По материалам публикаций на сайте газеты «Правда».
Окончание. Начало в №96.
ИТАК, стояли на перроне челябинского вокзала несколько чешских солдат, курили. Мимо проезжала платформа, на которой был венгерский солдат-военнопленный. И вот он почему-то отломал металлическую ножку от находившейся на платформе печки и бросил её в эту группу чехов, убив одного из них. Точнее, так показалось его товарищам. Прореагировали они немедленно и бурно: после быстрого самосуда виновный в отместку был тут же заколот штыками.
А далее винят во всём созданную местным Советом следственную комиссию, которая арестовала десять чехословацких солдат, и сам Совет, задержавший явившуюся с жалобой делегацию. В ответ на это чехословацкие части вошли в город и захватили арсенал, разобрав большой запас оружия.
— Да, тут явный упор на случайность и спонтанность в сочетании с обвинением Совета в неправомерных действиях. Но есть же иная версия, которая высвечивает правду.
— Знаете, когда я впервые читал приведённое описание этого эпизода, меня сразу же многое удивило. Например, почему печка — в мае? И зачем надо было отламывать от неё ножку? Во-первых, неудобно и трудно, а во-вторых, как же потом эта печка будет стоять. Если уж потребовалась железяка, легко мог найтись более подходящий предмет. Да и для чего, с какой целью нужен был такой странный бросок…
— Человека, который ни с того ни с сего якобы пошёл на это, убили, а тот, кого он якобы убил, остался жив?
— Именно так. При расследовании даже шишки на голове у него не нашлось. Он говорил (что протокольно зафиксировано): это, дескать, потому, что я был в шапке. Опять вопрос: шапка в мае?
Но главное, что убитый оказался не просто каким-то проезжающим венгерским солдатом, а это был руководитель секции интернационалистов Челябинского Совета. Причём выдающийся агитатор, легально проводивший разъяснительную работу среди чехословацких солдат. До поры до времени, как говорится, такое было позволено, однако наступал уже иной поворот. Убийство этого Иоганна Малика и стало, на мой взгляд, знаком поворота. А убили его холуи из охраны офицерского вагона, явно выполняя приказ своей командной верхушки.
Всё это и многие другие подробности убийства, которое без сомнений следует признать политическим и заранее спланированным, установил чекист Кольцов, молодой рабочий-железнодорожник, машинист, прозорливостью которого я просто восхищаюсь. Скверно только, что современные авторы, как правило, воспроизводят лживые измышления чехословацких интервентов и замалчивают достоверные советские источники с описанием действительных обстоятельств.
— Что дальше было с Кольцовым? Его убили?
— Нет, он сумел бежать за реку, где располагалась красноармейская часть. Поднял её по тревоге. И когда чехи явились туда, их уже ждали засады с пулемётами.
Становятся ударной силой мировой контрреволюции
— Надо теперь сказать о дальнейших действиях руководства чехословацкого корпуса.
— Через несколько дней, 20 мая, в корпусе проводится подтасованный съезд якобы полномочных представителей разных его частей, выполнивший функции «государственного переворота».
— Почему «подтасованный»?
— Потому что представители на него были не избраны, а фактически подобраны и назначены. Офицерская верхушка в большинстве к этому времени полностью приняла антисоветскую направленность, заданную Чехословацким национальным советом (ЧСНС) — Масариком, Бенешем и другими будущими руководителями буржуазной Чехословакии. Но требовалось прежде всего устранить несогласных в лице ряда комиссаров, которые в корпусе тоже были. И на съезде удалось это осуществить, дезавуировав комиссаров.
Власть всецело захватывает хунта (Павлу, Гайда, Чечек, Войцеховский и ещё несколько человек), готовая безоговорочно выполнять задачи по борьбе против власти Советов в России, поставленные Антантой. То есть главари чехословацкого корпуса, поднимая 25 мая 1918 года по всему Транссибу предательский мятеж, превращают своё многотысячное воинство в ударную силу мировой контрреволюции.
— Но, конечно, напрямую не заявляя об этом, не провозглашая, что становятся в стране пребывания настоящими интервентами?
— Естественно! Главное было окутано тайной, замаскировано лукавой и хитрой фразеологией, как и вся кампания по организации широкомасштабной интервенции союзников в революционную Россию.
Во главу угла на съезде и в принятых им документах его «дирижёры», по обыкновению, фарисейски поставили вопрос об ускорении отправки корпуса в Европу. Последовали даже нападки на Российское отделение ЧСНС, которое якобы не обеспечило проезд во Владивосток. Под этим предлогом, кстати, по заранее составленному списку и была создана хунта, названная Временным исполнительным комитетом (ВИК).
— Советской власти всё-таки тоже предъявили претензию?
— Да, заявив в резолюции, что она «не имеет сил обеспечить свободный проезд во Владивосток». А потому, дескать, решено не сдавать оружия «до тех пор, пока нам не будет обеспечено гарантий свободного отъезда и личной безопасности по отношению к противореволюционным эшелонам».
Фарисейство авторов резолюции буквально бьёт в глаза. Дело в том, что нигде и никогда не было случаев нападения на эшелоны чехословаков со стороны каких-либо криминальных элементов.
— И это доказано?
— Засвидетельствовано не только комиссаром корпуса Максой, но и начальником штаба генералом Дитерихсом. Что же касается ряда конфликтов с местными Советами, происходили они на почве отказа легионеров сдавать оружие, то есть виновата тут была чехословацкая сторона.
— И если подвести черту под главными итогами того рокового съезда?
— Было утверждено решение с отказом от сдачи оружия. Далее в резолюции указывалось, что корпус будет двигаться «властным порядком», то есть не подчиняясь Советской власти.
— Однако опять-таки всё лицемерно сводится к «движению». Видимость создаётся такая, что главари стремятся выполнить основное желание массы рядовых легионеров — как можно скорее приблизиться к родным очагам. Не призывают же солдат и тем более не заставляют воевать против Советской власти.
— В том-то и хитрость! Прямо (для начала) не призывают и не заставляют, хотя фактически принятая иезуитская резолюция уже означает разрыв с законной властью страны пребывания. И не случайно эта резолюция была срочно послана французскому посольству, находившемуся тогда в Вологде: для сведения, что версальское решение Антанты начало выполняться.
— И члены хунты начинают действовать в предписанном направлении?
— Немедленно. Согласовав последние детали предстоявшего выступления, они поспешили к своим войскам: Гайда — в Новониколаевск (Новосибирск), Чечек — в Пензу, к поволжской группе эшелонов, а при уральской группировке в Челябинске остаётся Войцеховский и тут же — Павлу, чтобы политически дирижировать мятежом.
Лишь позднее, в июле 1918 года, когда мятеж уже полыхал на огромных пространствах России, выступая на очередном съезде представителей корпуса, Павлу вскользь проговорится: «В полном согласии с союзниками начали мы своё выступление против Советской власти».
— Вот он, момент истины!
— Который, однако, тщательнейшим образом замазывался да и замазывается до сих пор. «В полном согласии с союзниками…» Но всё это — втайне, всё — замаскированно, под благовидными «цивилизованными» предлогами. Что мы и сегодня чуть ли не каждый день наблюдаем среди лабиринтов империалистической политики, в которую теперь, к сожалению, вовлечена и Россия…
Судьбу русского народа хотели решить в Париже, Лондоне и Вашингтоне
— Тайны подрывной деятельности против Советской России во время Гражданской войны до сих пор во многом остаются нераскрытыми?
— Конечно. И пальма первенства тут принадлежит французам. Наглухо молчат! Документы не раскрывают, опубликованные воспоминания самые скудные. А между тем их роль в интервенции, я считаю, гораздо больше, чем мы себе представляем. Это относится к разным страницам интервенции, в том числе к антисоветскому чехословацкому мятежу.
— ЧСНС во главе с Масариком, считавшийся высшим органом национального движения за выход из Австро-Венгрии и самостоятельное чехословацкое государство, находился ведь в Париже?
— Да. Так что французское влияние было предопределено. Однако не только оно подвигло буржуазных чехословацких деятелей к активному участию в интервенции против Советов. Я уже говорил о классовом родстве и классовых интересах. Именно они, взяв верх над интересами национальными, втянули Масарика, Бенеша и их соратников в такую кровопролитную авантюру международного масштаба.
— Октябрьская революция сразу вызвала у них негативный резонанс?
— Сразу. А российская контрреволюция уже тогда возлагала большие надежды на чехословацкий корпус. Генерал Алексеев, находившийся в Новочеркасске, 8 ноября 1917 года в письме генерал-квартирмейстеру Дитерихсу в Ставку настоятельно просит о переброске чехословацких частей на Дон. С аналогичной просьбой, как свидетельствует Масарик, обращался и генерал Корнилов. В конце января 1918 года поддержать Добровольческую армию Масарика просил Милюков. Очень интересовал чехословацкий корпус и Каледина. Между Калединым, Алексеевым, Корниловым и Масариком установилась тесная связь. Посыльный Масарика регулярно доставлял Каледину секретные письма и деньги, полученные от французской военной миссии. Был постоянный представитель от чешского лидера и при генерале Алексееве. По согласию с Масариком на Дону сформировали чехословацкий инженерный батальон, вошедший в состав Добровольческой армии, он участвовал в боях с красными…
— Но всё же тогда более широкого привлечения чехословацкого корпуса к борьбе против Советской власти ещё не состоялось.
— Да это лишь потому, что Масарик и другие руководители Чехословацкого национального совета не были самостоятельны в принятии решений такого масштаба. У них были хозяева, и главное определяли именно они. Настал срок — и определили назначение вооружённых чехословаков в России. Кстати, на судьбоносное заседание верхушки Антанты в Версале ни Масарика и никого другого из ЧСНС даже не пригласили.
— О многом такой факт свидетельствует!
— Ну да, как говорится, всяк сверчок знай свой шесток. «Мы решаем, а ваше дело выполнять» — вот принцип заправил мирового капитала.
— Выполняли не артачась?
— Какое там! С особым рвением. Надо сказать, что юливший Масарик, прозванный двуликим Янусом, при всём при том имел не изменявшее ему финансовое чутьё. Так, в марте 1918 года он отбывает в США с единственной целью — форсировать интервенцию в Россию при активнейшем участии чехословацкого корпуса. И уже с дороги шлёт меморандум президенту Вильсону, а затем неоднократно встречается с ним лично, снова и снова направляет президенту и правительству Штатов секретные послания с непременным призывом: скорее начинать, а затем всемерно усиливать военную акцию союзников против России. Когда мятеж корпуса уже начался, Масарик настаивает: «Союзные войска должны как можно быстрее оказать помощь частям (корпуса. — А.К.), соединиться с ними, снабдить их вооружением, боеприпасами и т.д. и усилить их частями союзных войск».
— В Вашингтон поспешил из Парижа как к основному потенциальному финансисту интервенции?
— Понимал, что за правящими кругами Америки остаётся решающее слово в определении стратегии интервенции, ну и, конечно, в огромной степени её финансовое и материальное обеспечение. Американцы сами, как и позднее, не любили участвовать в боях, а вот деньги у них всегда были. Англия и Франция вели войну в основном на американские деньги. Первая задолжала США 4 миллиарда 661 миллион долларов, вторая — 3 миллиарда 990,7 миллиона.
— Встретили Масарика в Штатах благожелательно?
— Очень! Он учёл ведь и заинтересованность США в присутствии чехословацкого корпуса в Сибири и на Дальнем Востоке как противовеса японскому военному присутствию в этом регионе. Потому цинично хвастал: «Я располагаю тремя армиями (в России, Франции и Италии), я являюсь, я бы сказал, господином Сибири и половины России».
— В общем, судьбу русского народа решали главным образом в Вашингтоне?
— Получается так. И Масарик, конечно, понимал, что самостоятельность чехословацкого государства покупается ценой чудовищных преступлений на российской земле. Они пошли на тяжелейший предательский удар в спину Советской власти, которая дала тысячам чехословацких военнопленных кров, хлеб, гражданские права и возможность достойно сражаться за свободу своей родины против действительных её врагов.
Кто же всё-таки настоящие патриоты?
— Известно, с какой жестокостью зверствовали на нашей земле главари чехословацких легионеров, которым теперь повсеместно ставят у нас почётные памятники.
— Интервентам не ставят памятников ни в одной стране — только в нашей! А ведь их «заслуга» перед Россией не только в собственной жестокости по отношению к её народу, жестокости, для описания которой нам с вами не хватило бы и десятка многочасовых бесед. А ещё важнее то, с чего я начинал разговор: взорвав утверждавшуюся мирную передышку в России, интервенты ввергли нашу страну во всеохватывающую Гражданскую войну.
Я приводил на сей счёт свидетельства Ленина и Сталина. Но могу процитировать и признания с другой стороны. Например, генерала Деникина, который, говоря о Гражданской войне, выразился прямо: «Главный толчок к ней дало выступление чехословаков… Их выступление сыграло чрезвычайно важную роль в истории развития противобольшевистского движения».
— Вполне внятный ответ всем фальсификаторам истории, не устающим твердить, что войну развязали большевики.
— Конечно же, внутренние контрреволюционные силы в России очень хотели уничтожить народную Советскую власть. Но они, что называется, получив от народа по зубам, прижухли, затаились в подполье. Бывший член ЦК меньшевистской партии и министр Самарского правительства КОМУЧа И.М. Майский (Ляховецкий) впоследствии даже написал, что силы эти «были совершенно ничтожны». И далее он констатировал:
«Не вмешайся чехословаки в нашу борьбу, не возник бы Комитет членов Учредительного собрания (тот самый КОМУЧ. — А.К.) и на плечах последнего не пришёл бы к власти адмирал Колчак… А не укрепись Колчак, не могли бы так широко развернуть свои операции ни Деникин, ни Юденич, ни Миллер. Гражданская война никогда не приняла бы таких ожесточённых форм и таких грандиозных размеров, какими она ознаменовалась: возможно даже, что не было бы и гражданской войны в подлинном смысле этого слова. Весьма вероятно, что дело ограничилось бы лишь небольшими местными восстаниями контрреволюционного характера, с которыми Советская власть справилась бы без большого труда. Словом, весь ход событий изменился бы».
— Оценка чёткая и недвусмысленная!
— А главное — отражающая реальное положение того времени, которое многие не понимают, но его обязательно надо понять. Потому я на этом так долго и останавливаюсь.
Вот мы говорили, например, что контрреволюционные силы атаманов Семёнова и Калмыкова на Дальнем Востоке были довольно быстро разбиты, а остатки их бежали в Маньчжурию. Они там тогда же и кончились бы, не возникни этого организованного чехословацкого мятежа. В дверь, распахнутую им в Приморье, ринулась почти 200-тысячная армия интервентов, в том числе 175 тысяч японцев и 10-тысячный американский корпус под командованием генерала Гревса. И тут же опять являются со своими бандами Семёнов и Калмыков, поднимает голову вся прочая белогвардейщина.
— Аналогично было в Сибири, а также на Севере, после высадки англичан и американцев в Мурманске и Архангельске…
— То же самое. С приходом интервентов белые активизировались и на Севере, и на Юге, где возникли французы. Создавались белогвардейские правительства, но они не были самостоятельными и могли даже меняться по воле извне. Уж не говорю про то, что снабжение, вооружение, финансирование шло в основном за иностранный счёт.
А «в порядке компенсации» развернулось небывалое разграбление наших национальных богатств. Действительно небывалое! Во всей истории России такого не было никогда. Интервенты выгребли даже больше, чем фашисты во время Великой Отечественной войны. Выгребали буквально всё, причём это, конечно, на территориях, где властвовали белые.
— К вопросу о патриотизме, про который нынешняя российская власть так любит пошуметь…
— А как же! Большевики — немецкие шпионы и предатели интересов России, а противники их — «белые и пушистые». Но на самом-то деле всё наоборот. Большевики бились за восстановление страны, а эти «пушистые» под лозунгом «За единую и неделимую!» пускали её на распыл.
— Ущерб, причинённый нашей стране интервенцией, был заявлен на Генуэзской конференции 1922 года в размере 50 миллиардов золотых рублей.
— Но это же далеко-далеко не полная сумма, поскольку подсчёты тогда велись, как говорится, по-быстрому. И это лишь материальный ущерб, а была ещё огромная потеря человеческих жизней. Что касается «единой и неделимой», то интервенты как раз были заинтересованы в расчленении России, чему есть убедительные доказательства.
— А сколько было всего интервентов?
— Точно подсчитать сложно. Попробуем прикинуть хотя бы приблизительно.
Первой интервенцией была германская, но одновременно в Бессарабии начинается и румынская. К этому времени румыны ни немцам не подчинялись, ни в Антанту не входили. Так вот, у немцев и их союзников (Австро-Венгрия, Болгария и Турция) армия в целом составляла около полумиллиона человек. Румын же — мама, не горюй! — сто тысяч.
В Антанте состав разнообразный. Например, мало кто знает, что у Колчака были польские и латышские полки — их ведь тоже надо считать интервентами. В сумме будет около 300 тысяч.
Но это с поляками Колчака и Деникина, а сама-то Польша тоже воевала против нас. И здесь их было гораздо больше. Как ни считай, получается уже за миллион. И выходит, что белых было даже меньше, чем интервентов. Так о какой «единой и неделимой» после победы так называемого белого дела могла идти речь?
— Скажите хоть немного об отношении к интервенции трудящихся за рубежом. Было ведь движение «Руки прочь от Советской России!», со школьных лет я помню о расстрелянных французами в Одессе Жанне Лябурб и её товарищах, которые вели работу против интервенции…
— Расстреляли «своих» в Одессе, Крыму и других местах французы массу, точно даже неизвестно сколько. Было восстание на их кораблях с протестом против антисоветского вмешательства. Солдаты и матросы, которых завезли в Россию из разных стран, во всяком случае многие, задумывались: «А что же мы тут потеряли? Зачем мы в этой стране?» И некоторые, узнав идеи большевиков, шли к красным — бороться за правое дело.
Кроме белочехов, были чехи красные. Например, прославленный автор «Похождений бравого солдата Швейка» Ярослав Гашек, которого главари корпуса даже приговорили к смертной казни. Отважно сражались против интервентов и другие чехи, словаки. С ними, если они попадали в плен, расправлялись особенно жестоко.
И ведь известны имена многих таких героев. Вот кому обязательно надо было бы поставить памятники в нашей стране!
— Спасибо за интересный разговор, который, уверен, раскрыл для многих немало до сих пор неизвестного им. Но тема Гражданской войны и связанной с ней интервенции безбрежная. Мы коснулись только части её. Наверное, у читателей появятся и новые вопросы. Может быть, через какое-то время ещё поговорим?
— Я согласен.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
