Историк и офицер Анатолий Михайлович Сергиенко многократно выступал на страницах «Правды» с интересными материалами, вызывавшими читательский отклик. В основном они были на темы Великой Отечественной войны, а особенно — Авиации дальнего действия. Сергиенко по праву можно назвать летописцем этого рода войск, которому он посвятил множество статей, очерков и ряд капитальных исследовательских трудов. Сегодняшняя статья — об особом задании, которое лётчикам Авиации дальнего действия довелось выполнять весной 1945 года.
И вот наступило время возмездия
«Совершенно секретно, экземпляр №1. 27 августа 1943 года. Сталину И.В.
«Ворон», проживая постоянно в районе г. Берлина, периодически посещает города Псков, Смоленск, Минск, Борисов, Витебск, Житомир и др., где немцами организован отдел «Русского Комитета» и часть РОА. В целях ликвидации «Ворона» НКГБ СССР проводит следующие мероприятия…»
Далее в документе, подписанном народным комиссаром государственной безопасности СССР В.Н. Меркуловым, приводятся сведения о проводимой в различных пунктах оккупированной территории страны работе НКГБ с целью ликвидации «Ворона» — главного изменника Родины генерала А.А. Власова. Именно «ликвидации». Тогда, в 1943 году, когда он развернул бурную деятельность по созданию в помощь фашистской Германии «Русской освободительной армии» (РОА), его надо было убрать и тем самым обезглавить это скопище предателей, поставивших себя в услужение самым лютым врагам Советского Союза.
Попытки ликвидировать Власова предпринимались и в дальнейшем, но постепенно от них отказались, ибо с приближением окончательного поражения фашистской Германии, а следовательно, и краха РОА, тайное уничтожение её главаря становилось делом слишком узким. Теперь Власов нужен был живым — для того, чтобы через судебный процесс вскрыть политическую сторону власовского движения.
«Взять живым главаря РОА» — такова была задача НКГБ Украины. С этой целью сотрудники госбезопасности создали оперативную группу «Факел» под руководством полковника Я.А. Козлова, известного в Чехословакии под именем Богдана Петровича Богуна. Задача группы: совместно с чешскими партизанами разработать и осуществить план захвата главарей РОА — Власова, Трухина, Малышко.
Доставка разведгруппы Богуна в Чехословакию осуществлялась экипажами 1-го гвардейского авиаполка Авиации дальнего действия (АДД) в течение нескольких дней. Операция завершилась 17 апреля 1945 года. Установив связь с местными партизанами, группа приступила к выполнению задания. И 7 мая им удалось пленить начальника штаба власовской армии Ф.И. Трухина. «Важную птицу» надо было доставить в Москву…
Восьмого мая, в день всеобщего ликования, вызванного окончанием войны, командир 1-го авиаполка Авиации дальнего действия В.П. Филин вызвал к себе Михаила Левина и Ивана Воеводова.
— Война кончилась, но не для всех. Ставлю боевую задачу: завтра утром берёте на борт представителя НКГБ полковника Сергеева и с ним десять автоматчиков, вылетаете в район Праги, садитесь вот здесь, на лесную поляну, забираете арестованного начальника штаба РОА Трухина и возвращаетесь на свой аэродром. Хотя война и завершилась, но недобитого зверья ещё полно, поэтому используйте малые высоты и осмотрительностью в воздухе не пренебрегайте. В общем, возвращайтесь невредимыми.
Девятого мая утром экипаж и пассажиры прибыли на аэродром. Самолёт был уже «под парами». Провожали командир и начальник штаба авиаполка Д.А. Козенко. Он отозвал штурмана корабля в сторону:
— Ты, Ильич, под Прагу летал несколько раз, дорога, как говорится, наезженная, поэтому в штурманском плане полёт труда не составит. Но, знаешь что, посматривай побольше за воздухом. Это ведь ваш последний полёт, в общем, вы в полку закрываете войну.
Зелёная ракета позвала в самолёт. Представитель НКГБ занял место правого лётчика, автоматчики разместились в салоне. В 9.00 Ли-2 покинул аэродром Ясенки.
Признаков войны в небе не было. До чехословацкой столицы добрались благополучно, снизились до восьмидесяти метров, прошли над шоссе Прага — Пльзень. Оно забито отступающими немецкими частями. Помня наказ начальников, отошли в сторону. Через несколько минут Воеводов доложил:
— Площадка под нами.
— Да, но сигналов-то нет!
Стали совещаться с полковником Сергеевым.
— Что-то партизанам мешает нас принять. Надо идти в Прагу, она уже освобождена, — резюмировал представитель НКГБ.
Сделав ещё круг и убедившись, что их никто не ждёт, взяли курс на чехословацкую столицу. Далее — слово командиру корабля Михаилу Васильевичу Левину:
«В Праге нас никто не ожидал, так как заход туда не был предусмотрен заданием. Пришли на центральный аэродром и произвели посадку по выложенным посадочным знакам. На аэродроме масса людей, бронетранспортёры, автомашины, флаги СССР и Чехословакии. Кто-то в форме офицера чехословацкой армии флажком показал нам место, куда надо рулить. Представитель НКГБ говорит: «Командир, мы кому-то мешаем, давай отрулим вглубь аэродрома».
Мы так и поступили. Не успели винты моторов остановиться, как к самолёту подъехали несколько автомашин, из которых вышли военные и штатские люди. В одном из военных представитель НКГБ узнал генерала Рыбалко. Мы вышли из самолёта, и он доложил ему, кто мы и какую задачу выполняем. Тот сказал: «Вы испортили мне всю обедню. Мы встречаем бывшего чехословацкого президента Бенеша, а ваш Ли-2 приняли за его самолёт».
Рыбалко дал одному из генералов поручение оказать экипажу необходимую помощь по всем вопросам спецзадания. Нам выделили машину, на которой представитель НКГБ, я и штурман Воеводов убыли в штаб к танкистам. Там согласовали свои дальнейшие действия на завтрашний день, установили радиосвязь с группой Богуна, которая сообщила, что в связи с отступлением немцев из Праги партизаны не смогли подготовить площадку. Договорились: они привезут Трухина прямо на аэродром. Нас разместили в гостинице, остальные члены экипажа и автоматчики ночевали в самолёте.
Трухина привезли на аэродром утром. Руководил группой охраны Богун. Он и передал начальника штаба РОА представителю НКГБ. День был солнечный. Под крылом самолёта постелили коврик, на котором Трухин ждал вылета. Он был в форме генерала РОА — тёмно-серый френч с чёрным воротником, такого же цвета брюки с красными лампасами, сапоги. На левом рукаве нашивка с буквами «РОА» по-немецки. Подстрижен под «ёжик», в волосах — седина. Выглядел подавленным, но на вопросы штурмана Воеводова отвечал достаточно чётко.
Получили разрешение на вылет. Трухина посадили на бочку из-под вина, покрытую ковриком. Автоматчики находились на откидных сиденьях. Группа Богуна осталась в Праге. Примерно в 12.30 произвели посадку на аэродроме Ясенки. Наш самолёт встречали начальство корпуса и дивизии, а также личный состав полка. Приблизительно в 16.00 из Москвы прибыл Си-47 второй дивизии особого назначения и, забрав Трухина, вылетел в Москву. Генерал Власов избежал встречи с разведчиками Богуна, он был позже захвачен танкистами».
Да, первым из руководства РОА в Москву был доставлен бывший советский генерал-майор, изменник Родины Фёдор Иванович Трухин. Родился он в 1896 году в дворянской семье в городе Костроме. В Красной Армии с 1918 года. Окончил академию им. М.В. Фрунзе и академию Генерального штаба. Перед войной занимал должность начальника оперативного отдела штаба Прибалтийского особого военного округа. Во время войны — начальник штаба Северо-Западного фронта. Беспартийный.
Попав в плен, он стал на путь сотрудничества с фашистами. Усердие генерала не осталось незамеченным: его признали «пригодным к использованию», а затем разрешили носить немецкие знаки различия. Довольно подробно о своей деятельности Трухин рассказал, отвечая на вопрос председателя суда: «В чём признаёте себя виновным?»
«Я признаю себя виновным перед Родиной, Советской властью, партией в том, что, сдавшись в плен, встал во главе борьбы с Советской властью, организовывал других, клеветал, вошёл в Трудовую партию, вошёл в союз «Новое поколение», и всё это в поисках путей борьбы с Советской властью.
Я был идейным вдохновителем курсов в Дабендорфе, через мои руки прошли до пяти тысяч человек курсантов, которые подготавливались в антисоветском духе, я подготовлял вербовщиков, чтобы вести работу среди русских военнопленных, и втягивал их в РОА.
Лично я, по поручению немцев, объезжал все части РОА, действующие на территории Италии, моими выступлениями вводил эти части в заблуждение о роли, которую они играют, сулил им победу и счастливую жизнь в России.
Я был начальником штаба РОА, и под моим руководством шли формирование школ разведки, подготовка офицеров, формирование воинских единиц… Сам я, боясь ответственности, хотел перейти на англо-американскую сторону, но это мне не удалось».
Так завершилась предательская деятельность одного из организаторов «Русской освободительной армии» Ф.И. Трухина.
Власовская агония
А что же «Ворон»? В дни агонии третьего рейха и РОА её командующий метался между своими бывшими хозяевами и союзниками СССР по Второй мировой войне. После неудавшейся попытки Трухина договориться с американцами Власов 8 мая отправил на установление контакта с ними своего адъютанта капитана Антонова. Американцы подтвердили прежнее требование: безоговорочная капитуляция РОА.
Восьмого мая Власов пошёл на личный контакт с американцами, однако вернулся оттуда руководитель РОА ни с чем. Известный советский дипломат Ю.А. Квицинский в своей книге «Генерал Власов — путь предателя» приводит диалог изменника с офицером американской армии:
«К вечеру 10 мая появилось несколько американских машин, которые забрали Власова со всей его свитой и отвезли в один из замков на окраине Шлиссельбурга. В замке Власова ждал капитан американской контрразведки Донаджу.
— Ну что? — приветствовал он Власова. — Игра подходит к концу? Зря хозяев меняли. Не на ту лошадь поставили.
— Не менял я хозяев,— устало ответил Власов. — Я всегда служил одному хозяину — русскому народу.
— Да ну? — рассмеялся Донаджу. — Странно вы ему, однако, служили».
Начался последний аккорд. Власов приказал своему подельнику — генералу Буняченко передать подчинённым: спасаться поодиночке. Когда солдатам сообщили об этом, они стали уничтожать документы, снимать с себя форму, некоторые кончали самоубийством, считая, что это лучше, чем умереть от расстрельной пули. Это была агония власовского движения. Руководитель РОА пережил тех, кто сам решил свою судьбу, совсем ненадолго.
Деятельность штаба РОА находилась в поле зрения советской армейской разведки и НКГБ Украины. После того как было установлено пребывание Власова в Шлиссельбурге, командир 25-го танкового корпуса генерал-майор Е.И. Фоминых получил приказ идти на Прагу для блокирования действий РОА.
Утром 11 мая корпус подошёл к реке Услава, встретился с союзниками и, переправившись, сосредоточился в районе города Непомук. Здесь и был пленён Власов. О том, как это произошло, поведал 7 октября 1962 года в «Комсомольской правде» бывший командир 25-го танкового корпуса генерал-лейтенант запаса, Герой Советского Союза Е.И. Фоминых. Приведу выдержки из его рассказа:
«…Многие офицеры-власовцы искали встреч с советскими воинами, чтобы перейти к нам. Наш комбат капитан Якушев познакомился таким образом с одним офицером из войск Власова, в прошлом тоже капитаном и тоже комбатом.
Узнав о выступлении Власова, этот капитан прибежал к Якушеву. Недолго думая, Якушев вскочил в машину капитана Кучинского и помчался на перехват колонн Власова, успев предупредить об этом своего начальника штаба. Обогнав колонну легковых и специальных машин, Якушев поставил свою машину поперёк дороги. Колонна встала… В это время капитан Кучинский сообщил Якушеву, что в колонне находится Власов. Обежав все машины и бегло осмотрев их, он Власова не обнаружил…
И вдруг шофёр четвёртой машины кивком головы показывает Якушеву, что Власов здесь. Заглянув внутрь, Якушев увидел на заднем сиденье двух перепуганных женщин. Он зло оглянулся на шофёра, который только и ждал этого взгляда, и вновь кивком головы подтвердил, что Власов здесь.
Дальнейшее происходило молниеносно. Якушев рванул дверцу машины и увидел неестественно свёрнутый ковёр. Он сорвал ковёр и буквально вытащил Власова из-под него. Недолго думая, на глазах у всех Якушев потащил Власова к своей машине…
Шофёр плохо ориентировался, и они стали плутать по лесу, забитому власовцами. Власов осмотрелся и, выбрав подходящий момент, выскочил из машины и побежал, ловко перебирая длинными ногами.
Якушев на миг остолбенел, а потом рванулся за ним, доставая пистолет из кобуры. Но, видя, что это соревнование не по плечу быстро выдохшемуся генералу, стрелять не стал. Власова доставили в расположение корпуса…
Я и мой начальник политотдела П.М. Елисеев с любопытством разглядывали приближавшегося к нам в сопровождении комбата капитана Якушева высокого, сутулого генерала в очках, без головного убора, в лёгком стального цвета плаще. Так вот каков этот выродок!»
Характерно то, что, когда Якушев вытащил Власова из машины, а затем повёл к своей и когда генерал предпринял попытку сбежать, ни один из присутствующих власовцев не шевельнул пальцем, чтобы оказать помощь своему главнокомандующему.
В книге Ю.А. Квицинского приводится следующий документ на имя И.В. Сталина от 13 мая 1945 года за подписью начальника Главного управления контрразведки «Смерш» В.С. Абакумова: «По сообщению управления Смерш 1-го Украинского фронта, 12 мая с.г. в районе города Прага задержан предатель Власов, который на автомобиле направлялся в сторону союзников. По предложению командира 25-го танкового корпуса генерал-майора Фоминых Власов отдал приказ своим солдатам о переходе на сторону Красной Армии. Вчера же нашим войскам сдалась дивизия в количестве десяти тысяч человек. Мной дано указание начальнику управления Смерш 1-го Украинского фронта генерал-лейтенанту Осетрову доставить Власова под усиленной охраной в Главное управление Смерш».
Некоторые дополнительные детали можно почерпнуть из письма очевидца тех событий Н.А. Алексеева: «Целую ночь после ареста А.А. Власова содержали в штабе корпуса. А на следующий день в расположение корпуса прибыло минимум 10—15 автомобилей из штаба оккупационных войск, и Власова увезли».
Сколько верёвочке ни виться…
Итак, 12 мая Власов был арестован танкистами 25-го корпуса и увезён из его штаба, как потом оказалось, в Дрезден. Оттуда его следовало перебросить в Советский Союз. Для этого нужны были крылья. Они нашлись в 7-м авиаполку Авиации дальнего действия.
Тринадцатого мая утром в группу экипажей авиаполка, базировавшуюся на аэродроме Бобервиц, поступил приказ: срочно направить один самолёт в Дрезден, дальнейшее задание будет дано на месте. Старший группы решил направить в Дрезден экипаж командира корабля В.М. Короткова (штурман И.Я. Мендюх).
Борттехник Владимир Кутовенко только-только успел раскапотить моторы и «раскапотиться» сам, как поступила команда на немедленный вылет. Быстро привёл всё в порядок и стал дозаправлять машину горючим. Через тридцать минут взлетели и взяли курс на Дрезден. Лётчики знали об интенсивных бомбардировках одного из красивейших городов Германии союзной авиацией в феврале 1945 года. Результаты их «работы» хорошо просматривались с воздуха: город лежал в руинах, большинство уцелевших зданий было без крыш, стены зияли пустыми глазницами окон и дверей, улицы завалены битым кирпичом, черепицей и брёвнами.
— Хорошо поработали союзники, — сказал правый лётчик Михаил Кузнецов, помогая командиру заводить самолёт на посадку.
— Они же старались разбить все мосты через Эльбу, чтобы задержать наше наступление, — высказал своё предположение штурман.
Посадочная полоса дрезденского аэродрома тоже носила следы интенсивных бомбардировок, но её уже успели подремонтировать. Сели, подрулили Ли-2 на край аэродрома поближе к КДП, выключили моторы. Командир и штурман пошли к диспетчеру, а Кузнецов, Кутовенко, стрелок-радист и стрелок остались у самолёта.
На ветках низкорослого кустарника, что был за чертой аэродрома, и на высоких стеблях прошлогодней травы под напором слабого ветерка колыхались ещё не успевшие пожелтеть от весеннего солнца белые листы бумаги. Кутовенко снял один, всмотрелся в напечатанный на русском языке текст.
— Братва, это же листовка его превосходительства генерала Власова! Призывает стать под его знамёна. Вот шкура! Сам-то, наверное, уже удрал!
Подошли командир и штурман. Им показали листовку.
— Ирония судьбы! — воскликнул Коротков. — Вы не поверите, но именно этого предателя нам и предстоит везти. Приказано лететь днём и ночью до самой Москвы. Так что сами скоро будете лицезреть главного изменника Родины.
— Ну и история… — сопроводил борттехник своё восклицание чисто русским выражением, которое из его письма ко мне я не решаюсь перенести в текст этой статьи.
— Верно, Владимир Иванович, история! — ответил ему дочитавший листовку Мендюх. — Что ни говори, а Власов пусть что ни на есть самая скверная, но всё же история. И мы будем к ней причастны.
— Ну и повезло, — не унимался Кутовенко. — Потом после него самолёт надо мыть!
Кстати, о власовских листовках. Впервые они появились внушительным тиражом на территории нашей страны в январе 1943 года. Впоследствии тираж всё время наращивался. На каждого советского солдата за годы войны пришлось более сотни экземпляров. Начинались, как правило, так: «Русские люди, братья и сёстры!» Но действенного и массового влияния на наших бойцов, судя по всему, иудины призывы не возымели.
…Минут через тридцать на дрезденский аэродром ворвалась легковая машина и направилась к самолёту. За ней, стараясь не отстать, следовал грузовик. Джип, круто развернувшись и взвизгнув тормозами, остановился напротив открытой двери самолёта. Вышли генерал и два офицера с личным оружием. Коротков доложил о готовности к полёту и представил экипаж. Подъехал грузовик, из него выгрузилась группа автоматчиков. Построились под крылом самолёта. После этого генерал пригласил Власова выйти из легковой машины.
Слово Владимиру Ивановичу Кутовенко: «Власов был выше среднего роста, в гражданской одежде, при шляпе. Из-под плаща горбились лопатки плеч, и он напоминал цаплю. Какого-то физического недомогания не чувствовалось, а вот маску душевного страдания на лице скрыть он не мог. Было видно, что тяжесть содеянного и близкая расплата терзали его душу».
По приказу советского генерала Власов поднялся в салон самолёта. Его посадили у кабины лётчиков по правому борту. Рядом разместились несколько автоматчиков. Слева от них сел офицер охраны. После всех на борт поднялись члены экипажа.
— Запускай! — приказал Коротков борттехнику. — На связь с диспетчером не выходим, я с ним договорился, что будем взлетать самостоятельно.
После взлёта в пилотскую кабину вошёл генерал и попросил разрешения занять место правого лётчика. Командир корабля дал «добро». Так и летели до Бобервица. Пока заправлялись горючим, к самолёту привезли необходимые для экипажа документы и бортпаёк. После взлёта сопровождающий генерал вновь сел на место правого лётчика. Стало понятно, что это своеобразный контроль за действиями экипажа…
И вновь рассказ Кутовенко:
«Полёт был продолжительным, и нам предстояли посадки на дозаправку. Наше движение по всему маршруту находилось под особым контролем. Сразу же после приземления и заруливания на стоянку к самолёту подъезжали спецпредставители, справлялись о нуждах, спрашивали, нужна ли дополнительная охрана, обеспечивали экипаж и группу сопровождения всем необходимым, и мы без особой задержки вновь поднимались в воздух.
К исходу дня сели где-то на полевом аэродроме после захода солнца. Естественно, экипаж устал, да и прогноз погоды говорил о её ухудшении на дальнейшем маршруте полёта. Поступило распоряжение на ночёвку. Командир корабля и часть экипажа ушли на отдых, а я остался для подготовки машины к дальнейшему полёту.
Подопечный находился в самолёте под контролем внутренней охраны. Кроме этого, самолёт оцепила и внешняя охрана. Наши спутники достали бортпаёк и распределили его между всеми, никому не делая предпочтения. За совместной трапезой в салоне самолёта сидели рядом два генерала. Оба по-своему прошли длительный военный путь, только финал у каждого оказался разным: один переживал радость победы, второй — неминуемую расплату за содеянное. Разговор был немногословный.
К темноте все необходимые работы на самолёте я завершил, надо было идти на ужин, а заодно и пообедать. Ко мне обратился один из офицеров по вопросу отсутствия в самолёте необходимого освещения. Я ещё раньше выяснил, что на аэродроме автостартёра нет, что для запуска моторов надо будет надеяться только на аккумуляторы. Я объяснил офицеру, что оставить самолёт под током не могу, а вот приспособить переносную лампочку напрямую от аккумулятора — это можно. Когда я её подвесил над лежащим на сиденьях Власовым, офицер сказал, что этого освещения вполне достаточно. При уходе я предупредил ответственного о недопустимости курения ни в самолёте, ни возле него.
Полёт до Москвы был спокойным, в нормальных условиях. На кругу над Центральным аэродромом радист Комендантов принял команду: после посадки следовать за впереди идущей машиной. Мы так и сделали. Рулили за ней до тех пор, пока не получили сигнала остановиться.
Выключив моторы, я вышел в общую кабину, открыл дверь и хотел выставить стремянку, но кто-то снаружи сказал, что она не нужна. Смотрю, а к борту самолёта пятится «чёрный ворон» с открытой задней дверью. В сопровождении нашего генерала Власов шагнул прямо с самолёта в спецмашину, так и не коснувшись ногами московской земли».
* * *
Власов прибыл на Центральный аэродром Москвы 15 мая 1945 года. «Ворону» подали «чёрного ворона»: ему не дали возможности ступить на советскую землю — ту землю, которую он как солдат должен был защищать, но предал. Символично!
С аэродрома командующий РОА был доставлен на Лубянку и стал узником №31. Дорога предательства, начатая 12 июля 1942 года, оборвалась. А 1 августа 1946 года в 2 часа 2 минуты по уголовному делу №1713 был оглашён приговор Военной коллегии Верховного суда СССР. Он был приведён в исполнение в этот же день. Казнь через повешение была совершена в Таганской тюрьме. Жизненный путь обер-предателя Андрея Андреевича Власова завершился. Сколько верёвочке ни виться, конец всегда будет.
От реакции: Сколько бы идеологи антисоветизма и русофобии не писали бы о власовцах как о «борцах со Сталинизмом», а не с нашей страной, факт остаётся фактом: прямой переход на сторону иностранных захватчиков во время войны, участие вместе с оккупантами в карательных операциях на занятых немцами территориях — всё это, как и многое другое, является настоящей государственной изменой. Более того, в небезызвестном «Пражском манифесте » Власов сам открыто выразил солидарноть с Третьим рейхом, заявив, что Германия якобы борется не с нашей страной, а с большевизмом. Но, во-первых, борьба с Советской властью — это изначально разрушительная деятельность, направленная на то, чтобы вернуть трудящихся под гнет капиталистов, а Россию отдать на растерзание международной буржуазии. Во-вторых, гитлеровцы сами не скрывали своего намерения «разгромить русских как народ», расчленить СССР и т.д. И тем самым они власовцы не отдали наше Отечество гитлеровцам. Данное обстоятельство осознавали все. В этой связи арест и расстрел власовцев можно только приветствовать. То, к чему приводит политика умиротворения «пятой колонны», видно на примере судьбы Франции 1940-х годов.
Таким образом, деятели, подобные Власову — плесень на теле общества. И мы уверены, что современным его идейным наследникам не удастся осуществить то, что пытались сделать представители РОА.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
