Публикуем материал, размещённый на сайте газеты «Правда».
Ещё в 1941 году Государственный Комитет Обороны и Ставка ВГК учитывали военное значение Волги как мощной транспортной артерии. С приближением фронта по Волжскому водному пути предвиделись крупные транзитные перевозки народнохозяйственных грузов, в первую очередь нефти. Это имело большое значение для действующей армии и тыла.
В июле 1941 года Наркомат ВМФ внёс в ГКО предложение сформировать на Волге учебный отряд, чтобы в условиях глубокого тыла готовить личный состав для пополнения воюющих флотов. Готовилась и материальная часть — боевые корабли. На волжских судоремонтных заводах шли работы по переоборудованию речных буксирных пароходов в боевые канонерские лодки. В октябрьские дни наступления немцев на Москву этот отряд преобразовали в Волжскую военную флотилию. Сюда были направлены моряки Черноморского, Балтийского, Северного флотов и различных флотилий. На тральщиках было много гражданских. Фактически их призвали вместе с их речными трамвайчиками, катерами, буксирами и поставили на траление мин на Волге.
Осень — сентябрь и октябрь 1941 года — прошла у моряков самой молодой в стране флотилии в походах и тренировках. В июне 1942 года над Волгой появились немецкие самолёты-разведчики. В ночь с 22 на 23 июля гитлеровская авиация начала активные действия на коммуникациях Волги: самолёты противника минировали фарватер от Камышина до Астрахани. Электромагнитные немецкие мины требовали особых средств борьбы с ними — специальных тралов и размагниченных тральщиков. Пришлось в срочном порядке переоборудовать в тральщики два десятка деревянных речных судов и несколько барж. Кроме того, фашистская авиация стала бомбить и обстреливать суда, порты и пристани в районе Сталинграда, а также выше и ниже его на 100—120 километров. В результате минно-воздушного нападения вражеской авиации на суда и караваны барж на Волжском водном пути возникла серьёзная угроза для судоходства. Урон был значительным.
Таким образом за целый месяц до возникновения под Сталинградом сухопутного фронта Волжская военная флотилия и волгари раньше всех вступили в битву за Волгу непосредственно на самой реке.
24 июля 1942 года ВВФ была подчинена сухопутному командованию — передана в оперативное подчинение командующему Сталинградским фронтом. 28 июля он возложил на флотилию дополнительно к охране водной коммуникации ещё и задачу по поддержке действий Сухопутных войск на Сталинградском оборонительном обводе.
К МОМЕНТУ прорыва немецкого танкового корпуса к северной окраине Сталинграда там не оказалось никаких боевых кораблей военной флотилии. Канлодки, бронекатера стояли на огневых позициях в районе Светлого Яра, южнее Сталинграда. Наступление 4-й немецкой танковой армии из районов города Котельниково и посёлка Абганерово, выход войск Г. Гота к Сталинграду с юга ослабили проводку судов вверх по Волге и создали необходимость стянуть все корабли южнее города, где оборонялись наши 64-я и 57-я армии.
В ночь и поутру 23 августа 1942 года немецкая авиация сократила минные постановки на реке и нападения на караваны судов. Но затишье предшествовало танковому прорыву гитлеровцев севернее Сталинграда и массированной бомбёжке города.
Утром 23 августа начштаба 32-го отдельного батальона морской пехоты лейтенанта Матвеева вызвали в штаб флотилии на правый берег Волги. В Сталинград 130 морских пехотинцев прибыли из города Горький на пароходе «Карл Маркс» совсем недавно, днём 19 августа. Личный состав расположился на левом берегу, в дачном посёлке Бакалда. Батальон ещё только формировался. Офицеров было почти по штату, а вот краснофлотцев и старшин не хватало.
Матвеев возвратился на штабном полуглиссере и, выпрыгнув из него, побежал, выкрикивая: «Тревога, гарнизонная тревога! Возле Тракторного завода высадился немецкий воздушный десант. Подойдут тральщики. Приказано идти на правый берег к флотскому полуэкипажу. Заберём его личный состав, будем уничтожать воздушный десант!» Примерно в 16 часов тральщики причалили в городе напротив Сталинградского флотского полуэкипажа, чтобы получить пополнение из числа его курсантов. Все они, человек 200, собрались для распределения по подразделениям. Молодые краснофлотцы, в большинстве своём — юноши 1923 года рождения, только-только из учебного отряда. В Сталинградском флотском полуэкипаже они обучались на младших корабельных специалистов — морских минёров, связистов, комендоров, торпедистов, артиллеристов. Их, ещё совсем зелёных и в морском деле, а главное, совершенно незнакомых с тактикой пехоты, не подготовленных к бою на берегу (окоп, маскировка, атака, граната — всё это было им непривычно), присоединили к обстрелянным, закалённым в боях морским пехотинцам. Личный состав 32-го отдельного батальона умел действовать на местности, окапываться, хорошо владел стрелковым оружием, гранатой и бутылкой с зажигательной смесью.
Как ни крути, получался очень пёстрый отряд. Даже в форме одежды курсанты полуэкипажа и морпехи заметно отличались. Личный состав 32-го батальона морской пехоты был одет в сухопутную красноармейскую форму. К ней все они давно привыкли. О принадлежности к флоту говорила только тельняшка на каждом морском пехотинце. При переходе в атаку все как один расстёгивали гимнастёрку на две-три пуговицы, чтобы была видна флотская тельняшка, пилотку или каску заменяли на бескозырку с ленточками, а коробку от противогаза оставляли. Вместо коробки в сумку противогаза набирали побольше патронов. А когда немцы переходили в наступление, то все как один в обороне надевали каски. А вот личный состав флотского полуэкипажа имел только морскую форму — особенно выделялись в строю их чёрные бушлаты и шинели.
Так на ходу, на скорую руку родился сводный батальон морской пехоты ВВФ. Создав его из двух совершенно различных по боевым возможностям подразделений, флотское командование не усилило, а скорее внесло неопределённость, двойственность в будущие действия морской пехоты в северной части обороны Сталинграда. Ещё один просчёт заключался в том, что командиром и комиссаром отряда были назначены тыловые офицеры. Капитан 3 ранга Телевной — командиром отряда, батальонный комиссар Куров — комиссаром, оба были из флотского полуэкипажа. Опытные фронтовики — командир 32-го батальона морской пехоты старший лейтенант Алексей Васильевич Горшков и комиссар этого батальона Максим Иванович Скидан получили неопределённый статус их помощников.
Всего в сводном батальоне морской пехоты набралось, по одним данным, 260 моряков, по другим — 326 человек (что ближе к истине). Вооружение отряда было не очень внушительным, особенно против танков, с которыми скоро доведётся столкнуться морским пехотинцам у СТЗ: винтовок — 188, пулемётов ДТ — 22, автоматов ППШ — 14, винтовок немецких — 100, пулемётов «максим» — 2, ротных миномётов — 5.
Одна рота морских пехотинцев под командой бурлящего энергией и неунывающего военинженера 3-го ранга Григория Речкина немедленно на автомашинах отправилась к Тракторному заводу с заданием установить связь с отрядами ополчения и командованием учебного танкового батальона, раздобыть патроны и гранаты для личного состава отряда. Две роты с наступлением темноты пошли к Тракторному вверх по Волге на тральщиках. Бескрайнее звёздное небо служило декорацией причудливо вырисовывавшимся в темноте высоким откосам правого берега Волги. За кормой медленно проплывал, оставаясь позади, Сталинград. Город горел как факел. Над рекой стелился едкий дым и стоял терпкий горелый запах. В реальность происходившего не верилось. Моряки молчали. На душе у каждого было тяжело.
…К МЕСТУ назначения отряд прибыл затемно. Высадились глубокой ночью близ Тракторного, недалеко от южной окраины Спартановки. Никаких сведений о противнике не было, никто точно не знал даже своих соседей… Утром 24 августа была установлена связь с соседями: командованием учебного танкового батальона и отряда ополчения. По их рассказам выходило, что немцы прорвали на Дону нашу линию фронта и совершили прыжок к Волге. О немецком десанте в районе Тракторного уже никто не говорил.
Командование Волжской военной флотилии срочно комплектовало группу речных кораблей для поддержки артогнём сводного отряда морских пехотинцев и отрядов ополчения у СТЗ. По скудности возможностей (все боевые корабли находились южнее Сталинграда) собрали то немногое, что оказалось под рукой. В затоне тем, кто ремонтировал четыре бронекатера, приказали свернуть и закончить работу за одну ночь.
Боевым единицам Волжской военной флотилии — бронекатерам №14, 23, 34, 51, 54 (два из которых имели установки для стрельбы реактивными снарядами), а также канонерским лодкам «Усыскин» и «Чапаев» (переданным сюда в оперативное подчинение) — и выпало составить группу кораблей реки Ахтуба (Северная группа речных кораблей). Она просуществовала до конца октября, когда в условиях приближающегося ледохода и замерзания Волги, а также её притоков, наряду с перебазированием «кораблей боевого ядра» на зимний период, флотилия частью сил продолжала боевые действия в районе Сталинграда. Приказом командующего флотилией тогда была создана Сталинградская оперативная группа (СОГ) с задачей «по заявкам штаба фронта производить переправы войск, воинских грузов и эвакуацию раненых и быть готовой к уничтожению возможных переправ противника…».
Основной артиллерийской огневой силой группы кораблей на Ахтубе были канонерские лодки «Усыскин» и «Чапаев». С января по июль 1942 года в состав Волжской флотилии из четырёх местных пароходств было передано 18 мощных буксиров, в их числе — «Усыскин» и «Чапаев». Их переоборудование в боевые корабли свелось главным образом к установке бронированной боевой рубки и огневых средств. На канлодках устанавливались по два 100-мм морских орудия главного калибра (они предназначались для эсминцев и имели дальность стрельбы до 23 км), по два зенитных орудия. Некоторые канлодки имели пулемёты ДШК.
Возглавить группу кораблей флотилии в районе Ахтубы поручили командиру дивизиона бронекатеров капитан-лейтенанту Степану Петровичу Лысенко. Опытный моряк, закалённый в боях на реках Белоруссии и Украины, он, будучи в окружении, с простреленным лёгким, возглавил группу краснофлотцев и пробился к своим через немецкие заслоны.
В дальнейшем группа кораблей Ахтубы была оперативно подчинена командующему 62-й армией и постоянно взаимодействовала со 124-й стрелковой бригадой. А тогда, на первых порах, в те памятные августовские дни, немалых забот потребовало от командования флотилии сколотить сам отряд кораблей. Обе канлодки находились в Сталинграде, на них заменяли устаревшее зенитно-пушечное вооружение, выполняли текущие ремонтные работы. «Чапаев» прибыл в Сталинград 19 августа. Канлодка «Усыскин» получила приказ прибыть в Сталинград к исходу дня 22 августа. Корабль под командованием капитан-лейтенанта Ивана Александровича Кузнецова находился в районе Светлого Яра. Своё имя речной корабль получил в честь И.Д. Усыскина, который в 1934 году в группе советских стратонавтов первым в мире поднялся на высоту 22 км на стратостате, построенном ленинградскими осоавиахимовцами. Команда «Усыскина» состояла примерно из 80 человек. На лентах бескозырок краснофлотцев были названия кораблей или флотских экипажей, где служили матросы, преимущественно Черноморского флота, но встречался и Балтийский, и Северный флоты. Командиры боевых частей «Усыскина» ещё в начале 1942 года — курсанты морских училищ. Сам командир корабля получил звание лейтенанта в 1936 году. Он помнил парад выпускников на Исаакиевской площади Ленинграда в первых числах июня, который принимал маршал Тухачевский.
С НАСТУПЛЕНИЕМ темноты «Усыскин» шёл по реке «на ощупь». Помог огромный опыт лоцмана Жарехина, который сумел провести канлодку по сложному речному фарватеру. По приходу на рейд встали на якорь в ожидании приказа штаба флотилии. «Не получив указаний, — вспоминал Кузнецов, — я решил во второй половине дня явиться в штаб флотилии сам. …Вести с фронта были противоречивыми и рождали массу слухов… В штабе флотилии царила неразбериха. Никто толком не знал истинного положения дел. Боевую задачу мне поставил заместитель начальника штаба флотилии… Её суть — пополнить запас снарядов, немедленно сняться с якоря и двигаться в район СТЗ, где встать на огневую позицию, выслать разведку, определить направление движения противника и артиллерией корабля остановить продвижение врага. Задача была поставлена правильно, но явно не по силам…». Вечером 23 августа с началом налёта на город немецких самолётов канлодка «Усыскин» снялась с якоря и, ведя зенитный огонь по самолётам противника, пошла вверх по Волге к устью реки Ахтуба.
Канонерская лодка «Чапаев» (командир — старший лейтенант Николай Игнатьевич Воронин) 23—24 августа, когда противник вёл бомбёжку города, находилась в Сталинградском затоне (Красная Слобода). 24 августа четыре бомбы разорвались недалеко от борта корабля. Канлодка была сильно повреждена, следы бомбёжки виднелись повсюду на корабле. В корпусе корабля насчитали более 100 пробоин. Личный состав «Чапаева» понёс потери. Из 76 членов экипажа 6 человек были убиты и 21 ранен. Поэтому выйти к СТЗ «Чапаев» не мог. Первоочередной задачей было вернуть корабль в строй: срочно отремонтировать и пополнить команду.
Первой из всех «боевых единиц группы кораблей р. Ахтубы» прибыла в район будущих боевых действий канлодка «Усыскин» (по журналу боевых действий, корабль встал на огневую позицию в 00.18 минут 24 августа). Над Волгой опустилась ночь. Не теряя времени, моряки приступили к маскировке корабля. К рассвету 24 августа напротив Тракторного завода, на левом берегу Волги, у лесистых берегов Ахтубы, замаскировались и четыре бронекатера под командованием С.П. Лысенко.
Канлодка «Усыскин» к бою была готова, но обстановка была неясна: где противник, где наши отряды? Ранним утром в район Тракторного с «Усыскина» во главе с лейтенантом Телепаевым был «выброшен» корректировочный пост (радист и ещё несколько моряков). Было приказано установить взаимодействие со штабом учебнотанкового батальона и отрядом морской пехоты флотилии в этом районе.
НА РАССВЕТЕ 24 августа над нашими свежевыкопанными траншеями появился У-2. Он вынырнул из-за корпусов Тракторного, кажется, дружески качнул крыльями и устремился через овраг дальше на север, к Рынку. Оттуда к самолёту потянулись очереди трассирующих пуль, послышалась стрельба зениток. Умело маневрируя между огненными трассами, маленький, юркий самолёт нырнул ещё ниже к самой земле, потом развернулся низко над Волгой и повернул обратно. Становилось ясно, что в Рынке, а значит, и в Латошинке немцы…
Но этот день прошёл относительно спокойно. Противник не наступал и даже не беспокоил ни огнём, ни бомбёжкой. Появилась информация, что в оборону около СТЗ на правый берег Мокрой Мечётки выдвинулись новые отряды ополченцев и какие-то учебно-вспомогательные части гарнизона. Постепенно выяснилось, что подошла или подходит бригада. Это были штаб и управление 99-й танковой бригады. Своих ходовых танков в бригаде, понёсшей потери в прошедших боях, не было. Комбриг Житнев и штаб этой бригады деятельно взялись объединять довольно пёстрое «воинство» тракторозаводского участка обороны города и управлять разнородными отрядами. Была проведена разведка, рекогносцировка.
Утро 24 августа застало канлодку «Усыскин» на огневой позиции в устье Ахтубы, напротив Рынка, где ныне высится плотина ГЭС. Вечером командир группы кораблей приказал «Усыскину» сменить огневую позицию. Канонерка вошла в Ахтубу, и в 22.30 корабль встал к берегу напротив села Верхняя Ахтуба, носом в берег, заняв новую огневую позицию.
Огневая позиция канлодки оказалась удачной во всех отношениях. «Мы на ней простояли весь сентябрь и октябрь (в общей сложности 67 суток), ежедневно вели артстрельбы. Днём по заявкам начальника артиллерии Северной группы тов. Моцака, а ночью вели методический, тревожащий огонь по площади в заданном квадрате. Они проводились по заданию штаба фронта. Было проведено более сотни стрельб с расходом более 4600 снарядов главного калибра», — вспоминал И.А. Кузнецов. «Достоинством этой огневой позиции было и то, что она давала возможность контролировать артогнём большой участок фронта от завода «Красный Октябрь» до Латошинки и Дубовки на разобщённых флангах 62-й и 66-й армий», — отмечал бывший командир «Усыскина».
На протяжении всего периода боёв у СТЗ немцы не знали, кто ведёт по ним огонь: корабль или сухопутная батарея? Бомбили в квадрате «Усыскина». Бомбёжками и артобстрелами они пытались накрыть неведомую меткую русскую батарею. Поэтому фашисты плотно укладывали бомбы и на воду, и по берегу. Вместе с комьями земли и водорослей со дна Ахтубы на поверхность выбрасывало оторопелых здоровых сазанов. Но найти корабль враг не мог. Маскировке своих судов экипажи Ахтубинской группы кораблей придавали большое значение. Она производилась с помощью веток и небольших деревьев, причём обычно даже немного подсохшие ветки систематически удалялись и заменялись новыми. Можно было пройти мимо умело замаскированного у берега бронекатера и не заметить его, потому что он сливался с берегом и легко мог быть принят за небольшой выступ.
25 августа, взаимодействуя с сухопутными отрядами, по противнику впервые повели интенсивный огонь канлодка «Усыскин» и три бронекатера в районе СТЗ. «Усыскин» вечером 25 августа артогнём рассеял большое скопление танков, автомашин и до батальона пехоты противника в районе Рынка — Латошинки. Краснофлотская газета «За родную Волгу» в номере за 25 августа 1943 года назвала залп по врагу с канлодки «Усыскин» датой «начала боевых действий флотилии в исторической битве за Сталинград».
28 августа в строй после срочного ремонта и пополнения команды взамен убитых и раненых вернулась канлодка «Чапаев». Путь по Волге к новому району действия оказался для «Чапаева» непростым. Корабль вновь подвергся удару с воздуха и, уклоняясь от бомб, сел на мель. С помощью двух буксиров «Чапаева» сняли с мели, и 27 августа утром корабль встал на якорь у деревни Скудра. К вечеру он занял огневую позицию у деревни Обухов. Утром 29 августа «Чапаев» принял участие в поддержке артогнём наступления частей группы Горохова на Рынок и Латошинку. С этого времени корабли «Усыскин» и «Чапаев» четыре месяца непосредственно и активно поддерживали огнём боевые порядки войск группы Горохова. Огонь 100-мм морских орудий отличался большой точностью и разрушительной силой. Две канонерки стали для штаба Горохова надёжной и оперативной артиллерийской поддержкой.
РАННИМ УТРОМ 27 августа в сводном морском отряде был дан сигнал к наступлению. Действовать морским пехотинцам довелось на незнакомой, неразведанной местности, без отлаженного взаимодействия со своими кораблями и соседями. Наступать пришлось без противотанкового вооружения против немецких танков и мотопехоты. Но началось наступление стремительно и оказалось для немцев неожиданным. Противник полагал, что на этом участке действуют только рабочие отряды. Почти без сопротивления первой в Рынок с правого, восточного, фланга ворвалась рота военинженера 3-го ранга Речкина, наступавшая по берегу Волги. По западной окраине посёлка ударили 3-я рота и батальон ополченцев Тракторного завода. Наступление батальона активно поддерживала артогнём канлодка «Усыскин». Бронекатера вели разведку побережья Волги, занятого немцами.
Фашисты открыли беспорядочную стрельбу из автоматов и пулемётов. Противник был явно напуган. Фактически немцы в панике оставили Рынок и откатились на север к Латошинке. Когда морпехи из роты Речкина ворвались в окопы немцев, вырытые севернее Рынка, там оказались брошенное в панике обмундирование, ещё горячий кофе, а в офицерском блиндаже — накрытый стол, ром с консервами…
Итак, Рынок удалось освободить одним внезапным и смелым броском. Но это было только начало. Между Рынком и Латошинкой, а затем в Латошинском саду (виноградники) разгорелся уже по-настоящему жестокий бой. С северо-западных высот Латошинки немцы открыли по наступавшим сильный миномётный, артиллерийский и ружейно-пулемётный огонь. У противника было здесь большое число автоматчиков, тяжёлых пулемётов, артиллерии. С ходу взять Латошинку не удалось. Подразделения морского отряда между Рынком и Латошинкой были сплошным огнём прижаты к земле, и казалось, что весь отряд погибнет. Но моряки получили неожиданную поддержку от танкистов. Девять «тридцатьчетвёрок» выскочили из Рынка и вступили в бой. На высокой скорости, стреляя на ходу, они проскочили цепи морских пехотинцев и устремились к Латошинке. Они громили немецкие орудия, пулемётные гнёзда. Приход танков воодушевил моряков. За танками поднялись морпехи.
Несмотря на упорную оборону и сильный огонь, стремительно наступавшие моряки опрокинули немцев и на их плечах ворвались в Латошинский сад. Скоротечный жаркий бой переместился дальше, здесь морскими пехотинцами были захвачены многочисленные трофеи: несколько орудий, пулемёты, много винтовок и автоматов, снаряжение, а также разбитый штабной автомобиль и документы. Но к этому времени отряд понёс большие потери в живой силе. Перед Латошинкой погибло много молодых матросов из флотского полуэкипажа. Их чёрные бушлаты словно нарочно выделялись на поле боя. На картофельном поле полегло немало и матросов из бывшего 32-го отдельного батальона морской пехоты, подбито несколько наших танков. Отряд моряков вынужден был занять оборону в районе Латошинского сада. Но оборона в саду оказалась фактически слепой — перед линией обороны не было никакого обзора. Кроме того, на левом фланге под ударом превосходящих сил немцев рабочие отряды вынуждены были отступить, и морякам стала угрожать опасность быть прижатыми к берегу Волги и сброшенными в реку. Около 16 часов 27 августа «в связи с убылью личного состава и отсутствием резервов» морякам был дан приказ отойти на южную окраину посёлка Рынок. К 20 часам моряки находились на южной окраине Рынка, а в ночь получили приказ занять прежнюю линию обороны, то есть по северо-восточной части Спартановки.
Командир отряда моряков Телевной и комиссар Куров в боевой обстановке оказались не на высоте. Они фактически только прибыли к Тракторному вместе с отрядом. В документах нет ни слова об их положительной роли и вкладе в действия отряда. Реально в бою, под огнём, моряками командовали (и награждены орденами за это) старший лейтенант Горшков и комиссар Скидан.
В ПЕРИОД наступления 27 августа многие краснофлотцы проявили образцы храбрости, многие совершили героические поступки. Так, начальнику продслужбы батальона Михаилу Кайдалову, согласно служебным обязанностям, не обязательно было лично участвовать в бою. Но он не пожелал отсиживаться в тылу, был в первых рядах наступавших, вырвавшись на линию огня, из автомата лично убил нескольких немцев. Разрывная пуля ударила его в зубы, разорвалась во рту. У него была раздроблена челюсть, выбиты зубы, разорван язык. Теряя сознание и уже падая, Михаил Кайдалов сразил ещё одного врага — офицера.
В представлениях за этот бой 27 августа к правительственным наградам можно найти следующие характеристики:
«Нестерюк Леонид Филиппович, командир отделения, главстаршина: «Личным примером и опытом воодушевлял бойцов при наступлении. Выполнял боевое задание. Отбил у противника машину с ранеными бойцами-моряками. Тяжело ранен, но в тыл не ушёл до выполнения задания».
«Козырева Таисия Степановна, санитар: «27 августа 1942 г. под Латошинкой проявила себя героиней, смелой и решительной девушкой-патриоткой. 12 часов под непрерывным огнём противника оказывала помощь раненым. Лично вынесла с поля боя 20 раненых».
«Стрыжук Василий Михайлович, старшина 1-й статьи, командир отделения: «Первым ворвался на окраину села и лично подорвал гранатами 2 противотанковые пушки, в упор расстрелял немецкого офицера — командира батареи».
С образованием группы войск под командованием полковника С.Ф. Горохова отряд морских пехотинцев ВВФ влился в её ряды. Уже 29 августа вместе с частями 124-й стрелковой бригады наступление на Рынок повёл и сводный морской отряд. Затем по приказанию армейского командования отряд моряков перешёл к обороне и занял позиции в районе села Орловка — высота 135,4. 18 сентября отряд моряков участвовал в наступлении группы Горохова. В этом наступлении морские пехотинцы понесли большие потери от артиллерийского и миномётного огня противника. Отряд отошёл на исходные позиции, где, заняв оборону, оставался до 29 сентября. В строю по состоянию на 19 сентября насчитывалось 134 человека. За период с 23 августа по 10 сентября 1942 года батальон в боях потерял более 100 человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести. Ввиду малочисленности отряда (сводного батальона) он был переформирован в 141-ю роту морской пехоты и подчинён 149-й стрелковой бригаде.
Героически действовали моряки в обороне на Орловском выступе, где с 29 сентября немцы, проведя авиационную и артиллерийскую подготовку, перешли в наступление на позиции, обороняемые 115-й стрелковой бригадой, и прорвали их. Левый фланг отряда оказался открытым. Морские пехотинцы вынуждены были развернуться и занять полукруговую оборону. Связь с полковником Гороховым была прервана. Подвоза продовольствия и боеприпасов не было. Немецкие части зашли в тыл нашей обороны. Несмотря на это, сводный отряд моряков вместе с соседними отрядами из состава полка НКВД удерживали район окружения четыре дня. Выходили из окружения с боями. Из всего бывшего морского отряда из окружения вышли лишь 14 человек.
Более 40 суток личный состав сводного отряда морской пехоты мужественно и стойко дрался с фашистами. В послевоенные годы генерал-майор С.Ф. Горохов высоко оценивал боеспособность моряков. Он писал: «Отряд моряков не пропустил на СТЗ немецких оккупантов. Сумел удержать деревню Рынок и высоту 135,4». За мужество и отвагу 11 человек из отряда моряков были награждены правительственными наградами.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
