Огненный сорок первый. Декабрь

2 января на сайте портала «Свободная пресса» была размещена статья, посвящённая обстановке, имевшей место в Москве в декабре 1941 года. Публикуем её полностью.

Москва встречала первый зимний месяц войны в тревожном ожидании. Последняя, отчаянная попытка прорваться к Москве была предпринята Вермахтом в самом конце ноября на участке между Лобней и Красной Поляной. Ценой больших потерь немцы потеснили части Красной армии и продвинулись на несколько километров. 1 декабря немцы устремились по шоссе на Кубинку, затем — на Голицыно, но были остановлены. Северо-западнее столицы враг с громадным трудом выдвинулся к каналу Москва-Волга. Но это была его пиррова победа.

5 декабря Красная армия обрушила всю свою мощь на немецкие позиции. Части Вермахта начали поспешно отходить, неся большие потери. Это была прелюдия к первой и очень убедительной победе Красной армии за полгода войны.

Стрелка термометра стремительно падает, и беспощадный мороз сулит немцам невиданные бедствия, которые в итоге обернутся для них катастрофой. В начале декабря в Подмосковье — уже за минус тридцать. Гитлер давно обещал своей армии зимние квартиры Москве, но цель грандиозного наступления становится все более призрачной…

Москвичей — в столице из четырех с половиной миллионов жителей осталось немногим больше половины: одни на фронте, другие погибли на полях сражений, много семей было эвакуировано — гнетет разруха, голод, мучает тревога за близких, от которых давно нет вестей.

«Наземный транспорт работал плохо, — рассказывал в книге воспоминаний „Неувядаемый цвет“ переводчик Николай Любимов. — Из-за нехватки горючего дрова и прочие грузы перевозили на троллейбусах. Не эвакуировавшихся жильцов нашего дома съютили на зиму в один корпус, но, съютив, топить перестали и в этом корпусе. В комнате, куда нас переселили, было минус 1, минус 2. Пеленки для девочки жена согревала за пазухой. Снабжение, конечно, лучше, чем в Ленинграде, но не так уж намного. Кроме хлеба, выдававшегося по карточкам бесперебойно, и небольшого количеству сахару, в нашем магазине два раза выдали соленые огурцы…»

В тех районах Подмосковья, куда не дошли немцы, после уборки капусты оставались зеленые листья, скрытые под снегом. Туда устремились толпы горожан — с топорами, лопатами, мешками, ломами. Путь был долгим, трудным: в промерзших трамваях, троллейбусах, потом — пешком. Но домой люди возвращались счастливые и улыбающиеся, с промороженными кочанами, которые помогут пережить тяжелые времена…

Но людей заботит не только пропитание. Они продолжают жить — именно жить, а не существовать! «Вечерняя Москва» в декабре 1941 года в статьях, заметках, репортажах сообщает о городских новостях, культурных и спортивных событиях. Так, газета сообщила, что трамваи «Б» снова начали курсировать по кольцу. Их маршрут пролегал от Октябрьской площади. Потом электрические машины шли по Крымскому валу, улице Льва Толстого, Плющихе, мимо зоопарка, по Большой Грузинской, Лесной, улице Дурова, через Комсомольскую площадь.

В Елисеевском магазине открылась коммерческая торговля. Правда, цены кусаются: килограмм мяса стоит 80 рублей, сахара — 50, масла — 120. Зато на колхозном рынке подешевела картошка, колхозники отдают ее за 6−7 целковых. Говорят, что так продавцы отзываются на успехи Красной армии. Немцы отступают, и цены снижаются…

Во дворце физкультуры спортивного общества «Крылья Советов» открылась школа бокса, в которую поступили 60 человек. Два десятка юных боксеров имеют спортивный разряд, остальные — новички. В школе занимаются и атлеты первого разряда — токарь Блинов, студент Берзин, учащийся Андрюшин и рабочий Мусатов.

7 декабря. Всесоюзное гастрольное объединение организовало концерт английской и американской музыки и песни, который проходил в Малом театре. Заслуженная артистка республики Ф. Петрова исполнила американскую и английскую песни — «Ковбой из Техаса» и «Матросская». Негритянская певица Коретти Арле-Тиц познакомила москвичей с вокальными произведениями английских композиторов Перселя, Бальфи, Квелтера и американских композиторов Джонсона и Лорана. Пианистка И. Вестерман сыграла пять фортепьянных пьес Фредерика Делиуса, скрипач А. Кнорре — несколько музыкальных произведений английских композиторов XVIII века.

«7-го ходили все на балет („Штраусиана“ у Немировича-Данченко) — писал Любимов. — Странно было смотреть на эти изящные танцы, зная, что километрах в 20-ти отсюда сейчас смертельно усталые, грязные, вшивые люди с ревом, яростно, в ужасе убивают друг друга. Да и мы могли в любой момент стать жертвой случайной бомбы».

В конце декабря была сформирована первая фронтовая концертная бригада Большого театра. Среди артистов — солистка Евгения Васильева, которая позже вспоминала: «Отправляя нас на фронт, дирекция постаралась обрядить нас соответствующим образом: в необыкновенной величины ярко-зеленые валенки. Актеру оперы Леганцеву валенок не досталось, так ему их заменили сапогами Лешего из оперы „Снегурочка“. Это были какие-то немыслимые боты из веревок со множеством бантиков и тряпок, которые при движении колыхались. А еще на нас надели тулупы из оперы „Иван Сусанин“, волочившиеся по земле, и полотняные летние рукавицы».