По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Автор статьи — Олег Степаненко
Имя Олега Андреевича Степаненко, недавно, к сожалению, от нас ушедшего, хорошо знакомо многим читателям «Правды». При том, что в последнее время, в связи с тяжёлой болезнью, он вынужден был «сложить перо» — боевое оружие, которым пользовался умело, талантливо и тактично. Его статьи о политике и политиках, о состоянии и перспективах экономики, прежде всего аграрного сектора, не теряют своей актуальности. С ними, кстати, можно ознакомиться в архиве, на официальном сайте «Правды», служению которой отдал он многие годы жизни.
А была она яркой, насыщенной. В послужном его списке газеты «Целинный край», «Сельская жизнь», «Известия». И, конечно, на главном месте «Правда», где сполна раскрылся его талант публициста. Поработал он также советником министра — главным специалистом Министерства сельского хозяйства СССР. Причём на этот ответственный пост был назначен с должности собкора «Сельской жизни», по личному приглашению министра Дмитрия Полянского, в ту пору известного политика, члена Политбюро ЦК КПСС. Случай в журналистской практике редкий и в публикуемых ниже письмах автор объясняет, как и почему это произошло.
В экономике, в аграрной тематике О. Степаненко разбирался глубоко и обстоятельно. По заданию редакций и собственной инициативе дотошно изучал причины низкой отдачи сельхозпроизводства, бескомпромиссно критиковал ведомства, в этом повинные. Постепенно убеждался: причины и в самой системе управления, определяющей экономические отношения в аграрном секторе. Вскрывал и показывал это, ссылаясь на мнения лучших специалистов, на передовой отечественный и зарубежный опыт, что вызывало повышенный интерес читателей, а подчас также неоднозначную реакцию власть имущих.
Мы были знакомы с той далёкой поры, когда, презрев бытовой уют в родной Белоруссии, он ринулся на казахстанскую целину. С малым ребёнком на руках, с обаятельной и столь же, как муж, романтичной женой Тамарой. Пустился в неизведанное с целью понять и осмыслить, что там происходит, как налаживается жизнь. Ну и, конечно, набраться журналистского опыта, что называется, «поломать перо».
Вместе колесили мы по бескрайним степям, где расстояния между отделениями, бригадами хозяйств измерялись десятками вёрст. Действительность тут была не столь заманчивой и радужной, как её тогда рисовали в стихах и песнях. Мы же писали статьи, корреспонденции, репортажи в газету «Целинный край», писали о прозе бытия. Уже тогда Олег проявил себя серьёзным, вдумчивым аналитиком. Сказывались природный ум, литературный дар, наблюдательность. К целине прикипел надолго, погрузился в её проблемы с присущей ему дотошностью. Целина, можно сказать, и дала ему старт в большую журналистику.
Судьба вновь свела нас в восьмидесятые годы прошлого века — в стенах редакции «Правды». Я возглавлял агропромышленный отдел, Степаненко стал в нём обозревателем. В сельском хозяйстве тогда затевались очередные «судьбоносные» преобразования: аренда, бригадный подряд, создание районных агропромышленных объединений, частных землевладений, многое другое. Во всём этом журналистам надо было как можно основательнее разбираться, чтобы квалифицированно освещать.
В публикуемых письмах ко мне Олег вспоминает, как это происходило. Сейчас лишь вкратце замечу: газета, её штатные и внештатные авторы критически восприняли многие новации, аргументированно против них выступали, подсказывали реальные способы вывода деревни из тупика. В частности, большой резонанс получила серия наших публикаций «Поле — завод: единый комплекс». Здесь процесс производства, заготовки, переработки продукции рассматривался, как и должно быть, в общей технологической цепи. За эти статьи «Правда» была удостоена премии Союза журналистов СССР. И тут, прямо скажу, прежде всего была немалая заслуга Олега Степаненко.
Наши с ним пути по жизни сходились и расходились, но мы не теряли друг друга из вида до самых последних его дней. В моменты временного отступления смертельной болезни я не раз предлагал ему «тряхнуть стариной», подготовить материал для «Правды». Он неизменно отвечал: «Писать, как прежде, сил уже нет. А кое-как, лишь бы о себе напомнить, совесть не позволяет». Вспоминаю и по прежней с ним работе: бывало, сдаст подготовленную к печати статью, а потом просит вернуть. Надо, мол, ещё подумать и кое-что поправить, внести. Такой это был человек. До предела требовательный и взыскательный, прежде всего — к самому себе.
У каждого мотора свой запас прочности. «Мотор» Олега Андреевича Степаненко работал на полных оборотах. Сам он знал его ресурс, мужественно боролся с недугом, стараясь ресурс этот максимально продлить. Знал, когда примерно остановка. Не раз говорил мне об этом, то есть к ней, в общем, готовился. Чему свидетельство — и письма, написанные в последние дни земного существования.
В них, как заметит читатель, повествует он не столько о себе, сколько о нашей действительности, нередко суровой, о трагических эпизодах в истории государства на рубеже 1980—1990-х годов. А главное — о людях, с которыми в разное время сводила его журналистская судьба.
Александр ПЛАТОШКИН, ветеран журналистики.
Письмо первое
Я в хосписе. Тут, как ты знаешь, не лечат, лишь облегчают синдромы, порождённые болезнью. Это названо мудрёным термином «паллиативная помощь». Когда позвонила главврач хосписа и жена узнала у неё, что это такое, ей стало не по себе. Я же отнёсся спокойно и сейчас пишу как о некой данности. Что ж, всё имеет начало и всё имеет конец. А пока я ещё в этом мире, есть время поразмышлять о пережитом, поделиться с тобой, а может, и с другими.
Конечно, хочется, чтобы мои воспоминания не умерли вместе со мной, если они того заслуживают. Вот я и говорю племяннику: «Работаю над творением «На пороге вечности. Письма другу». Мне кажется, это могло бы стать заголовком. С твоим пояснением: «Такой заголовок попросил дать сам автор писем — Олег Степаненко». А дальше — на твоё усмотрение. Полностью доверяю.
Много раз хотел рассказать о попытках некоторых известных политиков, стоявших у вершин власти, выправить ситуацию в стране, свидетелем и участником которых (попыток) мне довелось быть. И всё не решался, поскольку это может выглядеть желанием показать себя этаким всезнайкой. К тому же, думалось, другие уже времена, другие заботы.
И всё-таки поведаю о том, как свела меня судьба с людьми, которые старались (и, в силу своего положения, думалось мне, могли) устранить деформации в экономике. И о том, почему это им не удалось. Кое-что я, естественно, подзабыл, но основное помню.
Теперь о себе. Из палаты выхожу редко. Состояние, как и положено быть. Пишу — всё дрожит, и туман перед глазами.
Письмо второе
Где-то в середине 1975 года, будучи собкором «Сельской жизни» по Белоруссии, я провёл исследование о причинах противоречий между колхозами, совхозами и «Сельхозтехникой». Итогом стала справка на 106 печатных страницах: «Партнёры или соперники». Главный редактор Николай Афанасьевич Заколупин урезал её до 96 страниц и, как мне стало позже известно, передал секретарю ЦК КПСС Ф. Д. Кулакову, помощником которого он был до перехода на газетную работу.
Через какое-то время раздался звонок из «Сельской жизни»: «Завтра утром будьте в редакции». Я понял, что это связано со справкой. Утром в гостинице «Минск», не спеша позавтракал, выпил кофе. Захожу к главному, а он: «Вы где пропадаете? Вас ожидает член Политбюро ЦК. Машина у подъезда». В приёмной Д.С. Полянского, министра сельского хозяйства СССР, — несколько человек. Ждут очереди. Секретарь доложил обо мне и сразу же попросил зайти.
Беседа с Дмитрием Степановичем продолжалась два часа сорок пять минут. Он сказал, что звонил редактору: «Почему такие справки я должен получать партизанским путём?» Для меня было ясно, почему. Кулаков и Полянский, это знали в партийных кругах, не просто пикировались — чуть ли не враждовали. Если коротко и деликатно: не сходились во взглядах на пути и способы развития АПК. Ты, конечно, понимаешь, что отношения двух членов Политбюро, занимавшихся одной проблемой, аграрной, — дело очень тонкое. Здесь всегда есть поле для разных подходов и столкновений.
Весовые категории были, понятно, разными. Даже когда Полянский занимал пост первого зама Предсовмина СССР, курирующего агросектор, перевес был на стороне того, кто работал в ЦК. По его милости Дмитрия Степановича и задвинули на должность министра. Хотя, чтобы «подсластить пилюлю», оставили в Политбюро, как потом оказалось, ненадолго.
— Когда я был там (замом Предсовмина), я многое не видел и не понимал, — поразила откровенность, с которой член Политбюро признался рядовому газетчику в том, что большинство функционеров, особенно такого высокого ранга, старались бы скрыть. В тот момент я и решил: если Дмитрий Степанович сочтёт, что могу быть для него полезным, стану по мере сил помогать ему.
По возвращении в Минск передал, уже на его имя, вторую справку: о том, что доплата за сверхплановую продукцию ведёт к уменьшению её производства. И после этой справки меня снова вызвали в Москву. Тогда в моей трудовой книжке появилась запись: «Советник министра сельского хозяйства СССР, главный специалист Министерства сельского хозяйства СССР».
Работать было интересно. В очередной справке я показал, как министерства и ведомства, обслуживающие сельхозпроизводителей и перерабатывающие их продукцию («Сельхозтехника», министерства мелиорации и водного хозяйства, мясной и молочной, пищевой промышленности, заготовок (Минзаг) за 10 лет (с 1965 до 1975 года) в погоне за прибылью ограбили сельское хозяйство на 15 миллиардов рублей. Сумма по тем временам немыслимая.
Прочитав справку, Полянский вызвал меня. Оказывается, многие учёные предупреждали, какими бедами обернётся попытка сделать главным показателем прибыль и задвинуть на второй план себестоимость. «Но отстоять их точку зрения не удалось», — с горечью заметил Дмитрий Степанович.
Полянский и сам «подпитывал» меня материалами. Дал, к примеру, докладную нашего посла в Швеции. Оказывается, там в основе аграрной экономики чёткий план. Сначала рассчитывают потребность страны в продуктах, потом этот план утверждают фермерские организации, далее — учёные, правительство и принимает риксдаг. У нас же вовсю раздавались голоса: уйти от плана не только производства, но и заготовок.
— Не слушайте наших учёных, большинство их работают по принципу «Бусделано», — сказал однажды Полянский. Но тут же с улыбкой добавил: — Или строго отбирайте, кому доверять.
Сам он к помощи учёных прибегал нередко. Одного из них — Константина Дмитриевича Карпова, автора серьёзной, основательной монографии, посвящённой агропромышленной интеграции, сделал тоже своим советником, главным специалистом министерства.
Дали ещё укол. Продолжу свои записи.
Однажды Полянский обратился ко мне с необычным поручением: «Отпечатайте, пожалуйста, этот текст. В машбюро не хочу отдавать: он не должен нигде «засвечиваться». Текст был адресован Секретариату ЦК КПСС. Дмитрий Степанович просил помочь устранить противоречия министерства с сельхозотделом ЦК (читай: с Кулаковым), не способствующие успешной работе. Был там поставлен и вопрос о придании Минсельхозу более весомых полномочий.
Кстати, с таким же предложением обращался к Брежневу и предшественник Полянского на этом посту — Владимир Владимирович Мацкевич.
Противоречия Полянского с некоторыми руководителями партии и государства накапливались. Вдобавок ко всему, как близкий приятель Брежнева, в дружеской беседе попытался предостеречь его от опасности чрезмерно раздуваемого культа личности. Полянского вывели из состава Политбюро. Он сам попросил освободить его с поста министра и направить послом в Японию.
Такие же добрые воспоминания остались у меня о работе с Лигачёвым, Стародубцевым, Кручиной. Хотелось бы и о них рассказать, да не знаю, смогу ли по своему состоянию.
Письмо третье. О Кручине
Как первый секретарь обкома партии, Николай Ефимович Кручина принял Целиноградскую область в 1965-м, засушливом году, когда в полную силу проявились последствия хрущёвской бездумной пропашной системы земледелия. Из-за интенсивной эксплуатации пашни, с оборотом пласта, почвы оскудели, началась ветровая эрозия, попёрли сорняки.
Надо было наводить порядок на земле, спасти её для современников и потомков. Это и было сделано с помощью учёных Шортандинского НИИ зернового хозяйства. Под руководством академика Александра Ивановича Бараева была разработана почвозащитная система земледелия, за что создатели её получили Ленинскую премию, а сам Бараев — Звезду Героя Социалистического Труда.
Забегая вперёд, скажу, какую трагическую роль в его судьбе сыграл тщеславный Горбачёв. ЦК КПСС запланировал провести в Целинограде всесоюзное совещание по проблемам сельского хозяйства. Перед вылетом в Целиноград Генсек сказал, чтобы в президиуме совещания был Бараев. Ему сообщили, что он тяжело болен. «Ничего, аккуратненько привезите, посидит». Бараева доставили, посидел, а наутро скончался. Горбачёв ради своей прихоти, по сути, угробил человека.
Дали ещё укол. Продолжу свои записи.
Кручина требовал строжайшего соблюдения научных рекомендаций. Проверять, как они выполняются, было поручено и редакции «Целиноградской правды», прежде всего её сельхозотделу, которым я тогда заведовал. Всем хорошо были известны демократичность первого секретаря обкома, его личная скромность и непритязательность.
Как-то на заседании бюро обкома партии он прочитал выдержку из статьи, опубликованной в одной из московских газет. Автор, американский бизнесмен, советовал, как организовать рекламу в Советском Союзе. Для примера взял автомобиль «Москвич»: «Купив «Москвич», вы станете самым счастливым человеком в мире. Нет большего счастья, чем обладать «Москвичом». И дальше — всё о счастье владеть имуществом.
— Чем они там думают? — пожал плечами Николай Ефимович и брезгливо отложил газету в сторону.
Страна уже испытывала трудности с продовольствием, а в Целинограде в достатке были и хлеб, и мясомолочные продукты, причём по сходным ценам.
Вскоре я покинул целину. Встретился с Николаем Ефимовичем лет через десять. За это время многое произошло. В Казахстане окреп национализм. Накаты на Кручину начались из Алма-Аты, лично от первого секретаря ЦК КП республики Кунаева. И Николая Ефимовича решили вывести из-под удара. Он был назначен первым заместителем заведующего сельхозотделом ЦК КПСС.
Я созвонился с ним, попросил о встрече. Первым делом передал книгу Константина Дмитриевича Карпова «Аграрно-промышленные объединения».
— Ты её читал?
— Нет, я читал более полное, монографическое издание.
— А можешь дать монографическое?
В новой должности его волновали те же проблемы.
— Мы можем уже завтра решить проблему с мясом — закупить в Аргентине, Бразилии. Но тогда убьём своё сельское хозяйство. Именно таким способом было уничтожено животноводство африканских стран, имевших несметные стада. Сначала завалили дешёвым импортным мясом, а когда местное производство, не выдержавшее конкуренции, пришло в упадок, стали продавать втридорога. Обычный пиратский демпинг. Так что лучше деньги, что уйдут зарубежному фермеру, отдать своему крестьянину.
Беседа длилась долго. В голосе Николая Ефимовича улавливал я нотки тревоги: слишком поздно спохватываемся. Позже Кручина стал управделами ЦК КПСС. Я был потрясён, когда узнал о его трагической кончине. Известна версия, что в роковом августе 1991-го он якобы покончил с собой. Сильно сомневался я и до сих пор сомневаюсь, что ушёл он из жизни добровольно…
У меня было вышел из строя компьютер. Поручил племяннику или отремонтировать, или заменить. Но покопался: неисправна розетка, ноутбук разрядился. Продолжу повествование.
Письмо четвёртое
Летом 1987 года редакция «Правды» направила меня в командировку в Ровенскую область, в тамошний колхоз «Заря коммунизма». Многие СМИ уже развернули тогда бешеную кампанию против колхозов и совхозов. «Либерально-демократические» спецы и некоторые учёные из той же плеяды требовали разделить их на мелкие арендные предприятия.
Незадолго до того в «Зарю коммунизма» приезжали посланцы крупнейшей фермерской организации из Австрии. Не могли поверить глазам: настоящий городок с величественным Дворцом культуры, роскошные кино- и спортивный залы, бассейн, торговый центр. На животноводческих фермах — сауны, комнаты отдыха и кабинет стоматолога. А когда узнали, что колхозники к высоким заработкам получают и надбавки натуральной продукцией, имеют ежегодно оплачиваемые отпуска и получают бесплатные путёвки в санатории, растерялись вконец: «Вкалываем от зари до зари, отпуска нам и не снились».
Кроме производства зерна, овощей, фруктов, мяса и молока, были тут перерабатывающие предприятия, оснащённые современным оборудованием. Именно такое, интегрированное агропромышленное производство позволило выйти на уровень, поразивший забугорных гостей.
Беседа с руководителем этого хозяйства Владимиром Антоновичем Плютинским и ещё с двумя другими известными всей стране председателями, приехавшими к нему, была опубликована в «Правде» под заголовком «Трое в «Заре». Аккурат за день до совещания, на котором должны были утвердить подготовленные Горбачёву документы о расформировании колхозов и совхозов. Ты помнишь, действовала установка: по спорным вопросам «Правда», как главный печатный орган партии, должна выступать лишь после того, как будет принято соответствующее решение ЦК.
Эта моя несанкционированная публикация беседы была вызовом Горбачёву. Поступком — прежде всего твоим, Саша. Но в ещё большей степени — нашего главного редактора Виктора Григорьевича Афанасьева. «Правда» публиковала тогда немало статей, которые шли вразрез с линией главного перестройщика. И над Афанасьевым, знали все, уже был занесён меч.
На том совещании многие выступавшие поддержали опыт «Зари» и других таких же хозяйств. И Горбачёв мрачно отложил в сторону заготовленные документы, касающиеся расформирования колхозов и совхозов.
Выступлений газеты, противоречивших позиции Генсека, Афанасьеву не простили. Вскоре «Правду» возглавил Иван Фролов, зеркальное отражение перестройщика Горбачёва. К новому главреду обратился министр сельского хозяйства РСФСР Геннадий Кулик. Попросил опубликовать статью «Ленив ли российский крестьянин?». Геннадий Васильевич, тогда ещё не перекинувшийся к «демократам», приводил убийственные данные. Колхозы и совхозы России имели на каждые сто гектаров пашни в пять-семь раз меньше техники, чем западные фермеры. Во столько же раз меньше была их общая энергооснащённость. Именно это не позволяло добиться в производстве мирового уровня.
Не знаю почему, но Фролов всё же согласился опубликовать статью Кулика. Дежурил на выпуске газеты новоназначенный редактор «Правды» по экономическому отделу Егор Гайдар. На заседании редколлегии он потребовал снять статью. Придрался к ошибке: перепутаны энергообеспеченность и энергооснащённость. «Опечатка, её уже устранили», — возразил я. И напомнил, что автор — министр, доктор экономических наук, можно не сомневаться в его компетентности. «Хорошо, постарайтесь уладить с Гайдаром», — кивнул Фролов.
Но тот упорно продолжал требовать, чтобы статью сняли. И с неприкрытой озлобленностью приводил доводы против крупных хозяйств: их, дескать, надо скорее разделить и передать частным арендаторам. У меня были ещё и выкладки, расчёты, взятые из советской и мировой статистики. Разбить его «веские доводы» не составило труда. Снять статью с полосы, как ни старался, он всё-таки не смог. Однако уже тогда я увидел перед собой даже не надутого макро-, а спущенного микропузыря, поражавшего своим незнанием, неподготовленностью и… наглостью.
Не преминул я напомнить ему о том, что на Западе не отказались от планирования — наоборот, перехватив его у Советского Союза, совершенствовали. В конце прошлого века в СССР было 200 общегосударственных плановых балансов, а в Японии — 12 тысяч. И Евросоюз планировал всё — через квоты, цены и прочее. Да и вообще планирование в определённом смысле, можно сказать, началось в Англии в 1203 году. Через несколько десятков лет — во Франции. В Великом княжестве Литовском у въезда на базар висели Уставные грамоты: того, кто превышал утверждённый уровень цен, лишали товара и права торговли. Вопрос этот был глубоко изучен академиком Владимиром Васильевичем Милосердовым. Твои беседы с ним не раз публиковала «Правда».
Показательным был опыт колхоза имени Фрунзе Белгородской области, который возглавлял Василий Яковлевич Горин, дважды Герой Социалистического Труда. Побывал у него американский фермер, банкир и политик-демократ Джон Кристал. Племянник Росуэлла Гарста, известного тем, что показывал Хрущёву посевы кукурузы, экономическую выгоду этой культуры. Горину гость из США заявил: «Вы достигли того, о чём мы у себя в Айове, в США, только мечтаем».
Кристал довёл свою ферму до 12 тысяч гектаров — под стать крупному совхозу. В дальнейшем в США стали создавать корпорации, занимавшие до 300 тысяч гектаров и объединившие производство, обслуживание, хранение, переработку и продажу. Каждый наёмный работник там давал в 7,2 раза больше продуктов, чем фермер на своём наделе.
Памятной для меня была и встреча с Егором Кузьмичом Лигачёвым. Он тогда вернулся из Швеции, хотел подготовить статью, чтобы остудить горячие головы, пытавшиеся устроить, как он выразился, аутодафе нашим колхозам и совхозам. Егор Кузьмич при мне диктовал стенографистке свои тезисы. Через несколько дней я позвонил его помощнику: статья готова. Шёл седьмой час вечера, рабочее время уже истекло. Услышал в трубке: «Приезжайте».
Лигачёв некоторое время был занят, ждать пришлось до девяти часов. А прочитав текст, он сказал:
— Со всем согласен. Только одно место надо убрать. Иначе, — пояснил, — сойдёмся с Михаилом Сергеевичем на шпагах.
Попросил пригласить буфетчицу. Ему ответили: «Она ушла». — «Тогда возьмите вино из холодильника». Но там оказался только сливовый сок. Я заметил:
— Это, конечно, не «Хванчкара» и не «Киндзмараули», но напиток чудесный.
Егору Кузьмичу не надо было объяснять, почему я вспомнил об этих винах. Накануне на Всесоюзном съезде Крестьянского союза его спросили, кто автор антиалкогольной кампании. «Это общее решение Политбюро». «Ну а вы выпиваете?» — крикнул кто-то из зала. «Только «Киндзмараули» и «Хванчкару» и только в хорошей кампании».
Егор Кузьмич улыбнулся и выпил сок до дна.
Статью об опыте аграрного комплекса Швеции, где сохранили и усовершенствовали планирование, разумное обеспечение и стимулирование производства сельскохозяйственных предприятий, «Правда» опубликовала за день до XIX партконференции. Но изменить уже ничего не удалось.
Оглядываясь на события предгрозовых дней, подводивших страну к последней черте, понимаю, что в сельском хозяйстве, проблемами которого пришлось заниматься вместе с тобой, борьба шла за оптимальный путь его развития. Сегодня этим путём идут народные предприятия. Но их стараются душить нынешние правители России.
С экранов льются соловьиные трели об успехах фермеров. И, конечно, умалчивают о том, что доля их продукции в России не превышает 15 процентов. Да, у мелких товаропроизводителей есть своя экономическая ниша, но основные поставщики продукции, как уже сказано, крупные, технически оснащённые предприятия. Победные реляции о достижениях на продовольственном рынке лишь затуманивают мозги.
Собственное производство по сравнению с советским временем в «новой России» сократили. Хвастаемся экспортом зерна. Хватало его на продовольствие и прежде, закупали для скота. Теперь, когда животноводство в упадке, импортируем мясо, молоко, а фураж не нужен. Отсюда избыток.
Горько всё это. Но, надеюсь, труд тех, кто старался вывести село на магистральный путь развития, не пропадёт. В том, что по мере сил мы помогали им, наше счастье. И сознание того, что жизнь прожита не зря.
Скоро дотяну, если ничего не случится (то компьютер упал, потом отказал, то башку закружило, боль навалилась), следующее письмо и сразу передам.
Письмо пятое
В середине 80-х годов журналистская судьба свела меня с человеком незаурядного таланта и незаурядной судьбы. Был я тогда обозревателем, а ты редактором «Правды» по агропромышленному отделу. И поручил мне подготовить статью Василия Стародубцева, председателя колхоза имени Ленина в Тульской области, который он возглавлял без малого четверть века, и одновременно — председателем недавно созданного районного агропромышленного объединения «Новомосковское», председателем Всесоюзного совета колхозов.
В Орликовом переулке, где размещалось Министерство сельского хозяйства СССР, у Василия Александровича был свой кабинет. Как-то легко, без вступлений и лишних слов, начался разговор по самым острым вопросам: почему не хватает продуктов питания и как сделать, чтобы деревня досыта накормила народ.
Стародубцев наговаривал на диктофон, выдерживая паузу и поглядывая на листок с заготовленными пометками, время от времени смотрел на меня внимательным, вопрошающим взглядом. Словно ждал дополнения или поправки. Но добавить, в общем-то, было нечего. По-крестьянски просто Василий Александрович объяснял самые сложные, казалось бы, вопросы.
В этом простом, деревенском на вид человеке поражали не только внутренняя сила и убеждённость, но и глубокие знания — и сельской жизни, и недоступных для большинства глубин, тонкостей аграрного дела. Кандидат сельскохозяйственных наук, член-корреспондент ВАСХНИЛ, действительный член Международной академии информационных процессов и технологий, он имел около полусотни научных работ, книг и брошюр.
Редакция наша, чутко державшая руку на пульсе жизни, искала возможность как можно ярче и доходчивее объяснять, что происходит в деревне и вокруг неё. И какие меры следует предпринять, чтобы она могла сполна обеспечить страну продовольствием.
С этой целью в Спасском — центральной усадьбе колхоза имени Ленина — был организован «круглый стол» «Правды». Вёл его заместитель главного редактора по экономике Дмитрий Васильевич Валовой. Человек обширных и глубоких познаний, на редкость простой и доступный — за поддержкой к нему мог обратиться любой, что называется, рядовой сотрудник.
В Спасском собрались руководители, специалисты хозяйств, Новомосковского агропромышленного объединения, которое возглавлял Стародубцев, Тульского облсельхозуправления.
Горячо было! «Мы перекармливаем деревню», «Село паразитирует на городе», «Пора остановить бесполезные вложения в аграрный сектор»… «Гении макроэкономики», вроде Егора Гайдара, и напичканные либеральными рекомендациями Запада доктора наук, вроде Бунича, шли напролом.
На том «круглом столе» «Правды» Валовой, Стародубцев, другие учёные и специалисты провели обстоятельную, глубокую разборку нашего и мирового опыта. А он был, без преувеличения, бесценен. Начали заниматься проблемами агропромышленной интеграции в Белоруссии. Первые АПО (так сокращённо называли агропромышленные объединения) созданы были в Вилейском районе Минской области, в Горецком районе Могилёвской области, а также в Эстонии, других союзных республиках.
Поиском оптимальных форм развития сельского хозяйства усиленно занимался агропромышленный отдел редакции. Не могу умолчать и о беседе обозревателя «Правды», писателя и журналиста от бога Виктора Стефановича Кожемяко с публицистом Вадимом Валериановичем Кожиновым «Куда движется человечество». Просто и доходчиво, со ссылками на документы и данные мировой статистики, было показано, как сама жизнь заставила ведущие западные страны отказаться от ряда капиталистических канонов и повести сельское хозяйство оптимальным путём.
— Все беды вашего сельского хозяйства лежат за пределами колхозов, — некогда заметил Кристал, известный американский аграрник. — Вам предлагают образец семейной фермы, которая у нас, в США, благополучно скончалась…
Меня гонит страх: сдаст компьютер из-за безобразного моего состояния и «тычков» не в то место или раньше сдам я. Поэтому обрываю письмо и передаю тебе. Осталось дописать то, что считаю более интересным. Но время покажет — успею ли и как сделаю.
Письмо шестое
Поздно вечером раздался телефонный звонок от Стародубцева. Он только что прилетел из Америки.
— Ну, Василий Александрович, расскажи о передовом опыте фермеров, — попросил я.
В трубке послышалось молчание.
— Каких фермеров? — взорвался потом Стародубцев. — Почти всю продукцию там дают крупные объединения, кооперативы и корпорации — называются по-разному, но суть одна.
Уловив в моём вопросе подвох, уже спокойнее продолжил:
— Ты же сам ссылался мне на Кристала.
Несколько позднее ты тоже вместе с академиком Владимиром Васильевичем Милосердовым побывал в Америке. Серия публикаций, появившихся в «Правде», раскрывала глубинные процессы, происходившие в аграрном секторе США, и показывала губительность пути, на который нас сталкивали «демократы». Но «перестройщикам» было не до опыта лучших своих хозяйств — вслепую следовали советам «доброхотов» из-за кордона.
Стародубцев, понятно, смириться с этим не мог. Противоречия при его открытом, взрывном характере должны были привести к столкновению с главным «реформатором».
Тучи над страной сгущались. И я попросился обратно, «на малую родину». В апреле 1991 года был назначен собственным корреспондентом «Правды» по Белорусской ССР. В Минске узнал о ГКЧП. С горечью смотрел телепередачу об аресте Стародубцева. Он был заточён в «Матросскую тишину». И, признаюсь, не мог сдержать удивления, когда через месяц услышал приглушённый далёким расстоянием голос Василия Александровича:
— Приезжай ко мне. Многое надо обговорить.
— Куда приезжать — в «Матросскую тишину?» — растерялся я.
— Нет, в Спасское.
Оказывается, Стародубцев при всём при том оставался на посту председателя колхоза имени Ленина. Освободить его могло только общее собрание, но земляки категорически отказались таковое проводить. И Василия Александровича каждый месяц отпускали из тюрьмы на две недели домой — руководить колхозом, а потом возвращали на отсидку.
В Спасском я пробыл три дня. Слушая рассказы о ГКЧП, куда он был приглашён последним, для подготовки предложений по выводу сельского хозяйства из кризиса (успел подготовить указ «О спасении урожая»).
К сожалению, мне становится всё хуже. Смогу ли что написать и передать ещё, не знаю.
Письмо седьмое
Летом 2002 года под Тулой состоялась встреча председателей крестьянских и аграрных союзов стран СНГ. Стародубцев пригласил меня в ней участвовать. Я приехал из Минска вместе с председателем Аграрного союза Белоруссии Алексеем Степановичем Скакуном.
Делегаты рассказывали о небывалом падении производства, о разрушении материальной базы сельского хозяйства, о деградации деревни. Колхозы и совхозы ликвидированы. И самое опасное — продолжался курс на дробление хозяйств. Единственной из республик, сумевшей уберечь своё сельское хозяйство от развала, осталась Белоруссия. В ходе встречи был создан Международный аграрный союз. Председателем единодушно избрали Стародубцева.
Самая высокая колокольня начинается от земли… Возвращаясь в гостиницу, прошёл я мимо светящейся витрины: «Шьём мужскую, женскую и детскую одежду, делаем причёски и маникюр, фотографируем, ремонтируем бытовые приборы, производим химчистку и оказываем прочие услуги». Разве может всё это создать фермер? В лучшем случае — сделает хороший дом для себя и дорогу к своему подворью.
Извини, разболтался. От ног боль отходит, но состояние не ахти.
А ты прав насчёт национализма. И шовинизм, его ядовитые брызги, тоже имели место. И, может быть, ранил он ещё больнее, был на руку завзятых наци-демократов, точнее демонацистов. Сталин в своей речи по поводу Победы сказал: закончилась многовековая борьба славян против попыток англосаксов поработить их. Как видишь, не закончилась.
С тревогой слежу за ходом специальной военной операции, особенно после сообщений об оружии, которое поставляет укронацистам Запад. Это сверхсерьёзно. В самые трагические часы Великой Отечественной, когда немцы дикими темпами развивали наступление, Сталин спросил у Жукова, в чём причина наших неудач. «Мы опаздываем, — ответил Жуков. — В получении данных, их анализе и отправке приказов». Опаздывали на часы, на дни. А здесь опоздали на годы! Не помню, кто из великих заметил: у победителей раны заживают быстрее.
Горько ещё из-за того, что по-прежнему вдалбливают в сознание народа ошибочные посылы. Например, утверждения, что Запад отказался от своих демократических ценностей. Ни от чего Запад не отказывался. Никогда у него (я имею в виду верхушку, строй) демократических ценностей не было и не могло быть в силу его общественного уклада, начиная от рабовладельческого и феодального и кончая капиталистическим.
Если был бы верующим, каждое утро начинал бы с молитвы: «Боже, спаси Россию». И Белоруссию тоже.
Вот какие воспоминания, Саша. Не знаю, как я осилил написанное. Видимо, для меня эта исповедь — отдушина перед уходом в вечность. Не перечитываю, нет сил. Если есть ошибки — прости.
Обнимаю. Твой Олег.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
