По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Автор статьи — Алексей Парфёнов, рабочий, член ЦК КПРФ. г. Дмитров, Московская область
Мои заметки — продолжение темы, начатой Юрием Беловым в статье, озаглавленной «Ещё плодоносить способно чрево, которое вынашивало гада» (Бертольд Брехт), вышедшей в номере «Правды» от 29 января — 1 февраля.
В январе 1933 года Гитлер стал канцлером, и началась фашистская диктатура. Как и почему это произошло? — такой вопрос задаёт партийный публицист. И далее он пишет: «Не претендуя на всестороннее освещение столь сложного вопроса, выскажем свои некоторые размышления, рассматривая его сквозь призму настоящего».
Продолжая эту тему, я бы хотел рассмотреть два вопроса. Это, во-первых, классовая природа фашизма, в первую очередь, его немецкой разновидности — национал-социализма (нацизма) и его коренного, принципиального отличия от социализма советского, построенного в СССР. И, во-вторых, остановлюсь на антифашистской борьбе в Германии в период нацистской диктатуры. Разумеется, не претендуя на всестороннее рассмотрение столь сложных вопросов.
Ровно 100 лет назад, в июне 1921 года, Гитлеру руководством Национал-социалистской партии Германии (НСДАП) были предоставлены чрезвычайные полномочия, титул вождя и поручено руководить всей организационной деятельностью НСДАП. Влияние этой партии в те годы неуклонно росло. И это было связано не только с незаурядными организаторскими и ораторскими качествами Гитлера, а с тем, что нацистская партия имела могущественных покровителей. Вначале это была наиболее реакционно, реваншистски настроенная часть генералитета и отдельные промышленники и финансисты, а в конце 1920-х — начале 1930-х годов — широкие слои монополистической буржуазии. Первоначально НСДАП финансировалась из секретных фондов рейхсвера (Германских вооружённых сил). Даже собственную газету «Фёлькишер беобахтер» партия приобрела на деньги покровителей.
Среди либералов модно равнять большевизм и нацизм. Но давайте сравним историю двух газет — нацистский официоз «Фёлькишер беобахтер» и большевистскую «Правду». Не тайные покровители, обладающие властью и капиталами, а рабочие своими копейками создали и постоянно поддерживали «Правду». «Правда» издавалась на средства рабочих и пользовалась их исключительной любовью. В 1912 году рабочие провели 620 групповых сборов на большевистскую печать, в 1913 году — 2181, в январе — мае 1914-го — 2873. «В 1912—1913 годах, — писал Ленин, — когда возникла легальная большевистская «Правда», за ней стояли десятки и сотни тысяч рабочих, своими копеечными сборами победивших и гнёт царизма, и конкуренцию мелкобуржуазных предателей социализма, меньшевиков».
Но поддержка реакционным генералитетом немецкого фашизма — это частность. Фашизм с первых же дней своего появления на политической арене отражает интересы наиболее реакционной и агрессивной фракции империалистической буржуазии.
В своей статье в «Правде» Юрий Белов рассказал о взаимоотношениях нацистского вождя Гитлера и крупного немецкого промышленника, «главного оружейника» Германии Круппа. Хочу продолжить эту тему, опираясь на материал книги А.С. Бланка «Старый и новый фашизм» (Полит-издат, 1982 год).
Это он, Крупп, был среди тех, кто осенью 1932 года, отбросив все колебания, окончательно поставил на Гитлера. Это он через 20 дней после прихода нацистов к власти на совещании 25 крупнейших монополистов выразил фюреру от имени Имперского союза германской промышленности единодушную поддержку, призвав своих коллег финансировать нужды гитлеровцев, и тут же внёс миллион марок.
Крупп знал, в какое дело он вкладывал деньги. В сейфы «главного оружейника» потекли многомиллионные прибыли. Сотни тысяч иностранных рабочих, узники концлагерей, принудительно пригнанные на работы в Германию русские, украинцы, белорусы, поляки, чехи были превращены в рабов фирмы «Крупп». На её заводах были даже развешаны циничные лозунги: «Славяне — это рабы» («Slaven suno sklaven»).
Крупп свято чтил фюрера, чьи огромные портреты были развешаны во всех цехах крупповских заводов. Гитлер получал поздравления и ценные подарки к праздникам и дню рождения. «И нацистская верхушка, — как отметил А.С. Бланк, — не осталась в долгу как перед Круппом, так и перед всей монополистической буржуазией, небывало расширив её возможности манипулирования обществом. Фашизм позволил реакционным кругам монополий осуществить в их интересах тотальную регламентацию жизни общества путём проникновения во все её сферы: экономику, политику, идеологию, мораль, литературу, искусство, систему воспитания молодёжи».
Но тотальная регламентация всей жизни общества, проводимая нацистской верхушкой, неизбежно приводила к определённому ограничению всевластия монополистической буржуазии, к ограничению прав собственников. Не следует упрощать взаимоотношения нацистской верхушки и хозяев промышленных и финансовых империй и представлять первых просто бандой уголовников, нанятых богачами.
Ещё в 1924 году А. Грамши отметил тенденцию фашистской власти быть не просто «инструментом» в руках буржуазии, а действовать «согласно своей внутренней логике».
Вот на этом — на относительной самостоятельности нацистских вожаков и их вмешательстве в экономическую жизнь Германии — спекулируют те, кто пытается поставить в один ряд советский социализм и германский фашизм. Эти лживые теории разоблачил ещё главный антифашист XX века Сталин. Причём не только в своём знаменитом докладе 6 ноября 1941 года, когда наша страна уже более четырёх месяцев воевала с немецкими империалистами.
Вот что говорил И.В. Сталин во время беседы об учебнике «Политическая экономия» (январь 1941 года). Кстати, тогда ещё действовал Договор о ненападении и мы якобы «дружили» с немцами:
«12. Надо раскритиковать фашистскую философию. Итальянцы стали говорить: «Наша пролетарская революция». Гитлер также, оказывается, «пролетарий». Это надо раскритиковать, примерить к вопросу о попытках планирования, объединения хозяйства… Вот надо доказать, что ничего здесь нет социалистического, пролетарского. Надо раскритиковать это.
Фашисты поднимают демагогию, будто они против буржуазии, изгоняют, например, Тиссена и других. Но это есть давление буржуазного государства на отдельных буржуев».
Действительно, в фашистских режимах не было ничего ни социалистического, ни пролетарского. Главным выгодоприобретателем, и в первую очередь это относится к нацистской Германии, является монополистическая буржуазия.
Так, за годы нацистской диктатуры намного возросла прибыль крупнейших концернов. Вот такие цифры приводит в своей книге А.С. Бланк. По фирме «Крупп» прибыль в 1933 — 1934 годах составила 6,65 миллиона марок, а в 1939—1940 годах — 22,7 миллиона марок, по концерну «Маннесман» в 1933 году — 2,1 миллиона марок, в 1940 году — 10,7 миллиона марок, то есть прибыли концерна возросли за годы нацистского режима на 410%.
Нацистская партийная верхушка всё теснее сливалась с монополистами. Крупнейшие монополисты Рехлинг, Крупп, Феглер, Цантен, Бюхер, Шредер, Флик, Квандт, Кнеппер, Абс, Стиннес и другие занимали каждый по множеству постов в различных наблюдательных советах, правлениях концернов и банков, в органах нацистского управления хозяйством. В годы нацистской диктатуры наследники промышленных и финансовых империй всё больше лично сближались с нацистской правящей верхушкой, становились видными чиновниками фашистского аппарата, получали высокие звания в СС и часто видные посты в рамках этой преступной организации, занимали руководящие позиции в нацистских руководящих органах, занимавшихся экономикой.
С другой стороны, сами нацистские главари становились крупными монополистами. Нацист номер два Геринг стал владельцем созданного в 1937 году крупнейшего военно-промышленного концерна, объединявшего 177 заводов, 69 горнопромышленных и металлургических предприятий, 15 строительных фирм.
Защитники капитализма пытаются исключить тему фашизма из истории буржуазного общества, представив фашизм наряду с реальным социализмом как разновидность некоего тоталитаризма. История свидетельствует о другом: фашизм есть порождение капитализма на его высшей стадии — империализма.
Появление этого чудовища — германского фашизма — в определённой мере предвидел В.И. Ленин. Ещё в мае 1917 года Владимир Ильич в статье «Война и революция» говорил о немецких плутократах как о наиболее хищнической, разбойничьей группе империалистов. Характерным для этой группы он считал соединение «гигантской силы капитализма с гигантской силой государства в один механизм, ставящий десятки миллионов людей в одну организацию государственного капитализма».
Но и в условиях чудовищной диктатуры, системы тотального контроля, где объединились в интересах финансово-промышленной олигархии монополии и государство, продолжалось сопротивление нацистскому режиму. Юрий Белов отметил: «Антифашистская борьба Компартии Германии и честных немцев, в том числе и освободившихся от нацистского дурмана, — отдельная тема, давно ждущая своего раскрытия в нашей партийной печати». И раскрыть эту тему, я думаю, можно, используя не только социально-политическую литературу, как, например, книгу А. Бланка «Старый и новый фашизм», но и яркие страницы художественных произведений.
В «Правде» за 29—30 июня этого года целая страница была посвящена деятелям советской культуры, участникам Великой Отечественной войны. И к пятидесяти трём фамилиям деятелей нашей культуры, имевших фронтовое прошлое, я хочу прибавить ещё одну.
Это советская писательница Ирина Гуро (1904—1988). Вообще, её биография настолько интересна, что она сама достойна того, чтобы о ней написали книгу или сняли фильм. Ирина Гуро — это литературный псевдоним. Дочь директора завода на Украине Раиса Романовна Соболь в 1925 году вступила в ВКП(б), а с 1926 года работала в органах ОГПУ — НКВД, в том числе в Иностранном отделе. В 1938 году была арестована по ложному доносу. Вину не признала, была осуждена на 8 лет, но после письма Л.П. Берии была освобождена. В годы Великой Отечественной войны служила в НКВД, закончила войну в чине капитана госбезопасности.
После войны была демобилизована и стала писать литературные произведения под псевдонимом Ирина Гуро. Её книги «Дорога на Рюбецаль», «Ольховая аллея», «Песочные часы» были известны и любимы советскими читателями. Чем занималась в войну Раиса Соболь, видно из её книги «Дорога на Рюбецаль», во многом автобиографической. Ирина Гуро получила за этот роман премию имени Николая Островского.
Главная героиня романа — девушка-разведчица, лейтенант госбезопасности. Она работает по ту сторону фронта в штабе партизанского отряда, точнее, даже партизанского края в тылу врага. Великолепно знает немецкий язык. Через неё проходят все трофейные документы, газеты. Сама часто ведёт допросы. Раиса Соболь, которая, как и её героиня, действовала в тылу врага не под настоящей фамилией, великолепно знала морально-политическое состояние немецкой армии, да и всего немецкого общества времён нацистской диктатуры. Эти-то знания и позволили Раисе Соболь, ставшей Ириной Гуро, писать свои антифашистские романы.
Лучший из них — «Песочные часы» (1978 год). В центре повествования — сложная судьба Рудольфа Шерера, скрывающегося под именем Вальтера Занга, одного из бойцов Сопротивления. Рудольф Шерер — советский гражданин, комсомолец, сын немецких коммунистов, эмигрировавших в СССР. Он в 1941 году совершенно легально прибыл в Германию к бабушке — с заданием проехать по кое-каким адресам, восстановить связи с антифашистским подпольем и вернуться, опять же легально, в СССР. Но люди уже не жили по этим адресам, а в одном случае Рудольфу показалось, что тот, кого он искал, арестован.
22 июня началась война, и Рудольф Шерер остался один, без связей в нацистской Германии, правда, с надёжными документами на имя Вальтера Занга. Он не мог даже попасть на фронт и перебежать на советскую сторону: он не подлежал призыву, одна нога у него была короче другой. «И в один прекрасный момент восемнадцатилетний Вальтер Занг из Тюрингии отправился в столицу тысячелетнего рейха на поиск работы и счастья» — так пишет Ирина Гуро. Но Рудольфу Шереру, скрывающемуся под этим именем, нужно одно: возможность бороться с нацистским режимом, нужны связи с антифашистским сопротивлением.
Но кроме этой центральной линии в книге широко показана жизнь Германии. Рабочие и бюргеры, мелкие лавочники, солдаты и полицейские, правители третьего рейха и его «теоретики» — такова широкая «периферия» романа.
Действие романа начинается в июне 1941 года. Как отреагировало немецкое общество на вероломное, без объявления войны, нападение фашистской Германии на СССР?
Совсем не так, как было описано в предвоенной книге Ник. Шпанова «Ответный удар» — восстаниями немецких рабочих, протестующих против войны. Комсомолец Шерер её наверняка читал. Казалось, немецкое общество поддержало войну практически единодушно, в том числе рабочие и крестьяне. Вот что говорит в беседе с Вальтером Зангом простой деревенский паренёк Гейну, старшие братья которого воюют в России: «Понимаешь, Вальтер, — говорит Гейну и щурится на свою недопитую кружку, — что нужно молодым, а? Тебе, мне — простым парням? Нам нужно иметь работу. Иметь её не только сегодня, но и завтра и всегда… Не затем ли мы ведём войну, чтобы обеспечить рабочему работу, крестьянину — землю и всё такое?.. Что получилось бы, если бы мы допустили, чтобы русские напали на нас? Хаос революции».
«Что получилось бы, если бы мы допустили, чтобы русские напали на нас?» — мысль, что Советский Союз, Сталин готовили нападение на Германию, а Гитлер всего лишь опередил его, активно внедрявшаяся геббельсовской пропагандой в 1941 году, сейчас взята на вооружение пропагандой либеральной.
Но даже тогда, в фашистской Германии 1941 года, была видна лживость этой пропаганды. «Я научился читать между строк газет и уловил существенные противоречия насчёт целей войны. С одной стороны, неизменно утверждалось, что Германия вступила в войну не в качестве агрессора, а встав на защиту своих границ от угрозы русского нашествия. С другой стороны, задолго до войны с Россией Гитлер неоднократно заявлял о том, что единственное средство обрести экономическую независимость для Германии — в приобретении жизненного пространства, в основном на Востоке.
Существовали противоречия и более конкретного характера. С одной стороны, беспрерывно шли бравые реляции о продвижении частей вермахта вглубь России, с большой твёрдостью обещали взятие Москвы, «очищение» всей территории «до Урала». С другой — даже органы официальной печати признавали, что сопротивление русских много сильнее, чем предполагалось».
Книга Ирины Гуро даёт нам возможность увидеть войну с «другой», немецкой стороны. Вальтер — будем называть его тем именем, под которым он жил в Берлине, — устроился официантом в ресторанчик «Песочные часы» и иногда встречал солдат, прибывших с Восточного фронта. Вот Макс, танкист, зашедший в «Песочные часы». Все, конечно, кинулись к нему с расспросами.
«Да, конечно, исход войны ясен. Да, это само собой. А между тем…» — «Правда, что русские выходят против танков с бутылками, наполненными взрывчатой смесью?» — «Нет, это было на первых порах, у них теперь противотанковые пушки и ружья. Хотя и бутылки тоже пускают в ход…» — «Что же, выходит, мы дали им время вооружиться, вместо того чтобы «подобно молнии…» — «Какая может быть «молния», если на каждом шагу приходится ломать бешеное сопротивление!» — «Нет, давайте конкретно. Броню наших танков пробивают их «пэтээры». — «Это да. Случается. Даже довольно часто…» — «Ты-то сам видел иванов?» — «А как же!» — «Ну и как?» — «Ничего, обыкновенные, только одеты лучше нашего: полушубки, валяные сапоги, шапки… Там, под Москвой, уже ведь морозы…»
Но мне интересно наблюдать, как изменяется отношение к той, советской стороне в нацистской печати. Вальтер внимательно просматривает газеты. Вот передовая статья гитлеровского официоза «Фёлькишер беобахтер» под названием «Опаснейший враг». А вот статья из газеты «Берлинер Берзенцайтунг», где чёрным по белому было написано: «Теперь мы убедились, что противник учёл уроки моторизованной войны в Польше и Франции, мощь русских бронетанковых сил несравненно возросла, это подтверждается ожесточённостью и успехами советских танковых атак…»
Но радикально всё изменилось после разгрома немцев под Москвой. Вот как описано это в книге: «Роковое значение «неудачи» под Москвой — слова «разгром» избегали — нельзя было ни скрыть, ни замолчать, ни приуменьшить. В письмах с фронта, по-прежнему обильно цитируемых газетами, всё чаще отдавали должное военному мастерству противника… И если раньше с великим пренебрежением упоминали о боевом потенциале русских бронетанковых сил, то теперь на все лады превозносили немецкие победы над прекрасно «технически оснащённым врагом».
Модное пристрастие ко всяким аналогиям и историческим параллелям иногда заводило довольно далеко: болтливая «Берзенцайтунг» объявила, что «большевистский строй создал патриотизм более высокого качества, чем при Николае Втором, а нынешняя война временами напоминает войну 1812 года». Последнее уже было вовсе ни к чему, и говорили, что газета «сильно на этом погорела».
Ну а в 1944 году, в разгар наступления Красной Армии, в Берлине стали популярны газеты нейтральных стран, попадавшие в Германию: «Из уст в уста — а где-то её и читали, — передавали статью из женевской газеты о Красной Армии.
Военный обозреватель писал, что мужик эпохи царизма носил оружие как неизбежное зло, а красноармейцу хорошо объяснили, что сражаться за социалистическое Отечество является для него честью. И — что ещё значительнее — он призван выполнить интернациональную миссию: «Коммунисты очень ловко сумели превратить Красную Армию в огромную школу для распространения своих идей…»
Статья получила широкую аудиторию благодаря своему серьёзному тону и объективным суждениям, не присущим официальной прессе.
Особенно пугающе звучало для обывателя утверждение, что командный состав Красной Армии знает иностранных стратегов, что даже в Германии специальные издания для офицеров генерального штаба не имели такого распространения, как в Советском Союзе. А методы молниеносной войны известны русским ещё со времён Клаузевица, не говоря уже о фон Шлиффене и Кохенгаузене.
Не утешали выводы статьи о том, что мужество — не только стихийное качество русских, но плод усиленной тренировки тела и духа».
Швейцарская газета — понятно, но что может дать читателю «Правды» продукция геббельсовского министерства пропаганды?
«Министерство пропаганды» мировой буржуазии, филиал которого есть и в Российской Федерации, выпустило и продолжает выпускать огромное количество продукции (книги, статьи, фильмы и пр.), где о Красной Армии отзываются с великим пренебрежением. И сегодняшняя антикоммунистическая и русофобская пропаганда находится на уровне нацистского образца лета 1941 года. И только с разгрома под Москвой пришлось начать изворачиваться, чтобы объяснить свои поражения и полностью не потерять доверие солдат, прекрасно понимающих, с какой сильной армией они имеют дело. А у сегодняшних наследников Геббельса такой необходимости нет: очевидцев войны, как с той, так и с другой стороны, осталось крайне мало.
Мы видим, как реагировала на события на Восточном фронте нацистская пропагандистская машина. Но как реагировало немецкое общество? Вернёмся к Вальтеру конца осени 1941 года: «Я научился ловить оттенки насмешки, иронии, критики в отрывочных высказываниях в «Часах» или где-нибудь в кино, или в толпе у стенда с объявлениями.
Но я не видел за ними ничего серьёзного, никакого признака сопротивления или попытки к нему…
Да, в ту пору моей жизни я не верил, что есть другая Германия. До меня не доходил ни единый голос, ни единый лучик света другой Германии».
Вальтер знал от родителей-эмигрантов, что в Германии, по крайней мере до войны, существовало единое антигитлеровское подполье. Что даже многие социал-демократы стали на путь борьбы с режимом. Но ведь были ещё монархисты — они тоже готовы подложить фитиль под Гитлера. Была военная оппозиция — старые рейхсверовцы. Наконец, приверженцы Рема, кто уцелел. Всё это Вальтер считал делом прошлого. Не представлял себе, чтобы под таким толстым льдом текла вода.
Но вода текла! Вальтер случайно узнал, что в его доме должны арестовать подпольщика, и предупредил его. И получил пакет с листовками, выпущенными Коммунистической партией Германии. Это были листовки, обращённые к рабочим, к солдатам и к молодёжи, а также номер газеты «Роте фане» с политическими статьями и военным обзором Московского радио. Вальтер распространил листовки в рабочих кварталах Берлина и листовки для солдат на вокзале, откуда поезда уходили на восток. Так Вальтер стал одиноким солдатом «армии Сопротивления».
«Кто сказал, что «один в поле не воин»? — говорит себе Вальтер. — В таком «поле», при современных средствах общения между людьми, и одиночка — воин!»
А между тем люди, которых искал Вальтер, были рядом с ним. Именно в бирхалле «Песочные часы» работала группа немецкого Сопротивления. Мог ли Вальтер предполагать, что хозяин бирхалле «Песочные часы» и его, Вальтера, работодатель, инвалид Первой мировой войны и член нацистской партии, ненавидит наци, а многие завсегдатаи заведения, причём некоторые тоже с нацистскими значками, — старые социал-демократы и коммунисты. Один из них, оказывается, знал отца Вальтера. А рабочий, особо отмечу — РАБОЧИЙ, Франц когда-то был штурмовиком, ещё до 1933 года. Его история, которую он рассказал Вальтеру, очень интересна.
«До того, как я стал развозить на своей тележке детали по цехам, с «довесками» из прокламаций… До этого со мной уже столько наслучалось, что другому хватило бы на всю жизнь, — начал Франц. — Я был из тех рабочих парней, которые попались на крючок ещё до «великой революции» Адольфа. Крючок был непростой. Наживка богатая. Не клюнуть было трудно. Потому что обещали раздеть донага капиталистов, а рабочего сделать первым человеком в рейхе. А крестьянам — наследственный двор и льготы. И прижать хвост ростовщикам, и разогнать универсальные магазины. Я и охнуть не успел, как оказался в штурмовом отряде. Я всегда был драчуном.
Скажу тебе: вокруг меня вились партайгеноссен, как пчёлы над гречихой. Я был молодой, смелый драчун. И рабочий, это они очень любили потому, что с самого начала кричали, что они — рабочая партия… Кумиром моим стал наш шеф — Рем. Меня, мальчишку, он отмечал за бойкость…
А когда «великая национальная революция» совершилась с нашей помощью, мы сразу всплыли на поверхность, как дохлая рыба… И на первых порах плавали наверху, и всё было отлично.
Но очень скоро у нас в штурмовых отрядах началось брожение, стали говорить: где же выполнение обещаний? Где привилегии мелким торговцам? Где прижим универсальных магазинов? Где вообще борьба с капиталом? Нас поддержали, когда шла забастовка у Стиннеса? Как верёвка повешенного! А капиталисты вовсе ничего не потеряли от «великой революции»!
И опять ору громче всех насчёт «выполнения обещаний» и «второй революции». В том смысле, чтобы убрать Адольфа, который стакнулся с капиталистами. И поставить нашего фюрера Рема».
Во время «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года лидеры штурмовиков, в том числе их командир Эрнст Рем, были убиты, а Франц оказался в тюрьме.
«Тюрьма была набита красными, — продолжил рассказ Франц, — и среди них были такие, что сумели найти ко мне подход. Ни один из тюрьмы не вышел. Их вынесли. В тех чёрных пакетах, в которых в тюрьме Плетцензее выдают пепел казнённых их родным.
И я сказал себе, что остался в живых не зря. И если я, Франц Дёппен, не светоч по части теории, то рабочей чести мне не занимать.
И я твёрдо выучил адрес и пароль к одному человеку. Это был Густав Ланге».
Когда Вальтеру открылась тайная тайных «Песочных часов», он увидел, какие, казалось бы, разные люди участвовали в Сопротивлении. Бывший нацистский штурмовик Дёппен и старый социал-демократ Густав Ланге. Коммунист Генрих Деш, знавший отца Вальтера, и представители родовитого немецкого дворянства.
Что объединило этих людей, почему они встали на крайне тяжёлую и смертельно опасную дорогу борьбы с нацистским режимом?
У кого-то были личные причины ненавидеть фашизм, их родственники или друзья пострадали от режима — и всё-таки не личные невзгоды, потеря каких-либо привилегий или статуса привели в ряды Сопротивления, а идейное, духовное отторжение нацизма. Так же, как и в 1991—1993 годах, я сам тому свидетель, в ряды восстанавливаемой Коммунистической партии шли не потому, что стали внезапно жить плохо, а из-за идейного и морального неприятия буржуазных порядков.
Но вернёмся в Германию. Группа «Песочные часы» действовала не в безвоздушном пространстве. В 1944 году разительно изменились общественные настроения. Нарастало недовольство ухудшавшимися условиями жизни в ходе боёв на Восточном фронте и авиационных бомбардировок союзниками немецких городов.
И это недовольство уже бросалось в глаза, особенно такому искушённому человеку, как Вальтер.
«И если раньше листовки уничтожали или срывали доброхоты, то теперь это делали только специальные команды.
И однажды ранним утром я увидел, как химическими составами смывали с кирпичной заводской стены крупно написанное печатными буквами: «Свободу Тельману!».
Нацистская Германия шла к своему закономерному концу. Заканчивалась и история Вальтера. В январе 1945 года во время встречи с одним из руководителей подполья Вальтер получил привет из СССР от своего отца. Его отец был на фронте, мать — в Москве.
«Пережитые годы прошли передо мной — повествование в романе ведётся от первого лица — как пора больших трудов. Да, как труд воспринимал я эпопею Вальтера Занга. Не мытарства, не приключения, не героическое нечто. Просто труд. Скромный труд солдата невидимого фронта».
Почему вслед за Юрием Беловым я вернулся к истории германского фашизма и героической борьбы его противников, использовав для этого две книги: строго документальную А.С. Бланка «Старый и новый фашизм» и художественную Ирины Гуро «Песочные часы»? Да потому, что удивительно актуальными оказались эти обе книги и в наше время.
Вот что написал Бланк об идеологии неофашизма почти сорок лет назад (1982 год): «Вместо расовой теории, основывавшейся на мифе о превосходстве германской расы, неофашисты в Европе провозглашают превосходство европейцев над всеми остальными народами…
Идеи «европеизма», «американизма» и «атлантической солидарности» призваны обосновать «право» западноевропейцев и американцев на вмешательство в судьбы мира, на нравственное и культурное превосходство над всеми народами мира».
Но особенно актуальна для нас следующая мысль книги Бланка: если в 30-е годы XX века фашизм победил в центре буржуазного мира — в Италии и Германии, то в 60—70-е годы фашизм побеждал на периферии, в Латинской Америке, например, при известном, хотя и относительном «иммунитете» к фашизму наиболее развитых капиталистических стран. Но ведь сегодня Россия — страна периферийного капитализма.
Какой из этого нам, российским коммунистам, следует сделать вывод? Надо избавиться от благодушия: опасность фашизма в нашей стране существует, и возможность отказа правящей верхушкой от демократии и перехода к открытой террористической диктатуре есть. И мы должны быть готовы к любому развитию событий.
Надо изучать опыт Коммунистической партии Германии. Небольшие подпольные ячейки, крупные нелегальные организации действовали в масштабе целых земель. Было создано общегерманское оперативное руководство КПГ. Образование крупных организаций народного фронта в подполье, контакты КПГ с демократической прогрессивной частью буржуазной оппозиции убедительно показали тактическую зрелость и гибкость компартии.
Верные долгу пролетарского интернационализма, немецкие антифашисты-коммунисты, социал-демократы, беспартийные переходили на сторону Красной Армии с оружием в руках, сражались против гитлеровцев в качестве отважных разведчиков, снабжавших Красную Армию важнейшей информацией.
Всё это мы должны знать. И поможет нам в этом антифашистская литература, одно из интересных и важных направлений литературы XX века. И в том числе роман Ирины Гуро «Песочные часы».
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
