Музеи зарождаются по-разному. Очень необычно зародился в 1990 году один музей в стенах школы № 1530, что находится недалеко от станции метро Сокольники. На рубеже тех десятилетий тогдашний директор школы Евгения Викторовна Кузнецова случайно купила на каком-то книжном развале уникальную книгу — прижизненное издание одного из сочинений нашего первого русского учёного-энциклопедиста, основателя Московского университета, уроженца Поморского Севера Михаила Васильевича Ломоносова — “Российскую грамматику” с выходными данными “Санкт-Петербург/1755”. С этого, выражаясь языком музееведов, артефакта и начался отсчёт времени Музея М.В. Ломоносова в школе № 1530, которая теперь называется “Школа Ломоносова”. В декабре нынешнего года этот школьный музей отметит своё 30-летие.
Мы же обратимся к фолианту “Российская грамматика”, послужившему толчком для рождения школьного музея. Этому произведению М.В. Ломоносова нынче исполняется 265 лет, как, впрочем, и другому его детищу, созданному “на паях” с графом Иваном Ивановичем Шуваловым — Московскому университету, ныне Московскому государственному университету имени Михаила Васильевича Ломоносова. Напомним, что памятники обоим со-основателям университета сегодня находятся на территории комплекса МГУ им. М.В. Ломоносова на Воробьёвых горах.
Исторический срок продолжительностью в 265 лет для фундаментального труда “Российская грамматика” (обратите внимание на определение в названии — как будто автор хотел сказать о грамматике Российского языка!) не должен вводить нас в заблуждение, что и грамматике нашего родного языка столько же лет. Конечно, нет! Сам Михайло Ломоносов учился грамоте по “Грамматике” 1618 года Мелетия Смотрицкого, как и по “Арифметике” Леонтия Магницкого и по “Псалтыри” Симеона Полоцкого, все вместе которые он называл “вратами” своей учёности и вместе с которыми в зиму 1730/1730 гг. шёл на учёбу с рыбным обозом с Русского Севера в Москву — такие вот учебные материалы по тогдашнему “ЕГЭ” были у него на руках…
И вот уже ставший академиком Михайло Васильевич Ломоносов в 1748-1755 гг. работает над фундаментальной “Российской грамматикой”. Значение этого замысла и его результата для развития русского языка трудно переоценить: язык письменных текстов первой половины XVIII-го века был очень пёстрым, языковые средства употреблялись бессистемно, контуры русского литературного языка только намечались, он остро нуждался в упорядочении и нормализации. И выход по факту в 1757 году “Российской грамматики” тиражом 1200 экземпляров (на титульном листе стоит тем не менее 1755 год, поскольку именно 20.09.1755/по старому стилю собственноручно переписанная набело рукопись научного труда вместе с посвящением была лично преподнесена автором будущему российскому императору Павлу I, которому в тот день исполнился один год) современники восприняли как национальное торжество. Труд Ломоносова благодаря тому, что в нём была дана глубокая и системная характеристика функционирования грамматических средств языка, до начала XIX-го века оставался главным руководством к изучению и описанию звуковых и морфологических норм русского языка, правил составления языковых конструкций и их употребления. По “Грамматике” Ломоносова училось несколько поколений наших соотечественников, многие последующие грамматики, в т.ч. и “Российская грамматика”, изданная Академией наук в 1802 году, были написаны на основе ломоносовской.
Состоит этот фундаментальный труд из посвящения и шести “Наставлений”. Повторим широко известную похвалу родному русскому языку, которую из высоких патриотических чувств дал в посвящении автор: “Карл Пятый, римский император (император Священной Римской империи германской нации/1500-1558) говаривал, что ишпанским (испанским) языком с Богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятельми, италианским — с женским полом говорить прилично. Но если бы он русскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашёл бы в нём великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италианского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка” (ударение в формах “языков”, “языка” тогда ставилось на второй слог). Далее автор обращается к именам древнеримских классиков и утверждает: “Сильное красноречие Цицероново, великолепная Вергиллиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своё достоинство на российском языке”. Подчёркивая важность своего труда, автор пишет: “Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики”. Пройдём кратко по некоторым положениям этого произведения с отдельными примерами.
Первое “Наставление” — “О человеческом слове вообще” — является “вступлением в российскую грамматику”, в которой автор рассматривает и классифицирует основные понятия грамматики: неразделимые части слова (буквы или “письмена”), слоги (“склады” — отсюда “читать по складам”), слова (“речения”), ударения, имена и их склонения, глаголы и их спряжения, даёт определение местоимений, предлогов, наречий, союзов и междометий, а также грамматических родов, времён глаголов, наклонений, залогов и др. В числе падежей, автор перечисляет и звательный (Отче!), но при рассмотрении наклонений почему-то опускает сослагательное, которое, с его точки зрения, свойственно греческому. При изложении всего этого материала учёный часто прибегает к сравнениям с различными европейскими живыми языками, а также с латинским, греческим и древнееврейским.
Перейдём теперь ко второму “Наставлению” — “О чтении и правописании российском”. Оно начинается с рассмотрения российской азбуки, в котором автор считает общеупотребительными только тридцать букв, исключая буквы “i”, “щ” (есть сочетание двух других — “ш” и “ч”), “э”, “ё/io”. Далее все буквы делятся на самогласные (гласные), согласные и безгласные (“ь”, “ъ”), а согласные — на твёрдые, мягкие и плавные, к которым автор относит, например, “в” или “л”, “что после твёрдых плавнее произносятся”: “тварь” или “плыву”. Ещё есть изменяемые согласные (мы сказали бы — чередующиеся): “г” или “ж”, то есть те, что изменяются “в произведениях и спряжениях”, например “Бог”, но “Божество”. Далее описываются нормы произношения различных букв, нормы составления слогов и “речений” из них, перечисляются части речи и описываются употребляемые на письме знаки. При этом восклицательный знак автор называет удивительным знаком, дефис — единительным, скобки — вместительным. Из надстрочных знаков, заимствованных от греков, рекомендуются только знак ударения и скобка над буквой “и” = “й”. В заключение автор акцентирует, что необходимо соблюдать в правописании, чтобы: 1/ оно служило к удобному чтению; 2/ далеко не отходило от главных российских говоров (московского, северного или поморского, “малороссийского” или южного; 3/ было близким к чистому выговору; 4/ “не закрылись совсем следы произвождения/происхождения и сложения речений”. Особое внимание учёный обращает на московский говор — не “для важности столичного”, а для “отменной красоты”: “Великая Москва в языке столь нежна, что “А” произносить за “О” велит она”. Такой и представлял М.В. Ломоносов будущую образцовую русскую речь: “О” не должно звучать в безударных слогах: “коза”, но “каза”.
Третье “Наставление” посвящено “именам” – существительному, прилагательному, местоимению. Показаны правила отнесения существительных к одному из четырёх родов (четвёртым учёный считал “общий” род). К женскому же роду он относил существительные, употребляющиеся только во множественном числе (“очки”). Далее следуют четыре склонения — для существительных и одно — для прилагательных, также исключения из этих правил и образование сравнительных степеней (добрый, добрее, наидобрейший), которые автор называет
“рассудительными” степенями. Дополнительно рассматриваются вопросы о том, как правильно образуются притяжательные прилагательные (лиса — лисий), “отечественные”, т.е. “родину значащие” прилагательные (Москва — Московский), отчества, “увеличительные и умалительные” имена (кот — котик), а также числительные имена.
Четвёртое “Наставление” посвящено глаголу. При классификации глаголов автор делит их на первообразные и производные, простые и сложные — с указанием, что они сопрягаются “через наклонения, времена, числа, лица и роды”. К изъявительному (он рисует) и повелительному (рисуй!) учёный добавляет неокончательное/ неопределённая форма глагола (рисовать) и отмечает, что “желательного или сослагательного наклонений в российском языке особливых нет”, вместо них “употребляют изъявительное с приложением союзов” или частиц: “когдабы”/когда бы, “есть ли”/если. М.В. Ломоносов для своего века насчитывает в русском языке 10 времён: одно — настоящее, пять — прошедших, четыре — будущих. У глагола — два числа (единственное и множественное), три лица, в прошедшем времени три рода и шесть залогов: действительный (он пишет письмо), страдательный (письмо написано), возвратный (письмо пишется), взаимный, средний и общий. Глаголы делятся ещё на личные и безличные, на правильные, на полные, неполные и изобилующие. Рассматриваются два вида спряжения, а также правильные и неполные глаголы “обоего спряжения”.
В предпоследнем, пятом, “Наставлении” — “О вспомогательных или служебных частях слова” — автор описывает вначале местоимения, затем причастия, наречия, предлоги и, наконец, “междуметия”.
Последнее “Наставление” называется “Составление частей слова”, в котором рассматривается согласование частей речи в предложении/синтаксис.
В 7-м томе академического Полного собрания сочинений, изданного в 11 томах в 1950 году, когда Президентом Академии наук СССР был Сергей Иванович Вавилов, много сделавший для популяризации научного наследия нашего первого академика из числа россиян, фундаментальный труд автора “Российская грамматика” занимает свыше 230 страниц.
Видимо, не случайно, исходя из объёма и разнообразия данного научного сочинения, писатель А. Н. Радищев назвал позднее М.В. Ломоносова ”насадителем российского слова”. Возможно, что изучая посвящённую Его Императорскому Величеству великому князю Павлу Петровичу “Российскую грамматику” М.В. Ломоносова, будущий император Павел I ревел горькими слезами от сей дарственной рукописи, поскольку ему, тогдашнему 10-летнему отроку, с чьих-то слов приписывается и такая некорректная реплика в адрес автора: “казну только разорял и ничего не сделал…” Хотя в зрелом возрасте (было императору Павлу I в 1798 г. уже 44 года) он согласился с ходатайством тогдашнего архангелогородского губернатора и подписал именной указ, согласно которому “в уважение памяти и полезных познаний знаменитого Санкт-Петербургской академии наук профессора статского советника Ломоносова” мужское потомство его родной (по отцу) сестры Марии Васильевны Головиной (фамилия — по мужу)/1732-1807 гг. было освобождено от рекрутской повинности.
С грядущим 265-летием завершения Михаилом Васильевичем Ломоносовым работы над “Российской грамматикой”!
В. Михайлов
август 2020
P.S.
Если позволительно, то не преминул бы рекомендовать посетить Музей М.В. Ломоносова в школе № 1530 “Школа Ломоносова” в Сокольниках. Оно стоит того: и из-за одного из 1200 экземпляров прижизненного издания “Российской грамматики”, и в целом!
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
