Ну кто не знает драматурга Островского? Все знают. К любому школьнику обратись: «Назовёшь пьесы Островского?» — и услышишь скорее всего: «Гроза», «Волки и овцы», через довольно долгую паузу, может быть, — «Бесприданница»… Но в том лишь счастливом случае, если классная руководительница водила его в театр или вырос он в семье, почитающей искусство театра.
И действительно! Насколько ясно мы видим и глубоко понимаем сегодня то, чем одарил человечество этот отечественный гений, творец нашего национального театра? Более 150 лет пьесы русского драматурга А.Н. Островского украшают сцены мира. В его произведениях заложено гигантское многообразие типажей русского характера, открыты лучшие национальные черты, уловлена жажда наша ощущать в себе историческую связь с деятельностью человека Пушкинской эпохи.
Да, могучий талант русского драматурга не уступал по степени постижения действительности и её воплощения в художественном образе величайшим мировым классикам, и когда сочинения Островского получили широкую известность, современники автора стали называть его «Русским Шекспиром» и «Русским Мольером».
А родился Александр Николаевич Островский в Москве, в Замоскворечье, в небогатой купеческой семье. И всю сознательную жизнь он прожил в России, лишь изредка выезжая за границу. Его отец Николай Фёдорович Островский, выходец из семьи бедного сельского дьячка Костромской губернии, проявил недюжинную волю и энергию трудолюбия, чтобы «выйти в люди»: жизнь он закончил, будучи дворянином. Его первая супруга Любовь Ивановна, дочь бедного сельского священника, все силы своей добрейшей души отдавшая любимцу Сашеньке, умерла, когда ему не исполнилось ещё и десяти лет. Воспитывал детей от обоих своих браков отец (а было их в семье 18).
Когда Александр подрос, отец отдал его в гимназию, по окончании которой настоял на поступлении сына на юридический факультет Московского университета. В те годы там задавали тон Т.Н. Грановский, М.П. Погодин, С.П. Шевырёв, оказавшие безусловное влияние на формирование личности будущего писателя.
Ещё в гимназические годы любознательный юноша Саша Островский досконально изучил родное Замоскворечье, его своеобразный способ жизни с характерным проявлением человеческих драм и комедий, взрывом трагедий, чтобы в будущем талантливо воплотить всё это в своих произведениях. Одарённая поэтическим восприятием мира ищущая натура художника с нежной душой, наполненной добром и состраданием, впитывала неповторимость Замоскворечья как губка. И потребность написать широкую картину бытования самобытного сословия купцов во всех стадиях их роста и развития не оставляла пытливого юношу.
Влюбчивый, с открытым сердцем, хотя и сдержанный молчун, Александр умел дружить и ценить дружбу. Будущий великий русский актёр Пров Садовский и пронзительный русский поэт Аполлон Григорьев сошлись с ним ещё в гимназические годы и стали на всю жизнь верными друзьями. Именно с ними Александр Островский открыл для себя театр, магия которого захватила всё его существо, без остатка и на всю жизнь.
* * *
Однако путь к театру и его духовной, идейной опоре, которую составляет литература, оказался настолько трудно преодолимым для начинающего сочинителя, что порой он думал: театральное сообщество не примет его никогда. Понадобилось немало тяжелейших испытаний и борьбы, чтобы пьеса молодого драматурга увидела, наконец, свет рампы. И это была далеко не первая его пьеса. В среде литературного окружения Александра Островского он был уже признан к тому времени как талантливый писатель-комедиограф и даже назван наследником великого Гоголя.
Произошло это после того, когда он вместе с Провом Садовским читал свою первую пьесу «Банкрот» в литературном салоне Погодина и Ростопчиной. Сам Николай Васильевич Гоголь слушал эту комедию, скромно прислонившись к косяку двери гостиной. На вечере присутствовал и Михаил Семёнович Щепкин, тоже принимавший живое участие в читке.
Комедия «Банкрот» — по сути своей острая социальная драма, написанная в 1848—1849 годах и опубликованная в журнале «Москвитянин». По цензурным соображениям она не была допущена к сцене, но восторженно принята читающей публикой. А в ответ на цензурный запрет Островский так высказал свою позицию художника, отстаивая право на творчество:
«Согласно понятиям моим об изящном, считая комедию лучшею формою к достижению нравственных целей и признавая в себе способность воспроизводить жизнь преимущественно в этой форме, я должен был написать комедию… Твёрдо убеждённый, что всякий талант даётся Богом для известного служения, что всякий талант налагает обязанности, которые честно и прилежно должен исполнять человек, я не смел оставаться в бездействии. Будет час, когда спросится у каждого: где талант твой?»
Жажда служить театру не остывала, и Островский работал истово, сотрудничая с журналом «Москвитянин», где печатались его комедии. А в своих критических статьях он особо выдвинул требование «искренности таланта». Его пьесы, по меткому определению Николая Добролюбова, — «пьесы жизни», даже когда в них не было яркого обличительного содержания, напрягали цензуру тайным протестом живой жизни против холода казённой мертвечины. Если это не так, то чем объяснить, что даже такая ясная, очень русская по духу пьеса, как «Не в свои сани не садись», долго не была допущена к постановке.
Но вот наступил торжественный момент. По календарю 14 января 1853 года — знаменательная историческая дата в судьбе русского театра. Именно в этот морозный вечер состоялся первый выход на театральную сцену пьесы будущего великого драматурга. Неожиданно ведущей актрисе Малого театра Любови Никулиной-Косицкой свыше был разрешён тогда бенефис, и она выбрала для представления пьесу «Не в свои сани не садись», а себе — роль Авдотьи Максимовны. Играть предложено было на сцене императорского Большого театра (до середины века в Москве не было разделения на оперную и драматическую труппы).
Успех был оглушительный! Публику покорила поэзия простых душ. Боткин писал после спектакля Тургеневу: «…В пьесе необыкновенно много глубокомыслия и благодушия; растроганность, которую она производит, имеет самый высокий человеческий смысл; она облагораживает сердце. Комическая сторона удачно соединена с великодушною сущностью».
Это было мнение партера. А на галёрке, по свидетельству одного из восторженных зрителей, прозвучало: «Это не игра. Это — священнодействие!» И, судя по всему, многие были с этим согласны. Восторг, долго не смолкающие овации, актёры утопают в цветах! Автора также призвали на сцену, после чего он заключил: «Я счастлив, моя пьеса сыграна».
В его представлении перед русским театром открывалась теперь ещё более широкая и светлая дорога созидания, открытий, обогащения духовной и нравственной силой. Перед ним самим, талантливым художником, вспыхнула с новой надеждой мечта о новом народном литературном театре, о новом типе актёра.
* * *
Но имел ли право молодой драматург на это? Не переоценивал ли Островский свои возможности как русский писатель? Ответ содержится в фактах. Уже раньше высоко оценил его самобытный талант журнал «Современник», основанный, как известно, Пушкиным — кумиром А. Островского. Теперь его возглавлял поэт Николай Некрасов, который стремился собрать вокруг редакции лучшие литературные силы России. Некрасов давно присматривался к Островскому. Более того, к Островскому домой по заданию журнала приезжали в Москву сначала Д. Григорович, а затем И. Тургенев — с целью пригласить к сотрудничеству.
И вот драматург в Петербурге. Ему предстояло увидеть на сцене Александринского театра две премьеры его пьес. Здесь московский триумф повторился.
В судьбе Островского февраль 1853 года ознаменован вступлением в круг лучших писателей России. Он — в «Современнике», с ним сердечно и заинтересованно беседует Некрасов, который уговорил Островского к сотрудничеству. Драматург близко сошёлся со Львом Толстым, который привёз с Крымской войны «Севастопольские рассказы». Островский — участник торжественного обеда в редакции «Современника» в окружении И. Гончарова и Д. Григоровича, И. Тургенева и А. Дружинина, Н. Чернышевского и других известных русских писателей, публицистов, поэтов, высоко оценивших его проницательный ум и человеческое обаяние. В таком кругу он ощутил, наконец, радость приобщения к олимпу творцов русской литературы с её культом народности. Он вступал в бессмертие.
Но впоследствии оказалось, что огромное творческое наследие, завещанное великим русским драматургом своему народу, тоже претерпело немало испытаний. Так, после смерти автора в родном для него Малом театре — Доме Островского, его пьесы десять лет не играли совсем. Но потом они вернулись во все наши театры, причём необыкновенно широко. И так повторялось неоднократно.
Правда, в отношении к его творчеству отразилось и отвратительное явление времени, проявившееся позднее, когда творения гениального мастера стали превращать в материал для самовыражения амбициозных режиссёров-«новаторов», которые «одаривали» публику персонажами якобы Островского, но превращёнными в мерзкие «собачьи морды», в обезображенные отбросы человеческих особей. Пьесы классиков переделывают абсолютно произвольно. От автора в таких спектаклях фактически ничего не остаётся.
И лучшие художники современного театра встали стеной на пути лжеэкспериментаторов-фальсификаторов. В борьбу за истинного Островского вместе с Малым театром вступила народная артистка СССР Татьяна Васильевна Доронина, возглавившая в 1987 году МХАТ им.
М. Горького.
* * *
Более тридцати лет на сцену этого театра последовательно, одна за другой, выходили пьесы гения русской комедии и драмы. Под руководством Т.В. Дорониной театр выпустил двенадцать спектаклей по пьесам драматурга А.Н. Островского. Пять из них поставила сама Татьяна Васильевна. Первым таким спектаклем стал «Лес», следом — «Доходное место», потом — «Без вины виноватые», «Свадьба Белугина», «Дикарка». Роли Гурмыжской и Кручининой в этих постановках играла она, великая русская актриса.
Спектакли «Козьма Захарьич Минин-Сухорук» и «Горячее сердце» были созданы Валерием Беляковичем в оригинальной стилистике этого выдающегося мастера режиссуры. В классической манере школы Малого театра пьесы «Красавец-мужчина» и «Банкрот» поставил В. Иванов, «На всякого мудреца довольно простоты» и «Грех да беда на кого не живёт» — В. Бейлис, а спектакль «Не всё коту масленица», яркий, задорный, полный радости жизни, озарил сцену МХАТ им. М. Горького в постановке А. Дмитриева.
Все двенадцать этих спектаклей отвечали высшим требованиям эстетики А.Н. Островского. Дословно был соблюдён текст оригиналов, точно передана идея каждой пьесы, заложенная автором. Конечно, все спектакли окрашены и талантом постановщиков, но народная сущность творений Островского присутствует в каждом из них неукоснительно. Не случайно эти постановки Островского жили долго и были любимы публикой.
Стоит особо вспомнить об отрадном влиянии на зрителя тех великолепных спектаклей, режиссёром которых стала Т.В. Доронина. Столько вкуса, какая глубина понимания сущности произведений великого русского автора! Вот «Доходное место». В своё время Л.Н. Толстой так писал автору: «Это огромная вещь по глубине, силе, верности современного значения и по безукоризненному лицу Юсова». Режиссёр не только довела до сознания зрителя критическую остроту мысли драматурга в пьесе, написанной как ответ на разочарование русского общества результатами реформ, проведённых после отмены крепостного права в 1861 году. Доронина умело соотнесла пафос комедии с трагедией крушения современной России. А ведь спектакль вышел в самое тяжёлое время начала 1990-х.
Не менее глубоким и актуальным стал спектакль «Лес», где обворожительная кокетка преклонного возраста Раиса Гурмыжская, упиваясь своей «неповторимостью», блистала женскими чарами, освещённая изнутри убийственным сарказмом великой актрисы. Этот образ, созданный Татьяной Дорониной, — одна из вершин её мастерства. И образ дремучего леса, где гибнет живая душа человека, представлен в спектакле со всей беспощадностью жизненной правды.
Конечно, надо обратиться и к спектаклю «Без вины виноватые». Здесь глубина проникновения в личную драму Елены Ивановны Кручининой приводит зрителя в состояние духовного потрясения. На сцене происходит невероятное: величие души создателя пьесы сливается с величием трепетной, нежной, израненной души актрисы, и зритель, постигая трагедию, переживает катарсис. Такое возможно лишь тогда, когда художники живут «на одной волне» восприятия мира, отношения к искусству, понимания своей роли и своего места в судьбе своего народа.
В жизни Александра Островского было время тяжёлых страданий, когда его сердце разрывала несправедливость, и он обратился к обидчику на высшем пределе искренности: « Вы лучше многих других знаете мой талант и что я могу сделать для русской драмы. Вы знаете мою горячую любовь к добру. Вы знаете также, что успех, который я заслужил, привлекает меня не блеском своим, а тем, что я нашёл сердце у толпы: она плачет, где я плачу, и смеётся, где я смеюсь; я могу вести публику и поведу её к добру…» В этом отчаянном крике чистой души так много общего с чистой и светлой Татьяной, русскою душой. Два художника разных эпох, но как близки в творческой самоотдаче, как похожи в бескорыстном служении русскому театру! Их кредо: залог торжества истины в искусстве есть правда жизни, чистая простота её природного естества.
Насколько современен Островский сегодня? Абсолютно! Он с открытым и щедрым сердцем обращается к душе народа. Он жил и творил во имя народного совершенства, отдал все лучшие силы таланта, чтобы росли и крепли наши души и чтобы наконец приблизилось торжество добра. Настало время ещё внимательнее вникнуть в наследие великого художника сцены, очиститься от издевательских выкрутасов псевдоноваторов, постараться услышать и усвоить мудрое Слово русского гения.
Да откроется нам ещё полнее тайна мастерства Александра Николаевича Островского, тайна его любви к сердцу русского народа, к нашей многонациональной Родине.
Галина ОРЕХАНОВА, литературный и театральный критик, многолетняя заведующая литературной частью МХАТ имени М. Горького.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
