К зиме, что ли, опять так возбудились антисоветчики? Заёрзали, завозились, заголосили…
Когда-то им казалось, что уничтожить советскую память можно очень быстро. И действия их были похожи на психические атаки. С понятной целью: шоком сломать сознание нормальных людей.
Скажем, телевидение демонстрировало сборище Егора Гайдара и его подельников. Чтобы пройти в помещение, каждый должен был вытереть ноги. А половиком сделали… Красное советское знамя с изображением серпа и молота! Точно такое же было поднято в 1945-м над поверженным фашистским рейхстагом в Берлине. Удивительно ли, что после столь шокирующей сцены, показанной на телеэкране, умерло немало ветеранов Великой Отечественной войны?
А остававшимся в живых советским людям уже был подготовлен очередной кощунственный сюрприз. На телеканале НТВ устроили перед камерами необычное поедание торта. Жутко об этом писать, но огромный торт в натуральную величину имел форму мавзолейного саркофага и ленинского тела в нём. Веселящаяся публика, отрезая куски, с наслаждением их пожирала. Патология — разве это не она?
И не меньшей патологией стала показательная пьянка с участием высоких государственных персон на историческом крейсере «Аврора». Дабы придать осквернению корабля Революции побольше похабности, всё сопровождалось матерными припевами небезызвестного по этой части Шнура…
Словом, в какие только тяжкие ни пускались, чтобы покончить со всем великим, добрым и светлым, что хранит народная память о ненавистном для нынешней власти «совке». Покончили? Не похоже. Наоборот, по прошествии почти трёх десятков лет со времени уничтожения Советской власти и Советского Союза становится всё очевиднее, что поэт был прав: «Большое видится на расстоянье». Да, советский период — это поистине вершина российской истории.
Вот почему разными способами, но безостановочно продолжаются попытки дискредитировать величайшие достижения социализма в нашей стране. И, конечно, бесят антисоветчиков недосягаемые высоты культуры, созданной в социалистическую эпоху. На этом фоне творческое бесплодие утверждаемой у нас капиталистической действительности буквально бросается в глаза.
Обслуга власти капитала пыжится, придумывая всё новые методы низвержения раздражающих советских высот. Однако получается хотя и нагло, но всё-таки, как правило, убого, бездарно. И об этом мы сейчас поговорим.
Монумент для расправы
Правительственная «Российская газета» недавно сообщила: «В концертном зале «Зарядье» представили оперу-буфф «Рабочий и колхозница».
Вы помните, что именно так называется легендарный монумент скульптора Веры Игнатьевны Мухиной, первоначально предназначенный для павильона СССР на Всемирной выставке 1937 года в Париже? Он имел там колоссальный, потрясающий успех. В нём увидели «идеал и символ советской эпохи», «эталон социалистического реализма». Крупнейшие деятели искусства того времени из разных стран дали ему наивысшую оценку.
А чем привлёк этот памятник внимание создателей одноимённой «оперы-буфф» в 2019 году? Можно ответить, что тем же самым: символ советской эпохи. Другой вопрос, зачем он в данном случае понадобился. И если сказать кратко и прямо, то ответ будет такой: для расправы.
Да, вся эта затея с «оперой-буфф», что бы ни говорили о ней инициаторы и участники позорной акции, продиктована главным желанием — низвергнуть признанный символ с пьедестала и расправиться с ним.
Конечно, в правительственной газете об этом ни слова. Тут представленное рассматривается просто как некое явление искусства, которое необходимо с большим удовлетворением отметить:
«Проект, созданный специально для зала «Зарядье» сценографом и продюсером Павлом Каплевичем, посвящён 80-летию знаменитого советского монумента. Партитуру оперы-буфф «Рабочий и колхозница» написал композитор Владимир Николаев. Постановщик Евгений Кулагин. Симфоническим оркестром, собранным на базе ансамбля Questa Musica, руководил Филипп Чижевский. В партии Сталина — солист рок-группы «Моральный кодекс» Сергей Мазаев…»
Как и положено, «моральный» означает у них полностью аморальный, что заложено уже в самом смысле сценического действа.
Согласно утверждению обозревателя «Российской газеты», «в основе сюжета, по сути, триллер, связанный с московскими легендами об оживающих бронзовых скульптурах метрополитена и статуях, покидающих свои постаменты».
Тут кстати будет вопрос моим читателям: а вы слыхали когда-нибудь эти «московские легенды»? Мне что-то не доводилось. Нет, «ироничная, даже мелодраматичная история оживающих по ночам фигур знаменитого стального монумента» (из той же цитируемой статьи) целиком придумана! Автором либретто — молодым поэтом Михаилом Чевегой «по наводке» автора идеи — многоопытного в подобных делах Павла Каплевича. Сам он, Каплевич, рассказывает:
«Я решительный человек, цепкий, простодушный. Я к нему подошёл и сказал: хочу вам предложить, вдруг вам будет интересно. Он говорит: я никогда, никогда этого не делал. Я говорю: давайте попробуем, а вдруг получится».
И что же получилось?
Как Гитлер в колхозницу влюбился
Если я вкратце изложу вам придуманный сюжет, почти наверняка услышу: «Абсурд какой-то!» Он и есть абсурд. Но целенаправленный. А задача — ликвидировать вдохновенный пафос, благодаря которому была создана эта гениальная скульптурная группа всемирной значимости и который она мощно излучает до сих пор. Ликвидировать ядовитой иронией и глумливой пародийностью, возведёнными в степень абсурда…
Приключения, происшедшие с оживающими Рабочим и Колхозницей в Париже, таковы. Одновременно в Рабочего, которому дано имя Николай, влюбляется прославленная немецкая актриса Марлен Дитрих, не принявшая гитлеровской Германии, а в Колхозницу по имени Анна… сам Гитлер. Он-то и отдаёт приказ похитить её.
Ещё до Гитлера появляется в «опере» Сталин. А как же! Павильоны Советского Союза и Германии на той парижской Всемирной выставке волей судьбы оказались напротив друг друга, и Сталин, метафорически говоря, победил тогда Гитлера. Как через восемь лет победит он его и в страшнейшей войне. Но, несмотря на белоснежную сверкающую шинель, Сталину положено быть ужаснее Гитлера. И здесь в этом ему помогают герои политической сказки — трёхглавый Змей Горыныч (худсовет) и Серый Волк (КГБ). Подходящий набор? Не сомневайтесь, не заблуждайтесь: идейная направленность, при любой сюжетной абсурдности, рассчитана тщательно.
А между тем, не педалируя политическую суть (догадывайтесь сами!), автор статьи в правительственной газете буквально соловьём заливается от восторга:
«Завораживает, как постановщики работают с формой и смыслами, как встраивают одно в другое: исторические факты, сатиру, буфф, фантазии, художественную фактуру эпохи…
Всё в спектакле сцеплено по принципу монтажа: быстро меняющаяся сценическая среда с застывшими муляжами скульптурных голов и видеоарт — цветная геометрия супрематизма Малевича, макеты, схемы монумента, виды Парижа, павильонов СССР и Германии…
Драйв этому жизнерадостному потоку придаёт музыка Владимира Николаева, захватывающая уже со звуков вступления, с его «индустриальным» напором и чётким ритмом дружных ударов кувалд… Микрофонное пение создаёт эффект мюзикла под симфоническую оркестровку».
Так ради чего же все эти «творческие усилия»? Ясно: ради уничтожения великого символа.
«Передать идеалы нашего мировоззрения»
В символах наиболее ярко выражаются дух времени и его основные идеи. Монумент «Рабочий и колхозница» вошёл в историю искусства ХХ века как «один из трёх советских колоссов», наряду со скульптурами «Родина-мать» в Сталинграде и «Воин-освободитель» в берлинском Трептов-парке.
А создавался он в середине 1930-х годов, на гребне сталинских пятилеток, изображаемых ныне как сплошной ГУЛАГ. Но вот сама Вера Мухина описывала характер своей скульптуры как «безостановочный порыв». Её задачей было воспеть труд и способность на подвиг ради общей цели. И это для неё стало не чем-то навязанным извне, а полностью совпадало с глубоким внутренним состоянием. Прочтите признание гениального советского художника:
«Получив проект павильона, я сразу почувствовала, что группа должна выражать прежде всего не торжественный характер фигур, а динамику нашей эпохи, тот творческий порыв, который я вижу повсюду в нашей стране и который мне так дорог… Мы должны передать идеалы нашего мировоззрения, образ человека свободной мысли и свободного труда; мы должны передать весь романтизм и творческое горение наших дней».
В этом признании, думается, есть и ответ на вопрос, почему за время после контрреволюционного переворота 1991 года не создано в искусстве у нас ничего хотя бы приближающегося к вершинным советским достижениям.
Тогда, в 1937-м, страна отмечала двадцатилетие Великого Октября. Всего 20 лет, пять из которых отняла Гражданская война с противниками новой жизни. Но уже какой стремительный взлёт по всем направлениям социалистического созидания! Ведь те же «Рабочий и колхозница» поразили на Всемирной выставке не только талантом и мастерством скульптора, но и ультрасовременными техническими решениями, которые при изготовлении монумента обеспечили советские учёные, инженеры, рабочие.
А МХАТ имени М. Горького, приехавший тогда в Париж, восхитил участников и гостей выставки своей потрясающей «Анной Карениной». С болью и горечью думаешь о сегодняшнем состоянии уникального русского театра. Что теперь повёз бы он на Всемирную выставку — позорного «Последнего героя» от бездарного Боякова?
Вот и ещё одна «опера» с кукишем
Да, здравые сравнения советского и антисоветского сплошь и рядом не в пользу последнего. Однако внушают людям обратное. Десоветизация, декоммунизация делают своё чёрное дело не только на Украине. Когда с российских телеканалов раздаются по этому поводу упрёки в ту сторону, хочется снова и снова напоминать: а сами-то?!
Вот я пишу про так называемую оперу-буфф «Рабочий и колхозница». Но ведь почти день в день совсем недалеко от зала «Зарядье», на Тверской улице Москвы, где расположен по-модному названный теперь Электротеатр «Станиславский», можно было попасть на премьеру ещё одной «оперы» такого же толка. Её название непосвящённому мало что скажет — «Октавия. Трепанация». Анонс поясняет:
«Музыкально воплощённая рефлексия на тему насилия и тирании… Либретто оперы основано на эссе Льва Троцкого о Ленине (1924) и фрагментах приписываемой Сенеке пьесы о римском императоре Нероне».
Странная смесь? Конечно. Однако главное в спектакле Электротеатра (простите!) вовсе не Древний Рим и нероновская тирания. Главное заявлено с немудрёной прямолинейностью в самом начале представления. Ибо на сцене перед вами — огромная голова вождя Октябрьской революции, создателя первого в мире социалистического государства.
Голова в лавровом венке и остроконечном шлеме. И тут очевидна перекличка с красноармейцами в будёновках, которые, вздымая рогатые (!) винтовки, явятся вскоре пред очи зрителей. Авторы постановки добавят к ним терракотовых воинов из захоронений китайского императора, колесницу, запряжённую скелетами кентавров, и другие «чудеса». Но в этом абсурдистском винегрете, лишённом хоть какой-то логической последовательности, ленинская тема всё равно остаётся центральной.
Вот так: жрали торт из его тела, а теперь тщатся на все лады жевать великий дух и разум титана. Сознают ли ничтожества собственную ничтожность? Вряд ли. Мнят себя новаторами, открывателями неведомых горизонтов в искусстве. И, разумеется, непреклонными борцами против «тоталитаризма».
Неслучайные «случайности»
Приведу ещё цитату из провластных отзывов на упомянутые выше спектакли:
«Опера «Октавия. Трепанация» и опера-буфф «Рабочий и колхозница» были сыграны в Москве одновременно. Случайно совпадение. Случайна возможность сопоставить пафос одной с игривостью другой. Философичность одной с комизмом другой. Они некоторым образом друг друга дополнили, эти оперные образцы постмодернизма, — в обоих историзм в основе сюжетов, тоталитаризм в стилистике и пластике, символизм в образах героев и объектов на сцене».
Можно добавить, что в обоих — эпохальные советские вожди, представленные как воплощение мирового зла: Ленин в одном спектакле и Сталин — в другом. Нет, конечно же, это, как и всё остальное, случайно лишь в смысле одновременного выхода двух «опер» на сцену. Что, впрочем, по-своему подчёркивает неслучайность сущностного совпадения двух замыслов.
Говоря современным языком, одним из трендов в искусстве остаётся сегодня антисоветизм. Так мог ли обойтись без этого официально объявленный Год театра в России?
Если бросить взор от Москвы к Северной столице, там тоже безудержный зуд антисоветчины действует вовсю. Например, руководитель Александринского театра Валерий Фокин поставил «Рождение Сталина». Сам он, выступая с телеэкрана, однажды заявил: если бы жив был его отец, фронтовик, сыну за такой спектакль здорово досталось бы.
— Огорчение очень сильное было бы для него, — в минуту откровения признался режиссёр.
Понимает. Но ведь поставил!
А гораздо более молодой режиссёр Виктор Рыжаков решил взяться в том же театре за советскую классику. Драматургическую и театральную. За «Оптимистическую трагедию» Всеволода Вишневского. Но как он взялся?
С намеренной установкой: уничтожить пьесу и самый знаковый, поистине легендарный спектакль, поставленный по ней Георгием Александровичем Товстоноговым и заслуженно удостоенный Ленинской премии.
У них бандитское нападение называется «деконструкцией советского мифа»
Это был, без малейшего преувеличения, великий спектакль! Он остался высотой в истории не только советского, но и мирового театра. А все, кому выпало счастье видеть его, сохранили потрясающее впечатление навсегда.
Лично свидетельствую: равные впечатления в искусстве далеко не часты. Особенно пронзительное чувство, щемящее до слёз и вместе с тем необыкновенно светлое, духоподъёмное (действительно оптимизм трагедии!), вызывал в финале Прощальный матросский бал. Прощание тех, которые должны были уйти на верную смерть во имя Революции.
Так вот, теперь на той же сцене — спектакль под названием «Оптимистическая трагедия. Прощальный бал». Может быть, сгоряча вы настроитесь на встречу с любимой пьесой, но тогда вас должен охладить и серьёзно насторожить подзаголовок в афише: «Революционный концерт по мотивам пьесы Вс. Вишневского. Драматург — Ася Волошина».
«По мотивам»… Как понимать?! Ну, скажем, «в духе времени». Сегодняшнего, антисоветского. Режиссёр Рыжаков и драматург Ася в своей аннотации по поводу спектакля вам подробнее разъяснят:
«Это исследование и деконструкция советского мифа, признание необходимости избавиться от его метастазов. В 1955 году на сцене Александринского театра был поставлен легендарный спектакль Георгия Товстоногова — академичный, патетический, имперский. Пьеса Вишневского обрела статус монумента советской эпохе, стала некоей аллегорией борьбы добра со злом, где все приоритеты раз и навсегда расставлены…
И сегодня вопросы, раздирающие пьесу, отчаянно созвучны времени. Но новый пафос возникает не от того, что на них найдены ответы. А от разгорающегося чувства, что отыскать их невозможно. И невозможно это замалчивать. Всё явственней потребность об этом кричать.
Новый вариант пьесы, создаваемый театром в лабораторном соавторстве, соединяет текст Вишневского и документы века (от публицистики Блока и Розанова до панковских и дворовых песен). Участники и создатели спектакля провоцируют друг друга на личностные, человеческие высказывания. Миф опрокидывается, обнаруживая неразрешимые противоречия, и они не ретушированы, а оголены».
Извините за длинную цитату. Она нужна, поскольку в ней — откровенная декларация о намерениях. Это, видите ли, «деконструкция советского мифа, признание необходимости избавиться от его метастазов». И ради этого в некоем «лабораторном соавторстве» сочиняют «новый вариант пьесы»! Кощунство «по мотивам» Вс. Вишневского…
Но кто позволил надругаться над святыней? Разве уже отменено авторское право? Вишневский беззащитен сегодня против наглого бандитизма в псевдотворческой упаковке. Однако легко представить, как реагировал бы этот страстный моряк, писатель и гражданин, доведись ему увидеть результат столь чудовищной операции над дорогим сердцу детищем. Ох, не поздоровилось бы наглецам!
Вот заявляют про свою «потребность кричать». Но кричать-то надо о том, что они вытворяют. Ведь есть законы об охране памятников истории и культуры.
Литературная классика, в том числе написанная для театра, тоже нуждается в заботливой охране. Между тем характер стихийного бедствия приобрело сегодня не только небрежное или неграмотное отношение к ней, даже не только хулиганство, а самое настоящее вредительство, переворачивающее авторский замысел и текст с ног на голову.
Переиначивают произвольно, безобразно не только Вишневского, но и Гоголя, Островского, Чехова. При этом и сюда ухитряются просунуть свой безудержный антисоветизм в сочетании с махровой русофобией. Доходя до полного абсурда, но… у них это давно уже признак хорошего тона.
Похвалить или осудить?
По поводу того, о чём пишу я сейчас, «Правда» бьёт тревогу почти три десятилетия. Однако верх берёт иное отношение. Судите сами.
Издевательство над советской классикой на питерской сцене увенчано Российской национальной театральной премией «Золотая маска». В номинации «Спектакль большой формы». А уж хвалебных откликов на телеэкране и в соответствующей прессе не сосчитать.
Напомню, что скандальная «опера-буфф», поименованная «Рабочим и колхозницей», не только сразу же получила обширную рекламу на телеканале «Культура». Без промедления удостоилась она и восторженной статьи не где-нибудь, а в правительственном официозе «Российская газета». О чём-то говорит?
Правда, критик газеты «Культура», чьё внимание тоже привлёк этот спектакль, оказался менее восторжен. Он даже назвал свою статью «Стёб без причины», и в конце её наталкиваешься на следующий пассаж:
«Развлекательно-лёгкий стиль проекта хорош для юбилейных торжеств вообще и для невдумчивого отдыха в частности. И вполне вписывается в современную установку российской элиты на восприятие советского прошлого как некоего исторического курьёза, досадного, но забавного уклонения от «магистрального пути развития цивилизации», чей опыт недостоин осмысления и учёта, а пригоден лишь служить либо страшилкой, либо фарсом».
Про «элиту» сказано правильно, хотя и не вполне ясно из этого собственное отношение автора к советскому прошлому. Наверное, всё-таки не столь оголтелое и огульное. Свидетельство тому я увидел и в ещё одной его статье — об упоминавшейся «опере» под названием «Октавия. Трепанация». Закончил он её так:
«Находясь в здравом уме, отутюженные тираноборческим перформансом слушатели едва ли захотят повторить этот опыт — ну разве только если их подвергнут неудачной трепанации, но уже не в театре, а в медицинском стационаре».
Читая в некоторых изданиях театральные статьи, да и вообще материалы о современном искусстве, невольно думаешь о проблеме совести их авторов. Не могут же они, профессионалы, не понимать, какого качества «продукт» перед ними. Однако всячески изворачиваются, чтобы подхвалить явный художественный брак — в угоду «элите» (читай: власти), ибо антисоветская цель оправдывает любые средства.
И уже не смущаются, что в советском прошлом были созданы великий монумент «Рабочий и колхозница», великая пьеса и выдающийся спектакль по ней «Оптимистическая трагедия», множество других спектаклей, фильмов, книг, произведений изобразительного и музыкального искусства, вызывающих по наивысшему счёту искреннее восхищение; а вот теперешние творцы почему-то способны в основном лишь пародировать великое или перепевать в претенциозных и жалких «ремейках» его зады.
Почему? Может, в том прошлом была творческая сила, которой нет теперь?
О чём врёт Швыдкой
Прежде чем завершить эти заметки на остро волнующую меня тему, вынужден прокомментировать ещё одно высказывание в «Российской газете». Разместили его в номере рядом со статьёй про «оперу-буфф», а посвящено оно знаменитому Хору имени Пятницкого. Автор — Михаил Швыдкой, доктор искусствоведения, бывший министр культуры, а ныне специальный представитель президента РФ по международному культурному сотрудничеству. Фигура!
Постоянный автор правительственного издания, написал он на сей раз в связи с юбилеем Александры Андреевны Пермяковой, которая последние тридцать лет возглавляет некогда прославленный народный хор. И какая же у Швыдкого получается картина?
В 1911 году Митрофан Пятницкий, энтузиаст русской народной песни из Воронежской губернии, представил в Москве концертную программу, исполненную группой собранных им крестьян. С этого начался большой путь легендарного коллектива.
Швыдкой уверяет: «У Хора им. Пятницкого, при всём блеске его парадной истории, была вовсе не простая творческая судьба».
В чём же не простая? По Швыдкому выходит следующее:
«После революции Ленин, услышав Хор Пятницкого на концерте для курсантов во время встречи в Кремле, обещал поддержку народному коллективу. Но и это не спасло коллектив в конце 20-х годов, уже после смерти его основателя. Критики «кулацкого хора» в период коллективизации и индустриализации грозили ему всеми страшными карами».
И что же? Руководителя расстреляли, а певцов и музыкантов бросили в ГУЛАГ?
Да ничего подобного! Уникальному хору были созданы наилучшие условия для творческого развития и процветания. В этом сказалась роль не только возглавившего коллектив талантливого советского композитора Владимира Захарова (о чём Швыдкой упоминает), но и — в значительно большей степени! — всей ленинско-сталинской культурной политики Коммунистической партии и Советской власти (про что Швыдкой, естественно, молчит).
А как же угрозы страшных кар якобы «кулацкому хору»? Не сбылось ничего такого. Да и надо знать, кто грозил-то. Швыдкие того времени — распоясавшиеся русофобы, которых Сталин безотлагательно вразумил.
Кстати, Хор имени Пятницкого всегда очень нравился Сталину, как и другие народные хоры, которые один за другим создавались и широко звучали на просторах Советской страны. Радио, а затем и телевидение несли народу лучшие песни в лучшем исполнении, что действительно помогало советским людям строить и жить, воевать и любить.
Радость кончилась вместе с началом «перестройки». Началась гибель отечественной культуры в целом и русской народной — прежде всего. Но вот как ловко изобразил происшедшее Михаил Ефимович Швыдкой:
«Это было трудное время. Казалось, что страна перестала нуждаться в народном искусстве. Оно исчезло из радио- и телевизионного эфира. После распада СССР было множество других, как казалось, более насущных проблем».
Само собой, что ли, исчезло народное искусство из радиопрограмм и телевизионного эфира? Видно, забыл Михаил Ефимович, что именно он возглавлял тогда главный российский телеканал, а вскоре стал руководить и всей культурой страны в ранге федерального министра. Но молчит про это, не кается!
А другие проблемы («более насущные», как выразился Швыдкой) тоже, конечно, были. Однако не помешали они Михаилу Ефимовичу реализовать свою заветную мечту — создать в Москве Театр мюзиклов.
Верно сказано: «По делам их узнаете их». Американские мюзиклы и прочие иноземные жанры и вкусы, а вовсе не русская песня истинно приоритетны у Швыдкого и ему подобных. Потому такой нестерпимой фальшью разит от фарисейских его причитаний во славу мощи народного русского искусства.
Мощь эта была в советскую эпоху. Сегодня она серьёзно подорвана. И нужны тут не причитания, а реальные меры, настоящая поддержка. Только вот наивно от швыдких во власти ждать этого…
Виктор КОЖЕМЯКО.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
