Публикуем материал, размещённый на сайте газеты «Правда».
У этой ленинской работы непривычно обыденное, но очень точное название: «Письмо». В нём автор объясняется с читателем на самую актуальную тему для себя, для адресата, для страны. Автора привлекают к суду, чтобы устранить из политического процесса, чтобы дезорганизовать возглавляемую им партию, чтобы с корнем вырвать живые побеги пролетарской, антиэксплуататорской революции. В этом положении письмо — наилучший жанр: ведя разговор о вроде бы личных проблемах, показывать в каждой из них интересы целых классов, поведение миллионной армии соратников и подонство политических врагов.
КАПИТАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ России в начале июля выбрала в качестве мишени не так уж много объектов, но каждый был ключевым в революционном процессе. Она запретила демонстрации, которые вбирали в себя всю рабочую и солдатскую часть столицы. Она разгромила редакцию и типографию «Правды». Она начала прицельное преследование Ленина и его ближайших соратников. Контрреволюция была уверена: без этих трёх голов революция не выживет.
Центральной мишенью в этой триаде был Ленин. Поэтому ему предъявлялся такой набор обвинений, чтобы в них нашли удовлетворение и политический враг, и едва протиравший глаза от долгого социального сна обыватель, и злобный мещанин, и прочие масти вздыбленного революцией человечьего калейдоскопа.
Давайте вместе прочитаем это открытое «Письмо». Оно было написано между 22 и 26 августа 1917 года. «Правда» выходить уже перестала, её заменила газета «Рабочий и Солдат». Эта ленинская работа вышла в №3 и 4 нового органа большевистской партии под названием «Ответ т. Н. Ленина».
I
«В газетах от 22 июля напечатано сообщение «от прокурора Петроградской судебной палаты» о расследовании событий 3—5 июля и о привлечении к суду, за измену и за организацию вооружённого восстания, меня вместе с рядом других большевиков.
Правительство вынуждено было опубликовать это сообщение, ибо слишком уже скандально всё это гнусное дело, явно — для всякого грамотного человека, явно — подделанное при участии клеветника Алексинского во исполнение давних пожеланий и требований контрреволюционной кадетской партии.
Но опубликованием сообщения правительство Церетели и Ко сугубо осрамит себя, ибо грубость подделки теперь особенно бьёт в глаза».
Здесь привычный эпистолярный стиль обрывается, так как во весь рост встаёт политический гигант, привыкший не защищаться, а наступать:
«Я уехал из Петрограда по болезни в четверг 29 июня и вернулся только во вторник 4 июля утром. Но само собою разумеется, что за все решительно шаги и меры как Центрального Комитета нашей партии, так и вообще нашей партии в целом я беру на себя полную и безусловную ответственность. На моё отсутствие мне необходимо было указать, чтобы объяснить мою неосведомлённость насчёт некоторых деталей и мою ссылку, главным образом, на появившиеся в печати документы…
В министерской газете «Дело Народа», вскоре после 4 июля, было признано, как факт, что большевики 2 июля в гренадёрском полку выступали, агитировали против выступления.
Имел ли право прокурор умолчать об этом документе? Имел ли он основания скинуть со счёта показание такого свидетеля?
А это показание устанавливает тот первостепенной важности факт, что движение нарастало стихийно и что большевики старались не ускорить, а отсрочить выступление.
Далее. Та же газета напечатала ещё более важный документ, именно текст воззвания, подписанного ЦК нашей партии и составленного 3 июля ночью. Это воззвание было составлено и сдано в набор уже после того, как движение, вопреки нашим усилиям сдержать или, вернее, регулировать его, перелилось через край, — после того, как выступление уже стало фактом.
Вся безмерная низость и подлость, всё вероломство церетелевского прокурора проявляется именно в обходе им вопроса о том, когда именно, в какой день и час, до большевистского воззвания или после него, выступление началось.
В тексте же этого воззвания говорится о необходимости придать движению мирный и организованный характер!
Можно ли себе представить более смехотворное обвинение в «организации вооружённого восстания», как обвинение организации, в ночь на 4-ое, т.е. в ночь перед решающим днём, выпустившей воззвание о «мирном и организованном выступлении»? И другой вопрос: чем отличается от прокуроров по делу Дрейфуса или по делу Бейлиса тот «республиканский» прокурор «социалистического» министра Церетели, прокурор, обходящий полным молчанием это воззвание?
Далее. Прокурор умалчивает о том, что 4-го ночью ЦК нашей партии составил воззвание о прекращении демонстрации и напечатал это воззвание в «Правде», которую именно в эту ночь разгромил отряд контрреволюционных войск.
Далее. Прокурор умалчивает о том, что Троцкий и Зиновьев в ряде речей к рабочим и солдатам, подходившим к Таврическому дворцу 4-го июля, призывали их разойтись после того, как они уже продемонстрировали свою волю….
Мы, как представители партии революционного пролетариата, скажем, что наша партия всегда была и всегда будет вместе с угнетёнными массами, когда они выражают своё тысячу раз справедливое и законное возмущение дороговизной, бездеятельностью и предательством «социалистических» министров, империалистской войной и её затягиванием. Наша партия исполнила свой безусловный долг, идя вместе с справедливо возмущёнными массами 4-го июля и стараясь внести в их движение, в их выступление возможно более мирный и организованный характер. Ибо 4-го июля ещё возможен был мирный переход власти к Советам, ещё возможно было мирное развитие вперёд русской революции.
До какой степени глупа сказка прокурора об «организации вооружённого восстания», видно из следующего: никто не оспаривает, что 4-го июля из находящихся на улицах Петрограда вооружённых солдат и матросов огромное большинство было на стороне нашей партии. Она имела полную возможность приступить к смещению и аресту сотен начальствующих лиц, к занятию десятков казённых и правительственных зданий и учреждений и т. под. Ничего подобного сделано не было. Только люди, которые так запутались, что повторяют все небылицы, распространяемые контрреволюционными кадетами, способны не видеть смехотворной нелепости утверждения, будто 3 или 4-го июля имела место «организация вооружённого восстания».
Первым вопросом, который должно бы было поставить следствие, будь оно хоть сколько-нибудь похоже на следствие, явился бы вопрос, кто начал стрельбу, затем вопрос о том, сколько именно убитых и раненых с той и с другой стороны, при каких обстоятельствах имел место каждый случай убийства и нанесения ран…
Поучительно во всяком случае отметить, что одной из первых буржуазных, бешено ненавидящих большевизм, газет, которая дала сообщение о стрельбе 4-го июля, была вечерняя «Биржевка» от того же числа. И как раз из сообщения этой газеты вытекает, что стрельбу начали не демонстранты, что первые выстрелы были против демонстрантов!! Разумеется, «республиканский» прокурор «социалистического» министерства предпочёл умолчать об этом свидетельском показании «Биржевки»!! А между тем это показание безусловно враждебной большевизму «Биржевки» вполне соответствует общей картине события, как её представляет себе наша партия…
Списки убитых, хотя вероятно и не совсем полные, были всё же напечатаны в некоторых газетах (помнится, в «Речи» и в «Деле Народа»). Прямым и первейшим долгом следствия было проверить, пополнить и официально напечатать эти списки. Уклониться от этого значит прятать доказательства того, что стрельбу начали контрреволюционеры.
В самом деле, уже беглый просмотр напечатанных списков показывает, что две главные и особенно ясные группы, казаки и матросы, насчитывают приблизительно равное число убитых. Возможно ли было бы такое явление, если бы 10000 вооружённых матросов, пришедших 4-го июля в Питер и соединившихся с рабочими и солдатами, особенно с пулемётчиками, имевшими много пулемётов, если бы они преследовали цели вооружённого восстания?
Ясно, что тогда число убитых на стороне казаков и других противников восстания было бы раз в 10 больше, ибо никто не оспаривает, что преобладание большевиков среди вооружённых людей на улицах Питера 4-го июля было гигантское. Об этом есть длинный ряд появившихся в печати свидетельских показаний противников нашей партии, и сколько-нибудь честное следствие, несомненно, собрало бы и опубликовало все эти показания…
Наконец, из появившихся в печати сведений крайне важно следующее: убийства казаков известны 4-го июля, когда была открытая перестрелка между манифестантами и контрманифестантами… Убийства же большевиков известны также за время позже 4-го июля, когда никакой встречи возбуждённых манифестантов и контрманифестантов не было, когда, следовательно, убийство безоружного вооружёнными было уже прямо палачеством. Таково убийство большевика Воинова на Шпалерной улице 6-го июля.
Что же это за следствие, которое не собирает полностью даже появившегося в печати материала о числе убитых с обеих сторон, о времени и обстоятельствах каждого случая причинения смерти? Это не следствие, а издевательство…
Движение 3 и 4-го июля было последней попыткой путём манифестации побудить Советы взять власть. С этого момента Советы, т.е. господствующие в них эсеры и меньшевики, фактически передают власть контрреволюции, вызывая контрреволюционные войска в Питер, разоружая и расформировывая революционные полки и рабочих, одобряя и терпя произвол и насилия против большевиков, введение смертной казни на фронте и т.д.»
Монблан выстроенных Лениным фактов опровергает ложь контрреволюции. За аргументами следует беспощадный ленинский политический вывод:
«Теперь военная, а следовательно, и государственная власть фактически уже перешла в руки контрреволюции, представляемой кадетами и поддерживаемой эсерами и меньшевиками. Теперь мирное развитие революции в России уже невозможно, и вопрос историей поставлен так: либо полная победа контрреволюции, либо новая революция».
II
Второй раздел письма посвящён опровержению лжи, в которую не верили даже сами её организаторы. В одной из предыдущих заметок этого цикла рассказывалось, что даже меньшевик Чхеидзе согласился со Сталиным, что сведения Алексинского о шпионаже Ленина не могут быть чем-либо иным, кроме как клеветой.
Но эта клевета направлена не только против вождя большевиков, но и всей партии, являвшейся авангардом революции. Поэтому Ленин не может обойти этого обвинения:
«Обвинение в шпионстве и в сношениях с Германией, это уже чистейшее дело Бейлиса, на котором приходится остановиться совсем кратко. Здесь «следствие» просто повторяет клеветы известного клеветника Алексинского, особенно грубо подтасовывая факты.
Неверно, что арестованы были в 1914 году в Австрии я и Зиновьев. Арестован был только я.
Неверно, что я арестован был, как русский подданный. Я был арестован по подозрению в шпионстве: местный жандарм принял за «планы» диаграммы аграрной статистики в моих тетрадках! Видимо, этот австрийский жандарм стоял вполне на уровне Алексинского и группы «Единства». Но я, кажется, всё-таки побил рекорд по части преследования интернационализма, ибо меня в обеих воюющих коалициях преследовали как шпиона, в Австрии жандарм, в России — кадеты, Алексинский и Ко.
Неверно, что в моём освобождении из тюрьмы в Австрии сыграл роль Ганецкий. Роль сыграл Виктор Адлер, стыдивший австрийские власти. Роль сыграли поляки, коим стыдно было, что в польской стране возможен такой гнусный арест русского революционера.
Гнусная ложь, что я состоял в сношениях с Парвусом, ездил в лагеря и т.п. Ничего подобного не было и быть не могло. Парвус в нашей газете «Социал-Демократ» был назван после первых же номеров парвусовского журнала «Колокол» — ренегатом, немецким Плехановым…
Самая грязная и гнусная клевета Алексинского, переписанная на «государственный» манер чиновниками министерства Церетели и Ко — вот как низко пали эсеры и меньшевики!»
III
Заключительная часть «Ответа т. Н. Ленина» представляет собой не надуманное, а глубоко обоснованное обвинение контрреволюции. Пройдёт лишь несколько месяцев — и оно станет вердиктом Истории:
«Было бы, конечно, величайшей наивностью принимать «судебные дела», поднятые министерством Церетели, Керенского и Ко против большевиков, за действительные судебные дела. Это была бы совершенно непростительная конституционная иллюзия.
Эсеры и меньшевики, войдя в коалицию с контрреволюционными кадетами 6 мая и приняв политику наступления, т.е. возобновления и затягивания империалистской войны, оказались неизбежно в плену у кадетов.
Как пленники, они вынуждены участвовать в самых грязных делах кадетов, в самых подлых клеветнических подвохах их…
Контрреволюция сплачивается. Кадеты — вот её основа. Штаб и военные начальники, Керенский в их руках, черносотенные газеты к их услугам — таковы союзники буржуазной контрреволюции.
Гнусные клеветы на политических противников помогут пролетариату поскорее понять, где контрреволюция, — и смести её во имя свободы, мира, хлеба голодным, земли крестьянам».
* * *
Через полмесяца после публикации «Ответа т. Н. Ленина», когда возникла дискуссия о том, участвовать ли большевикам в организуемом над ними суде Временного правительства, Ленин напишет фразу, ставшую крылатой: «Будем непреклонны в разборе малейших сомнений судом сознательных рабочих, судом своей партии, ей мы верим, в ней мы видим ум, честь и совесть нашей эпохи».
Первой резолюцией VI съезда РСДРП(б), принятой на основе многочисленных резолюций партийных ячеек, городских и районных организаций партии, была единогласно, под аплодисменты принятая «Резолюция съезда РСДРП о суде по делу Ленина и др.». Вот её полный текст, опубликованный в 5-м номере газеты «Рабочий и Солдат» 28 июля (10 августа) 1917 года:
«Считая, что устанавливающиеся приёмы полицейско-охранных преследований и деятельности прокуратуры восстанавливают, как то признано и ЦИК СРиСД, нравы щегловитовского режима; полагая, что при таких условиях нет абсолютно никаких гарантий не только беспристрастного судопроизводства, но и элементарной безопасности привлекаемых к суду, — съезд РСДРП выражает свой горячий протест против возмутительной прокурорско-шпионско-полицейской травли вождей революционного пролетариата, шлёт свой привет товарищам Ленину, Зиновьеву, Троцкому, Коллонтай, Луначарскому и др. и надеется увидеть их снова в рядах партии революционного пролетариата.
Съезд в то же время требует от ЦИК, в целях разоблачения гнусных клеветников, образования следственной комиссии из представителей всех революционных партий, которой только и может доверять пролетариат».
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
