По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Автор статьи — Александр Дьяченко
Величие страны и народа наиболее ярко проявляется в гениальных самородках, которые происходят из самой гущи народной и затем достигают высот научных, артистических, военных, политических. Таковыми сложились судьбы у Георгия Жукова, Сергея Есенина, Игоря Курчатова. В ряду великих выходцев из народа особняком стоит Николай Олимпиевич Гриценко — «богатырь в актёрском искусстве», как его впоследствии охарактеризовал Владимир Этуш. Биография и творческая жизнь Гриценко сложились невероятно удачно, а список родных мест, с которыми связаны ранние годы великого актёра, ныне звучат, как информационная сводка с фронтов военной спецоперации…
Железнодорожная станция Ясиноватая (Бахмутского уезда Екатеринославской губернии) была построена в годы бурного освоения Донбасса. На карте Российской империи она появилась в 1872 году, позднее стала узловой, связав Донецкий угольный бассейн с Криворожским железорудным бассейном. В те годы в посёлке насчитывалось лишь сорок дворов, или порядка 800 человек населения. Рабочие жили тяжело — в товарных вагонах, в землянках, затем в бараках. В 1897 году было открыто начальное училище, а в 1910-м — школа.
24 июля 1912 года в семье переписчика вагонов станции Ясиноватая Олимпия Гриценко произошло знаменательное событие, которое мы и отмечаем в эти дни как 110-летний юбилей одного из самых выдающихся российских и советских актёров. Именно в этот день родился Николай Олимпиевич Гриценко. Его раннее детство пришлось на годы лихолетья — война империалистическая, затем Гражданская. Ясиноватая, Авдеевка, Гришино, Дебальцево, Горловка — вокруг этих родных для Гриценко мест в те годы, как и теперь, нередко разворачивались горячие боевые действия. Скажем, весь 1919 год Ясиноватая и Горловка оставались в центре противостояния красных и белых боевых частей.
И лишь в 1920 году посёлок Ясиноватая был окончательно освобождён Красной Армией и наступил мир. А через несколько лет открыли клуб железнодорожников имени Свердлова. В нём выступала в любительских спектаклях мать Николая Гриценко, Фаина. Она также пробовала себя как певица — исполняла песни, чем прославилась на весь посёлок.
Олимпий Гриценко очень ответственно относился к воспитанию детей: готовил их к практической жизни, прививал интерес к профессии инженера, которая в те годы была в большом почёте. При этом отец не препятствовал тяге Николая к искусству: вместе с сестрой Лилией Николай обучался игре на скрипке, в том числе в Макеевской музыкальной школе.
После окончания Днепропетровского транспортного политехникума в 1931 году Николай поступил работать на станцию Мушкетово техником-десятником, затем работал техником-смотрителем зданий на станции Ясиноватая. А уже в 1932 году Николай стал конструктором в техническом отделе металлургического завода «Сталь» в Макеевке. Здесь-то и произошло его полное погружение в театральное искусство: Николай поступил на музыкально-драматический рабфак, начал играть в любительском театре, где и обнаружился у него редкий талант. После окончания рабфака в 1934 году Николай перебрался в Киев, чтоб уже получить настоящее актёрское образование.
Киевский драматический техникум при Музыкально-драматическом институте им. Н. Лысенко был первой серьёзной школой для будущего выдающегося актёра. Основанный в 1904 году Николаем Витальевичем Лысенко, выдающимся композитором, основоположником украинской музыкальной школы, этот институт был, по сути, первым украинским университетом культуры. Среди выпускников лысенковского института немало знаменитых артистов, в том числе всемирно известный тенор Иван Семёнович Козловский.
В те годы на сценах Киева можно было видеть немало выдающихся актёров театра и кино. Среди них — Амвросий Максимилианович Бучма, выдающийся актёр, режиссёр и педагог. Рядом с этими корифеями начинал свой творческий путь Николай Гриценко.
В Киеве Николай женился. И вскоре, в 1935 году, вместе с женой, сестрой и родителями перебрался в Москву. В течение трёх лет Гриценко побывал студентом сразу трёх театральных вузов. Первый год он провёл в училище при МХАТе, следующий — в театральной школе при ЦТКА (Центральный театр Красной Армии). На третий год он попробовал себя в Щукинском училище, где и остался.
Взгляды на актёрское искусство у всех трёх театров, где обучался Гриценко, отличались, они были оригинальны и неповторимы. Для МХАТа и ЦТКА были свойственны академизм, строгость, точность. Щукинское училище при театре Вахтангова больше тяготело к актёрской свободе, к импровизации. Именно этим и отличается искусство Гриценко-актёра, поэтому в конце концов он выбрал «Щуку». Хотя надо признать, что он овладел сразу многими актёрскими техниками, пройдя несколько школ.
Театральный критик Вера Максимова писала: «Гриценко не был актёром изначально вахтанговской школы <…> Гриценко был актёром, вернее, студийцем школы МХАТа-Второго. Это была психологическая школа, но движение следующее, где форма воспринималась как сгусток не просто содержания и смысла, а философии, где отход от реальности в лице крупнейших актёров очень часто означал очень глубокое вторжение в реальность».
За особую способность детальной разработки образа, умение органично отображать в характере героя противоположные черты Николая Гриценко впоследствии причисляли также к актёрам «москвинской школы» (названа в честь выдающегося актёра Ивана Москвина, который непосредственно работал со Станиславским). Необычайная психологическая глубина созданных Гриценко образов — отличительная особенность его творческого почерка. Многокрасочность, гротескность, остроту вахтанговской школы Гриценко дополнял элементами других русских классических актёрских школ.
Театр Вахтангова возник в 1913 году. Именно с этим театром будет связана вся дальнейшая творческая жизнь Николая Гриценко. Щукинское училище первоначально было творческой студией, лабораторией, которую организовали студенты под руководством любимого ученика Станиславского Евгения Вахтангова. Вахтангов творчески развивал теорию актёрского мастерства, созданную Станиславским и которую признаёт теперь весь мир, а лучшие звёзды Голливуда следуют ей в своей работе.
В годы обучения Николая Гриценко в «Щуке» студенты учились и одновременно играли в спектаклях театра. Педагогами выступали прямые ученики Вахтангова: Б.Е. Захава, Б.В. Щукин, В.К. Львова, А.И. Ремизова, Л.М. Шихматов, А.А. Орочко, Ц.Л. Мансурова, Р.Н. Симонов.
«Актёр должен уметь сыграть всё: от трагедии до водевиля», — утверждал Вахтангов. Он был уверен, что время хар`актерного актёра прошло, его место должен занять трагик и комик, не трагическое заламывание рук, а комический фарс — вот искусство, которым должен овладеть начинающий актёр.
Театр Вахтангова тех лет поражал воображение не только зрителей, но и театроведов. Загадка, мистерия, мистификация присутствуют в ткани многих лучших спектаклей театра, в частности в спектакле, ставшем эмблемой театра, «Принцесса Турандот». Известно, что эту пьесу два раза одинаково не играют, и разные исполнители одних и тех же ролей выдают совершенно не похожие интерпретации героев и их поступков. Магия непредсказуемости живой ткани жизни, её живой пульс передаются средствами вахтанговской театральной школы. Отсюда и ощущение мистики происходящего на сцене…
Импровизация и экспромт — сердцевина вахтанговской школы. Со стороны может выглядеть, что актёры шалят (особенно в «Принцессе Турандот»), проказничают. Но эти «проказы» и есть проявление творческой свободы, актёры держатся в границах прекрасного и не переступают границ приличия. Это не та похабная вседозволенность, которую мы наблюдаем на театральных подмостках ныне…
Николай Гриценко прекрасно вписался в ансамбль вахтанговцев. Ведь его актёрское дарование как раз и основывалось на импровизации и гротеске.
В 1940 году после окончания училища Николай Гриценко стал действующим актёром Вахтанговского театра. Поначалу ему доставались крохотные роли, которые он делал весьма заметными. Импровизация, юмор, смелые находки в гриме и костюмах делали даже эпизодические появления Гриценко на сцене незабываемыми. Вахтанговец Юрий Яковлев вспоминал рассказы старожилов театра: «Николай Гриценко начинал с бессловесных проходов по сцене, например в «Дон Кихоте», и — заслуживал аплодисменты». Даже не главные, проходные роли в не самых удачных спектаклях удавались Гриценко настолько, что о них говорила вся театральная Москва.
…Наступил 1941 год. 21 июня была премьера лермонтовского «Маскарада». А уже 23 июня в здание театра Вахтангова попала бомба, оно было сильно разрушено. Вскоре было решено эвакуировать театр в Омск, однако Николай Гриценко уехал в Архангельск, где поступил на командирские курсы. Семья Гриценко осталась в Москве. В 1942 году Гриценко был демобилизован из рядов РККА — по одной версии по болезни, по другой — после ранения.
В 1942 году Николая впервые пригласили сняться в кино — в фильме-мелодраме Юлия Райзмана «Машенька». Он дебютировал маленькой ролью вместе с Владиславом Стржельчиком. Так начался творческий путь Гриценко в кинематографе.
А уже в фильме «Старинный водевиль» (1947 г.) по мотивам классического русского водевиля П. Фёдорова «Аз и ферт» Гриценко играет главную роль гусара Антона Петровича Фадеева. Действие происходит в период войны с Наполеоном. Николай Олимпиевич неподражаемо играет блистательного героя-любовника ХIХ века. Затем была картина «Кавалер Золотой Звезды» (1950 г.), где Гриценко сыграл председателя колхоза Алексея Степановича Артомашова, за что был удостоен Сталинской премии.
В 1954 году на экраны СССР вышел фильм «Шведская спичка» — гротескная пародия на детектив по одноимённому рассказу А.П. Чехова (режиссёр К. Юдин, сценарий Н. Эрдмана). В картине снялись великие мхатовцы: М. Яншин, А. Грибов, А. Тарасова, а также А. Попов, Т. Носова, М. Названов. Гриценко досталась не главная роль — управляющего якобы убитого помещика Кляузова. На фоне знаменитых звёзд Гриценко выглядит очень убедительно и ни в чём им не уступает.
Николай Олимпиевич много и азартно снимался в кино, в ролях самых разнообразных — от комедийно-фарсовых до трагедийно-героических. Коллеги по театру шутили, что Гриценко снимается в антрактах. Ведь он был занят во многих спектаклях и при этом добросовестно посещал все репетиции.
Биограф Николая Гриценко Елена Семёнова пишет: «На спектакли он всегда приходил за четверть часа до начала, гримировался на скорую руку и, мгновенно преобразившись, блестяще исполнял свои роли. Однажды Рубен Симонов вспылил и велел актёру, как и всем остальным, приходить загодя, гримироваться, настраиваться… Гриценко не посмел ослушаться, пришёл за час до звонка, тщательно загримировался и… сыграл хуже, чем обычно. Словно его герой, который ещё до появления Гриценко в театре уже начал свою жизнь внутри него, устал ждать, когда же поднимут занавес… После этого случая Симонов отказался от своего требования».
По свидетельству театрального критика Веры Максимовой: «У Николая Олимпиевича был колоссальный диапазон: он умел играть роли очень простых людей и умел играть интеллигентов, аристократов. Он замечательно играл интеллигентов, причём самое смешное, что Николай Олимпиевич никогда не принадлежал к интеллектуалам. Диапазон его был не определим».
Среди актёрской братии бытует присказка: «У плохого актёра — три штампа, а у хорошего — тридцать три». Найти штампы у Гриценко практически невозможно, потому что их было невероятное количество. Выходя в одной и той же роли на протяжении многих лет, он каждый раз играл её по-разному. «Задумав какую-то форму, образ, характер, мог влезать в него стопроцентно, — свидетельствовал Василий Лановой. — Он переставлял себя так, как никто в нашем театре не мог. Он был лицедей №1». Людмила Максакова дополняла: «Существуют определённые актёрские модели, может быть, талантливые, может быть, гениальные — могут быть какие угодно оценки. Но существуют актёры вне этих определений, они как бы не укладываются в наше обычное представление. Мы всегда можем увидеть у актёра, даже самого хорошего, какой-то хвостик либо его собственного я, либо предыдущей роли, которую он как-то протащил в следующую. Феномен Гриценко заключался в том, что никогда нельзя было увидеть ничего ни от самого Николая Олимпиевича, ни от предыдущей роли. Это даже не перевоплощение, это преображение, то есть это изменение не столько внутренней структуры, само собой, но это изменение всего — пластики, голоса, жеста, походки, взгляда. Это полное изменение и слияние с тем человеческим типом, который он хотел представить».
Откуда же Гриценко черпал всё новые краски для своих ролей и образов? Сам Николай Олимпиевич говорил, что «подсматривал» их в реальных жизненных ситуациях у реальных людей. Выдающийся актёр-вахтанговец Юрий Яковлев вспоминал о Гриценко: «Что он вытворял на сцене, как у него работала фантазия! Рассказывали, как на репетиции его спрашивал Рубен Николаевич Симонов: «Николай Олимпиевич, расскажите, что вы думаете о роли?» «Я ещё не готов, — отвечал Гриценко, — мне надо подсмотреть персонажа». Где он подглядывал своего персонажа — неизвестно: на улице, в магазине, у знакомых, в театре. Он искал походку, выражение лица, жесты. Лепил образ с натуры. Ничего не выдумывал из головы».
Однако, несмотря на всю непостигаемую магию «актёрской кухни» Гриценко, нельзя не видеть, что его искусство было пропитано реализмом, оно тысячами нитей было связано с живой жизнью реальных людей и их проявлениями в различных обстоятельствах. Именно эти жизненные проявления и «подсматривал» Николай Олимпиевич, чтобы затем повторить на сцене и в кадре. Метод Гриценко — настоящее развитие и продолжение лучших сторон системы Станиславского! Именно с помощью мелких деталей человеческого поведения, проявления человеческих чувств Гриценко выражал глубокие, в том числе философские концепции и замыслы авторов спектакля. Непредсказуемость и неповторяемость Гриценко даже в рамках одной и той же роли — есть глубокое и тонкое понимание сути жизни и исторических процессов.
О князе Мышкине, которого сыграл Гриценко в постановке театра по «Идиоту» Достоевского, ходили легенды. «Гриценко играл совершенно по-своему. Это был совсем другой Мышкин. Он был какой-то отчаянный…» — вспоминала Л. Максакова. Мышкин Гриценко — поразительный сплав трагического и комического. Он одновременно и смешон, и жалок, и величествен в своей простодушности.
«В «Идиоте» я видел совершенно безумные глаза этого человека. Безумные, как нельзя было сыграть. Это надо было почувствовать. У меня холодок был по спине, когда этот человек уже в другом мире, выключен из этого света», — рассказывал Михаил Ульянов. Финальная сцена спектакля, где одновременно обезумели убийца Рогожин и князь Мышкин, потрясала зрителя. Князь Мышкин с искажённым от страдания лицом весь дрожал смертной дрожью. Его косящие расширенные глаза были полны настоящим безумием, от которого становилось жутко. И финальный вскрик князя: «Доктор, как страшно в этом мире! Как страшно…» — мог бы повторить и зритель спектакля, описывая свои переживания в те минуты.
«Его герой был человеком «без кожи», с абсолютно оголёнными нервами, с предельно раскрытой душой, бесконечно влюблённый и восприимчивый ко всему», — отмечал Владимир Этуш.
За год до воплощения в театре образа Мышкина Гриценко начал сниматься в ещё одной из самых заметных его ролей. Ему досталась роль одного из главных героев в фильме «Хождение по мукам», который поставил режиссёр Григорий Рошаль по одноимённому роману Алексея Толстого. Герой Гриценко — белый офицер Вадим Рощин, который затем становится красным командиром. Работа над лентой продолжалась три года (с 1957 по 1959-й). А попутно в театре он играл слегка помешанного князя Мышкина, то есть полную противоположность Рощину.
Трилогия А. Толстого была одной из первых удачных исторических эпопей в советской литературе, где показана всемирно-историческая драма целого поколения русских людей. Начало ей положила Первая мировая война, затем Октябрьская революция и Гражданская война. Рощин олицетворяет судьбу лучших русских офицеров в эту переломную трагическую эпоху (кстати, многие их них, в том числе генералы, перешли, как и Рощин, на сторону красных). В начале фильма (и романа) это военный аристократ, который глубоко переживает утрату идеалов Российской империи. На его глазах происходит крушение великой некогда страны, он считает, что «потерял в себе вместе с родиной» того «большого человека», каким он был ранее.
Любовь к Родине, долг чести для него не пустые слова. Поэтому монолог «Что для тебя Родина?» в исполнении Гриценко звучит и теперь актуально и свежо: «Родины у нас с вами больше нет! Есть место, где была наша родина! Великая Россия теперь — навоз под пашню!» И вслед за этим вскриком лицо мгновенно искажается невыразимой болью, Рощин роняет голову на стол и рыдает. Не такие же ли в точности эмоции пережили многие честные советские офицеры (и не только офицеры) после развала СССР?
Советский зритель восторженно принял Рощина в исполнении Гриценко, известность и слава актёра взметнулись ввысь! Но это ничего не изменило в жизни актёра, он всё так же старался быть неузнаваемым на сцене в очередном спектакле. Юрий Яковлев вспоминал: «Шла генеральная репетиция для «пап и мам». Николай Олимпиевич пригласил свою маму. На прогоне она спрашивает у меня: «А что, это новый актёр у вас?» — «Пока — секрет. Я вам потом расскажу», — отвечаю его маме. Кончился первый акт. Подвожу её к нему и говорю: «Познакомьтесь, Николай Олимпиевич Гриценко». Мама его не узнала! Этот случай — легенда, свидетелем которой я был».
У Гриценко была своя метода подготовки к роли: он любил, чтобы кто-то вслух читал ему текст пьесы. «Когда Коле приносили сценарий, он просил меня почитать вслух, — рассказывала Галина Кмит. — Мы садились, и я начинала читать. Он постоянно меня перебивал: «Подожди, Галя, я уже вступаю». «Нет, Коля, — говорила я ему, — тут же ещё целая история впереди». Но ему всё не терпелось играть. Коля любил репетировать свои роли, сидя на скамеечке на бульваре».
Театралы 1950—1960-х превозносили Гриценко, билеты на спектакли с его участием достать было проблематично. «Обожали, например, Гриценко, обожали! — вспоминала актриса Людмила Зайцева. — Потому что я даже не знаю вообще, человек ли он был, потому что он был просто гениальный артист, с неожиданными ходами его, с его неуправляемостью. И в то же время он был точным, профессионально выполнял рисунок, но он был иногда абсолютно непредсказуем, это, мне кажется, есть талант и гениальность. Я не боюсь этого слова, для меня он был гениальный артист, просто гениальный».
«То, что он делал на сцене, было гениально. Причём диапазон, амплитуда его дарования была бесконечна: от совершенно потрясающих острых ролей и маски «Турандот» до «Идиота». И при этом его не распирало тщеславие, как нынешних самозваных звёзд», — вспоминал Александр Ширвиндт.
К восторгам в свой адрес Гриценко относился философски, манией величия никогда не страдал. И гением себя не считал. Вот бы нынешним «звёздам» поучиться у него хотя бы этому!
Классическая экранизация романа Толстого «Анна Каренина» с Николаем Гриценко вышла на экраны в 1967 году. Создавая образ Каренина, актёр ни на йоту не отходил от Толстого: портретное сходство, пластика жестов, тягучая речь героя — всё соответствовало тексту романа. Рассказывают, что одну из находок данной роли Николаю Олимпиевичу помог сделать Евгений Весник. Гриценко знал, что Весник — «коллекционирует» походки, у него их более полусотни. Поэтому Николай Олимпиевич обратился к нему с просьбой помочь выбрать для Каренина подходящую походку. И Весник дал совет — он предложил ему походку «иноходца», это когда вместе с правой ногой одновременно вперёд выступает правая рука и наоборот. Как рассказывал Весник, эту походку он «подсмотрел» у великого композитора Сергея Прокофьева. Николаю Гриценко идея иноходца понравилась, и он попробовал в гриме Каренина передвигаться «иноходью». Как только он это сделал — тут же стало очевидно, что это важнейший элемент. «Иноходь» помогала Гриценко мгновенно настроиться и войти в образ Каренина.
Театральные критики и биографы считают роль Каренина выдающимся вкладом Гриценко в искусство кино. Да и сам актёр признавался, что этот образ особенно дорог ему. Ведь удалось переосмыслить шаблонное примитивно-школярское представление о Каренине как бездушной, лишённой чувств машине, для которого на первом месте стоят карьера и приличия, а не чувства. Каренин в исполнении Гриценко — человек, обуреваемый эмоциями, страстно влюблённый в свою жену и желающий ей добра. Он порядочный и глубоко страдающий человек, достойный уважения и сочувствия не меньше, чем Вронский и Анна.
Вызывают восхищение глубочайший психологизм Гриценко-актёра. Ему удаётся изобразить в наглухо застёгнутом на все пуговицы генеральского мундира высокопоставленном вельможе глубоко страдающего человека. Одно дело — красавец герой-любовник, неверная жена — жертва светских сплетен, а другое дело — невзрачный чинуша, который по богатству душевному оказывается выше всех. Такое сыграть не просто.
Принято считать, что актёр — существо подневольное, всего лишь инструмент, краска в художественной палитре режиссёра. В случае с Гриценко данное правило не работает. Некоторые критики полагают, что главный герой фильма не Анна, а Каренин, — такое впечатление на них произвела игра Гриценко. Терзающаяся душа Каренина напоминала оголённый нерв князя Мышкина, «человека без кожи». Критик Распопин писал: «…это кино о Каренине, исполняемом великим актёром Николаем Гриценко — иначе не скажешь — с пристрастием. У Зархи в итоге получается фильм о трагедии мужа, вызывающего сочувствие и соучастие, но не о трагедии жены, ибо никакой трагедии у Анны — Самойловой и в помине нет. (…) Николай Гриценко в роли Каренина — подлинный и вечный герой-страдалец, отец и сын Гамлеты в одном лице. И что ж, что у Толстого Каренин не таков… Иначе говоря, Гриценко создал образ, заживший собственной жизнью. А это дорогого стоит. Не знаю вот только, по воле Зархи, или супротив».
Гриценко также придумал для Каренина особенную дикцию с педалированием звука «ч» в словах типа «что», «потому что», «конечно» — и это отсылает не только к особенному питерскому говору, но к особенному, буквалистскому восприятию общественных норм и истин. В исполнении Гриценко, казалось бы, заурядная и, возможно, даже анекдотичная семейная драма Каренина вырастает до экзистенциального разлада между внутренним миром правды и внешним миром лжи. Согласитесь, именно такое мировосприятие характерно для Льва Толстого. При этом сам внутренний нормативно-правдивый мир Каренина выглядит карикатурно, гротескно устаревшим, как старопитерское «что», вместо московского «што» …
После смерти любимого Николаем Олимпиевичем режиссёра Вахтанговского театра Рубена Симонова здоровье актёра начало сдавать. «Когда Николай пришёл ко мне в картину «Семнадцать мгновений весны», это был уже совсем другой человек, — вспоминала режиссёр Татьяна Лиознова. — Он, как ни старался, не мог запомнить ни одной фразы из сценария. Это была настоящая трагедия. Приходилось даже подставлять щиты, на которых крупными буквами писали ему текст. Сначала мы разыгрывали с ним сцену, чтобы понять, куда лучше ставить шпаргалки, а потом начинали снимать. У меня сердце разрывалось от боли. Память для актёра — свобода плавания в роли. А он был лишён этой свободы. Но, даже читая со шпаргалок, Гриценко демонстрировал настоящие высоты актёрского мастерства».
Образ немецкого генерала, созданный Николаем Олимпиевичем в знаменитом сериале, стал одним из самых ярких и памятных в нём.
Работоспособность Николая Олимпиевича поражает. Так, в 1973 году он снялся в пяти (!) фильмах. «Человек в штатском», «Докер», «Чёрный принц», «Земля Санникова», «Таланты и поклонники». И ни одной проходной роли, каждая — событие, герои настолько выпуклые, что их невозможно забыть. Образы абсолютно разные — от золотопромышленника Перфильева в «Земле Санникова» до скупщика краденого Мытникова в «Чёрном принце». И в каждом фильме Гриценко почти неузнаваем, он совершенно разный — и по гриму, и по пластике, и по дикции. То ли дело теперь: иной звёздный актёр в какой бы костюм ни оделся, какую бы эпоху ни представлял — во всех ролях говорит одним и тем же вкрадчивым (или разухабистым) тоном, двигается с одними и теми же ужимками. Как будто везде и всюду играет одну и ту же роль…
Николай Гриценко был всегда скромным тружеником, не состоял в партии, ничто другое, кроме театра и кино, его не интересовало. Заслуги и мастерство Гриценко были отмечены Сталинской премией I степени, Государственной премией РСФСР им. К.С. Станиславского, званием народный артист СССР. 60-летний юбилей Николая Олимпиевича в театре отметили скромно.
В 1976 году на экраны вышло сразу шесть фильмов с участием Гриценко.
В запоминающемся телеспектакле «Мартин Иден» по повести Джека Лондона Гриценко досталась совсем небольшая роль. Режиссёр Сергей Евлахишвили вспоминал: «С ним не надо было работать, нужно было только дать толчок его фантазии: каков он, этот человек, которого надо играть.
Николай Гриценко от роли к роли менялся не только внутренне, но и внешне. Я пытался узнать, как это ему удаётся, что значит для него творческий процесс? Он не мог ответить ничего определённого. Казалось, что для Николая Олимпиевича это так же естественно, как воздух, которым дышим».
«Как актёр, я давно пришёл к выводу, что только театр переживания, театр, в котором актёр владеет искусством перевоплощения, — мой театр», — говорил Гриценко. Как жаль, что многие сыгранные им на сцене роли не запечатлены на киноплёнке, а существуют лишь в воспоминаниях современников.
Выдающийся артист и автор остроумных эпиграмм Валентин Гафт о Гриценко написал так: «Меня всегда восхищал, и не только меня, гениальный артист Николай Олимпиевич Гриценко. Думаешь, вот перевоплощался-то, как это может быть? И всё-таки мне кажется, что это был всегда он, хотя он был абсолютно разный. Великий артист, величайший артист. Пальчики оближешь! Мы говорим, американцы… Так вот, сначала Гриценко, а потом все остальные, с моей точки зрения».
…Умер Николай Олимпиевич Гриценко 9 декабря 1979 года, сердце не выдержало. Последние его слова перед смертью: «Я только теперь понял, как надо играть Мышкина…»
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
