Французский пример борьбы с угнетением. Интервью с участником протеста

– В среднем французы имеют более высокий уровень жизни, чем жители России. Не буду использовать статистические показатели, сравню лишь размер минимальной зарплаты и цены на товары и услуги первой необходимости.

Если в России МРОТ составил в 2019 году 11 280 рублей, то во Франции нельзя платить работнику, занятому на ставку, меньше 1148 евро, что по текущему курсу составляет чуть более 86 тысяч рублей. При этом цена литра бензина сравнимого качества во Франции выше, чем в России, в два раза, как и цены на продукты. Тот же багет, ставший одним из национальных символов Франции, можно приобрести за 1 евро – 75 рублей.

Стоимость аренды жилья в Париже высокая. За однокомнатную квартиру рядом с метро придется заплатить около 800 евро в месяц, но в пригороде или в провинции цена будет в два раза меньше.

Что касается социальной защищенности, то ее уровень во Франции однозначно выше. Обычная медицинская страховка включает стоматологические услуги, и качество медпомощи весьма высокое, хотят врачей не хватает.

Система пособий для малоимущих и безработных действительно покрывает базовые потребности, а не является, как в России, символическим подаянием со стороны государства. Что касается пенсионеров, то размер пенсий сильно разнится в зависимости от стажа и зарплаты, но в среднем составляет около 1000 евро. Пенсионный возраст во Франции, кстати, тоже поднимают, но не такими темпами, как в России. На данный момент и мужчины, и женщины выходят на пенсию в 62,5 года при продолжительности жизни 82 года (в России – 70 лет).

– Почему же французы протестуют и активно борются за свои права, демонстрируя при этом поразительную солидарность? Ведь, очевидно, для них есть масса примеров, когда люди живут гораздо хуже, но протестовать даже не собираются?

– Да, худших примеров французам долго искать не придется. Но не хотят они ориентироваться на плохие примеры, а хотят на хорошие. А относительно хорошей для простого француза, который и составляет ядро движения «желтых жилетов», была предыдущая эпоха, начавшаяся с послевоенного экономического роста и продолжавшаяся до начала 1990-х годов. Тогда зарплаты и пенсии росли, строились дома и заводы, создавались новые рабочие места. Вряд ли случайно, что конец этой эпохи совпал с распадом социалистического лагеря, в результате чего капитализм остался безальтернативной общественной формацией, а коммунистические партии, в том числе и французская, резко потеряли влияние.

Либеральные реформы проводятся под диктовку крупного бизнеса уже 30 лет. Но последние протесты стали беспрецедентными именно потому, что обыватель, тот самый простой француз, который терпел все эти годы в надежде, что власти знают, что делают, вдруг осознал, что он этим властям не очень-то интересен и его, таких как он – от трети до половины 67-миллионнного населения Франции, просто списали в утиль. Осознал, потому что уровень его доходов упал ниже некоего психологического барьера, и стало понятно, что власть сама ничего для него делать не будет, притом что миллиардеры свои состояния только увеличивают. Сыграли свою роль и социальные сети, которые теперь позволяют без всякого оргкомитета собрать в одной точке несколько десятков тысяч людей.

Кроме того, у французов богатый опыт коллективной борьбы за свои права, через профсоюзы, партии и иные общественные институты. Не стоит сбрасывать со счетов и богатое революционное прошлое. Я не раз имел возможность убедиться, что революции прошлого для французов не просто события истории, но руководство к действию. Как у нас любят в таких случаях говорить: «Можем и повторить».

Вот такой коктейль из экономических, социальных и политических факторов и породил джинна «желтых жилетов».

– С чего началось движение «желтых жилетов», когда прошла первая демонстрация? В чем основная цель движения? Раньше были подобные общенациональные акции протеста? Какую роль в движении играют левые партии и организации, каков их вклад в его развитие?

– Первая акция «желтых жилетов» прошла в субботу, 17 ноября 2018 года, сразу по всей стране. Даже по полицейским данным в ней приняли участие около 200 тысяч человек. Власть и общество были поражены не только масштабом, но и отсутствием явно видимой организации и ожесточенностью, с какой простые французы, составлявшие костяк движения, шли на баррикады и столкновения с полицией.

Нельзя сказать, что движение сразу появилось на свет в готовом виде, без какой-то подготовки. Были петиции, видеообращения, набиравшие миллионы просмотров и лайков, распространявшиеся в социальных сетях призывы выйти на защиту своих прав. Но того, что эти призывы найдут такой горячий и массовый отклик, кажется, не ожидали и сами инициаторы.

Что касается левых, то они мне кажется, тоже не ожидали такого мощного всплеска. Но если подумать, то именно левые громче других критиковали антисоциальную политику французских властей и в какой-то мере, движение «желтых жилетов» – результат и их усилий. Показательно, что сейчас, согласно опросам, наибольший уровень поддержки «желтых жилетов» именно среди левых избирателей.

– Каков классовый состав протестующих? Кого среди них больше – коренных французов или мигрантов?

– Существуют опросы, где участников и симпатизантов движения просят назвать свой социальный статус. Подавляющее большинство – это «работающие бедные». Люди, которые трудятся на неполную ставку или на полную, но получающие минимальную заработную плату. Есть безработные, но их меньшинство. Женщин и мужчин примерно поровну, но женщины чаще подвержены риску бедности. Иммигрантов в движении мало – не потому, что им живется лучше, а потому, что их положение никогда и не было хорошим. Есть многочисленные ограничения, которые предписывают нанимать на работу французских граждан, а не иностранцев. К тому же в случае задержания на демонстрации иммигранту грозит депортация.

На пике движения, когда симпатии к нему и его требованиям высказывали почти 80% французов, в демонстрациях частично участвовала и хорошо оплачиваемая публика и даже представители мелкой и средней буржуазии. У этой категории претензии к власти в основном политические. Они считают, что власть оторвалась от народа и действует исключительно в интересах крупного бизнеса, что, в общем-то, соответствует истине. Но по мере радикализации движения и его требований эта публика перешла на сторону Эмманюэля Макрона, в связи с чем упавший до 23% рейтинг президента стал понемногу расти. Тем не менее даже сейчас, спустя четыре месяца после начала движения, несмотря на развернутую властями оголтелую кампанию по его дискредитации, поддержка «желтых жилетов» держится на уровне более 50%.

– Выполнения каких требований удалось добиться? Как власти пытаются сбить накал протестов? Это правда, что демонстрации и митинги в Париже разгоняются жестче, чем в России, а люди получают увечья от применения полицией спецсредств?

– Первое требование, с которым выходили «желтые жилеты», – отказаться от повышения цен на топливо. Это особенно значимо для людей в провинции, где, в отличие от больших городов, общественный транспорт не так развит, а зарплаты пониже. Это требование власть выполнила, заморозив цену на бензин и дизельное топливо как минимум на год. Второе требование – повысить минимальную зарплату до реального прожиточного минимума, было выполнено частично. МРОТ повышен на 100 евро, а не на 200, как требовали протестанты.

Еще одно ключевое требование: дать возможность народу самому решать важнейшие вопросы через референдумы – власть попыталась заболтать, объявив общенациональные «большие дебаты». Однако, по словам «желтых жилетов», эти дебаты ни к чему не обязывают президента и, по сути, превратились в его пиар-кампанию.

Как выяснили социологи, самыми популярными в среде «желтых жилетов», да и населения в целом, являются социальные требования – снижение налогов для бедных и повышение – для богатых, повышение зарплат и пенсий, упорядочение коммерческой застройки, открытие новых социальных центров для пожилых и других уязвимых категорий. Что до миграции, то мало кто выступает за полное закрытие границ, но обязать власти рассматривать в приоритете нужды своих сограждан, прежде чем увеличивать поток мигрантов, хотели бы многие. При этом расизма в рядах «жилетов» нет, среди их лидеров есть французы и с арабскими, и с африканскими корнями.

– Многие видели ролик с боксером в рядах «желтых жилетов», нападавшим на полицейских. Породило ли движение еще каких-то «знаменитостей»?

– Никаких официальных лидеров в движении нет. Это принципиальная позиция. Когда премьер-министр зазывал «желтых жилетов» на переговоры, представителей выбрали по жребию, да и те покинули заседание, когда выяснилось, что председатель правительства против трансляции переговоров в интернете. Но есть люди, больше известные в интернете и среди активистов за счет своего участия в подготовке и проведении демонстраций. Их часто называют «лицами» движения.

Это, как правило, простые люди, в которых рядовые участники могут увидеть самих себя. Например, Эрик Дркэ – водитель грузовика, он пишет с грамматическими ошибками, но корреспонденты серьезных изданий берут у него интервью, а политологи обсуждают его записи в «Фейсбуке» и видеоролики.

Это Присцилла Людоски, бывший мелкий клерк в банке, чернокожая уроженка Мартиники, заморской территории Франции, видеообращение которой, набравшее в интернете 10 миллионов просмотров, стало одним из толчков к началу движения.

Это Жером Родригес, который с первых дней пытался документировать, ведя видеозапись, все преступления полиции в отношении демонстрантов. Во время очередной демонстрации полицейский выстрелил в него в упор пластиковой пулей и выбил ему глаз. «Они могут лишить меня всех глаз и рук, но они не лишат меня воли к сопротивлению», – заявил Жером, когда вышел из больницы.

Что касается боксера Кристофа Деттингера, то он объяснил свой поступок. По его словам, его вывели из себя сцены избиения полицейскими женщин и пожилых людей. Сумма на залог арестованному боксеру в размере 120 тысяч евро была собрана в интернете в течение нескольких часов. В итоге боксер, кстати, неоднократный чемпион Франции, отец троих детей, получил полтора года исправительных работ, но без отбывания в тюрьме.

– На твой взгляд, каковы дальнейшие перспективы движения? Какова динамика сейчас, идет ли движение на спад? Присоединился ли кто-то к движению в других странах?

– Честно скажем, таких упорных и длительных протестов, кажется, не ожидали ни власти, ни протестующие. Не искушенные в политике обыватели, вышедшие на улицы в желтых жилетах, искренне верили, что власти, увидев такое массовое недовольство, пойдут на попятную и выполнят требования народа. Но не тут-то было. Сделав для видимости небольшие уступки, власть занялась дискредитацией движения, обвиняя его во всех смертных грехах – от анархизма до антисемитизма. Одновременно была сделана ставка на полицейские репрессии. Более двух тысяч «желтых жилетов» получили ранения разной тяжести, 1800 человек подверглись судебному преследованию, получив огромные штрафы или тюремные сроки.

Но если власть рассчитывала этим разгромить движение, то она ошиблась. Численно ряды протестующих уменьшились, но степень радикальности требований выросла. Люди упорно тратят свой законный выходной на протесты, требуя «налоговой, социальной и политической справедливости». Дальнейшая судьба движения зависит от того, будут ли найдены точки взаимодействия с профсоюзами, политической оппозицией и другими потенциальными участниками «широкого народного фронта». Какие-то подвижки в этом направлении уже заметны. Так, последнюю забастовку, объявленную в феврале крупнейшей федерацией французских профсоюзов CGT, «желтые жилеты» активно поддерживали.

Проблема в том, что сами профсоюзы находятся не в лучшей форме. Неолиберальные реформы, которые Макрон продавил в первые полтора года своего правления, несмотря на их сопротивление, понизили их авторитет. Так же как и оппозиция, которая кажется многим французам прикормленной и погрязшей в интригах. И тем не менее взаимодействие происходит. Так, в газете французской компартии «Юманите» был напечатан отчет о встрече депутатов-коммунистов с делегацией «желтых жилетов». Стороны нашли единство в отношении к существующему порядку и требуемым мерам. Общий вывод был: надо объединяться. Этот эпизод показывает, что по мере продолжения протестов все больше «желтых жилетов» обращаются к политическим методам ведения борьбы, пытаются разобраться в расстановке политических сил, ищут союзников.

– Может ли движение «желтых жилетов» попасть под влияние крайне правых, националистов, а левые партии, коммунисты останутся в стороне?

– То, что именно левые, коммунисты являются естественными союзниками «желтых жилетов», исходя из социального характера их требований, очевидно все большему числу протестующих. Недавно депутаты-коммунисты в Национальном собрании внесли ряд законопроектов, основанных на требованиях протестующих, в первую очередь о восстановлении налога на богатство, который президент Макрон отменил, едва заступив на пост.

В то же время у левых, ослабленных внутренними дрязгами, появился шанс опереться на действительно массовую и народную силу, обрести заново свою социальную базу.

Что касается «крайне правых», которые ассоциируются, прежде всего, с «Национальным фронтом» (недавно он переименовался, но многие называют его по-прежнему) под руководством Марин Ле ПЕН, то поддержка его со стороны «желтых жилетов» падает. Причина мной уже указана – приоритет в требованиях «жилетов» социальных проблем перед темой иммиграции. Тем не менее, опасность прихода к руководству движением правых остается реальной.

Есть активизация и в других секторах общества. Например, под влиянием «желтых жилетов» французские преподаватели создали свое похожее движение «красные ручки». Они готовы протестовать вместе с «желтыми жилетами», выдвигая свои профессиональные требования: увеличение финансирования сферы образования, повышение зарплат, сокращение количества учащихся в классах и т.д. Активно протестуют и ученики старших классов, которым не нравится сокращение доступа к высшему образованию, и студенты, которые подозревают, что объявленное правительством введение платы за обучение иностранных студентов будет затем распространено на всех.

Пока эти потоки еще не слились, но постепенно всем становится понятно, что единственный реальный способ взять правительство за горло (а теперь очевидно, что никаких других мер воздействия оно не понимает) – это бессрочная общенациональная политическая забастовка с блокированием транспортных путей и крупнейших логистических пунктов. Кстати, «желтые жилеты» уже опробовали блокировку пунктов оплаты проезда на платных дорогах, чем нанесли многомиллионный ущерб собственникам, а также все последние недели блокируют логистический центр компании «Амазон», посмевшей уволить нескольких работников за поддержку движения.

– Почему французы оказались способны вести «долгую» протестную кампанию, добиваясь определенных результатов, в отличие от протестов против пенсионной реформы в России?

– Французы, конечно, заслуживают уважения за свою готовность и способность упорно отстаивать свои права, но я бы не стал резко противопоставлять их и наших сограждан. И проблемы, и требования у нас общие. Кстати, свою пенсионную реформу французские власти провели еще раньше российских, так же как реформу трудового кодекса и т.д. И помешать им в этом, несмотря на массовое недовольство, народ не смог. Как и в России, власть проигнорировала демонстрации, митинги и даже забастовки, и после принятия закона протесты пошли на спад. Однако чего недооценила власть – так это той ненависти, которую она к себе вызвала своими антисоциальными и антидемократическими действиями. И теперь любая «искра» может привести к взрыву, что, собственно, и произошло. Полагаю, что такая же перспектива ожидает и российскую власть, если она не ослабит напор на остатки социальных прав и гарантий граждан, а недовольных будет запугивать громадными штрафами за «неуважение к власти» или тюремными сроками по обвинению в «экстремизме».

Современные французы своим выступлением, как когда-то Парижская коммуна, показали пример всем угнетенным, как следует бороться против угнетателей, а властям предержащим – урок, что алчность и презрение к собственному народу – прямой путь к революции.

СПРАВКА

Андрей Николаевич Демидов родился в с. Новоегорьевское Алтайского края. В 1994 г. закончил исторический факультет АлтГУ. В 1995 году вступил в КПРФ. В 1998-2000 гг возглавлял Алтайский коммунистический союз молодежи. В 2004-2015 г. заместитель директора Института «Коллективное действие», с 2016 г. — учитель истории в школах Москвы и Петербурга. Основатель и первый председатель Межрегионального профсоюза работников образования «Учитель». Женат, имеет сына и дочь.

Артем Манаков, пресс-служба Алтайского крайкома КПРФ