Домино крушения. Советское орденоносное

Проявилось в полную силу огромное превосходство социалистического планового хозяйства. Уже в третьей сталинской пятилетке индустриализации страны был построен и наш завод. Включился в электрификацию – продолжение ленинского плана ГОЭЛРО. Быстро наращивал производство турбин для электрических и тепловых станций. Рекордную скорость надо соумножить с началом боевой вахты и приемом эвакуированных предприятий.
Основная продукция – дизельные моторы для танков. А основные их создатели – женщины-машиностроители и подростки. После проводов мужчин на фронт в цехах выкладывались, как на фронте. Так и назывались –  фронтовые бригады. Первая из них сложилась вокруг совсем юной девчушки – бригаду по обслуживанию станков-автоматов вела за собой Вера Ильина. Мастерства и проворства хватало за пятерых. Награждена орденом Трудового Красного Знамени. Душой заводского коллектива, ведущей силой была партийная организация во главе с Иваном Яковлевичем Харитоновым – коммунист с большим стажем, ленинградец, он являл высокий пример служения Советской Родине.
Коллектив завода уже за неполный первый год ударной работы на победу был удостоен ордена Ленина. Еще через год – ордена Трудового Красного Знамени, а директору, Дмитрию Ермолаевичу Кочеткову, за выдающиеся заслуги в организации массового производства, конструирования и совершенствования танковых дизелей было присвоено звание Героя Социалистического Труда.  Главный конструктор этих дизелей Тимофей Петрович Чупахин стал лауреатом Сталинской премии.
Возмездием фашистам был научно-технический подвиг машиностроителей. Четвертая часть двигателей для всех танков была изготовлена на эвакуированных из Ленинграда   мощностях дизельного производства. И все самоходные пушки, которые выпускал свердловский Уралмашзавод, шли только на дизелях турбомоторного завода.
Бесперебойную работу вставшего на боевую вахту народного хозяйства обеспечивали работавшие рядом создатели энергетических агрегатов.
Вновь и вновь проявляло себя превосходство социалистической организации труда. Раскрепощенные таланты творили чудеса. Созданный с началом ленинской электрификации задел стал основой послевоенных пятилеток. Одной из главных тягловых сил оказался Уральский турбомоторный завод.
С первого года войны и более сорока последующих мирных лет (из шестидесяти с лишним творческого стажа) здесь главным конструктором работал Дмитрий Петрович Бузин, один из ведущих инженеров фактически новой для России отрасли – турбостроения. Он руководил разработкой 18 проектов паровых теплофикационных турбин, определявших передовой уровень научно-технического прогресса. У них самый высокий коэффициент полезного действия.
Всем этим мощным турбинам присвоен государственный Знак качества. Завод изготовил более 700 турбин для теплоэлектроцентралей городов СССР. Дмитрий Петрович Бузин – дважды лауреат Сталинской премии и лауреат Ленинской премии, награжден орденами и медалями.
Массовой серией выпускалась его очень удачная теплофикационная турбина мощностью 100 тысяч киловатт. Она обеспечивает нормальный быт многих городов. Была под руководством Бузина создана и самая мощная теплофикационная турбина в 250 тысяч киловатт. В Москве установлено 19 таких турбин и по 4 в Ленинграде, Киеве и Минске. Таким образом, и теплоснабжение крупнейших столичных городов держится в основном на турбинах нашего завода. Это было лучшее решение при здешних морозах.
Но это не предел. Развернулась огромная работа по продолжению ленинской электрификации страны на все более высоком уровне, открывались ее новые научно-технические направления. В 80-х годах мы уже были готовы выпускать турбины мощностью в 300 тысяч киловатт.
Еще наш завод поставлял газоперекачивающие агрегаты для магистральных газопроводов. Также продукция высшей сложности.
Наряду с этим развивали и второе направление – моторное производство. Например, выпускали превосходный дизель мощностью 1050 лошадиных сил для карьерных автосамосвалов большой грузоподъемности. В год около 400 таких двигателей ставили на автомобили «БелАЗ», выпускаемые в Белорусской ССР.
Машины с маркой турбомоторного завода всегда поспевали за временем. Лучшие из них и западным фирмам давали фору. В том числе американцам. Наш знаменитый дизель 21-21 для автосамосвалов весит 8 тонн – втрое меньше двигателя той же мощности у других производителей.
Кроме своих титульных машин завод выпускал много и другой продукции. Например, ежегодно изготовлял для села 10  тысяч силосоуборочных комбайнов.
За десятилетия участия в плановом развитии научно-технического могущества первой социалистической державы мира рос и наш трудовой коллектив. От рабочего до директора – все в стремлении к мастерству, к знаниям. И примером – руководитель. Недавно, кстати, отмечался юбилей директора завода в 60–70 годах, лауреата Ленинской и Государственной премий СССР Михаила Ивановича Неуймина. В дни векового юбилея Великой Октябрьской социалистической революции Михаилу Ивановичу исполнится 90 лет. Он полон сил, трудится на земле.
Крестьянский сын прошел открытый народной властью путь для всех людей труда. Он показал пример блистательной реконструкции и модернизации предприятия. При нем завод стал выпускать каждый месяц одну турбину в 100 тысяч киловатт, и каждый квартал – турбину 135(145)–250 тысяч киловатт.
И этот пример – обвинение нынешним «эффективным частным собственникам». Они уничтожили тысячи предприятий. Михаил Иванович Неуймин и другие советские директора сохраняли и планомерно совершенствовали все до единого построенные народом заводы и фабрики и возводили тысячи новых предприятий. В свой срок осуществляли их реконструкцию. Сегодня страна представляла бы собой крупнейшую на планете промышленную державу, а не кладбище производительных сил, ликвидированных устроителями капитализма.

* * *

Но почему развалился завод? Основную массу дизелей мы поставляли на Белорусский автомобильный завод. Мы для него готовились к выпуску самых экономичных дизелей, работающих на более дешевом газовом топливе. Еще в 60-х годах начинали выпуск дизелей с использованием газового топлива. Однако прибравшие к рукам наш завод новоиспеченные капиталисты прекратили их освоение и отказались от этого белорусского заказа по дизелям.
Без заказов дизельное производство было остановлено и разграблено. Все основные станки из цехов распроданы за границу. Я неоднократно пытался выйти на связь с дельцами. Но бесполезно. Если бы моторное производство сохранялось, завод хотя бы существовал за счет дизелей.
Коллизия состоит в том, что паровыми турбинами командовал Чубайс – и заказов не было. Поэтому на теплоэлектростанциях сегодня работают турбины 60-70-х годов выпуска. В том числе в Москве. Эти турбины уже отработали два-три срока. По конструкторским нормативам, турбина в 250 тысяч киловатт должна отработать 20 лет и подлежит замене. Но срок ее службы многократно продляют. Есть сведения, что износ турбин приближается к пределу, на одной из них, правда, в Минске, уже отмечены технические показатели этого. Машина начала «порхать» – вибрировать. Значит, турбина изношена и следует ее менять.
И какие опасения: в сильный зимний мороз может быть эффект домино. То есть в холод нагрузили тепловую машину до предельной мощности, и она вышла из строя. Нагрузка резко возросла на соседних машинах. И одна за другой они тоже не выдерживают нагрузки и останавливаются. Таким образом, можем оказаться в самый жуткий холод в замерзающих городах.
Мы писали во многие инстанции: что вы творите-то? Немедленно дайте заказы. Поймите, наш завод может делать в год всего лишь четыре турбины мощностью 250 тысяч киловатт. Нужно много лет, чтобы вовремя заменять изношенные машины. Но ни ответа ни привета. Копии наших писем у меня хранятся.
Прошли впустую многие годы. И только в последнее время сделали первую опытную турбину мощностью 295–300 тысяч киловатт. Но роторы и цилиндры высокого и среднего давления для нее заказывают в Китае. Выходит, сами теперь не можем сделать.
В советское время на турбомоторном заводе работали 15 с половиной тысяч человек. В годы приватизации его разбили на турбинный и моторный заводы, на которых сегодня, в общем, числятся чуть более 2 тысяч работников. Оба предприятия крайне далеки от прежнего уровня производства. Было три конструкторских бюро. Дизель-моторное под руководством Юрия Артемьевича Васильева. Бюро по паровым турбинам возглавлял Анатолий Иванович Алексо. Частично они сохранились.
Бюро по газовым турбинам вел Георгий Викторович Проскуряков – этот замечательный коллектив полностью удален. Нашему заводу по силам было и надо было доводить газовые турбины до приличного состояния. Однако полностью прихлопнули газотурбостроение. В этом как раз соль.
Мы выпускали комплектующие изделия для ряда заводов. В том числе крупной серией 11-сильные турбокомпрессоры – теперь их нет. Закрыли цех алюминиевого литья. Делали великолепные отливки в стале-чугунолитейном цехе – тоже прихлопнули. Расчет на поставки из Китая. А мы получали заготовки к паровым турбинам с Уралмаша – отливки цилиндров, поковки роторов. Теперь тоже ликвидировали.
Нам навязали «свободный рынок», стихию – анархию. Но в современном капитализме ничего стихийного не бывает. Капиталистические монополии многое взяли на вооружение из советского планового хозяйства. А у нас лжедемократы  повернули страну вспять. Они работают на своих кукловодов.
Все наши теплоэлектростанции с подачи тогдашнего главы РАО «ЕЭС» Чубайса по контрольным пакетам перешли зарубежным компаниям. Поэтому «сливки» с тарифов за тепло и электроэнергию мы дарим заграничным контролерам сырьевой колонии России.
И при виде уже более четверти века продолжающегося разгрома страны давно пора разоблачить изначальный обман прикидывавшихся демократами реставраторов капитализма в первом государстве трудового народа. Эти оборотни сулили золотые горы за передачу общенародной собственности в руки «эффективных собственников», на самом деле частных владельцев создаваемых народом богатств.
И вот вместо директора как исполнителя долга общенародной собственности объявился «эффективный», то есть частный собственник. В чем же его «эффект» по сравнению со мной и моими товарищами на посту директора государственного предприятия, руководителя коллектива таких же полноправных совладельцев общенародной собственности?
Каждый советский руководитель жил интересами трудового коллектива. Михаил Иванович Неуймин построил пионерский лагерь в Кашино. Я потом добавил там четыре павильона. Еще он построил турбазу на Белоярке. Турбазу в Закарпатье и многое еще.
Не дворцы и яхты для себя за счет народа – этого и в мыслях не было. Не было у нас в этом потребности, не для того мы живем. Каждый из нас испытывал удовлетворенность от пользы для родной страны, от сердечного тепла со стороны коллектива. Вот в этом – жизнь, счастье.
А капиталист – «эффективный собственник»? Да он весь – нажива за чужой счет. Как Роман Абрамович – всему миру напоказ его роскошная океанская яхта длиной в 162 метра и сотней слуг. Одна из безумно дорогих безделушек расточительного нефтяного короля России. Уворованные у народа миллиарды  долларов в обыденку швыряют на прихоти самозваных капиталистов. А лишенные этих миллиардов предприятия умирают, ограбленный народ оказывается обреченным на исчезновение.
Советский директор – сын народа и его вожак. Вырос в деле и служит ему. Высокообразованные специалисты и самоотверженные труженики вели Уральский турбомоторный. Эту эстафету доверили и мне. Бывало, я в сложную пору практически не выходил из завода. Где-то в четыре часа утра покидал его, а то и оставался в чулане при рабочем кабинете. И в семь утра бежал в цеха. В течение обычного дня с утра и до полуночи четыре раза минимум проходил по заводу. Среди работников – всё знал, со специалистами на лету решали задачи. Люди рядом с директором – хозяева, тоже разделяли ответственность за наше общее дело. Это великое чувство единства в труде.
У меня было правило: я в субботу занимался личными делами. То есть, когда ты работаешь в нормальном режиме, в общении с людьми, у тебя времени нет посмотреть внимательно бумаги. А ведь особенно важно глубже изучить правительственные. Посмотреть внимательно состояние в том или ином цехе. Вот в субботу я практически весь день, с раннего утра до позднего вечера занимался приведением бумаг в порядок.
Глядя на меня, работали и мои заместители, и начальники цехов. Вместе мы тянули завод. Сообща обеспечивали четкое обращение, в производстве все слаженно крутилось.
Нужны ли были для директора еще какие-то внешние стимулы, чтобы он вот так выкладывался в производстве? Мне не хватало чувствовать себя в качестве «эффективного собственника» завода? Чушь. Моя жизнь до краев была полна удовольствием от хорошо выполненной работы для народа, и жажда наживы только отравила бы светлое состояние души.
Как только допустили антинациональный переворот и подарили общенародное достояние ушлым «эффективным собственникам», сразу и наш завод кувырком загремел под фанфары. В ряду всех также прихватизированных государственных предприятий – по эффекту домино.

От редакции: Такова плата за реставрацию капитализма. И дело не в том, что он «неправильными» методами был возвращён. Отнюдь нет. Просто в современных условиях, когда производство требует огромнейших затрат, бесперспективно отдавать его в частные руки. Ведь бизнес ориентируется на краткосрочную (максимум на среднесрочную) выгоду. Не говоря уже о том, что жульнические устремления капиталистов нередко ведут к ликвидации производственной базы, к искусственному банкротству предприятий. Правда, в ответ на данные аргументы, идеологи буржуазии вставят «шпильку»: государственные предприятия якобы доказали свою «неэффективность». В чем именно? Напротив, в СССР, при всех проблемах, был создан колоссальный производственный потенциал, которым Россия пользуется до сих пор. Были трудности? Да. Но это не являлось основанием для возвращения частной собственности. Ведь Китай и Белоруссия показали всему миру, что можно добиться устранения проблем, не прибегая к приватизации средств производства. А те, кто пошел по противоположному пути — не только Россия, но и большинство стран бывшего Социалистического содружества, получили полуколониальную экономику, массовое обнищание народа и диктат иностранного капитала.