По материалам публикаций на сайте газеты «Правда»
Автор — А.К. Трубицин
100 лет «Синдикату-2». 16 августа 1924 года завершилась одна из самых блестящих операций созданной в 1922 году советской контрразведки — задержание одного из самых опасных террористов — Бориса Савинкова. Созданная им организация с пышным названием «Народный Союз защиты Родины и Свободы» (НСЗРиС) была обезглавлена, её создатель публично признал свою неправоту — ядовитое жало было вырвано, организация перестала существовать.
Беспокойная натура в беспокойное время
Борис Савинков родился в 1879 году в городе Харькове в семье прокурора. Отец был переведён в Варшаву, которая тогда входила в состав Российской Империи, там же был отстранён от службы «за либеральные взгляды», попал в психиатрическую больницу, где и окончил свои дни. Может быть, какие-то отцовские гены и определили дальнейший путь Бориса.
Он учился в одной из варшавских гимназий, и его беспокойная натура в беспокойное время привела его к участию в социал-демократических группах «Социалист» и «Рабочее знамя» и к первому его аресту уже в 18 лет, в 1897 году. В 1899-м снова арестован, снова освобождён. Женился на дочери писателя Глеба Успенского, с которой познакомился в Кисловодске, на «Белой вилле» у своего дяди генерал-майора и художника-передвижника Н.А. Ярошенко. Но ни женитьба, ни появление двоих детей не могли превратить его в заботливого отца семейства.
Он пишет статьи для нелегальной газеты «Рабочая мысль» и начинает работать пропагандистом в основанном В.И. Лениным «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса».
Эта организация (сокращённо — «Союз борьбы») базировалась на идеях Маркса и Энгельса, террор считала бессмысленным и неэффективным. Наверное, особенно остро это сознавал сам Владимир Ильич, по горькому опыту своего старшего брата, казнённого за подготовку покушения на царя. Только широкое и организованное общественное движение за разумное и справедливое устройство общества способно достичь этой цели. Поэтому «Союз борьбы» организовывал стачечную борьбу, создавая структуры и координируя действия забастовщиков на семидесяти заводах и фабриках, выпуская листовки и газеты с разъяснениями сути и смысла целей рабочего движения и способов их достижения.
Именно здесь, в борьбе масс, а не в терроре, власть и увидела угрозу своему существованию и потому арестами, тюрьмами и ссылками попыталась обезглавить новое движение. Если по делам о терроре привлекались и осуждались единицы-десятки человек, то в 1896 году по делу «Союза борьбы» было арестовано 250 человек: количество переходило в новое качество.
В 1901 году был арестован, а затем и выслан из Петербурга в Вологду и Борис Савинков. Но долго там не задержался и сбежал из ссылки — уже в 1903 году беспокойная натура привела его в Женеву. А там он не только записался в партию социалистов-революционеров (эсеров), но даже вступил в её Боевую организацию. Теорию марксизма он то ли не смог, то ли не захотел осмыслить и занялся террором, стал заместителем руководителя Боевой организации Азефа.
Это даже не ирония судьбы, а её ехидство или сарказм! Евно Фишелевич Азеф, один из основателей партии эсеров и начальник по партийной линии Бориса Савинкова, — одновременно самый высокооплачиваемый провокатор департамента полиции! Директор департамента получал оклад около 600 рублей, а Азеф — столько же. И более того, когда он возглавил Боевую организацию, полиция выплатила ему жалованье за год вперёд — шесть тысяч рублей.
Азеф честно отрабатывал деньги: он объездил всю Российскую Империю, организуя и сплачивая разрозненные кружки в единую партию с центральным комитетом в Санкт-Петербурге, чтобы под контролем полиции были все, поверившие эсерам. Организационно это был как бы противовес марксистскому «Союзу борьбы», своего рода «прививка от революции» — особо одиозными чиновниками можно и пожертвовать, лишь бы только коммунистические идеи не охватили массы.
Боевую организацию Азеф реорганизовал по военному образцу: железная дисциплина, соблюдение режима секретности, централизация, иерархия. За такие заслуги полиция не только увеличила ему жалованье до 1000 рублей, но и разрешила проводить настоящие теракты, чтобы быть вне подозрений.
Азеф и Савинков в терактах не участвовали — они только организовывали их и посылали на смерть других.
Был осуществлён теракт против министра внутренних дел В.К. Плеве (всё равно он вызывал раздражение и властей, и общественности, а повод — допустил еврейский погром в Кишинёве). Плеве был убит бомбой, которую бросил Егор Созонов, эта же бомба тяжело ранила и террориста. Его вылечили, сослали пожизненно на каторгу, он побывал в нескольких тюрьмах, затем отравился. А на место Плеве был назначен П.Д. Святополк-Мирский, которого считают виновником Кровавого воскресенья 9 января 1905 года.
Великий князь Сергей Александрович (московский генерал-губернатор, многие при дворе считали его ответственным в последующем падении Империи, он же ужесточил черту оседлости, его считали виновником Ходынки и Кровавого воскресенья) был убит бомбой, которую бросил Иван Каляев, соученик Савинкова по гимназии. Каляев был повешен, а Савинков литературно обработал теракт и написал повесть «Конь бледный».
Неудачный теракт против П.Н. Дурново (министр внутренних дел, один из самых дальновидных государственных деятелей) — смех и грех: в Швейцарии эсерка застрелила французского торговца, приняв его за русского министра. Террористка скончалась в психиатрической больнице города Мюнзиген.
Два неудачных теракта против Ф.В. Дубасова (московский генерал-губернатор, это его приказы «Патронов не жалеть!» и о расстреле дружинников на месте) — бомба убила адъютанта и самого террориста, Дубасов был легко ранен; при втором покушении — снова лёгкая рана, 13 пуль и бомба особого вреда не принесли, два террориста повешены.
Зато покушение на Николая II предотвращено полицией по информации от Азефа. Так и тянулся за Савинковым и Азефом след из чужой крови и бессмысленно загубленных жизней тех, кого они посылали убивать и умирать.
После подавления восстания 1905 года должно бы накопиться много счетов к организаторам расправ над восставшими, но Азеф саботирует работу Боевой организации и собирается её распустить. Когда же правоверные эсеры организуют для терактов «летучие отряды» вне Боевой организации, Азеф просто сдаёт их полиции. Повесть Л. Андреева «Рассказ о семи повешенных» — как раз о таком «летучем отряде».
Одним из способов саботажа становится постановка фантастических задач, на которые Боевая организация тратит время и деньги, отвлекаясь от задач реальных. В частности, Азеф придумывает маниловский проект покушения на Николая II, для чего требуется построить специальную подводную лодку и самолёт.
В 1908 году Азефа раскрыл как провокатора В.Н. Бурцев, публицист и издатель, эсер, которого называли «Шерлоком Холмсом русской революции» за многочисленные разоблачения провокаторов. Довольно колоритная личность, как-то весьма странным образом связанная с сотрудниками департамента полиции. В России его посадили в Петропавловскую крепость, затем сослали в Сибирь, оттуда он сбежал в Швейцарию, но и там его отправили в тюрьму, а затем выслали навечно из страны. Его пёстрая биография окончилась в Париже во время гитлеровской оккупации, где он умер в 1942 году от заражения крови.
А Азеф после разоблачения был приговорён эсеровским ЦК к смерти, но скрылся в Берлине, где жил по поддельным документам, полученным от департамента полиции, — и жил припеваючи. А в 1912 году, отдыхая на курорте во Франции, встречает там… своего разоблачителя Бурцева! И начинает доказывать ему, что принёс много пользы революции, требует пересмотра эсеровского приговора, а затем скрывается. Все свои капиталы Азеф вложил в русские бумаги, но началась война, и он всё потерял. Мало того, немцы его арестовали как русского секретного агента и посадили в Моабитскую тюрьму, где он заболел и умер в 1918 году.
А Савинков после разоблачения Азефа стал руководителем Боевой организации эсеров.
Не террор, так литература
В 1906 году Савинков готовил покушение на командующего Черноморским флотом вице-адмирала Г.П. Чухнина — в качестве мести за подавление восстания на крейсере «Очаков» и расстрел лейтенанта Шмидта. Первое покушение прошло неудачно: вице-адмирал был ранен, но остался жив, стрелявшая дама-эсерка была ликвидирована на месте. Второе покушение повторилось через полгода: вице-адмирал был убит, покушавшийся скрылся. Г.П. Чухнин погребён в соборе Св. Владимира в Севастополе, на его место был назначен контр-адмирал И.К. Григорович, Савинков арестован полицией, приговорён к смертной казни, заключён в Севастопольскую тюрьму.
Из тюрьмы сбежал в Румынию, оставив записку:
«В ночь на 16 июля, по постановлению боевой организации партии социалистов-революционеров и при содействии вольноопределяющегося 57 Литовского полка В.М. Сулятицкого, освобождён из-под стражи содержавшийся на главной крепостной гауптвахте член партии социалистов-революционеров Борис Викторович Савинков.
Севастополь,
16 июля 1906 г.».
Бежал вместе с Сулятицким и помогавшим им Л.И. Зильбербергом через Румынию, Венгрию, Швейцарию и Германию в Париж, где занялся литературной деятельностью, а Сулятицкий и Зильберберг вернулись нелегально в Россию, где были задержаны за терроризм и повешены в Петропавловской крепости.
Савинков так и не поверил в то, что его начальник Азеф оказался провокатором, и на эсеровском «суде чести» выступал его защитником. А может быть, ему просто стыдно было сознаться, что Азеф долго водил за нос своего заместителя и, возможно, сдал его в Севастопольскую тюрьму.
И, заняв место Азефа, начал готовить новые теракты, но неудачно: за годы его руководства до самого роспуска Боевой организации в 1911 году она не смогла осуществить ни одной резонансной «акции».
После роспуска организации он перебирается во Францию, заключает второй брак с сестрой Зильберберга Евгенией и занимается литературным творчеством: пишет повести и романы «Конь бледный», «То, чего не было», «Воспоминания террориста».
А тут начинается Первая мировая война, и Савинков пишет корреспонденции с французско-германского фронта для русских газет «Биржевые ведомости», «День», «Речь».
Из террористов — в комиссары Временного правительства
Война превращается в изматывающую позиционную, а из России приходит известие о Февральской революции. Савинков спешит на родину и «душка» Керенский назначает его сначала комиссаром Временного правительства в 7-й армии, а затем и всего Юго-Западного фронта! А потом ещё выше — управляющим военного министерства и своим товарищем (заместителем)!
Заметили, как насмешничает история? Как возникают ниоткуда организмы без всякого опыта работы с людьми, без опыта и понимания того, как решаются государственные вопросы — и без всякого желания их решать? Тогда — Савинков и ему подобные авантюристы, в наше время — шахраи и гайдары, станкевичи и чубайсы, бурбулисы и шумейки и прочие козыревы, неизвестно откуда набранные Ельциным.
27 августа 1917 года при наступлении Корнилова на Петроград Керенский назначает террориста и литератора военным губернатором и командующим войсками округа. Свежеиспечённый губернатор грозно предлагает Корнилову подчиниться Временному правительству, а когда тот отказывается… подаёт в отставку в знак протеста!
ЦК партии эсеров вызывает Савинкова для разбора его действий. Он заявляет, что партия больше не имеет ни морального, ни политического авторитета и игнорирует вызов. Эсеры ужасно обиделись и исключили его из своих и без того нестройных рядов.
Но неунывающий Савинков тут же появился на «Демократическом совещании» и вошёл в секретариат избранного там «Временного совета Российской республики».
Куда бедному террористу податься?
Савинков подался комиссаром Временного правительства к генералу Краснову — тоже, кстати, писателю, даже номинировавшемуся позже на Нобелевскую премию. Генерал, нарушив слово, данное большевикам об отказе о сопротивлении Советской власти, уехал по выданному ими пропуску на Дон, где отменил все декреты Советской власти и Временного правительства и начал создавать новое государство — Всевеликое войско Донское. И направил телеграмму германскому императору Вильгельму, что новое государство как субъект международного права не считает себя в состоянии войны с Германией. Он попросил также Вильгельма признать независимость Кубанской, Терской, Астраханской областей и Северного Кавказа и помочь ему оружием, а за это он не будет допускать на Донскую территорию «враждебные Германии вооружённые силы».
Германия с радостью признала эту самостийность и в обмен на продовольствие прислала 11 тысяч винтовок, 88 пулемётов, 10 миллионов патронов, 44 орудия и 100 тысяч снарядов.
После «Временного совета Российской республики» Савинков подсуетился в «Донском гражданском совете», обещая всем «весь мир и новые коньки в придачу», Польше, Финляндии и Украине — полную самостийность, Антанте — «войну до победного конца».
Но что-то не сложилось у двух писателей, и Савинков уходит от Краснова и выплывает в Советской России, где занимается единственным делом, которому научился, — заговорами и террором.
А Краснов был бит Красной Армией, эмигрировал в Германию, стал восторженным поклонником Гитлера, регулярно выступал по геббельсовскому радио, формировал из казаков подразделения гитлеровской армии и требовал передачи Донской территории под протекторат Германии. Повешен во дворе Лефортовской тюрьмы в 1947-м.
«В каком полку служили?»
Остап Бендер придумал своей организации название «Союз меча и орала», а Савинков — как поэт и писатель — «Союз защиты Родины и Свободы» (СЗРиС).
Но, в отличие от забавных персонажей «Союза меча и орала», в организацию террориста Савинкова входили серьёзные люди, не нашедшие себе места в жизни. Булгаков точно описал базу для вербовки в «Союз защиты Родины и Свободы»: «…армейские штабс-капитаны конченых и развалившихся полков, боевые армейские гусары, как полковник Най-Турс, сотни прапорщиков и подпоручиков, бывших студентов, как Степанов — Карась, сбитых с винтов жизни войной и революцией, и поручики, тоже бывшие студенты, но конченные для университета навсегда, как Виктор Викторович Мышлаевский. Они, в серых потёртых шинелях, с ещё не зажившими ранами, с ободранными тенями погон на плечах, приезжали в Город и в своих семьях или в семьях чужих спали на стульях, укрывались шинелями, пили водку, бегали, хлопотали и злобно кипели. Вот эти последние ненавидели большевиков ненавистью горячей и прямой, той, которая может двинуть в драку».
В марте 1918 года в Москве было завербовано примерно 800 человек, но уже к концу мая СЗРиС был раскрыт, многие из его членов арестованы. Оставались подпольные группы в городах центральной России. В Ярославле СЗРиС насчитывал 200 членов, ещё сотня приехала из Москвы, Калуги и Костромы.
И в Ярославле Савинков решил поднять воссстание, синхронизировав его с мятежом левых эсеров в Москве. Опыт нелегальной работы и провокаций у Савинкова был большой, чужой крови он не жалел никогда, а вот опыта военного и государственного управления — никакого. Не было и осмысленной программы, и даже понимания того, что понимал военврач Булгаков, когда писал, что при виде офицерских рейтуз с кантом мужички сейчас же за пулемёты берутся.
Савинков направляет в Ярославль начальника штаба СЗРиС полковника Перхурова и поручает ему действовать. В ночь на 6 июля 1918 года недалеко от складов с оружием собираются 106 из 300 бывших офицеров, имеющих 12 наганов на всех, и решают идти на захват складов. В темноте рассыпаются цепью, чтобы казалось, что их больше, и договариваются с немногочисленной охраной о сдаче складов. А на складах — тысячи винтовок и 70 пулемётов: оружие концентрировалось на случай взятия немцами Петрограда.
Получив оружие, повстанцы (те, кто не собрался сразу, подошли) двинулись в город. Некоторые части, возглавляемые «военспецами», переходили на их сторону. Особый коммунистический отряд после короткого боя был разоружён и арестован. Захвачены губернаторский дом, почта, телеграф, радиостанция и казначейство. Комиссар Ярославского военного округа Закгейм и председатель исполкома Нахимсон расстреляны. 200 партийных и советских работников заперты на барже без воды и пищи, баржа вывезена на середину Волги и поставлена на якорь. Только через 13 дней, когда баржа уже начинала тонуть, якорь оборвался и её прибило к берегу, занятому красными. Выжило примерно половина.
Повстанцы объявили мобилизацию, записалось 6 тысяч, но реально только десятая часть участвовала в боях. Центр города был укреплён, кроме захваченных на складе пулемётов у СЗРиС появились тяжёлые пушечно-пулемётные броневики, колёсные танки тех времён. Штурм в городских кварталах был бы самоубийством. Поэтому красным пришлось делать то же, что делают сейчас в захваченных бандеровцами городах: разрушать укрепления и опорники артиллерией и даже сбрасывать бомбы с единственного самолёта.
Савинков был в Москве, и полковник Перхуров понял, что с ним не шутят, а обещанная Савинковым интервенция Антанты осталась пустым обещанием. И он собирает 50 своих «особо ценных», садится на пароход и отплывает из пылающего города вверх по Волге «поднимать крестьян против большевиков».
Большевики не препятствуют, крестьяне, которым СЗРиС обещает возвращение помещичьего землевладения, посылают Перхурова подальше, и он с двумя «особо ценными» отправляется к Колчаку, оставив позади разорённый город и тысячи погибших. После разгрома Колчака его привозят в Ярославль, принародно судят и расстреливают.
А Савинков, затеявший эту авантюру, в 1924 году выступая перед Военной коллегией Верховного суда СССР, заявил: «Я хочу сказать, что ответственность за Ярославль я, конечно, беру на себя целиком: я организовал это дело, я был вдохновителем этого дела, я был его душой. Ярославль — бесплодная и кровавая попытка».
В Рыбинске и Муроме Савинков пытался также организовывать мятежи, а после подавления ускользал и всплывал в другом месте, но обязательно при власти, хотя бы эфемерной, как «Уфимская директория», которая направила его на переговоры во Францию, откуда после встреч с польским диктатором Пилсудским и британским военным министром Черчиллем подпольно вернулся в Петроград. А «Союз защиты…» благополучно распался.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
