По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Автор — Алексей Шахов, кандидат исторических наук
(Продолжение.
Начало в № 88—118, 121)
Понимание логики сражения непосредственно за Сталинград невозможно без учёта внешних событий, оказавших однозначное и существенное влияние на происходившее. Оборона Сталинграда — это один из ярких примеров защиты города не только силами в нём самом, но и интенсивным воздействием извне. Войска Юго-Восточного фронта наносили контрудары в районе южнее Сталинграда, а Сталинградский фронт — с севера. Все эти сражения преследовали одну цель — удержать город и создать условия для перехода в контрнаступление.
К северо-западу от Сталинграда
Когда в начале сентября бои развернулись на ближних подступах к Сталинграду, важные события происходили на фронте к Северо-западу от города. Действиями так называемой северной группы войск Сталинградского фронта во многом был определён характер сражения за город. Её присутствие и воздействие на противника диктовали не только распределение сил германской 6-й армии, но и направления ударов при штурме Сталинграда.
По требованиям Ставки ВГК 66-я армия под командованием Р.Я. Малиновского начиная с 5 сентября многократно предпринимала атаки в направлении к Сталинграду вдоль берега Волги. В период первого штурма города немцами для оказания помощи обороняющимся войскам Ставка ВГК решила нанести новый контрудар с севера и восстановить единый фронт с 62-й армией. Наступление планировалось провести силами 1-й гвардейской и 24-й армий на участке южнее станции Котлубань. 1-я гвардейская армия, которая фактически формировалась заново, получила задачу нанести удар из района Котлубани в общем направлении на Гумрак, уничтожить противостоявшего ей противника и соединиться с войсками Чуйкова.
Наступление началось утром 18 сентября. Южнее Котлубани противник располагал удобными для защиты позициями и к тому же успел их сильно укрепить. Оборону здесь держали немецкие 60-я, 3-я моторизованные и 79-я пехотная дивизии. Передний край немцев проходил по гребням господствующих высот. Ими прикрывались огневые позиции артиллерии и все передвижения в глубине обороны. Окружающая местность с этих высот просматривалась на многие километры.
Немцы были готовы к встрече советских войск, атаковавших их позиции. Как и в начале сентября, первой заговорила германская артиллерия, открыв огонь по местам сосредоточения советских частей. Наши дивизии беспрерывно в лоб по голой степи атаковали высоты в течение следующих нескольких дней. 23 сентября в наступление перешёл 16-й танковый корпус. Однако и его соединения не смогли достичь цели, атакуя противника в лоб на тех же участках и направлениях, где в продолжение нескольких дней пытались прорвать оборону врага 4-й и 7-й корпуса. К концу месяца наступление выдохлось. Войска «северных» понесли большие потери, но прорвать оборону противника нигде не смогли.
Перед началом этого наступления советских войск с севера в направлении Сталинграда командование 62-й армии также получило приказ: одновременно с войсками Сталинградского фронта нанести удар в направлении на северо-западную окраину города и уничтожить противника в этом районе. Начатое 19 сентября наступление войск 62-й армии вылилось в трёхдневные встречные бои в районах Мамаева кургана и посёлка Рынок. Как отмечают исследователи, «эти контратаки не дали никаких результатов и поглотили и без того мизерные резервы армии».
Упущенная возможность
Что же происходило в этот период в районе боевых действий группы Горохова? Как отмечает в своих записках В.А. Греков, «до двадцатых чисел сентября, несмотря на то что не было достигнуто решающего успеха, мы считали, что владели инициативой. Больше атаковали мы. Нам удалось отбросить противника от завода местами на расстояние до шести километров. И если бы «северные войска» от Ерзовки пробились к нам навстречу, прорыв можно было бы считать ликвидированным».
О наступательном настрое в группе Горохова свидетельствует любопытный документ — план проведения операции по разгрому немецкой группировки в районе Рынок, высота 144.2, Томилино. Командование группы представило его в штаб 62-й армии. На основании установленных боевыми действиями в течение 10 дней данных, подтверждённых авиаразведкой, полковник Горохов полагал, что в районе оврагов и лощин у Латошинки и Винновки противник накопил крупные танковые силы (до 150 танков). При этом немцы ещё не успели подтянуть достаточное количество пехоты.
План ставил решительную цель: полный разгром немецких войск, вышедших к правому берегу Волги севернее Сталинграда. Он предусматривал скоординированные действия авиации, группы Горохова, кораблей Волжской военной флотилии, полевой артиллерии с левого берега Волги, высадку в районе Винновки небольшого десанта. Основная роль после этого отводилась решительному наступлению по всему фронту Северной группировки, то есть 66-й армии, навстречу группе Горохова. Начало боевых действий по этому плану приходилось на… 12 сентября 1942 года!
Важно отметить, что в качестве обеспечивающих мероприятий Горохов дальновидно предлагал усилить одним стрелковым батальоном с батареей артиллерии участок Орловки (где, забегая вперёд, скажем, совсем скоро произойдут трагические для нашей обороны события). Доподлинно неизвестно, как к этому документу отнеслись в ту пору в штабе 62-й армии, особенно в связи со сменой командарма и с назревавшими событиями в центре города. Но, как бы то ни было, когда спустя семь—десять дней штаб 62-й армии приказал Горохову осуществить во исполнение указания Ставки ВГК и фронта наступление навстречу «северным», время для этого было уже упущено.
Приказано наступать
Приказ не только держать оборону, но и создать также наступательную группировку и пробиваться на соединение с начавшим 18 сентября наступление Сталинградским (с 28 сентября — Донским) фронтом был получен штабом группы Горохова 17 сентября. Но теперь ситуация для войск группы была иной, чем в начале сентября.
Уже в первые дни боёв у Тракторного (2—3 сентября) обстановка заставила спешно забрать из группы 38-ю отдельную мотострелковую бригаду Бурмакова (пробыла в составе группы всего трое суток) и остатки 99-й отдельной танковой бригады Житнева. То есть теперь наступать Горохову нужно было без танков и в ослабленном составе! Но растаскивание (понятно, вынужденное, однако суть от этого не меняется) группы Горохова продолжалось. Обстановка тогда вихрем перебрасывала подразделения в горячие точки битвы за город.
Напомним, что в ночь с 7 на 8 сентября из бригады выдернули 1-й отдельный стрелковый батальон капитана С.П. Цыбулина и бросили под Городище. В мемуарах А.И. Ерёменко, В.И. Чуйкова, в книге под редакцией К.К. Рокоссовского «Великая победа на Волге», особенно в их первых изданиях, на схемах в отражении боёв до прорыва немцев на СТЗ нанесён тактический знак обороны 1/124. Означает он 1-й отдельный стрелковый батальон 124-й стрелковой бригады. Этот гороховский батальон оборонялся вдоль Мокрой Мечётки по восточным скатам высоты 97.7 (сталинградцы называли её Селезнёвым бугром). По приказу командующего 62-й армией он сдерживал натиск противника на посёлки СТЗ с юга от Городища.
Рассказывали мы и о созданном за одну ночь 14 сентября из резервов 124-й и 149-й стрелковых бригад сводном батальоне. Командование им было возложено на старшего лейтенанта В.П. Барботько из 2-го стрелкового батальона гороховской бригады. Сводная часть спешно была переброшена к Мамаеву кургану с наиглавнейшей задачей — не позволить наседавшим гитлеровцам помешать высадке на правый берег частям дивизии Родимцева. С задачей батальон справился, но после десяти суток бесконечных боёв из 223 человек личного состава в бригаду вернулись всего несколько десятков бойцов. Для поддержки действующей в районе Орловки 115-й отдельной стрелковой бригады из состава 124-й стрелковой бригады были выделены две стрелковые роты. Больше они никогда не вернулись в свои части…
Итак, к середине сентября 124-я бригада под командованием Горохова и 149-я под командованием Болвинова в обороне заводских посёлков Рынок и Спартановка остались без резервов. Их батальоны были вытянуты по переднему краю не очень-то плотной линией стрелковых рот. Командовали теми батальонами В. Ткаленко, А. Графчиков, К. Нароенко, И. Доценко. Вместе с ними отважно сражались с врагом артиллеристы подразделений С. Ткачука, Н. Чурилова, А. Карташова, Н. Калошина. Но даже в этих условиях Горохов обязан был своими скудными силами повести наступление и соединиться с войсками, наступавшими с севера. «И вот когда наши две стрелковые бригады растянулись перед посёлками Рынок и Спартановка редкой цепочкой, — писал В.А. Греков, — поступает новый приказ: завтра, 18 сентября, частям группы специально выделенными отрядами перейти в наступление. Требовалось содействовать продвижению к Сталинграду армии генерала К.С. Москаленко. И ведь наступали. Отбивали курганы на высотах. Брали пленных, сами несли потери».
Подчеркнём, что группа Горохова при наступлении навстречу Сталинградскому фронту и его 66-й армии никакого усиления не получила. С.Ф. Горохов, характеризуя действия 18—19 сентября, отмечал, что в эти дни части группы провели «не самым сильным составом самые сильные атаки» на противника. Из состава группы Горохова в этом наступлении навстречу 66-й армии наибольшую боевую на-грузку имели и потеснили врага 3-й батальон 124-й бригады под командованием А.Г. Графчикова, 149-я стрелковая бригада В.А. Болвинова и морские пехотинцы под командованием А.В. Горшкова.
Выписки из боевых донесений и оперативных сводок 124-й бригады начальнику штаба 62-й армии за этот период, на первый взгляд, выглядят скромно: «18.09.1942 г. Вели наступление всеми силами Северного боевого участка. Вышли вперёд в среднем на 400—500 метров. Отдельные отряды 3-го и 4-го ОСБ вышли на северо-восточные скаты высоты 101.3. Продвинулись на 700—800 метров. 149-я ОСБр плохо организовала взаимодействие и не продвинулась. 282-й СП достиг северо-западных скатов высоты 135.4 и двух курганов у её вершины. Продвинулся на 400—500 метров. 19.09.1942 г. Наступление на отдельных участках. Группа танков 15 штук с пехотой переходила в контратаку. 3-й и 4-й ОСБ 124-й ОСБр на высоте 101.3 продвинулись на 50—100 метров. 2-й ОСБ продвинулся от посёлка Рынок на северо-запад на 350—400 метров. 2-й ОСБ 149-й ОСБр продвинулся на 100—300 метров. 282-й СП наступал на высоту 135.4. Закрепили два кургана. В целом закрепились на достигнутых рубежах. 1 танк сожжён, 1 — подбит».
Противник, хотя и устоял, однако тотчас нанести ответный удар тоже оказался не в состоянии. Но в помощь гороховцам тогда ещё никто не пробился.
В архиве генерала Грекова имеется интересный документ — сделанная от руки записка от командира 99-й стрелковой дивизии полковника В.Я. Владимирова (позже, в январе 1943 года, ему было присвоено звание генерал-майора): «Тов. Горохов. Во-первых, здравствуй. Рад, что ты жив и командуешь. Я нахожусь против тебя и командую той же дивизией, где ты был когда-то нач. штадива. Положение передо мной терпимое. Попытка 15 прорваться на соединение с тобой не увенчалась успехом. С офицером морфлота посылаю тебе положение своего соединения. Неплохо, если бы установить связь по радио. Таблицу, если подработаешь, вышли ко мне. Желаю успеха, жму руку. С приветом, Владимиров. Что будет, пиши или будем говорить по радио, если можно восстановить».
Удивительная военная судьба свела в Сталинграде полковника Горохова с его родной 99-й стрелковой дивизией, считавшейся перед войной лучшей в Красной Армии. Дивизия, напомним, на второй день войны героически вместе с перемышльским погранотрядом отбила и пять дней удерживала занятый немцами Перемышль на реке Сан. Затем вела оборонительные бои, в конце июля 1941 года оказалась в немецком кольце в районе Умани. С боями из окружения организованно вышли артиллерийские полки, зенитный дивизион, связисты, сапёрный батальон. Всего из окружения с оружием, частично с материальной частью, знаменем соединения и частей вырвались две тысячи бойцов и командиров дивизии. Среди них был и начальник штаба дивизии полковник С.Ф. Горохов, которого за эти бои наградили орденом Красного Знамени. Итак, от командования 99-й СД, а также моряков Волжской военной флотилии Горохову было известно, что соединиться с северными соседями пока не получается.
«Немцы в панике»
Телеграмма от командарма Чуйкова, однако, гласила совсем иное: «Северная группа наших войск громит противника, наши танки вышли в тыл противнику — немцы в панике. Больше активности выполнения поставленных задач. Немцы дрогнули. Чуйков. 18.09.1942 г.».
Чего больше в этом документе — незнания реальной обстановки или желания приободрить, а то и «пришпорить» Горохова, сказать трудно. Но постепенно «этот выскочка Горохов», как его нарёк кто-то из армейских штабистов в докладе норовистому и властному командарму, начинал вызывать в штабе Чуйкова чувство раздражения (мы ещё расскажем в дальнейших публикациях о том, чего стоила недооценка Горохова в командных инстанциях 62-й армии).
Самостоятельный, независимый Горохов (оставшийся таким же и после войны) так оценивал уже в послевоенный период цель, организацию и результаты наступления войск 62-й армии 17—19 сентября 1942 года мелкими группами навстречу «северным»: «Считали немцев глупее нас, но, как показала жизнь, всё это была напрасная трата сил и средств. Пустая затея, без серьёзной подготовки с севера».
По оценке начальника артиллерии 124-й бригады и командующего артиллерией группы войск Горохова А.М. Моцака, наступление 18 сентября 1942 года мелкими группами преследовало две задачи: «Привлечь внимание противника к нашей группе, чтобы противник чувствовал, что наши войска не дохлая кошка, а живая, которая при известных обстоятельствах может смертельно вцепиться с фланга и с тыла. Морально поддержать войска «северных» в их усилиях. Ведь мы много молотили по противнику из наших пушек. Артогонь вели и корабли. Но вывод только один: вся эта затея далека от совершенства. Ничего толком в смысле взаимодействия и здравой оценки сил и возможностей со стороны организаторов сделано не было».
Маршал Крылов в своих мемуарах с точки зрения командования 62-й армии, осаждённой в городе, отмечал: «Предположение, что действия советских войск севернее города вынудят противника оттянуть какие-то силы из-под Сталинграда, в тот раз, к сожалению, не оправдалось… Наша армия получила лишь небольшую передышку на несколько часов от бомбёжек с воздуха, да и то неполную: фашистские самолёты не исчезли совсем, их только поубавилось. А натиск наземных сил не ослабевал. Скоро стало ясно, что он никуда не перебросил ни единой действовавшей перед фронтом 62-й армии пехотной или танковой части».
Ни в сентябре, ни в октябре армиям Донского фронта не удалось прорваться на соединение с группой Горохова. Часто явственно слышался гром многоствольной канонады, и гороховцы верили: вот-вот соединимся, вместе отгоним фашистов от Волги! Так оно и вышло, но только не в сентябре, а двумя месяцами позже. И всё же гороховцы наступали! И эти несколько сотен метров отвоёванной у противника земли, скатов высот, курганов значили намного больше, чем просто выполнение приказов, продвижение вперёд. В тот тяжёлый период наших поражений и больших потерь это значило, что мы можем и будем драться. И будем побеждать!
Сражение за Сталинград развёртывалось с новой, до этого невиданной силой. В министерстве пропаганды Геббельса взятия города ожидали со дня на день, готовились к съёмкам фильма о его падении. В редакциях газет были набраны заголовки «Сталинград пал!», чтобы по команде из министерства поставить их в набор.
21 сентября немцы перешли в наступление силами пяти дивизий на фронте от Мамаева кургана до зацарицынской части города. К полудню из-за обрыва линий связи штаб Чуйкова потерял управление своим левым флангом. Сутки спустя, 22 сентября, 62-я армия была разрублена на две части: на участке дивизии Родимцева от 1-го батальона 42-го гвардейского полка, оборонявшего вокзал, в живых осталось 6 человек. Немцы вышли к центральной переправе севернее реки Царица. Отсюда они имели возможность просматривать почти весь тыл армии и вести наступление вдоль берега, отрезая советские части от реки.
Однако враг не смог выполнить поставленной перед ним основной задачи — овладеть всем берегом Волги в районе Сталинграда. В городе продолжались ожесточённые бои. Немецкие военные историки много писали о чрезвычайно тяжёлых, кровопролитных боях в Сталинграде. Их мнение единодушно: такого сопротивления немцы не ожидали. «В Сталинграде велись ожесточённые бои за каждый дом, цех, водонапорную башню, железнодорожную насыпь, стену, подвал, — пишет Г. Дёрр, — проливалось столько крови и расходовалось столько боеприпасов, что это ни в какой степени не соотносилось с успехами обеих сторон в наступлении и обороне».
14-й танковый корпус, танковая дивизия которого пробила коридор от Дона к Волге ещё 23 августа, был вынужден действовать на два фронта: постоянно защищать этот «сухопутный мост» от ударов наших «северных» соединений и одновременно вести боевые действия против 62-й армии — частей группы Горохова и других соединений. Ежедневно корпус терял до 500 человек, и однажды его командир генерал Г. фон Витерсгейм доложил Паулюсу, что он точно может подсчитать, когда его корпус потеряет последнего солдата. Пораженческие настроения не прошли даром генералу Витерсгейму: его сместили.
Ожесточение противоборства обеих сторон в Сталинграде непрерывно росло, сражение принимало невиданный прежде характер. Враг нажимал, казалось, ещё немного — и он победит, сбросит обороняющихся в Волгу… 26 сентября Паулюс объявил: «Боевое знамя рейха развевается над зданием Сталинградского обкома партии!» Гитлер, выступая в рейхстаге 30 сентября 1942 года, заявил: «Мы штурмуем Сталинград и возьмём его — на это вы можете положиться… Если мы что-нибудь заняли, оттуда нас не сдвинуть».
Сила и стойкость
Однако солдаты и офицеры, защищавшие Сталинград, думали иначе. Для солдатской массы, офицеров и политработников лозунг «За Волгой для нас земли нет!» превратился в личную клятву, что была твёрже самого приказа №227. «…Сердце чуяло, — писал в сентябре 1942-го специальный военный корреспондент «Красной звезды» Василий Гроссман, постоянно весь период битвы находившийся в Сталинграде, — здесь идёт битва за судьбы мира, здесь решается вопрос всех вопросов».
В другом очерке он продолжил эту мысль: «Здесь сочеталось огромное стихийное столкновение двух государств, двух борющихся на жизнь и смерть миров с математической, педантически точной борьбой за этаж дома, за перекрёсток двух улиц; здесь скрестились характеры народов и воинская умелость, мысль, воля; здесь происходила борьба, решающая судьбы мира, борьба, в которой проявлялись все силы и слабости народов: одного — поднявшегося на бой во имя мирового могущества, другого — вставшего за мировую свободу, против рабства, лжи и угнетения».
О боевом настрое воинов-гороховцев свидетельствует документ — заявление о приёме в партию командира миномётного расчёта Ивана Ивановича Филоненко. Написанное им в самый разгар боёв — не просто заявление, а настоящая клятва, присяга и завещание: «Прошу первичную парторганизацию миндивизиона принять меня в кандидаты ВКП(б). За Родину, за великий свободолюбивый русский народ я отдам жизнь. Пока во мне будет биться сердце, ни одна гадина не пройдёт через наши рубежи обороны к великому городу Сталинграду. Помру, но ни на шаг не отступлю и заверяю командование батареи, что мой миномёт будет бить врага, пока я буду жив, и до последней моей капли крови, сам помру, но Сталинград не сдадим. 27.09.1942 г. Сержант Филоненко».
Своими боевыми делами Филоненко подтверждал свою клятву. На огневой позиции миномётчиков 120-мм «самоваров» (как их любовно называли сами миномётчики) от бомбёжки зажигательными бомбами загорелись ящики с боеприпасами. Опасно для жизни было даже подходить к ним. Но тяжёлые мины были на вес золота: пищу оставь, а боеприпасы спаси… Дмитрий Фёдорович Мольков, военком миномётной батареи, вспоминал: «К пылающим ящикам первым бросился рядовой Филоненко, за ним другие солдаты. Они стали оттаскивать горящие ящики в стороны, тушить их. За смелость и мужество рядовой Филоненко одним из первых в миндивизионе был награждён медалью «За отвагу», а через месяц стал кандидатом в члены партии».
В статье начальника полит-управления Сталинградского фронта бригадного комиссара Доронина «Сражаются большевики Сталинграда» говорилось: «За 28 дней сентября, по ещё далеко не полным данным, в одном энском соединении, сражающемся под Сталинградом, принято в партию 1265 человек. Это — лучшие из сталинградцев, герои исторической обороны. Среди них — командир орудия гвардеец Филоненко, уничтоживший в последних боях 8 немецких танков, 7 орудий, 47 автомашин, до роты немецкой пехоты. Вслед за Филоненко в партию вступил весь расчёт его орудия. Такими людьми, как Филоненко, обогащается наша партия в дни исторической борьбы».
В этой публикации примечательно то, что спустя месяц после начала боевых действий 124-й бригады в Сталинграде гороховец Филоненко назван как лицо, характеризующее всех 1265 лучших воинов-сталинградцев. Для него в газете не пожалели даже звания «гвардеец»! Словом, признание «по горячим следам», равное подвигам гороховских комбатов Бондаренко и Цыбулина. Гороховцы устояли против более сильного в военном отношении врага, а потом и победили его благодаря своему духовному превосходству. Духовная сила, политическая убеждённость бойцов и командиров стоять насмерть, сознательная готовность пожертвовать собой для победы — основа невероятной, изумлявшей противника устойчивости и активности гороховцев в обороне.
Иван Ильич Латышев писал: «Успех и стойкость нашей бригады объясняются тем, что у нас были замечательные люди, настоящие патриоты. На позициях находился солдат сильный духом. Об этом говорят не слова, а дела. Пройдёшь по переднему краю — каждый второй, третий перевязан. И отказываются эвакуироваться, хотят остаться с товарищами и дальше бить гадов. Вот это и есть моральный дух. …Воины совершали свой подвиг сознательно и росли в бою. Подвиг рядового 3-й роты Медведева, потом героизм сержанта Медведева, затем отвага младшего лейтенанта Медведева. Человек творил чудеса на поле боя; он рос, мужал в боях. …Или подвиги санинструктора Ганченко, награждённого медалью «За отвагу» и орденом Красного Знамени. Подвиг связиста рядового Лаптева. Был ранен, но не покинул поле боя, проявил максимум находчивости: когда соединить кабель связи было невозможно, он пропустил ток через своё тело. Повар рядовой Волков в тяжёлую минуту боя вышел на передний край с поварёшкой, добыл в рукопашной у врага оружие и участвовал в бою».
«Сильные духом, не боящиеся врага, почувствовавшие свою силу бить немца, солдаты и сержанты были ядром, «гвардией» в солдатской массе бригады Горохова. Эти бойцы были хорошо подготовлены. Могли ставить и снимать мины, стрелять из всех видов вооружения (винтовка, автомат, пулемёт и даже миномёт), владели ПТР. И пусть таких бойцов на передовой было мало, но все были хорошо вооружены. У каждого на боевой позиции были винтовка или автомат, имелись ручной или станковый пулемёты, много патронов, ружьё ПТР, ротный миномёт и запас мин к нему. В траншеях у них всегда были в наличии запас гранат, много бутылок с горючей жидкостью, мин. Пока на участке нашей обороны была хотя бы пара таких солдат, положение мы не считали опасным», — вспоминал И.И. Латышев.
Среди таких бойцов был и рядовой Муксан Жапиев. Муксан очень полюбил пулемёт, старательно изучал это оружие. 15 октября, когда на участке обороны 3-го ОСБ было очень трудно, враг «густо наступал», на пулемётчиков была большая надежда. В том бою Муксан своим «максимом» неоднократно выбивал такую «чечётку» по немецкой пехоте, что на этом участке враг не прошёл. Остались только ряды тел фрицев, скошенных точными очередями пулемёта Муксана. Его пулемёт остановил несколько наступавших пехотных рот немцев.
Человеком исключительной отваги в боях в Спартановке проявил себя солдат Пётр Карпович Скорняков, связной лейтенанта Илларионова, командира роты 3-го стрелкового батальона. «Правее подбитого паровоза на высоте была железнодорожная насыпь. Там немцы, подкопавшись под железнодорожное полотно, установили ручной пулемёт, который нас так крепко прижимал, что даже нельзя было передвигаться, — писал в воспоминаниях Ф.Ф. Илларионов. — И вот Скорняков днём, как ужак, пополз к немцам и прыгнул к ним в окоп. Одного немца сразу уничтожил, а второго сильно поранил. Выскочил из окопа и во весь рост побежал к своей траншее. Оказалось, он никак не мог добить второго фрица. Ему помогли товарищи — притащили фрица к себе в траншею ещё живого. Там мы захватили два пулемёта и 16 тысяч патронов. Вот каким солдатом был наш Скорняков».
В итоговом политдонесении начальника политотдела 124-й бригады Тихонова в вышестоящий политорган от 22 сентября 1942 года приводятся данные о личном составе 124-й бригады по итогам почти месяца боёв в Сталинграде. «За неполный месяц из строя выбыло 1667 человек. В том числе: старшего и среднего командно-начальствующего состава — 73 чел., младшего комсостава — 400 чел., рядового состава — 1119 человек. Всего убитых — 360 чел., раненых — 975 чел., без вести пропавших — 332 человека. Среди выбывших из строя — 43 коммуниста и 445 комсомольцев. На 20 сентября бригада имела по списку 4314 человек. В том числе: старшего и среднего командно-начальствующего состава — 392 чел., младших командиров — 823 чел., рядовых — 3099 человек. Состав парторганизации бригады — 356 человек, в том числе 189 членов партии, 176 кандидатов в члены. Первичных парторганизаций — 17, ротных и им равных — 28. Комсомольских организаций — 17 первичных и 63 низовых организаций. Всего в бригаде 1232 комсомольца. Прибыло пополнение 1040 чел., в том числе 15 коммунистов».
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
