Ровно неделя минула со дня массового убийства в Пермском Государственном Цниверситете — очередного «русского Колумбайна». Автор этих строк намеренно взял такую паузу. С одной стороны потому, что считал всё же более важным сконцентрироваться первоначально на итогах и последствиях парламентских выборов. Некоторые особенно беспардонные конспирологи, к слову, умудрялись видеть прямую связь между подведением итогов голосования и расстрелом — дескать это всё намерено было подстроено всемогущей «кровавой гэбней», чуть ли не по приказу лично первого лица государства, дабы отвлечь массы, вытеснить из информационного поля темы фальсификаций и вбросов. При всей моей нелюбви к нынешнему правящему режиму, подобные инсинуации явно не соответствуют действительности. Нет, не рука Кремля вела очередного стрелка. К сожалению, нет. Потому что в этом случае сохранялась бы какая никакая предсказуемость. Тогда как в реальности запахнуть порохом может где угодно и в любой час, а не только на исходе очередного электорального цикла.
Второй причиной недельного молчания было желание дистанцироваться, не оказаться в одном ряду с желающими погреть руки на информационном жаре трагедии, спекулирующих на свежей крови. Таковых в медийном поле нашлось немало. Опять. Я пишу эти строки — и испытываю чувству дежавю, осознание, что всё это уже было, причём совсем недавно. Практически тот же сюжет, мысли и слова. И полугода не прошло с предыдущей, казанской драмы. Телевизионный официоз вовсю скорбит, пересаливая с причитаниями, как недоучившийся актёр на первом спектакле, он в своих новостных репортажах рассказывает о героизме сотрудников ДПС, обезвредивших нападавшего, о стоике-лекторе, не пожелавшим прерывать пару, дозировано — о личности убийцы. И почти ничего — о самом главном. Если явление повторяется, значит в нём есть своя закономерность. В данном случае — социальная. Некая хворь, нездоровье нашего общества, в котором теперь начал воспроизводиться время от времени страшный кровавый сюжет, о котором в недавнем прошлом мы могли только с изумлением узнать в репортажах из жизни заграницы. Эпидемия бешенства.
Третий закон Ньютона гласит — «сила действия равна силе противодействия». У социальной механики свои правила, довольно существенно отличающиеся от механики небесной, однако и здесь громкие события, потрясения, затронувшие разом много умов, рождают долгое эхо. Шок, негодование, сострадание, естественное стремление гарантированно защитить собственных детей от подобного ужаса, добиться того, чтобы кошмар не повторился вновь. Но вместо полноценного и глубокого изучения причин происходящего, нам предлагают довольствоваться паллиативами. Борьбой против следствий, а не причин. Причём заведомо проигранной.
В своё время, когда в мае совершил своё преступление Ильназ Галявиев, я писал, что ничего не изменилось бы, окажись на пути стрелка какой-нибудь охранник-ЧОПовец. Что ж, опыт подтвердил правоту сказанного. В Перми, в корпусе №8 университета, такой человек был — он стал одной из первых жертв Тимура Бекмансурова. И разве могло получиться иначе? Автор этих строк ещё сравнительно неплохо помнит собственные школьные годы. Не забыл и мужичка, сидевшего за столиком на первом этаже в школьном предбаннике. Он вносил имена входивших взрослых в специальный журнал, пил чаёк с уборщицами, дремал на стуле и по слухам выпускал заинтересованных в этом школьников проветриться на воздухе (и, как правило, покурить) за полторы сотни рублей. У него не было ни специальной подготовки, ни хоть какого-то снаряжения. Ко дню сегодняшнему в обязанности такого вот мужичка непременно вошло бы наблюдение за камерами слежения, понатыканными теперь повсеместно, он же распоряжался бы автоматическим валидатором. В остальном — то же самое. Что сделает такой охранник, когда появится человек с твёрдым намерением убивать и огнестрелом в руках? Ничего. Причём заметим, речь идёт пока лишь о маньяках-одиночках. Про боевика-профессионала, имеющего военную подготовку, или, тем более, банду террористов из нескольких человек, действующих скоординировано и по заранее намеченному плану, говорить не приходится вовсе.
Мониторя интернет, доводилось видеть самые разные мнения и предложения на тему «Как нам сделать учебные заведения безопасными?». В их числе, например, попадалась идея установить в каждом классе и аудитории стальную дверь, которую преподаватель будет обязан запирать на ключ перед началом урока, семинара или лекции. Тревожные кнопки, доведение до тотальных, всеохватных масштабов системы видеонаблюдения. Вместе с уже существующими пропусками, многометровыми заборами и жёстким ограничением права входа-выхода в здание школы мы получаем законченную картину тюрьмы строгого режима. Хотим ли мы, чтобы наши дети учились и росли именно в такой обстановке? Что они вынесут из неё? Дальнейшее превращение учебных заведений в крепости с неизбежностью вступит (уже вступает) в противоречие с коренными задачами педагогики. При этом, к великому сожалению, так и не дав гарантии безопасности. Убийце достаточно просто подождать за воротами и там сделать своё чёрное дело. И да, помимо угрозы стрелков, существуют и другие, о которых также не стоит забывать. Массивные металлические двери — это ведь самое оно в случае пожара…
В который раз муссируется вариант введения госохраны. Полициейские, либо росгвардейцы с полноценным боевым оружием остановят любого негодяя! Так ведь!? Не совсем. В каждую школу не посадишь по спецназовцу. Во-первых, их просто столько нет. Даже Росгвардия, насчитывающая в своих рядах 340 000 человек, устами своего начальника генерала Золотова ещё в прошлый раз, казанской драмы, доложила президенту, что её ресурсов для решения задачи по охране всех учебных заведений страны недостаточно. Для привлечения Росгвардии к охране школ не хватает численности сотрудников и финансирования. Это если дословно. Во-вторых, к сожалению, даже подготовленный боец на позиции школьного привратника не гарантирует стопроцентной безопасности. Эффект внезапности никто не отменял, а чрезмерная бдительность сама по себе способна в случае с детьми породить много крайне нежелательных происшествий, вроде превентивного выкручивания рук старшекласснику, на виду у неусыпного стража чересчур резким движением полезшего доставать из внутреннего кармана куртки мобильный телефон.
Иное дело — ужесточение норм, регламентирующих право на приобретение оружия. Казалось бы, тут то эффект будет непременно. Оставить потенциальных стрелков без их дробовиков и карабинов — вот и вся недолга!
К гражданскому оружию можно относиться по-разному. Есть те, кто считает его едва ли не неотъемлемым элементом свободного социума, гарантией от тирании. В Соединённых Штатах действует знаменитая Вторая поправка к конституции, а на руках у жителей страны находится 396 миллионов единиц легального огнестрельного оружия или около 124 единиц оружия на 100 человек, включая штурмовые винтовки и пулемёты. Есть сторонники полного запрета огнестрела для всех, кроме военнослужащих и представителей иных силовых структур. Моё личное отношение к гражданскому оружию достаточно прохладное, однако не в этом суть. Дискуссия о том, какие правила лучше, жёсткие, или мягкие, драконовские, или либеральные, имеет смысл только в том случае, когда они в принципе соблюдаются. Какая угодно строгость закона, любые прописанные в нём кары — хоть четвертование, или заливание расплавленного металла в глотку, становятся ничтожными, если на практике препоны легко обойти.
Вспомним Ильназа Галявиева. Для того, чтобы он не получил своё ружьё Hatsan Escort PS достаточно было соблюсти должным образом уже существующие процедуры. С 2017 года будущий убийца состоял на учёте в поликлинике с диагнозом «энцефалопатия» (совокупность симптомов, характеризующих поражение головного мозга и гибель его клеток). Будучи еще подростком, Ильназ, по словам родителей, часто жаловался на головные боли, иногда вёл себя неадекватно. И этот человек получает все необходимые для легального приобретения оружия справки! Он признаётся годным к военной службе. То есть в руках у парня, вещавшего после поимки, густо пересыпая фразы матом и воплями, что он «осознал себя богом», мог оказаться АК, или вообще РПГ.
С другой стороны Тимур Бекмансуров обзавёлся своим помповым ружьём Huglu Atrox совершенно легально. Он прошёл все проверки. Но важнее другое. Перед нападением Бекмансуров опубликовал пост в соцсетях, в котором он подробно излагает почему, как и сколько времени готовился к расстрелу. Не пересказывая его полностью, отметим два главных момента. Во-первых, Бекмансуров признаётся, что не состоял ни в каких организациях, политических или религиозных. Он отправился убивать не за веру, или идею, а потому, что испытывал извращённое удовольствие от процесса. Во-вторых же, хотя стрелок и начал ещё с 10 класса собирать деньги, чтобы приобрести огнестрельное оружие, он, в случае неудачи, не преминул бы воспользоваться иными средствами: автомобиль, самопальная бомбу, нож. Не важно чем, главное – убивать. И здесь становится очевидным, что запретительная логика не работает. А мы должны, наконец, отважиться взглянуть на ситуацию шире.
Проблема отнюдь не решается даже тотальным исчезновением из оборота любого стрелкового оружия, потому что убивают не ружья, а люди. И они способны делать это самыми разными способами. Ильназ Галявиев, например, сумел собрать самодельную бомбу. А можно обойтись вовсе без пороха и взрывчатки — холодным оружием. Или воспользоваться ядом. Разогнавшийся автомобиль, направленный в толпу, может стать не менее смертоносным, чем любой карабин, или винтовка. Потренировавшись, человек вполне в состоянии истреблять себе подобных голыми руками. А может подобрать кусок кирпича, чтобы проломить им череп. Зарегулировать весь спектр предметов, устройств и веществ, которые способны стать причиной смерти, так, чтобы они попадали только в «правильные руки» априори невозможно. Средства для совершения преступления, так или иначе, останутся.
Но всегда существует такая вещь, как мотив. Чтобы пойти отнимать жизни нужны веские причины. Марксизм утверждает: бытие определяет наше сознание. Жизнь в обществе формирует нашу личность. Его нормы, установки, и этика волей-неволей усваиваются всеми. И опосредовано закладывают основы нашего поведения. Да, можно сказать, что психопаты выпадают из этой схемы. Если кто-то, подобно Галявиеву, преисполнился вдруг разом осознанием собственного величия и ненавистью ко всему живому, то при чём тут социум? Однако даже на безумие есть своя мода. Когда-то шизофреники всё мнили себя Наполеонами — и это даже вошло в фольклор. Сейчас образ французского императора стал менее актуален, он отдаляется, уходит всё дальше в прошлое — и вот перед нами другие сумасшедшие с иными ролевыми моделями. Ничто не берётся из ниоткуда. В том числе — болезнь. Холеру вызывает бактерия. Грипп — вирус. Психические заболевания вызывает сбой в работе головного мозга. Иногда — сугубо биохимической природы. А порою — нет. В любом случае само сознание слишком социально. Оно не в состоянии быть здоровым, когда общество вокруг него больно. Это звучит претенциозно, но у нас ведь не вызывает сомнений, что есть жизненные ситуации, которые априори негативно влияют на душевное здоровье. Например, участие в боевых действиях. Существенно выше вероятность, что проблемы с психикой возникнут у человека, прошедшего испытание войной, а не мирно трудившегося, не зная грохота орудий и свиста осколков.
Сейчас, когда записные «эксперты» или политики должны что-то сказать, объясняя причины роста агрессии в молодёжной среде, в том числе приводящего к кровавым эксцессам, чего только они ни обвиняют. Компьютерные игры, социальные сети, субкультуры. В основном, конечно, метят во всяческие «новинки» — так объяснять проще. Вот возникло у нас нечто, чего прежде не было — оно и виновато во всём. Между тем, хотя и игры бывают жестокими, и субкультуры — весьма специфическими, и в интернете анонимное и удалённое общение формирует определённые особенности взаимодействия между людьми не самым лучшим образом, всё это — отдельные элементы, детали. Иногда они могут быть ключевыми, а порою — какие-то совсем другие. Среда, общество в целом — вот что имеет решающее значение.
Послание Тимура Бекмансурова, оставленное им перед совершением преступление, буквально пропитано мизантропией. Однако в нём есть моменты, заставляющие задуматься. Во-первых, это глубокое презрение и к себе в том числе. Убийца не пытается возвыситься над жертвами. Собственную персону он также считает заслуживающей презрения: «Я презираю себя так же, как и всех вас». Тем примечательнее, что в этом будто бы цельнолитом человеконенавистничестве есть место для исключений. Некоторые однокурсники показались Бекмансурову достойными остаться в живых. Значит в принципе с точки зрения стрелка человеческое существование может иметь смысл. Он отрицает через насилие не людскую природу в целом, а общество. Не пытаясь изменить его. Со звериной агрессией. В сильно искажённом злобой ключе. Но, однако же, мы видим это. Вот оно, во-вторых. «Такие отбросы как я, будут уничтожать всё вокруг вас, потому что мир прогнил, вы все сгнили изнутри», — так завершает своё послание убийца.
Вспомним советскую эпоху. Нам трудно вообразить себе нечто, подобное Пермскому, Казанскому, или Керченскому расстрелу в годы существования СССР. Одно с другим просто не вяжется. При этом в школах не было никаких охранников, их даже не огораживали забором. Наверное, достать полуавтоматический дробовик для подростка оказалось бы невозможно. Зато во многих семьях хранились, причём в сравнительно свободном доступе, охотничьи двустволки, кое-где — оружие, оставшееся ещё со времён войны. Так что технически возможность организовать преступление имелась. Игры, причём реальные, а не компьютерные, бывали сопряжены с элементами насилия. И «крапивку» делали, когда брали в плен противника в казаках-разбойниках, и из рогаток стреляли, и дрались временами до ссадин с кровоподтёками. Но никому из участников дворовых потасовок и в голову не могло прийти на следующий день, прихватив дедово ружьё, отправиться в свой условный 9-й Б «валить» одноклассников. Потому что мир вокруг них был другим, на иных по сравнению с нынешними принципах зиждилась общественная жизнь. Не так, как теперешние подростки оценивали они собственные перспективы. И словцо «биомусор» могли использовать разве только сотрудники медицинских лабораторий.
Сколько ещё будет расстрелов в современной России? Не знаю и предполагать не хочу. Дополнительное закручивание гаек, которое сейчас непременно предпримут, ничем делу не поможет. Лечение симптомов всегда проигрывает с точки зрения эффективности профилактике. Невозможно устранить из обихода все кухонные ножи, секаторы, режущие инструменты. Нереально вести точные и подробные наблюдения за каждым отдельно взятым человеком, чтобы, уловив тревожные изменения в его состоянии, бить тревогу — не сорвёт ли его с резьбы, не станет ли он маньяком-убийцей. Но вот снижать общий уровень стресса в социуме, перестраивать наше общество так, чтобы каждому его члену проще было остаться в здравом уме — это нам по силам. От тотальной конкуренции, от сугубого индивидуализма, от жёсткой иерархии, где тот, кто сверху, имеет право на всё, к системе, где человек человеку друг, товарищ и брат. К социализму…
Мизеров Иван
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
