18 января 1926 года на экраны страны вышел фильм, которому суждено было стать одним из главных шедевров отечественного кино. Месяцем ранее ему аплодировали депутаты торжественного заседания в Большом театре, посвященного юбилею революции 1905 года.
«Рожденное музыкой,изображение неминуемо стремится звучать… Я считаю, что и природа, и обстановка, и декорация к моменту cъемки, и сам заснятый материал к моменту монтажа часто бывают умнее автора и режиссера. Надо быть достаточно педантичным, чтобы совершенно точно знать природу желаемого «звучания», и не менее свободомыслящим, чтобы не отказаться от, может быть, заранее непредвиденных объектов и средств, которые способны воплотить это звучание», — размышлял Сергей Эйзенштейн. В сотнях страниц теоретических статей режиссер проанализировал партитуру работы, но так и не ответил на вопрос: почему из всех его картин именно «Броненосец» был многократно признан лучшим фильмом времен и народов?
Триумф монтажа аттракционов, уникальное идейно-музыкально-изобразительное звучание бесспорны… Только этого мало — иначе след «Броненосца» давно бы растаял в туманной дали. А он, как прежде, движется прямо противоположным курсом — пролагая, словно ледокол, путь важнейшего из искусств. «Эйзенштейн научил кинематографию искусству потрясать. Создал в кино эпос. Масштабы, утраченные театром века назад, вернулись на экран. Тысячные толпы людей — сами, непосредственно, а не через протагонистов — стали героями трагедии. В мире возник новый экран. Кино (недавно «киношка») не только заняло место как равное среди высоких видов творчества, но и на какие-то годы оказалось на кафедре учителя. Эпоха (на какой-то период) смогла выразить себя сильнее всего на экране. Искусство двадцатых годов вышло далеко за пределы времени, победило время. А Эйзенштейн перерос еще одни рамки. Полный сил, окрыленный небывалым триумфом, он рванулся вперед: позади остались не только ленты, снимавшиеся в разных странах, но и само представление о кинематографии», — отчеканил Григорий Козинцев.
Укрупним картинку: ревущее море, копошащиеся в гнилье черви, укутывающий бунтовщиков саван, дребезжащая по ступенькам коляска с орущим младенцем, выбитый глаз в осколках пенсне. Шлюпки, складывающие паруса словно крылья перед «ковчегом» с великомучеником — матросом Вакуленчуком, и расступающиеся перед старшим братом корабли эскадры… Образы «Броненосца» имеют весьма отдаленное отношение к деталям черноморского восстания. Это не снятая к двадцатилетию событий 1905 года увертюра бури, а кода Гражданской войны. Укрупняя детали, загоняя кошмар братоубийственной смуты в монтажный ритм, Сергей Михайлович заклинает: такое не должно повториться. Соавтор революции, создатель киноязыка, заставляет видеть и не отворачиваться, ужасаться и веровать, погибать, но не сдаваться. Идти на «Вы» с наплывающим на экран броненосцем, распятым на канатах бунтовщиком, бросившим клич: «Братья! В кого стреляешь?!» и расстрелянной толпой. Не «глядеть фильму», а преодолевать диалектику искушения и отвращения как боль незаживающей раны.
Травмоопасность «Броненосца» по-прежнему высока. Великой немой картиной нетрудно захлебнуться. И далеко не случайно, что в десятках прямых и косвенных киноцитат был растиражирован лишь один кусок из 1280 (в любом современном фильме их раза в три-четыре меньше). Пытаясь оценить фильм с высоты критической мысли, проницательный Виктор Шкловский — как заколдованный — также возвращался на одесскую набережную, сухо отмечая: «Сужено употребление кинематографического почерка. Здесь материал так дожат до конца, так экономно использован, что, конечно, лестница Эйзенштейна с ее площадками, тормозящими движение отныне знаменитой детской коляски, стоит всех русских фильмов, до нее созданных».
Не только русских. Перемонтированный европейскими цензорами весной 26-го года «Потемкин» взбаламутил Германию, а затем — весь мир. Фильм превозносили немецкие экспрессионисты и голливудский бомонд, сравнивали с «Илиадой» и Девятой симфонией, требовали присудить ему специальную Нобелевскую премию по кино. Нидерландские прокатчики приклеили к эпизоду восстания титры: «Слава Богу, на нашем Королевском флоте подобное немыслимо!» Спустя семь лет у берегов Явы взбунтовалась команда голландского крейсера — на суде матросы признались, что огонь восстания разжег «Броненосец «Потемкин». В Америке русский эмигрант, участвовавший в подавлении одесского восстания, умолял администрацию кинотеатра выдать себя законным властям — рвался понести кару за совершенное злодейство.
Преодолевая природный скепсис неутомимого конструктивиста Эйзенштейна, «Броненосец» творил все новое: окрылял зрителя и изменял мир. По убеждению киноведа Евгения Марголита, «эта идея принципиального преображения человека, возможности выхода из себя посредством произведений искусства имела прямое отношение к тому, что подразумевало поколение 20-х годов под революцией».
От редакции: Материал данной статьи лишний раз говорит о том, что Советская культура создавала произведения, воспевающие высокие идеалы человечества. Например, мужество, героизм, справедливость, самопожертвование. Именно данная культурная политика смогла взрастить поколение, сумевшее превратить нашу страну из отсталой в передовую, одержать победу над немецко-фашистскими захватчиками. В общем, произведения Советского кинематографа, литературы и т.д. останутся в истории навсегда. Всё это несопоставимо с современной масс-культурой, насаждаемой в сознание народа низменные чувства, способствуя тем самым его дальнейшей деградации.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
