своим заместителем!
Скажите, после такого факта должно было возникнуть у Екатерины Алексеевны чувство благодарности к Хрущёву? Наверное, должно. Однако же, согласитесь, оно отличается от чувства благодарности, которое испытывает человек к человеку в бытовых отношениях. Почему? Потому что бытовые отношения и партийные часто не совпадают. Вот и в данном случае обернулось именно так.
То есть поначалу всё пошло как положено, в том числе и для Екатерины Алексеевны. Среди новшеств, которые начал внедрять Хрущёв, самым главным (и единственно оправдавшим себя!) было направление на срочное строительство «хрущёвок». Сколько человек по всей стране за самое короткое время сменили тогда к лучшему условия своего существования!
В Москве ответственность за нелёгкое это дело взяла на себя в первую очередь глава столичной партийной организации. И не по списку обязанностей первого секретаря горкома партии, каковым Екатерина Алексеевна стала в 1954 году, а по существу. Уж она-то, принявшая, можно сказать, долю коренной москвички, проблему жилья в столице знала досконально. Так что очень многое, что удалось тогда в Москве сделать по жилищному строительству, ложится благодарностью людей партийному руководителю столицы.
На ХХ съезде партии (1956 год) Екатерина Алексеевна была впервые избрана членом ЦК КПСС. Впоследствии на XXII (1961), XXIII (1966) и XXIV (1971) съездах каждый раз вновь переизбиралась. Была также избрана 25 февраля 1956 года кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС, а с 27 февраля 1956-го по 4 мая 1960-го работала секретарём ЦК КПСС.
И вот — испытание, которое она, можно сказать, не выдержала. Все ошибки Хрущёва, за которые он в конце концов и будет снят с должности Первого секретаря ЦК КПСС, проявились у него так или иначе уже в самом начале деятельности на этом руководящем посту. И голоса в партии на эту тему стали звучать всё решительнее — вслед за грубыми ошибками, которые Генсек допускал одну за другой.
В итоге семь членов Президиума ЦК КПСС, в том числе Молотов, Каганович, Маленков, Булганин и Ворошилов, позднее объявленные «антипартийной группой», сделали попытку сместить Хрущёва с поста Первого секретаря ЦК КПСС. Вопрос об этом поставили Молотов и Маленков на очередном заседании Президиума ЦК 18—21 июня 1957 года. Их поддержали большинство членов Президиума, а также «примкнувший к ним» кандидат в члены Президиума Шепилов (что примечательно, Шепилов поддерживал с Фурцевой дружеские отношения). В защиту Хрущёва выступили лишь Микоян, Суслов и Кириченко, а также некоторые кандидаты.
Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков, который был кандидатом в члены Президиума, на том первом его заседании не присутствовал. Фурцева, увидев полное уныние и падение духа Хрущёва, решила, что нужно действовать, чтобы помочь ему. Под предлогом, что ей нужно «выйти», она пришла в свой кабинет и срочно позвонила Жукову. Он-то и решил тогда исход ситуации — в пользу Хрущёва.
А что же с Фурцевой? 29 июня 1957 года она была избрана членом Президиума ЦК КПСС, а затем вынуждена была принять участие в борьбе с «антипартийной группой». Да, конечно же, вынуждена! Вот так обстоятельства берут иногда верх над судьбой личности. В этом случае у Фурцевой получилось именно так.
Но на своём основном рабочем месте она всё это время (как и до него!) работала с неимоверной отдачей сил. Надо сказать, это признавалось и в партии, где Фурцева всё время была на видном месте. На неё предлагали равняться, выдвигали в качестве достойного примера. Что ж, скажем прямо, оснований для этого было очень много.
Но примерно с 1959 года она стала ощущать перемену отношения к себе. Хотя давайте признаем: вины её в этом не было никакой! Она работала честно, как всегда. В чём же дело?
Основанием послужили интриги между более влиятельными членами Президиума ЦК КПСС, такими как Козлов, Суслов, Микоян, Брежнев. Об этом мне подробно рассказывала в своё время самая верная подруга Фурцевой — певица Людмила Зыкина.
Большую роль в нарастании тех отношений, по её мнению, сыграла самая примитивная зависть, которая обуяла некоторых ближайших сотрудников Фурцевой. Дошло до того, что Екатерину Алексеевну обвинили в тайных переговорах с Кириленко, председателем КГБ Серовым и новым министром иностранных дел Громыко. Этому поспособствовал и арест брата Фурцевой, хотя следователь по особо важным делам прокуратуры РСФСР А. Романов категорически опроверг все обвинения, выдвинутые против него.
И всё-таки 4 мая 1960 года Екатерина Алексеевна была смещена с должности секретаря ЦК КПСС, получив назначение на пост министра культуры СССР.
Здесь есть необходимость остановиться и поразмыслить. Новое назначение — это «движение вниз» или всё-таки то самое, что и нужно было Екатерине Алексеевне Фурцевой, учитывая прирождённые её склонности? Отвечу: да, поскольку такое назначение наиболее соответствовало её внутреннему устройству.
Но это я сейчас говорю после многих лет успешнейшей работы Е.А. Фурцевой в этой должности. Да, она стала в Советском Союзе первым министром-женщиной. И до чего же это оказалось удачным — для неё и, конечно, для всей культуры Советской страны! Говорю это в первую очередь как непосредственный свидетель тех лет.
Но это опять-таки Я СЕЙЧАС ГОВОРЮ. А она-то тогда, после освобождения её от должности секретаря ЦК партии, восприняла происшедшее как продолжение акта чудовищной несправедливости к себе. Её не ввели даже в Президиум ЦК — ни как члена, ни как кандидата. За что же?!
Вот вопрос, на который она не могла найти никакого ответа. Кроме одного: да, так демонстрировалось отношение «верхов» к ней. И тут мы должны вспомнить, что Фурцева — это женщина с повышенно эмоциональным восприятием многого, что касалось её. Иногда, пожалуй, слишком повышенным.
Недаром в дневнике, который она вела, после вынесения радикальных решений о том или ином коммунисте у неё нередко появлялись записи: «А не слишком ли мы перестарались? Не вернуться ли нам к этому вопросу с более разумной головой?» И возвращались — так было не раз!
Я пишу это потому, что знаю: Екатерина Алексеевна воспринимала проявления несправедливости очень тяжело. Для иллюстрации приведу драматический, почти трагический случай — её реакцию на полное «разжалование» делегатами ХХII съезда партии 31 октября 1961 года. Как она это восприняла?
В воспоминаниях многие написали, что после этого она будто съёжилась по какому-то невидимому сигналу волшебника. Никому ничего не говоря, не осталась на последнее съездовское заседание, чем нарушила Устав КПСС. А когда вернулась домой, легла в ванну и вскрыла себе вены.
Признаюсь, мне очень тяжко писать об этом, поскольку случаи такие бывали. Конечно, крайне редко. И говорит это о многом, в том числе об эмоциональном характере Фурцевой. Да, в то время её удалось спасти, хотя и ей пришлось мобилизовать в своё оправдание всё на свете.
При расследовании она твёрдо стояла на том, что никакой попытки суицида не было. Просто, дескать, после порции спиртного приняла горячую ванну, что и привело к сердечному спазму.
А дальше, по мере того как начала она со всей свойственной ей ответственностью входить в роль главного куратора культуры страны, всё в её жизни стало распределяться соответственно. Культура — вот главное! И она, как министр культуры, за её положение и развитие в полном ответе.
Ведь проработать без малого полтора десятка лет на этом острейшем месте — задача очень нелёгкая. И это если «просто проработать». А у Фурцевой отношение к главному делу, порученному ей, всегда превосходило «средние размеры».
Я прекрасно помню (уже занимался тогда в газете культурной тематикой), как стремительно стали нарастать значимые события на этом направлении в нашей стране. Надо было внимательно следить за ними, чтобы ничего не пропустить.
В Москве впервые начались Недели французского и итальянского кино. Советские люди смогли увидеть шедевры галереи в Дрездене, а затем и творения Фернана Леже и Рериха. В начале 1970-х Третьяковка представила выставку полотен знаменитого Шагала. В Советской стране побывали картины мастеров импрессионизма и легендарная «Мона Лиза» кисти Леонардо да Винчи. Не остались без впечатлений и меломаны: в 60-х им посчастливилось услышать живой голос Ива Монтана и оркестровую музыку Бенни Гудмена. А в 1974 году произошла настоящая сенсация: на сцене Большого театра с концертом выступили оперные мэтры Ла Скала!
К театру и кинематографу Екатерина Фурцева испытывала особенно тёплые чувства. Мастера итальянского и французского кино стали постоянными гостями Москвы. Труппа Большого театра гастролировала в Штатах, а артисты МХАТ покоряли сцены Франции, Америки, Японии, Англии. Министр убедила Андропова, что органы госбезопасности не должны вмешиваться в гастрольные планы актёров, и это, конечно, сказалось на гастрольных афишах.
При содействии Фурцевой стало возможным открытие концертного зала «Россия», Театра эстрады, цирка на проспекте Вернадского, детского Дворца творчества на Ленинских горах, Театра на Таганке и некоторых других. МХАТ, Театр им. Моссовета и Театр оперетты получили новые здания. Благодаря Екатерине Алексеевне продолжил работу «Современник», который собирались закрыть. Театр-студия Олега Табакова был основан тоже при содействии Фурцевой, и она внимательно следила за его движением вверх.
Характеристики работы Е.А. Фурцевой встречаются у разных свидетелей и участников. И в основном все они — с лучшей стороны. Вот, например, дневник Н. Каманина, выдающегося советского исследователя Арктики. Дела у них обоих разные, встречи — отнюдь не каждый день. Но в своём дневнике он находит немало места, чтобы поразмыслить об этом деятеле Советского правительства. Возьму из многих его отзывов хотя бы один — вот этот:
«Фурцева полна энергии и творческих замыслов и, как всегда, продуманно и быстро решает все вопросы. Я знаю Екатерину Алексеевну уже 22 года (секретарь МК, секретарь ЦК, министр культуры), у нас с ней были десятки деловых встреч, и всегда я восхищался её умением быстро находить правильные решения самых непростых вопросов. Е.А. Фурцева — единственный министр-женщина в правительстве Советского Союза, но она, бесспорно, входит в десятку лучших наших министров и даже в десятку лучших государственных деятелей. Я знаю далеко не всех министров, но такие из них, как Афанасьев, Щёлоков, Дементьев, Калмыков и даже Гречко, уступают Фурцевой в способностях и умении работать с людьми».
И так ведь было все годы работы Екатерины Алексеевны на партийно-государственном поприще. А вот дома дела не очень клеились. Второй раз она вышла замуж за дипломата Фирюбина, который очень любил выставлять напоказ своё командное положение в этой семье. На людях она была министр, а уж дома муж, как хотел, помыкал Фурцевой.
«Катя, соль!» — показывал он глазами на солонку жене, хотя мог дотянуться до неё рукой.
«Домработница ботинки не начистила, а ты куда смотрела?» — устраивал он супруге вот такие разносы.
Когда семья ссорилась, муж, бывало, цедил сквозь зубы в сторону жены: «Вышний сволочёк».
На проблемы в личной жизни наложились и проблемы по работе. В 1974 году Фурцева начала строить дачу, поскольку государственной её лишили. Об этом узнал Брежнев. Проверка ОБХСС показала, что министр культуры только использовала материалы, которые предназначались для ремонта Большого театра, но она покупала их за свои деньги.
Екатерину Фурцеву вынудили отказаться от дачи, а вырученные деньги — 25 тысяч рублей она положила на книжку и завещала дочери.
Строительство дачи ей не простили, и это стало предлогом для Брежнева «убрать Фурцеву». Подруга Фурцевой Людмила Зыкина рассказывала мне, что министр культуры часто жаловалась ей на одиночество, на «чёрную тоску». Постепенно она стала искать спасения в алкоголе, но с приходом Брежнева стала всё сильнее выпивать. Зыкина была уверена: министра спаивали целенаправленно, чтобы чего-то добиться от неё.
Незадолго до смерти Фурцева получила телеграмму о кончине скрипача Давида Ойстраха, которого против воли его врача накануне отправила выступать на важных переговорах в Амстердам. А спустя ещё несколько часов не увидела свою фамилию в списке будущих депутатов Верховного Совета. Было понятно, что карьера её покатилась вниз.
В ночь на 25 октября 1974 года Фурцева скончалась. Врачи в заключении о смерти причиной поставили сердечный приступ, но по Москве поползли слухи, что на самом деле она покончила с собой в ванной комнате. Дочь Светлана была уверена: мать отравилась. Такие предположения возникли не на пустом месте: ведь Екатерина однажды уже пыталась наложить на себя руки.
Однажды в узком кругу Фурцева под «настроение» заявила: «Я умру министром!» Так и случилось.
Дочери осталась большая квартира в Романовом переулке, дом №3 с видом на Кремль. Иного наследства Фурцева для обожаемого ребёнка не могла и желать.
По инициативе и стараниями Фурцевой впервые проведены
1958 — Международный конкурс имени П.И. Чайковского — именно благодаря настойчивости Фурцевой и Эмиля Гилельса Первая премия была вручена Вану Клиберну
1959 — Московский международный кинофестиваль (в 1963 году благодаря настойчивости Фурцевой и Григория Чухрая Большой приз за фильм «8½» был вручён Федерико Феллини)
1969 — Международный конкурс артистов балета. Первый председатель жюри — Галина Уланова
Новые помещения при Фурцевой получили
Театр оперетты
Театр имени Моссовета
Устоял и получил культовое здание театр «Современник»
Назначения
1960 — Театр имени Пушкина — главный режиссёр Борис Равенских
1963 — Большой театр, главный дирижёр — Евгений Светланов, главный режиссёр — Иосиф Туманов
1964 — Большой театр, главный балетмейстер — Юрий Григорович
1967 — Театр на Малой Бронной — Анатолий Эфрос
1968 — Театр Маяковского — Андрей Гончаров
1970 — Большой театр, главный дирижёр — Юрий Симонов
1970 — МХАТ — Олег Ефремов
1970 — Малый театр — Борис Равенских и Леонид Хейфец (принят в штат)
1973 — Театр Ленинского комсомола — Марк Захаров
1974 — Театр-студия Олега Табакова — способствовала ускоренному открытию
По инициативе Фурцевой в эти годы созданы и построены
5 июня 1954 года — Театр эстрады во главе с Николаем Павловичем Смирновым-Сокольским. Театр в 1961 году переехал с Садово-Триумфальной площади на Берсеневскую набережную
1958 — книжный магазин «Москва» на Тверской улице
25 мая 1960 — новое учебное заведение «Высшие сценарные курсы»
1962 — Городской дворец творчества детей и юношества на Воробьёвых горах (в то время — Дворец пионеров на Ленинских горах) в Москве
1964 — Театр на Таганке
1965 — Детский музыкальный театр под управлением Наталии Сац
1967 — Мемориальный музей-квартира народного художника СССР П.Д. Корина
1967 — новое здание балетного училища
1968 — художественный музей в доме-мастерской П.Д. Корина на Малой Пироговской
1971 — цирк на проспекте Вернадского
1971 — Государственный концертный зал «Россия»
1973 — новое здание МХАТ, (Тверской бульвар, дом 22) (в котором с Е.А. Фурцевой и прощались); монумент в честь победы России в Отечественной войне 1812 года
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
