Вчера на сайте портала «Военное обозрение» была опубликована статья, в которой речь шла об обстановке на территории Левобережной Украины после её освобождения от гитлеровских захватчиков. Публикуем её полностью.
Осенью сорок третьего года войска Воронежского фронта выбивали гитлеровцев с Левобережной Украины. Стрелковая дивизия, в которой я находился, только что освободила город Прилуки. После боев из подвалов и укрытий стали выходить изможденные жители. Город сразу же ожил и стал походить на растревоженный улей. Люди ликовали и со слезами радости обнимали своих освободителей. Возбуждённые и до боли родные, они толпились возле нас и, перебивая друг друга, рассказывали о зверствах и злодеяниях фашистов, о наболевшем и выстраданном во время оккупации.
Мы остановились передохнуть на окраине Прилук. В дивизии был небольшой самодеятельный ансамбль, и мы решили дать для населения концерт. Выбрали площадку в каком-то саду. Собрали своих артистов. И начался наш концерт в освобождённом городе. Хор исполнил популярную песню «Распрягайте, хлопцы, коней». Любители поэзии с воодушевлением читали стихи. Танцоры лихо отплясывали «яблочко». Жители Прилук от души аплодировали артистам. Наконец очередь дошла и до меня. Я, вынув из футляра скрипку, заиграл «Музыкальный момент» Шуберта. Вызванный на «бис» сыграл «Венский каприз» Крейслера.
Играя, я вдруг заметил пристальный взгляд старика в жупане. Он стоял в сторонке, опершись руками на суковатую клюку. Глаза его неотрывно следили за мной из- под соломенной шляпы.
После концерта старик подошёл ко мне. На вид ему было за восемьдесят. Среднего роста, сухопарый, без бороды, с вислыми седыми усами. В чертах и выражении лица его было что-то древнее, даже мифическое. Потоптавшись на месте, он сказал:
— Сынку! Зайдем ко мне в хату, гостем будешь. Не откажи, уважь старика.
Я взглянул на часы. До построения оставалось немногим больше часа, но не хотелось огорчать отказом старого человека. Жил он неподалёку. Хата его стояла в саду. У ворот рос высокий раскидистый дуб, поблескивая листьями в лучах заходящего солнца. Едва дед открыл калитку, как навстречу нам с хриплым лаем выскочил из конуры лохматый рыжий пёс ростом с доброго телка.
— Варнак, на место! — строго прикрикнул на него хозяин.
Пёс виновато посмотрел на старика, завилял хвостом и вернулся в свою будку.
Мы вошли в хату. В горнице было чисто и опрятно. Приятно веяло теплом, пахло шалфеем и еще какой-то духмяной травой.
— Эй, Дмитриевна! Где ты? — крикнул повелительно дед. — Принимай дорогого гостя. Смотри, какого молодца привел!
Откуда-то из боковушки вышла худенькая старушка с выцветшими глазами, в сиреневой вылинявшей кофте, широкой темной юбке и поклонилась мне в пояс:
— Милости просымо, добра людына. Чем богаты, тем и рады.
Хозяин поставил в угол клюку, снял жупан, шляпу. Усадил меня за стол, сам сел рядом и с доброй улыбкой сказал:
— Гарный ты скрипач, сынку. Дуже гарный. Не обидел тебя бог талантом. Так растревожил мне душу, аж слезу вышибло. Эге ж! — с детской непосредственностью заявил он и умолк, наверно, уйдя мыслями в невозвратно далекое прошлое.
Глядя на его иссеченное мелкими морщинами лицо, я подумал, что старик, наверно, сам музыкант и спросил:
— Вы, дедушка, по-видимому, сами играете на скрипке?
— Да вроде бы, — усмехнулся он с веселым блеском в глазах. — Играю, только ж не так, как ты. Самоучка. В нашем роду все самоучки были. А ты, видать, учился музыке по нотам? — уважительно спросил он.
Я вспомнил свою деревню и трёх сыновей Никиты Литовченко. Двое из них были скрипачами, а третий играл на кларнете. Ни одна свадьба, ни одна вечеринка не обходилась без них. Никакого музыкального образования они не имели, но играли замечательно. Они-то и зародили во мне любовь к скрипке.
Старик слушал меня, и глаза его лучились теплой улыбкой, то становились задумчивыми. Пока мы беседовали, старуха подала на стол свежие помидоры, малосольные огурчики, несколько кусочков чёрного хлеба.
За обедом разговор продолжался. Трогая рукой широкий подбородок, разделенный ямкой, он глядел на меня и вдруг обронил:
— Завидую тебе, сынку. Завидую и радуюсь. Эге ж!
— Чему завидуете, дедушка?
— И тому, что молодой, и тому, что мастер на скрипке играть. Сыграй, будь ласка, нехай же и моя старуха послушает.
Старуха в знак согласия закивала головой.
Я заиграл «Песню о Днепре». В ту пору эта песня только появилась. В её простых и трогательных словах, в волнующей, за сердце хватавшей мелодии было много тревоги и суровых дум. Они проникали в самую душу. Старуха, сложив руки на груди и чуть склонив набок голову, стояла как завороженная. Прислонившись к печке, она фартуком вытирала слезы. А дед, подперев седую голову ладонями, слушал с хмурой сосредоточенностью. Он как будто задремал. Когда я закончил играть, старик поднялся и, ничего не сказав, вышел из хаты. Жена проводила его недоуменным взглядом: «Куда это он?»
В окна заглядывали лиловые сумерки. Через открытую форточку просачивался терпкий запах осени. Старуха зажгла керосиновую лампу. Желтоватые блики легли на стены. На потолке обозначился зыбкий белый круг. Я поглядел на часы и хотел было уходить. Но тут возвратился в хату старик. В руках он бережно держал сверток. Когда развернул его, я увидел старую обтёртую скрипку. Старик держал её в руках, как драгоценность.
— Сынку! — взволнованно заговорил он. — Этой заветной скрипке много лет. Ой, много! Мой батько, царство ему небесное, сказывал, что его дед Остап — потомок запорожских казаков. Служил дед Остап при царе Александре Первом. Воевал с французами на Бородинском поле и на Березине-реке. И там французского генерала в полон взял. В карете у генерала были награбленные в Москве меха дорогие, золотишко с иконостаса и оця скрипка.
Старик на минуту умолк, как бы собираясь с мыслями, и продолжал:
— Доставил дед Остап по начальству того генерала, доложил казачьему атаману: мол, так и так, принимайте грабителя. «Хороший хлопец ты, казак Остап!» — похвалил его атаман. Всякие любезности ему сказал, потом и спрашивает: «Чем же наградить тебя, казак? Бери, что пожелаешь. Хочешь — шубу соболью, а хочешь — золото с каменьем драгоценным». Поблагодарил дед Остап атамана за ласку да и говорит: «Если на то будет ваша милость, то дайте мне эту скрипку». Казачий атаман удивился: «Немного же ты просишь, хвалю! Бери скрипку да потешай казаков».
Старик помолчал.
— С той поры и находится в нашем роду оця скрипка. Весь наш род играл на ней. Играли на свадьбах и на похоронах. Много она видела на своем веку и хорошего, и плохого. Всего было, теперь и не вспомнишь. Умирая, батько сказывал мне: «Петро, сыну мий, пуще глаза береги эту скрипку. Завещана она нам дедом Остапом. Будешь умирать, передай сыну». Да вот не пришлось. В прошлую германскую войну убит. Был внук, погиб в этой войне.
Старик поник головой. Сивые брови его опустились и потушили блеск в глазах. Он долго молчал.
Потом поднял на меня печальные глаза и с болью сказал:
— Сынку! Кончается наш род Лапутько. Скоро помру и я, и некому будет играть на скрипке.
Он пристально взглянул на меня, хотел что-то сказать еще, но так и не сказал. Склонив голову, задумался.
А мне хотелось послушать, как он играет.
— Может, сыграете, дедушка? — попросил я.
Старик не отозвался.
— Петро, а правди, сыграй и ты, — подала голос старуха.
— Эге ж! — очнулся он. — Давно не играл. С той поры, як немцы пришли.
Я застыл в ожидании игры старика Петра Лапутько. Он стал настраивать скрипку. Неторопливо подтянул на смычке волос, натер канифолью. Провел смычком по струнам, проверяя строй. В глухой тишине хаты было слышно его тяжелое дыхание да робкий голос сверчка из-под печки.
— Сыграю я вам старинную песню про казака Наливайко, которую еще играл мой дед, а батько подпевал ему.
Старик поднял скрипку, ловко и привычно прижал ее подбородком к плечу. Причудливая тень заколыхалась по стене, переломилась, перебросившись на потолок. Смычок плавно поплыл по струнам, ведя за собой неторопливую грустную мелодию. Эту песню пели когда-то украинские крестьяне в походах против польской шляхты. С нею дрались и умирали запорожцы с Сечи. А мне почему-то слышался в этой мелодии то голос лесного ручейка, то грустный напев пастушьей свирели. Старик играл уверенно, легко и выразительно. Меня сразу захватила эта трогательная украинская песня. Старик играл в каком-то упоении, но выражение его лица как-то не гармонировало с самой мелодией. Мне казалось, что он не слышит своей игры, а думает о чем-то другом. Я уже давно обратил внимание на необычный голос скрипки. Невзрачная на вид, она к моему удивлению обладала большой силой звучания, пела проникновенно, каким-то человеческим голосом.
Вдруг мелодия оборвалась, скрипка умолкла. Судорога свела скрипачу руку, скрючила пальцы, и смычок выпал из руки. В растерянности я смотрел на старика.
— Отыгрался дед Петро, — горько обронил он, поднёс к губам скрипку и поцеловал её. Потом бережно протянул ее мне, сказав: — Дарю тебе, сынку. Играй на ней да вспоминай деда Петра Наумовича Лапутько из Прилук.
Все это произошло так неожиданно, что я растерялся. Приняв подарок старика, в смущении не находил слов благодарности и лишь молча расцеловал его. Я вертел в руках скрипку, рассматривал, старался добраться до её тайн: в чём заключалась, необычная сила звучания этого инструмента? С виду вроде ничего особенного. Скрипка как скрипка, только размером чуть меньше других. Лак давным-давно стёрся, и скрипка была похожа на старую деревянную ложку с облупившейся раскраской.
Заглянул внутрь и обомлел от изумления. На табличке стояла фамилия ее творца — итальянского мастера Гварнери.
С замиранием сердца коснулся смычком струн. Полились изумительной чистоты звуки. Взял несколько аккордов. Заиграл «Лебединую песню» Сен-Санса и почувствовал в душе трепет. Казалось, сами стены хаты запели. Забыв обо всем на свете, я продолжал играть. Не слышал, как открылась дверь, как на пороге появился солдат из политотдела. Как будто издалека донесся его голос:
— Товарищ капитан! Уходим.
Много лет прошло с тех пор. Большие перемены произошли на земле. Но война не ушла из памяти. И теперь, когда я беру подаренную скрипку, мне вспоминается наш солдатский концерт на окраине Прилук и перед глазами встаёт светлый образ старика Петра Наумовича Лапутько, память о котором останется навсегда в моём сердце.
Продолжение следует…
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
