Грозит ли России новая Катынь-2? Часть вторая

Публикуем материал, размещённый на сайте портала «Свободная пресса».

Окончание, начало здесь

Продолжая разговор об уголовном «деле 13 января» или делу № 09−2-031−99, рассматриваемом Вильнюсским окружным судом, особо следует сказать о профессиональном уровне прокуроров, входивших в следственную группу по этому делу. Это явно далеко не лучшие кадры. Да это, видимо, и не требовалось. На политическом уровне с «делом 13 января» в Литведавно разобрались, осталось лишь правовое, точнеепсевдоправовое, оформление дела. Для этого выбрали просто исполнителей. Не случайно Обвинительный Акт (далее АКТ) содержит столько ляпов и ошибок, что становится не по себе, читая «перлы» литовских прокуроров. Неужели с мозговитыми юристами в Литве такая напряженка?

О литовских прокурорах

Следственная группа Генпрокуратуры Литвы по делу 13 января состояла из 5 прокуроров. Об уровне их профессиональной подготовки говорит небрежность при оформлении Акта. Известно, что документы такого рода в отношении обвиняемых оформляются, как правило, по степени их участия в расследуемом преступлении, или, хотя бы, в алфавитном порядке. Но эти правила писаны не для литовских прокуроров.

Основную часть Акта, 11 из 13 томов, составляют обвинения лиц, причастных к силовой акции в Литве. Обвиняемых по делу 13 января насчитывается 66 и каждый из них имеет различную степень причастности к январским событиям. Тем не менее, все обвинения составлены под «копирку» и отличаются лишь фамилиями.

Начинается Акт с обвинения бывшего министра обороны СССР, Маршала Советского Союза Д. Язова. В материалах уголовного дела 13 января он представлен главным организатором военной агрессии против Литвы в январе 1991 г. Но после обвинения Язова следует обвинение полковника В. Кустрио, заместителя командира 76-ой Псковской воздушно-десантной дивизии МО СССР. Далее обвинение предъявляется подполковнику Г. Голубкову, начальнику штаба 234-ого полка Псковской 76-ой вдд, затем — майору В. Серебрякову, командиру 3-го батальона 234-го полка 76-ой Псковской вдд. Причем В. Серебрякову после перечисления «его преступлений» обвинение так и не было предъявлено. Вместо него обвинение ошибочно повторно предъявили В. Кустрио. Фактически по логике они в Акте представлены, как главные обвиняемые.

Между тем, я, как бывший 2-ой секретарь «преступной» Компартии Литвы/КПСС в материалах «дела 13 января» преподнесен, как один из организаторов январских событий. Тем не менее, в Акте я лишь 64-й обвиняемый, то есть предпоследний. Командир группы «А» КГБ СССР М. Головатов, представленный в материалах дела, как один из виновников гибели январских жертв, значится 51-м. В то же время, бывший в 1991 г. лейтенантом Ю. Мель, обвиняемый в трех холостых выстрелах из танковой пушки, значится 46-м. Одним словом какой-то логики в изложении Акта усмотреть не удалось, что позволяет предположить, что видимо, такая логика отсутствовала и в головах членов следственной группы.

Все становится на свои места, когда знакомишься с содержанием допроса в Генпрокуратуре Литвы российского гвардии полковника запаса, танкиста Ю. Меля, задержанного в марте 2014 г. на литовско-российской границе. Допрос проводила член следственной группы по делу 13 января прокурор Ю. Зенюте. Без тени смущения она задала Мелю вопрос: «А не он ли командовал танковой дивизией во время штурма телебашни»? Сразу становится ясно, что Зенюте не обладала даже минимальной информацией о том, что происходило у телебашни в ночь на 13 января.

Как можно было четыре танка из дислоцированной в Вильнюсе 107-й мотострелковой дивизии, действовавших у телебашни, принять за танковую дивизию? Как можно было предполагать, что в Советской Армии 22-летний лейтенант Мель мог командовать дивизией?

Далее Зенюте задала Мелю не менее странный вопрос. «Когда и как часто лейтенант Мель разговаривал с министром внутренних дел СССР Б. Пуго»? Из этого ясно, что Зенюте, занимаясь «делом 13 января», даже не удосужилась уяснить воинскую подчиненность Меля. 107-я мотострелковая дивизия, в которой служил Ю. Мель, находилась в подчинении Министерства обороны СССР, то есть в подчинении у министра обороны СССР Д. Язова.

По характеру задаваемых Мелю вопросов, стало ясно, что член следственной группы Генпрокуратуры Литвы по «делу 13 января», прокурор Ю. Зенюте не имела четкого представления, что представлял собой СССР и его армия. Видимо, она также не была в курсе дела, какие советские воинские подразделения и какой воинской подчиненности действовали у телебашни. Можно предполагать, что другие члены следственной группы особыми познаниями в общественно-политической ситуации, которая сложилась к январю 1991 г. в Литве и СССР, также не обладали.

Но вернусь к Акту. В нем безапелляционно утверждается, что все обвиняемые — Маршал Д. Язов, лейтенант Ю. Мель, псковские десантники, прибывшие в Вильнюс, и др. знали, что Литва между двумя мировыми войнами являлась независимым государством, что СССР 15 июня 1940 г. её «оккупировал», что 11 марта 1990 г. ВС Литвы провозгласил независимость и, что с этого момента на территории республики уже не действовала«конституция никакого другого государства».

При этом литовские прокуроры убеждены, что все обвиняемые также знали, что руководство СССР и КПСС в ответ на провозглашение Литвой независимости, стало осуществлять политику на свержение «законно сформированной власти Литвы». Утверждение о том, что все обвиняемые были знакомы с законами, принятыми ВС Литвы в ходе ультимативного провозглашения ею независимости, граничит с шизофренией. Только в таком состоянии человек пытается выдать желаемое за действительное!

Прокуроры — фальсификаторы

Одним из наиболее часто повторяемых обвинений в Акте является утверждение о «запрещенных международным гуманитарным правом военных атаках против гражданских лиц», которые якобы осуществляли советские военнослужащие в ходе взятия под охрану стратегических объектов Вильнюса. В ходе этих «запрещенных атак» советские военнослужащие якобы умудрялись «бесчеловечно обращаться с лицами, находящимися под защитой международного гуманитарного права: преследовать гражданских лиц по политическим и национальным мотивам, запрещенным международным правом, убивать их, причинять тяжкий вред их здоровью, причинять заболевания, лишать их свободы, повергать пыткам…».

Правда, в Акте не сообщается, каким образом в ходе кратковременной атаки советские военнослужащие лишали защитников объектов свободы и подвергали их пыткам. Не вызывает сомнений, что такие формулировки были крайне необходимы литовскому «правосудию», так как именно они позволили обвинить советских военнослужащих в военных преступлениях и преступлениях против человечности.

Обвинению советских военнослужащих способствовала фальсификация литовскими прокурорами обстоятельств гибели январских жертв и характера их смертельных ранений. Об этом свидетельствует ситуация с расследованием обстоятельств гибели А. Канапинскаса, погибшего в ночь на 13 января у зданий Литовского радиотелецентра (ЛРТ). Он самоподорвался, пытаясь применить самодельное взрывное устройство.

Однако в морге следователь прокуратуры г. Вильнюса З. Бурокас, выполняя указание любой ценой обеспечить наличие жертв советской агрессии, зафиксировал у Канапинскаса «стреляную рану на правом боку». Правда, несколько ранее судмедэксперт С. Козловский в том же морге уже зафиксировал, что смерть А. Канапинскаса наступила в результате «повреждения взрывным устройством».

Еще более нагло фальсифицировались обстоятельства гибели некого И. Шимулёниса,представляемого защитником телебашни. В Акте утверждается, при так называемом «штурме» телебашни неустановленный военнослужащий группы «А» из автомата АКС-74У расстрелял якобы защищавшего телебашню И. Шимулёниса, а после его падения стволом автомата «зверски» раздробил ему затылочную часть головы.

В 1997 г. лидеру интернационального движения «Единство» В. Иванову во время подготовки к уголовному процессу по делу о его так называемой «клеветнической» книге «Литовская тюрьма» (у. д. № 10−09−057−96), была предоставлена возможность ознакомиться с материалами расследования январских событий 1991 г. Это позволило ему выявить факт подтасовки документов, касающихся обстоятельств гибели Шимулёниса. Первоначально в медсправке и свидетельстве о смерти причинами его гибели были указаны: «стреляная рана головы»; затем — «перелом костей черепа» и, наконец, «повреждение головного мозга» (у. д. 10−09−057−96, т. 8, л. д. 60, 61).

Между тем, в официальной справке Бюро литовской судмедэкспертизы № 29 от 6 февраля 1991 г. было зафиксировано, что черепно-мозговая травма у Шимулёниса является следствием «перекатывания колес транспортного средства».То есть он погиб в автоаварии и к защите телебашни не имеет отношения. В той же справке отмечено наличие у Шимулёниса 7 огнестрельных ран (два нанесены выстрелами спереди, пять — сзади, из них два выстрела было произведены сверху вниз, два — снизу вверх).

Доктор юридических наук, криминалист с многолетним стажем И.Д. Кучеров, исследовав характер ранений Шимулёниса, пришел к выводу, что после гибели его труп был расстрелян литовскими боевиками с разных сторон, под разными углами для подтверждения «зверств советских оккупантов».

Судьям окружного суда. Автомат АКС-74У (укороченный со складывающимся рамочным прикладом) до сих пор стоит на вооружении в литовской полиции. Достаточно взглянуть на этот автомат, чтобы понять, что ни воронкообразным пламегасителем, которым заканчивается ствол автомата, ни его рамочным прикладом невозможно раздробить череп человека так, как это изложено в Акте.

Помимо Шимулёниса от 5-ти пулевых ранений, также нанесенных с разных сторон, под разными углами и с разной высоты у телебашни погиб еще один человек — Д. Гербутавичюс. В его гибели также обвинены советские военнослужащие. Однако характер и направления ранений свидетельствует о том, что он также стал жертвой литовских боевиков.

О стрельбе на поражение и стрелках на крышах

Акт буквально нашпигован утверждениями о стрельбе советских военнослужащих боевыми боеприпасами в мирных граждан. Вот одно из таких утверждений: «…военнослужащие учебной роты специального назначения 42-ой дивизии стреляли в гражданских лиц из винтовок СВД калибра 7,62 мм и автоматического оружия АКМС, военнослужащие сводного полка 76-ой воздушно-десантной дивизии стреляли в гражданских лиц из винтовок СВД калибра 7,62 мм, а вместе с военнослужащими военной группы „А“, стреляя в гражданских лиц и занимаемое здание из автоматов калибра 5,45 мм, использовали запрещенные международными договорами военные средства — патроны калибра 5,45 мм с пулей со смещенным центром…».

Ну, и каковы же были последствия «преступной» стрельбы советских военнослужащих в гражданских лиц? Прежде чем дать ответ на этот вопрос, напомню тбилисские события 9 марта 1956 г. Тогда грузинская молодежь, протестуя против решений ХХ съезда КППС, осудившего культ личности Сталина, захватила в Тбилиси Дом связи, смяв дежуривших на входе солдат Советской Армии. Одного из солдат-первогодков пытались убить. От страха он нажал на курок автомата АК-47. В результате — 21 труп. Вот что такое стрельба на поражение в толпе.