Счётная палата Российской Федерации (СП) — один из тех государственных органов, к которому неизменно приковано общественное внимание. Именно СП зачастую первой среди государственных институтов заявляет о назревших проблемах в отдельных отраслях экономики и политики, в обществе в целом. СП зарекомендовала себя как проверенный источник точной и часто критической информации о состоянии дел в стране. О том, как работает Счётная палата, о её месте в государственной и политической системе страны рассказал «Правде» аудитор Счётной палаты Российской Федерации Сергей Иванович ШТОГРИН.
— Главное отличие Счётной палаты от других контролирующих органов состоит в её принципиальной независимой позиции, она совмещает в себе государственный и общественный контроль.
Поясню сказанное на своём личном примере. Работаю аудитором Счётной палаты с 2013 года, когда был направлен сюда по решению фракции КПРФ в Государственной думе. Квота такая есть у КПРФ, она есть и сегодня. Потому что СП является участником парламентского контроля за тем, как расходуются государственные бюджетные средства. И совершенно очевидно, что в ходе контрольных и экспертных мероприятий СП нам удаётся выявлять болевые точки общественного развития, предлагать средства и способы для решения проблем, контролировать выполнение принятых решений. Именно в этом я вижу основную миссию Счётной палаты.
Первые шесть лет работы в СП (с 2013 по 2019 год) я руководил направлением, которое занималось доходами федерального бюджета и различных видов неналоговых доходов. После смены руководства СП меня направили на другой, более значимый для фракции КПРФ (как считает руководство) участок работы, связанный с вопросами социальной политики. Именно эти вопросы чаще всего в Госдуме поднимает фракция КПРФ.
Руководство СП, назначая аудиторов на те или иные направления, учитывает политические реалии: представителю какой фракции парламента было бы наиболее комфортно и результативно работать по определённым темам, так как аудитор постоянно связан с работой своих коллег-депутатов. С одной стороны, фракция в парламенте может помочь аудитору в его работе, а с другой — аудитор помогает фракции в решении её задач, передавая депутатам результаты своей работы, которые они могут использовать в своей депутатской деятельности. И поскольку именно КПРФ больше всех защищает социальные интересы трудящихся, то А.Л. Кудрин, руководитель СП, счёл целесообразным именно это направление отдать аудитору от фракции КПРФ.
— А кто определяет конкретный фронт работы аудитора СП — партийная фракция в Госдуме?
— Наша работа организована таким образом. Направление, которое я возглавляю, имеет четыре инспекции. Это инспекция по внебюджетным фондам, по Пенсионному фонду и Фонду социального страхования. Кроме того, у нас есть инспекция по контролю за расходованием бюджетных средств на социальную политику. В её ведении — министерство труда и соцзащиты и инспекция по труду (Роструд). Также у меня есть ещё два больших направления — вопросы культуры и туризма. Инспекция по культуре и туризму осуществляет контроль за деятельностью министерства и подведомственных учреждений министерства культуры, а также контролирует работу Федерального агентства по туризму (Ростуризм). Как раз недавно я выступал в Госдуме по отчёту Зарины Догузовой, главы Ростуризма. Четвёртая — сводная — инспекция даёт заключения на проекты нормативно-правовых актов.
Таким образом, государственное финансирование по социальному блоку находится в ведении направления СП, которое я возглавляю.
В своей работе активно взаимодействую с депутатами, информацию, которой они располагают, использую в своей деятельности. К примеру, один депутат рассказал, что у него постоянно идут жалобы на то, что назначение пенсий происходит с нарушениями пенсионных прав. И проверка конкретной жалобы показала, что пенсия была назначена в уменьшенном размере. В целом же, если взять сто процентов обращений с жалобами к депутатам, то 30 процентов подтверждаются. Такие жалобы и информация о них от депутатов фракции КПРФ в Госдуме служат для нас хорошим поводом для организации серьёзной проверки или экспертного мероприятия по конкретной теме.
С депутатами и комитетами мы работаем в постоянном контакте. Так, у нас сложилось весьма продуктивное взаимодействие с комитетом Госдумы РФ по вопросам семьи, женщин и детей, который возглавляет Нина Александровна Останина. В частности, по вопросам более эффективного использования материнского (семейного) капитала. По моему предложению комитет подготовил проект закона в реализацию тех предложений, которые мы внесли по итогам нашего контрольного мероприятия.
Там в чём проблема: после использования капитала на жилищное строительство порой бывают остатки 10—25 тысяч рублей. И об этих остатках люди не знают. Годами эти деньги «висят» в Пенсионном фонде мёртвым грузом, хотя на их администрирование тратятся немалые средства. Мы предложили эти остатки единовременно вернуть людям. Для этого нужен проект закона. Нина Останина взялась его подготовить. Сейчас проект закона находится в Госдуме. Надеюсь, что он будет принят в этом году и проблема будет решена.
— Не совсем понятно, о чём идёт речь, о каких остатках? Это какая-то «сдача» с материнского капитала? Её не дают?
— Ну не совсем так. Материнский капитал подлежит индексации на инфляцию предыдущего года. И с 1 февраля, к примеру, 2022 года все суммы капитала проиндексированы на 8,6 процента. Если же семья написала заявление об использовании капитала на строительство, допустим, в январе, а деньги были израсходованы в начале февраля, то капитал уже вырос, однако в заявлении была указана сумма без индексации. Пенсионный фонд не имеет права направлять сумму больше, чем указано в заявлении. Поэтому после индексации на счёте материнского капитала может появиться остаток, о котором люди не знают.
Механизм индексации был придуман не зря — для того, чтобы с годами, если семья его не использует, он не утратил покупательную способность. Ежегодно проводится индексация капитала на процент инфляции предыдущего года, поэтому капитал год от года автоматически нарастает.
Словом, проект закона, который решает описанную проблему, мы подготовили совместно с профильным комитетом Госдумы. Так что, думаю, эта проблема будет решена.
— Выходит, что вы, хотя и перестали быть членом фракции КПРФ, продолжаете интенсивно взаимодействовать в работе с депутатами-коммунистами. Они помогают вам, вы помогаете им. А вместе вы делаете очень важную работу для наших людей…
— Конечно. Нам вместе работать легко: я знаю депутатов, они знают меня. Всегда легче работать с тем, кого хорошо знаешь.
— И по итогам ваших аудиторских проверок, которые инициируются жалобами людей, нередко возникает новое законодательство?
— Да, это так.
— А кто всё-таки непосредственно инициирует проверки, внесение изменений в законодательство — депутатская фракция или правительство?
— Проверки инициирует Счётная палата. Как работает механизм? Депутаты Госдумы каждый год принимают решения о проведении разных проверок. Эти предложения рождаются не на пустом месте. Они рождаются из того, что имеют связь с избирателями. Проводят их приём, получают почту, обращения, у них накапливается какая-то критическая масса запросов избирателей. И они обращаются в Счётную палату с предложением проверить все эти факты. А также выяснить: имеют ли факты системный характер, нет ли здесь нормативной или законодательной проблемы в качестве причины? Характерна ли она для какого-то одного субъекта Федерации или это общая проблема?
— Иными словами, можно сказать, что СП проводит не какие-то абстрактные проверки, а они связаны с сигналами, которые депутаты получают от своих избирателей…
— Можно сказать и так. Что касается взаимодействия с Госдумой и планирования нашей работы, то тут действует ряд норм. Первое. Когда две третьих состава депутатов Госдумы голосует за решение о проведении какого-то мероприятия СП, то мы обязаны провести такое мероприятие. Правда, за последние два года таких решений не принималось.
Есть ещё такая норма: комитеты Госдумы могут рекомендовать СП провести те или иные мероприятия. Такие же рекомендации может высказать и партийная фракция в Госдуме. На моей памяти фракция КПРФ обратилась в СП о проведении проверки использования федеральных средств на создание инновационного центра «Сколково». Это было несколько лет назад. И такая проверка была проведена. Вначале провели обсуждение на заседании коллегии СП, где присутствовали депутаты от КПРФ, в том обсуждении принял участие Жорес Иванович Алфёров.
Так что если к нам обращается партийная фракция Госдумы, то мероприятие по такому обращению, как правило, проводится. Мы уважительно относимся к мнению любой фракции.
Кроме того, со своими предложениями о проверке могут обращаться и конкретные депутаты индивидуально. Мы смотрим, насколько эта тема актуальна в целом для Российской Федерации, как предложение депутата укладывается в план нашей работы. Стараемся в любом случае пойти навстречу: либо включить его предложения в уже запланированное мероприятие, либо учесть в нашей дальнейшей работе.
— А как в принципе возникают идеи проверок? Ведь их, наверное, проводится в течение года десятки и сотни?
— У нас есть специальный стандарт по организации планирования, согласно которому мы работаем. Скажем, на плановый 2023 год мы будем начинать составлять предложения по проверкам в августе 2022 года.
Происходит это так. Мы смотрим все предложения, которые исходят от президента России, Совета Федерации, Госдумы, административных органов — Генпрокуратуры, МВД, ФСБ, — их предложения проверить определённые сферы деятельности или определённых получателей бюджетных средств. Они к нам официально обращаются с письмами.
Кроме того, мы, ежегодно проводя проверки исполнения бюджета, смотрим, какие появляются аномальные точки, аномальные тенденции в деятельности наших министерств и ведомств. Мы также следим за общей экономической и социальной ситуацией в стране, за наиболее острыми публикациями в СМИ по тем или иным проблемам. Когда мы это всё суммируем, у нас образуется определённый массив тех проблем и ситуаций, которые представляют для нас интерес. Из этого массива затем и формируется план нашей работы.
Непосредственное же содержание проверок диктуется главными задачами СП: мы аудируем исполнение государственного бюджета, осуществляем проверку законности и рационального планирования расходования бюджетных средств на очередной плановый период.
В том числе мы проводим проверки по планированию и реализации государственных программ и национальных проектов — эта группа задач реализуется нами в сентябре — октябре. В марте — апреле мы проводим мероприятия по проверке исполнения бюджета министерствами и ведомствами. Названные мероприятия занимают до 50 процентов наших трудозатрат. Остальное — те проверки и экспертно-аналитические мероприятия, которые мы проводим по инициативе президента, палат Федерального собрания и депутатов либо по инициативе подразделения СП. К примеру, если в ходе наших проверок я вижу какую-то проблему, которую мы раньше не замечали, то по моей инициативе мы ею начинаем заниматься.
Приведу пример. В этом году мы приступили и будем анализировать в течение двух лет складывающуюся ситуацию в связи с пенсионной реформой в Российской Федерации. После принятия закона о повышении пенсионного возраста, мы в постоянном режиме отслеживаем: что происходит. Мы задаём при этом вполне конкретные вопросы, которые позволят проанализировать ход и результаты реформы.
Вопросы такие. Оправдываются ли те прогнозы, которые делало правительство, когда вносило в Госдуму эти законопроекты, доказывало необходимость принятия предложенных им мер? И как эти меры реализуются на практике? Кроме того, мы помним, какие были возражения против пенсионной реформы оппозиционных фракций, что писала пресса по данному вопросу, какова была позиция профсоюзов. И мы считаем, что настало время дать оценку тому, как работает новая пенсионная система.
И нужно дать ответ на вопрос: что же на самом деле дало увеличение пенсионного возраста? И ещё более важный вопрос: а достигнуты ли цели той стратегии развития пенсионной системы России, которая предусматривала, что размер пенсии должен быть не менее 60 процентов утраченного заработка? Ведь что получается? Да, у нас есть, конечно, люди, получающие пенсию, размер которой даже выше, чем их заработок. Но весь фокус в том, что их заработок был ниже прожиточного минимума. И это имеет место во многих регионах России. Так что даже и без анализа совершенно очевидно, что стратегических целей пенсионная реформа не достигла. А цель должна быть такой: размер пенсии должен составлять не менее двукратного размера прожиточного минимума.
Проверка, связанная с пенсионной реформой, у нас уже началась, промежуточный результат мы получим в начале следующего года. А завершать её мы будем в 2024 году. Проблема сложная. Поэтому обязательно привлечём экспертов, специалистов по данному вопросу. С их помощью постараемся выработать необходимые меры, назовём те инструменты и рычаги, которые позволят решить названные стратегические задачи.
— А может, стоит отменить эту пенсионную реформу? Вернуть прежний пенсионный возраст?
— Проблема ведь не только в увеличении возраста выхода на пенсию, а в самой конструкции пенсионной системы. Первоначально планировалось сделать её трёхуровневой. У нас есть пенсии государственные — у госслужащих, военных и приравненных к ним. У нас есть пенсии страховые — для большинства населения. И есть негосударственные пенсионные фонды. Такова структура пенсионной системы.
Первоначально задумывалось, что будет достаточно большое число людей, которые за счёт своей зарплаты смогут откладывать себе на пенсию в негосударственные пенсионные фонды и таким образом дополнят свою страховую пенсию. Однако на деле оказалось, что уровень зарплат в нашей стране не позволяет делать пенсионные накопления большинству граждан. Да, у нас появились пенсионные фонды — в Газпроме, Центробанке, в нефтяных компаниях. Но они носят локальный характер, обслуживают крайне небольшое число людей, которые работают в подобных структурах. А в целом по стране идея частных пенсионных фондов не решает проблем пенсионной системы.
Поэтому наши мероприятия по проверке того, как теперь работает пенсионная система, должны помочь ответить и на поставленные выше вопросы.
— Трудно с вами не согласиться, что вы решаете задачи, гораздо более сложные, чем обыкновенный финансовый аудит. А хватает ли у вас для выполнения столь не простых задач кадров, хватает ли времени?
— При планировании своей работы мы стараемся, чтобы располагаемый нами трудовой ресурс использовался рационально и давал результат. Итоги проверки или экспертно-аналитического мероприятия оцениваются по тому, какие после этого приняты решения правительством или иными органами, которые подвергались проверке и анализу. И дело не только в выявленных финансовых нарушениях. Выявлять финансовые нарушения — не самая главная задача СП. Но мы обязаны их выявлять и фиксировать. Если же говорить о крупных нарушениях (которые мы иногда выявляем), то у нас нет полномочий проводить следственные действия. Когда мы видим признаки коррупции или нецелевого использования бюджетных средств, то передаём наши материалы в соответствующие административные органы — МВД, Следственный комитет, Генпрокуратуру, которые затем проводят следственные действия.
Вот совсем недавний пример. Когда мы проверяли использование материнского капитала, то в Астраханской области выявили мошеннические действия по обналичиванию материнского капитала с помощью перечисления средств на долевое строительство в жилищно-строительный кооператив. Когда мы увидели, что в этом кооперативе небольшой уставный капитал и работает всего один человек, поехали искать офис. А офиса нет. Решили найти и осмотреть строительную площадку, которая заявлена в документах. А там — чистое поле и болото, и никаких там дорог и коммуникаций. Найти руководителя кооператива нам тоже не удалось. Все материалы по данному делу мы передали в Генпрокуратуру, которая подтвердила наши предположения о возможном мошенничестве. Возбуждено дело, и, я думаю, оно будет доведено до логического завершения.
— Там людей обманули или это схема обналичивания материнского капитала, в которой люди участвовали?
— Есть ли там обманутые или нет — это Генпрокуратура выяснит. Если люди такими делами занимаются, то вполне возможно, что кто-то не получил вообще никаких денег, не то что треть или половину. Как правило договариваются так: вы нам деньги переводите, а мы обналичиваем. Условно говоря, перечисляете вы 450 тысяч, а получаете 250. Но, думаю, что в данном случае, возможно, что люди и 250 тысяч не получили. Генпрокуратура нас, как правило, информирует о результатах своей работы по нашему обращению, так что мы вскоре узнаем, что там было на самом деле.
Есть у нас и обратная связь с «силовиками». Когда административные органы где-то видят аномальные явления, связанные с использованием федеральных денег, ресурсов, то нам об этом сообщают. Мы смотрим, насколько это имеет системный характер, и тоже включаем такие проверки в наш план работы.
— Ещё в советское время мне, как журналисту, довелось общаться с руководителями советского Комитета народного контроля. Это был очень серьёзный контролирующий орган, который в то же время не был, как вы говорите, административным, то есть силовым, ведомством. Если я правильно понимаю, то КНК подчинялся ЦК КПСС и выполнял его установки. Он даже располагался рядом с ЦК в переулке у Старой площади в Москве. Не является ли нынешняя Счётная палата неким современным аналогом советского КНК? Какое место СП занимает в системе контролирующих органов, какие у неё отличия? Складывается впечатление, что вы проверяете государственный сектор экономики. Это так?
— В соответствии с законом о Счётной палате РФ СП — высший независимый орган внешнего государственного аудита, или контроля. Полномочия Счётной палаты заключаются в контроле за расходованием средств федерального бюджета, а также в контроле за доходами федерального бюджета. Звучит суховато, но это серьёзные полномочия.
У нас, в России, контролирующих органов много, в том числе экономических. Однако органа, подобного КНК, нет, потому что теперь совсем другое устройство государства и общества. Ведь по сути своей КНК базировался на общественном контроле. Тогда на предприятиях и в организациях создавались посты народного контроля. Это была общественная организация, которая могла вторгаться в любые сферы. Потому что она работала под эгидой ЦК КПСС.
Я хорошо знаком с тем, чем занимался КНК. В советское время я работал заведующим орготделом обкома партии Еврейской автономной области, и КНК работал со мной в контакте. Основная сфера их работы состояла в том, что мы сейчас называем контролем за соблюдением прав граждан, в том числе в экономической сфере. Причём это не касалось борьбы с экономической преступностью (этим занималось МВД в лице службы БХСС).
Если продолжить сравнения с советским временем, то нужно вспомнить, что в те годы очень сильной финансовой контролирующей структурой было КРУ Минфина. Подразделения этой службы были на местах, её по-настоящему боялись, потому что она контролировала финансы. Полномочия этой контрольной организации сейчас у казначейства, которое уполномочено проверять бухучёт государственных организаций и учреждений.
Частный сектор со стороны государства никто не проверяет. У «частников» есть обязанность проводить аудит крупных компаний. Если же речь идёт о компаниях с государственным участием, то там действует закон об обязательном их аудите. Все акционерные общества обязаны проводить независимый аудит. У нас действует закон об аудите, работают аудиторские компании, которые подтверждают достоверность бухгалтерского баланса. Счётная палата может проверять компании, которые хотя бы частично принадлежат Российской Федерации.
Так что нельзя сказать, что Счётная палата — это аналог советского КНК. Однако надо иметь в виду, что она по своему статусу — независимый от правительства орган.
— В каком смысле?
— В любом. Финансирование СП происходит из федерального бюджета. Если возникают какие-то потребности, мы делаем смету, обосновываем. Ничего лишнего СП никогда не просила, поэтому проблем не бывает. Денежное содержание сотрудников и иные затраты происходят по соответствующим нормам, которые исполняются. Поэтому мы свой план работы с правительством не согласовываем, не ходим туда на поклон и сами определяем, кого и когда нам проверять. Появляется, с нашей точки зрения, необходимость проверить какое-то министерство — мы идём и проверяем.
— То есть вы можете в любое министерство войти и провести там проверку? В том числе в силовое — в минобороны, МВД и так далее?
— Да. И ФСБ можем проверить, и Следственный комитет… Словом, мы можем проверить всех, кто получает государственное финансирование. Но любая наша проверка должна быть обоснована и внесена в план работы СП.
— То есть это не просто, грубо говоря, «наезд» …
— Да. Мы не можем вдруг ни с того ни с сего прийти и начать кого-то проверять. Вначале мы должны обосновать и внести это мероприятие в план работы. Кроме того, мы обязаны уведомить заранее того, кого собираемся проверять. Мы всегда сообщаем о наших проверках: когда будем проверять, что будем проверять, за какой период времени. Вся эта информация есть в программе предстоящей проверки, которую мы предварительно направляем в организацию или ведомство, которого это касается.
— Скажите, а вы сильно мешаете работе людей, которых проверяете? Сейчас это очень модная тема… То и дело слышишь призывы: тех не надо проверять, этих… бизнесу не надо мешать работать, не надо его «кошмарить». На два года всякие проверки отменили. Когда я слышу такое, у меня возникает вопрос: получается, что весь бизнес теперь стал совершенно бесконтрольным? А потом мы жалуемся на мошенников и жуликов, плачем и стенаем по поводу «обманутых дольщиков» и «обманутых вкладчиков». А некачественные товары и услуги — они что, исчезнут, если перестанут всех проверять? Я понимаю, что ваши проверки несколько иного рода, но всё же…
— Мы всегда стараемся по возможности уменьшить отвлечение работников проверяемых организаций от основной деятельности, не создавать проблем и неудобств. Естественно, когда мы кого-то проверяем, нам нужны офисные площади, чтобы разместить своих людей. Нам нужны компьютеры и доступ к информационным системам проверяемой организации. Прежде всего, конечно, к системе бухучёта и системе «1С». Понятно, что в ходе проверки у нас возникают вопросы и кто-то должен на них отвечать. Поэтому, конечно, есть нагрузка на проверяемых, мы это понимаем.
С прошлого года в нашем департаменте мы внедряем систему, которую я называю системой «неразрушающего контроля». Поясню, почему неразрушающего. В технике, если нужно испытать на прочность какую-нибудь конструкцию, это можно сделать двумя способами. Первое: взять и сломать её. Это разрушающий контроль. В этом случае можно измерить приборами, при каких нагрузках она ломается, чтобы затем исправить конструктивные ошибки. А можно организовать контроль, который не будет разрушать конструкцию: скажем, просветить её рентгеном или ультразвуком, что позволит увидеть разного рода внутренние дефекты. Это неразрушающий контроль. Конструкция сохраняется, но её надёжность мы проверяем.
В нашей работе мы следуем такому же принципу. Чтобы минимизировать издержки тех, кого мы проверяем, мы предварительно подключаем наших сотрудников к информационным системам министерств и ведомств, которые подлежат нашей проверке. Так мы действуем, работая с Пенсионным фондом, с Фондом соцстраха, с Рострудом. Завершаем работу с минкультуры и Ростуризмом. Наши сотрудники в постоянном режиме могут иметь доступ к информационным системам этих министерств и ведомств, видеть, какие товары и услуги они заказывают и у кого, как расплачиваются и так далее. Таким образом, наши инспекторы, не отвлекая от работы проверяемых, предварительно получают максимально необходимую для них информацию самостоятельно. И когда они уже непосредственно выходят на проверку, то уделяют внимание только тем проблемам, которые выявились в процессе удалённого контроля. Таким образом, у нас создана и действует система автоматизированного дистанционного аудита. Благодаря ей мы стали меньше отвлекать работников проверяемых организаций, а проверки при этом проводить более глубоко.
Внедряем разнообразные инструменты для автоматизации нашего труда. Так, у нас подготовлен цифровой продукт, который позволяет в автоматическом режиме выявлять аномальные точки в процессе онлайн-анализа госзакупок.
— Вы применяете искусственный интеллект?
— Пока ещё нет, это программа, которая использует более простые алгоритмы. Тем не менее она позволяет инспектору не изучать все контракты, а только те, на которых программа установила «красные точки». Буквально недавно мы проверяли Пенсионный фонд, и, подключив эту систему, нам удалось выявить нерациональное использование бюджетных средств. В частности, обнаружили оплату невыполненных работ на сумму порядка 7 млн рублей.
— Вручную это найти было бы очень сложно?
— Да, сложно. Также мы разработали ещё один информационный продукт — по контролю за исполнением задания учреждениями культуры. С помощью этого программного продукта мы «прокачали» все подведомственные минкульту учреждения, а их больше 200, и выявили ряд аномалий. Раньше мы проводили проверки выборочно, а теперь можем проверять всё целиком. В результате мы выявили ряд нарушений-аномалий, которые затем уже вручную были проверены инспекторами.
— То есть фактически вы работаете с массивами данных… Биг-дата, как говорят теперь.
— Конечно. У нас в СП появились новые специальности — дата-стюарт, дата-аналитик, которых раньше не было, именно эти специалисты занимаются работой, о которой я вам рассказал. Уже после них наши инспекторы, которые выходят на объекты, проверяют конкретные факты.
— А разве данных, о которых вы говорите, нет в налоговых инспекциях? Они же всё это фиксируют…
— Нет, не всё. У налоговой отчётности своя специфика, она связана с налогами. Ну, например, если говорить о госзакупках, то в налоговой отчётности нет никакой информации о том, своевременно или несвоевременно был осуществлён заказ. Нет информации и о том, кто и какие предложения выставлял для госзакупки, по какой цене и так далее.
— Ну то есть были среди продавцов родственники госчиновников или их не было…
— Можно и так сказать…
— А кто эти программные продукты для вас разрабатывает? Наши российские компании?
— В основном работа проводится нашими же специалистами. У нас есть целый департамент цифровизации, который делает нашу работу более эффективной и даже наглядной. Так, недавно мы завершили разработку интерактивной карты для анализа процесса социальной поддержки малоимущих граждан в субъектах Федерации. Будем её развивать дальше и «закачаем» туда информацию об обеспечении детей-сирот жильём.
— «Правда» не раз писала об этом… То есть теперь у вас карта всей России, где показано предоставленное сиротам жильё?…
— Да. Работа над ней была организована так: мы провели по всей России так называемый хакатон — соревнование среди программистов по созданию програм-много продукта для решения конкретной проблемы. Длилось это всего пару дней. И группа талантливых ребят такую карту для нас сделала. На карте можно будет посмотреть в режиме онлайн состояние в каждом регионе. И всё это обновляется в режиме реального времени. Сейчас мы запускаем эту карту в опытной эксплуатации у себя в Счётной палате. А в перспективе планируем разместить её на сайте СП в свободном доступе. И любой гражданин сможет посмотреть, какова ситуация по этой проблеме. В любом субъекте Федерации.
— А ещё в таком стиле планируете что-то сделать?
— Планируем. У нас есть проблема с сохранением объектов культурного наследия, постоянно поднимается вопрос о нехватке средств на их содержание, требуется контроль за теми, кто их использует. Проверяют, наказывают пользователей этих объектов, штрафуют… В то же время денег на их содержание выделяется недостаточно. Эту проблему тоже решено «оцифровать».
— Тоже будет интерактивная карта?
— Мы пока ещё не решили окончательно, как это сделать, хотя в ходе хакатона, о котором я уже упоминал, данная тема тоже была представлена.
— Оцифровка снижает вероятность коррупции, правильно я понимаю?
— Оцифровка показывает, как в действительности работают чиновники.
— Но ведь они могут и неправильные цифры предоставлять для базы данных?..
— У них это не получится. Скажем, в случае с жильём детей-сирот будет действовать механизм контроля. Как только человек написал заявление о получении жилья, оно сразу регистрируется и автоматически попадает в реестр, в единую систему государственного социального обслуживания населения. А оттуда она сразу попадает на эту интерактивную карту. Как только сироте дали квартиру, он её получил, заселился — эта информация сразу же попадает в систему и на карту. И там видно, сколько человек стоит в очереди. Уменьшается очередь или не уменьшается. Исходя из этих данных, можно давать оценку деятельности органов власти.
— А случаи обмана сирот — их станет меньше?
— Думаю, да. Мы на это надеемся. Практика показывает, что всякая открытость, публичность сразу снижает уровень коррупции и количество нарушений. Поэтому появление интерактивной карты, на наш взгляд, должно позитивно отразиться на всех сторонах решения этой проблемы. Ведь люди смогут фактически контролировать работу губернатора в этом вопросе. Скажем, Российская Федерация выделила региону полтора миллиарда на такие квартиры. Прошёл квартал, а сколько из полученных денег израсходовано? Всё это будет отражаться на интерактивной карте. И если будет видно, что изменений не происходит, народ сам начнёт звонить, писать, жаловаться. На основании данных карты можно будет формировать общественное мнение о качестве работы власти на местах. Не дожидаясь наших проверок, люди будут сами дёргать власть и требовать от неё, чтобы она работала на благо народа.
— А как быть, если сиротам предоставляют не пригодное для проживания жильё (таких фактов было немало) или строят для них крайне некачественные квартиры? Были факты, когда осваивались средства, строилось жильё даже без фундамента. Сможет ли ваш «цифровой» контроль и эту проблему решить?
— Это уже сфера деятельности административных органов, а не наша. Качество жилья выясняется лишь после того, как человек заселился. Чтобы это увидеть, надо иметь достоверный источник информации. Ведь если в карту загрузить недостоверную информацию — это всё равно что похоронить всю идею.
Думаю, что в ходе работы будет видно. Вначале запустим карту в опытную эксплуатацию, поработаем с ней. Посмотрим, что получается, что нет, чего не хватает. Если надо будет откорректировать — откорректируем, в том числе техзадание. Выделим соответствующие деньги для доработки. Запустим в промышленную эксплуатацию. Посмотрим отклики людей. И ещё раз доработаем необходимые вещи.
Если появится интерес к интерактивной карте у Генпрокуратуры, то можно будет для неё выделить соответствующий канал или окно на этой карте. Скажем, в том месте карты, где появляется квартира, непригодная для проживания, и прокуратура это подтвердила и завела дело, — там может появляться соответствующая информация. И тогда всякий заинтересованный гражданин, наведя курсор на метку, может сделать «клик» и увидеть, в чём там проблема, что там за квартира, и даже увидеть фото и подтверждающие документы. Если это удастся, то у любого, кто пытается такие вещи делать, сразу отпадёт охота предоставлять детям негодное для проживания жильё.
Так что, потратив десятки тысяч рублей на создание и доработку такого сервиса, мы, возможно решим проблему на сотни миллионов, а то и миллиарды рублей.
ОТ РЕДАКЦИИ. В ближайших номерах «Правда» планирует более подробно рассказать о результатах конкретных проверок и экспертных мероприятий в социальной сфере, которые проведены Счётной палатой РФ в последнее время. Речь пойдёт о борьбе с бедностью, о проверке использования материнского капитала, об обеспечении жильём детей-сирот и ряде других проблем.
Автор: Беседу вёл Александр ДЬЯЧЕНКО.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.