По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Тьери БОДСОН, президент Всеобщей федерации труда Бельгии (ВФТБ), в беседе с собственным корреспондентом «Правды» в странах Западной Европы Андреем ДУЛЬЦЕВЫМ рассказывает о репрессиях против профсоюзного движения и задачах современной профсоюзной работы
— В середине прошлого года вы и 16 ваших коллег были осуждены за блокирование моста в Льеже в ходе демонстрации в 2015 году. Является ли этот приговор результатом целенаправленной политики подавления профсоюзного движения со стороны бельгийского государства?
— Существовало два дела: моё имя фигурировало в том, которое касалось блокировки моста в Льеже, но помимо этого было ещё разбирательство о блокировке дороги, ведущей в порт Антверпена, в 2016 году. К нему я вернусь позже. В октябре 2015-го в Бельгии прошла межотраслевая забастовка. В ходе неё в один из дней около 5 часов утра была заблокирована автострада Ахен — Брюссель. К этой блокаде не был причастен наш профсоюз, что является существенным элементом дела: в 300 метрах от автострады проходит довольно важная дорожная ось с кольцевой развязкой, которая даёт доступ к целой зоне экономической активности в коммуне Эрсталь, расположенной на окраине Льежа. Телевидение организовало репортаж о пикете, целью которого было перекрыть все подъезды к этой зоне экономической активности.
Около 6 часов утра некоторые активисты, находившиеся у въезда в экономическую зону в 300 метрах от дороги на мосту, не только остановили движение, но и подожгли паллеты, что привлекло внимание забастовщиков, которые пошли смотреть на происходящее. Совершенно очевидно, что мы не могли помешать людям пойти посмотреть на костёр, и целый ряд наших товарищей из ВФТБ оказались практически в центре событий. Блокирование этого моста сразу же привело к большим трудностям, потому что это действительно важный объект. Приехали полиция, телевидение, и блокада закончилась около 10—11 часов утра.
Через несколько недель нас, 17 профсоюзных деятелей, вызвали в полицию и обвинили в том, что мы перекрыли мост. Во-первых, мы не прибыли туда организованно. Половину осуждённых я даже не знал раньше. Это важная деталь, потому что нас обвинили в том, что именно мы организовали остановку движения. Но это не соответствует действительности, потому что мы посещали мост независимо друг от друга в течение полутора часов после прекращения движения. Тем не менее в прошлом году нас осудили как ответственных за блокирование моста.
Это лобовая атака на права профсоюзов. Нам говорят: хорошо, пусть вы не были зачинщиками акции, но раз находились на мосту, то вы участвовали в этом, и поэтому вынесение приговора обоснованно. Кроме того, пятеро наших товарищей, которые являются профсоюзными лидерами определённого уровня, включая меня, были приговорены к одному месяцу лишения свободы условно. Подобной правоприменительной практики за всю послевоенную эпоху в Бельгии не было. Таким образом, ВФТБ обвиняется как организация, поскольку все её лидеры были осуждены.
Это очень серьёзный прецедент. Во-первых, приговоры были вынесены людям, которые не являлись зачинщиками беспорядков. Во-вторых, суд вынес приговор ВФТБ и профсоюзному движению в целом. Если раньше можно было осудить человека, который организовал блокаду, что, с нашей точки зрения, уже является ошибкой, то теперь, исходя из вынесенного нам приговора, можно осудить любого прохожего, который оказался рядом с местом проведения подобной акции.
Последствия не заставили себя ждать: наш товарищ Бруно Верлак, первый секретарь профкома ВФТБ
г. Антверпена, был осуждён за то, что представители ВФТБ участвовали в блокировании подъездной дороги к порту города в 2016 году. Мы оспорили в суде этот приговор. Репрессии развиваются по спирали, от одного судебного процесса к следующему. Мы подали апелляцию, поскольку считаем, что если наш приговор вступит в силу, то это станет прецедентом с точки зрения самого принципа использования общественного пространства для протестов в Бельгии.
— В чём заключается проблематика антверпенского прецедента? Как бельгийское общество отреагировало на этот скандальный процесс?
— И правые, и центристы пытаются использовать процесс против нас. Нашу защиту усложнило то, что перекрытие автомагистрали в Антверпене привело к блокировке машины «скорой помощи», перевозившей умирающего человека. Врач, которого вызвали к больному, дал ложные показания следствию, заявив, что из-за пикета он прибыл в больницу с опозданием. У нас есть доказательства, которые противоречат этому: во-первых, реконструкция его маршрута в то утро показывает, что он был вызван к пациенту для оказания неотложной помощи, но сначала решил разбудить и накормить своего ребёнка, после чего отвёз его к своим родителям, которые живут на другом конце города. Только после этого он отправился к больному.
Руководство больницы сначала хотело обвинить нас в смерти человека из-за опоздания своего коллеги на 45 минут. В итоге суд постановил, что невозможно установить связь между смертью человека и перекрытием автомагистрали. Дело было закрыто, но СМИ с удовольствием смаковали версию о смерти человека, очерняя имидж профсоюзов. Положительным является то, что вокруг нас сплотились многие ассоциации и общественные движения, в частности Лига прав человека, ассоциации юристов и т.д.
В принципе систему правосудия не очень устраивает вынесенное решение. Отчасти это вызвано тем, что из нас невольно слепили героев и в день вынесения льежского приговора сложилось впечатление о нашем всемогуществе из-за массовой забастовки в нашу поддержку. Многие юристы также говорят, что приговор является неправосудным и что мы возвращаемся к классовому правосудию. Нужно понимать, что большинство осуждённых — не юристы, а рабочие, которые не владеют навыками судебной защиты и не всегда умеют выражать своё мнение публично. Рабочие запуганы преследованиями и давлением правых СМИ.
— Действия левых криминализируются, их преследует полиция, а разбирательства о действиях ультраправых иногда занимают годы, прежде чем стать достоянием гласности. Летом 2020 года стало известно о зверском убийстве гражданина Словакии бельгийскими полицейскими в аэропорту города Шарлеруа. На видеозаписи, где человека душат и избивают, бельгийская полиция демонстрирует нацистское приветствие…
— Правые всегда тщательно скрывают расистские преступления, делая всё для их замалчивания. Особенно если подобные преступления совершаются полицией. Именно поэтому они тщательно скрывали тот факт, что женщина-полицейский показала на камеру нацистское приветствие. Это дело более трёх лет оставалось нерасследованным, что было инициировано на уровне министра внутренних дел Жана Жамбона. При этом основная опасность заключается в том, что передача внутренней информации происходила очень быстро и на всех уровнях органов правопорядка и министерства все всё знали — просто эту ситуацию хотели любой ценой скрыть. Это позволяет задаться нам некоторыми вопросами о духе, царящем в полиции.
Некоторое время назад мы провели небольшую антифашистскую акцию в Шарлеруа перед зданием местной секции крайне правой партии. Мы стояли на пешеходной части улицы не для того, чтобы физически противодействовать или мешать пройти в здание. Наша идея состояла в том, чтобы досадить оппонентам в течение получаса и привлечь внимание местных телерепортёров. Приехала полиция, причём полицейских было столько же, сколько профсоюзных активистов. Полиция применила против нас баллончики со слезоточивым газом. В течение получаса, пока полиция защищала крайне правых, нам пришлось промывать глаза водой и приходить в себя. В городе Шарлеруа, мэром которого является лидер Социалистической партии Бельгии Поль Манетт, существует реальная проблема с ультраправыми настроениями в правоохранительных органах. Полиция вмешалась, чтобы позволить ультраправым провести собрание, распылив слезоточивый газ на сотню профсоюзных активистов, двое из которых попали в больницу, — таковы бельгийские реалии сегодня.
— Как вы оцениваете результат ВФТБ на последних межпрофессиональных выборах?
— Результат оказался довольно неоднозначным. По сравнению с прошедшими выборами нам удалось сохранить статус-кво, потому что выигрыш в несколько процентов у крупных правых профсоюзов — ничто. Беспокоит, что небольшой «либеральный» профсоюз больше нас выигрывает от упадка наших правых конкурентов. Обнадёживающим для ВФТБ является то, что в Бельгии мы самая массовая профсоюзная организация. В 2020 году у нас насчитывалось более 1,25 млн членов, при этом в Валлонии членов ВФТБ гораздо больше: здесь каждый второй работник является членом нашего профсоюза.
— Каковы основные проблемы рабочего класса в Бельгии?
— Основной проблемой является несправедливое распределение богатства, антагонизм труда и капитала. Этот антагонизм только усиливается и на глобальном, и на европейском уровнях; в отдельно взятой маленькой Бельгии нам удастся переломить этот процесс только отчасти. Нам необходимо работать над консолидацией широкого международного протестного движения, целью которого является перераспределение собственности на средства производства и извлекаемой из них прибыли. Независимые исследования показывают, что каждый год всё большая доля дивидендов выплачивается владельцам предприятий, в то время как заработная плата и социальные пособия годами не повышаются.
Чтобы изменить эту ситуацию, нам необходим иной баланс сил. Мы агитируем, к примеру, на уровне профсоюза за осуществление налоговой реформы с введением дополнительного налога на наследство для сверхбогатых и повышением налогов для предпринимателей. Во время кризиса COVID-19 все с радостью осознали, что у нашего общества есть сильная система социального обеспечения и государственные службы, способные реагировать на кризис. Он уже почти преодолён, и нам необходим мощный ответ правым силам, которые пытаются переложить все издержки на плечи трудящихся. Эта дискуссия в Европе вызывает сожаление, ведь даже в США, никогда не являвшихся примером в области социально-экономической политики, президентом Байденом был принят ряд мер для поддержки населения и наёмных работников, а не предпринимателей. А в странах ЕС помощь, напротив, оказывалась исключительно предпринимателям.
Нам нужно принципиально иное распределение богатства: всё больше работников беднеют, и в Бельгии двадцать процентов рабочего класса сегодня живут за чертой бедности.
— Поддерживаете ли вы отношения с политическими партиями и Партией труда Бельгии?
— По отдельным вопросам мы сотрудничаем с Социалистической партией (СП Бельгии), экологами и с Партией труда Бельгии (ПТБ). Мы всё более отдаляемся от Партии экологов — они всегда были ближе к правоцентристской Федерации христианских профсоюзов. Наша связь с соцпартией имеет исторические корни и является более длительной, чем с ПТБ. Мы вышли из профсоюзной секции Бельгийской рабочей партии — прообраза СП. ВФТБ и ПТБ очень тесно связаны друг с другом в Валлонии и в Брюсселе, но несколько меньше во Фландрии.
ПТБ не скрывает, что по ряду вопросов, касающихся политики в области труда и социального обеспечения, партия берёт за основу постановления съездов нашего профсоюза, что для нас является безусловным успехом. Не скрою, я критикую действия ПТБ после последних парламентских выборов: исходя из математических расчётов, существовала возможность левого правительства, в состав которого входили бы ПТБ, социалисты и экологи, они обладали бы конституционным большинством в парламенте, а у ПТБ было бы серьёзное влияние в правительстве и несколько министерских портфелей. Но ПТБ не захотела воспользоваться этой возможностью. По-моему, это крупная ошибка.
— В феврале прошлого года ВФТБ возглавила многотысячное протестное движение за повышение заработной платы в условиях кризиса, связанного с COVID-19.
— Проблема Бельгии заключается в том, что после принятия закона 1996 года, регулирующего заработную плату, минимальная зарплата на порядок отстала от средней. Минимальная заработная плата в Бельгии остаётся высокой в абсолютном выражении по сравнению с другими странами, но проблема в том, что она находится ниже прожиточного минимума с точки зрения покупательной способности в нашей стране. Минимальная зарплата должна быть увеличена на 20%, чтобы сделать её сопоставимой с соседними странами. Мы провели эту кампанию не в последнюю очередь потому, что по закону 1996 года наши заработки сравниваются с зарплатами наших соседей — Голландии и Германии, известных своей демпинговой оплатой труда. Такое сравнение неприемлемо, оно тянет наши зарплаты вниз. Для нас требование увеличить минимальную заработную плату как минимум на 20% остаётся важнейшим и неотложным.
— Удалось ли вам оказать давление на бельгийских работодателей?
— Оно недостаточно по двум причинам. Во-первых, к сожалению, у нас связаны руки, поскольку нет единого фронта, и двигаться вперёд гораздо сложнее. Во-вторых, из-за экономического кризиса страдает вся экономика: розничная торговля, общепит, иностранный туризм и другие отрасли, в которых работает много людей, получающих минимальную заработную плату и испытывающих большие финансовые трудности из-за кризиса COVID-19. Как только ограничительные рамки будут сняты и экономика восстановится, мы вернёмся к нашим требованиям.
— Каков сегодня гендерный разрыв в оплате труда в Бельгии?
— Неравенство в оплате труда мужчин и женщин, к сожалению, явно присутствует в Бельгии, как и в других странах. Это явление в нашей стране вызвано не тем, что за выполнение одной и той же работы женщине платят в евро меньше, чем мужчине. Это удалось преодолеть на законодательном уровне. Неравенство есть, но оно связано со следующими обстоятельствами. Женская рабочая сила преимущественно представлена в низкооплачиваемых секторах, что является уже дискриминацией. Женщины по-прежнему в большинстве своём заняты неполный рабочий день, и даже в этих низкооплачиваемых секторах карьере женщин зачастую препятствует рождение ребёнка. До сих пор недостаточно разработаны и внедрены программы по реинтеграции молодых матерей в трудовую жизнь, которые способствовали бы их последующему карьерному росту.
— Что предпринимает ВФТБ в борьбе с «уберизацией»?
— Трудно защитить работников этого сектора теми средствами, которые мы используем в традиционной экономике. Это подчас самозанятые работники, «индивидуальные предприниматели», до которых трудно добраться. Чаще всего они не работают в коллективе, поэтому их сложно собрать вместе, в том числе ввиду отсутствия практической солидарности. Тем не менее у нас есть положительный исторический опыт: для ряда профессий, например горничных и домработниц, которые целый день находятся одни в доме работодателя и оторваны от коллективной организации, нам в результате многолетней борьбы удалось добиться замечательного коллективного договора, в котором указаны немалые права, жёстко регламентированное рабочее время, достойная оплата и пенсионные отчисления. В случае с «уберизацией» экономики я уверен, что нам удастся добиться не меньшего, но предстоит пройти долгий путь.
Кроме того, «уберизация» экономики несёт проблемы из-за утвердившейся системы субподрядчиков, которая выводит целые секторы производства из-под действия коллективных договоров. Возьмём пример строительной отрасли. Необходимо создание механизма координированного отслеживания всей цепочки субподрядчиков, который сегодня существует на бумаге, но не на практике.
В рамках ВФТБ мы наладили совместную работу различных секций внутри профсоюза. Но возникла другая сложность: наши конкуренты из Федерации христианских профсоюзов решили проблему для себя иначе, а именно путём создания так называемых профцентров, куда работник может обратиться, и только после его обращения разные секции профсоюза, касающиеся его профессиональной деятельности, начинают взаимодействовать по его частному вопросу. Это пассивный подход, который полностью игнорирует проблематику работников субподрядных компаний в целом.
Наша же организация на основе планомерной межсекторной работы нацелена на поиск рамочных решений. Нам есть над чем работать, в том числе и ради того, чтобы гармонизировать методы деятельности профсоюзов. Я считаю, что пришло время создания межпрофессионального объединения трудящихся, отвечающего вызовам нового века. ВФТБ также должна задаться целью повышения минимальной заработной платы. И, конечно же, нам нужен единый фронт. Нравится нам это или нет, но с ускорением глобализации капиталистической экономики мы должны усилить социальный протест везде, в каждой стране, чтобы распределять богатства транснациональных корпораций и бороться с бегством капитала в офшорные зоны.
— Бельгия имеет давние левые традиции: в XIX веке она принимала преследуемых представителей левого движения из других стран. Карл Маркс и коммунары Парижа нашли здесь убежище. Когда мы говорим о Бельгии сегодня, мы видим Брюссель в основном как столицу империалистического ЕС, а также как штаб-квартиру командования НАТО.
— В XIX веке Бельгия предоставила приют не только политическим беженцам, но была и страной с самой ультралиберальной экономикой в худшем смысле этого слова. Это была экономика, построенная на либеральной модели, крайне открытая, основанная на экспорте и импорте. Бельгия была сосредоточена на эксплуатации своей колонии — богатейшего африканского региона Конго. Правые здесь любят вспоминать, что Бельгия когда-то была великой страной, экономической и промышленной силой в мировом масштабе.
Как только колониальная система рухнула, экономическая эволюция сосредоточилась в рамках политики плана Маршалла. Падение социальной экономики с 1980-х по 1990-е годы создало целый ряд проблем для левых сил. В силу нескольких причин, которые требуют отдельного разговора, в последние десятилетия во Фландрии всё больший вес набирают правые и крайне правые. Существует проблема раскола между Валлонией и Фландрией. Это видно даже на уровне профсоюзной работы. Бельгии нужна реформа государственного устройства, чтобы положить конец этому противостоянию между севером и югом страны.
Тем не менее мы нуждаемся в разумном регионализме, так как в Валлонии, к примеру, в три раза больше безработных, чем во Фландрии. Логично, что политика занятости должна быть различной в Валлонии, Брюсселе и Фландрии, потому что структура экономики в этих регионах разная. С моей точки зрения, реформа государственного устройства должна быть проведена не из соображений национальных, региональных или парламентских. Её костяк, основную идею должна составлять трудовая политика как первооснова общественного и государственного устройства. Только так нам удастся продвинуть наше общество в области социального обеспечения, коллективных трудовых договоров, трудового права. Если реформа государственного устройства не затронет интересы мира труда, то это будет откатом назад. В этом случае расплачиваться за будущие глупости и беды придётся рабочему классу.
Комментарий редакции: По мере обострения кризиса, нарастания протестных настроений капитал с большей энергией «закручивает гайки». И развёртывание репрессий против трудящихся, против подлинно независимых профсоюзов укладывается в русло устремлений «верхних десяти тысяч», мечтающих о едва ли не вечном господстве «себя любимых». Причем они не сомневаются, что их топорные действия подарят обществу стабилизацию обстановки. Напротив, это лишь усугубит социально-политическое бесправие народа. Более того, соответствующие тенденции закладывают своеобразную мину замедленного действия и в перспективе приведут к массовому взрыву общественного негодования, на фоне которого масштабные протесты, вроде тех, что месяц назад наблюдались в Казахстане, покажутся едва ли не эталоном мира и спокойствия. В целом, важно искать пути освобождения людей труда из под пяты олигархов. Поэтому сплочение воедино настоящих профсоюзов, их плотное взаимодействие с левым движением откроет дорогу к избавлению общества от капиталистической удавки.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
