Примечание редакции: Публикуем статью депутата Государственной Думы VI созыва, секретаря МГК КПРФ А.В. Потапова о штурме Дома Советов, размещённую в выпуске газеты «Правда» от 1 октября 1994 года
Стрельба по Дому Советов и прилегающей к нему площади велась с крыш близлежащих зданий. В этот момент защитники Дома Советов стали быстро занимать удобные позиции. Безоружные люди на площади заметались. Среди них были женщины, старики и даже подростки. Люди стали спрашивать друг у друга, что происходит. Один из вооруженных гвардейцев Дома Советов, пробегая, крикнул: «Выдвинутая баррикада смята бэтээрами. Они прошли как по маслу. Берегитесь, они могут прорваться и сюда!» В этот момент стал нарастать гул моторов, и на площадь с южной стороны на огромной скорости ворвался первый бэтээр. Сначала показалось, что он не стреляет. Мало того, на нем были люди в штатском. Заметив это, кто-то крикнул: «Ура! Наши!» Но, дойдя до западного фланга, бэтээр открыл по защитникам Дома Советов ураганный огонь. Безоружные люди стали прижиматься к стенам здания. Но отскакивающие от них пули напугали: возле стен нет защиты. Я, пожилой мужчина, и еще один, средних лет, прячемся за автомобиль у стены, но он мало прикрывает. Времени на размышление нет, а тут на площадь ворвался второй бэтээр. Я выскочил из-за автомашины и помчался в ближайший подъезд Дома Советов.
Десять метров, отделявшие меня от спасительных дверей, я преодолел, наверное, в три прыжка. Куда делся старик за машиной, я упустил из виду.
В вестибюле толпилось несколько десятков человек, все без оружия, остальная площадь была занята ранеными. Проходит несколько минут, и стрельба начинается по нашему подъезду. Несколько гвардейцев с автоматами залегают у входа и держат оборону. Спустя какое-то время находящимся в вестибюле приказали лечь, так как противник начал стрелять по окнам. Я залег в наспех оборудованном закутке медпункта.
С каждой минутой подъезд оборонять все труднее. Стоять нельзя , лежать нет сил – не знаешь, что происходит. Раненые просят бинты, обезболивающее, воду. Санитарка куда-то отошла, медикаменты разбросаны, найти что-либо очень трудно…
Спустя немного кто-то командует: «Раненые, приготовиться к эвакуации. Возможно, противник прорвется в подъезд». Раненые начинают ползти, помогая друг другу, к входу в подвал. За ними ползут женщины, старики и уже в последнюю очередь оставшиеся безоружными мужчины.
Я провожаю глазами почти пустой вестибюль, и парень с «калашниковым» захлопывает за нами дверь. Стрельба над нашими головами становится все громче и чаще, кто-то закуривает, ему делают замечание: в подвале плохая вентиляция. С другой стороны подвала появляются люди с носилками. На них стонут, кричат раненые. Время тянется невыносимо. Наверху бой, и чувствуется, что он становится все более ожесточенным.
Люди лежат и сидят на холодном полу. Наверху автоматные очереди, где-то совсем рядом слышно: садится вертолет. Откуда-то слышен крик: «Наши!»
И снова неизвестность. Кто-то приносит разрезанный кирпичик черного хлеба, раздает по кусочку. Люди почти не разговаривают друг с другом: большинство почти не знакомы. Несколько человек с другого конца подвала, среди них девушка в очках, осматривают имеющиеся в подвале ответвления. Спрашивают, нет ли среди присутствующих спелеолога. Такового не находится.
Выстрелы все громче и громче. Неожиданно звучит команда: «Внимание, газы! Всем надеть противогазы!» К моему удивлению, большинство раскрывают сумки и надевают противогазы. У меня противогаза, естественно, нет. Позже замечаю, что таких, как я, тоже немало. Тем, у кого противогазов нет, советуют приложить к лицу платки и шарфы, смоченные водой. Но воды тоже нет.
Кажется, пули бьют в дверь подвала. Людей просят перейти в другое крыло. Когда все встают, замечаю, как много людей здесь собралось. Внезапно звуки выстрелов нарастают, усиливаясь эхом. Грохот у двери, и выстрелы уже в подвале. Люди прижимаются к стенам, кто-то ложится ничком, кто-то стонет: «Сейчас нас всех прикончат». Его грубо толкают в бок: «Молчи!» Кто-то кричит в пустоту, в сторону выстрелов: «Не стреляйте, здесь только безоружные люди!». Издалека почти мальчишеский голос отзывается бранью: «Врете, бандиты!.. Если хоть один стрельнет, всех гадов положим!»
Люди разноголосицей вскрикивают: «Никто не стрельнет, здесь ни у кого нет оружия, здесь много раненых, женщин, стариков. Не стреляйте, вы же русские люди!» В ответ слышатся мат, угрозы, топот сапог. Вдруг перед нами вырастают два автоматчика, орут благим матом: «Точно, нет оружия?.. А то всех перекосим…» Подходят еще два автоматчика: «Всем строиться по одному! Всем руки вверх перед собой! Двигаться к двери!»
Все поднимают руки и строятся. Некоторые держат руки за головой. При виде таких автоматчики истошно орут: «Руки перед собой, падла!» Еще двое автоматчиков становятся в хвост образовавшейся шеренге. «Быстрей, быстрей!» — подталкивают автоматами последних. Мы все – пленные.
Нас ведут через лестницу этажом выше. Кто-то из автоматчиков бьет прикладом женщину в белом халате, отделившуюся от строя. В ответ получает автоматом по каске от своего командира: «Не трогай, это врач!» При этом стрельба где-то совсем рядом не прекращается. При входе на этаж всех обыскивают, даже женщин. У меня из карманов выбрасывают зонтик, блокнот. Подталкивают в спину: «Проходи!» Кто-то спрашивает: «Куда проходить?» «Ложись, где есть место!» — резко отвечают ему. Только теперь я обращаю внимание, что все, прошедшие впереди меня, лежат на полу ничком. Места свободного не вижу, с трудом раздвигаю каких-то людей и ложусь. Пол холодный. Проходит не менее четверти часа, как уложены все.
Время идет. Звуки автоматных очередей раздаются со всех сторон. Прямо здесь же идет бой за ствол лестницы. Кто-то тихо советует: «Головы не поднимайте, а еще лучше, закройте ее руками». Врачам разрешено оперировать тяжелораненых. Запахло медикаментами. Снаружи бьют по стеклам, осколки летят над нашими головами. Кто с кем ведет бой – непонятно. Слышится шепот: «Может, это наши?» Шепот переходит в ликование: «Это наши пришли, это кантемировцы. Они за Ельцина не пойдут». Командир десантников, кажется, капитан, поднимает пистолет и кричит: «Всем молчать!» Стреляет над нашими головами в воздух.
Лежим. Кто-то затянулся сигаретой. Послышался голос: «Ребята, не курите, оперируем четырехлетнего ребенка»…
От постоянного лежания без движения на бетонном полу немеют руки и ноги, перестаю чувствовать свое тело. Кто-то обращается к военным: «Ребята, зачем вы нас сюда положили? Если взяли в плен, уведите, куда хотите». Капитан приказывает: «Отставить разговоры, будете делать то, что вам сказали. Это война».
Как ни странно, сказанное им взбадривает лежащих. Многие сохраняют надежду, что где-то снаружи в бою участвуют другие подразделения, недавно подошедшие и вставшие на защту Верховного Совета. Арестовавшие нас десантники или не знают этого, или, если знают, не говорят нам. Звуки автоматных очередей все нарастают. Они звенят в ушах. Замечаю, один глаз у меня в слезах, хотя я не плачу. Только потом увидел, что по помещению стелется дым…
На мгновение все глохнут. Здание сотрясается от удара огромной силы. Летят оставшиеся стекла. Автоматчики садятся или ложатся на пол к нам. Еще такой же удар. С пола крик: «Ребята, они не оставят от Дома Советов камня на камне. А вы, солдатики, тоже вместе с нами накроетесь!» Опять удар. Сыплется штукатурка, отваливается целыми кусками. В воздухе дым, гарь, пыль.
У окна священник затягивает молитву. Его останавливают соседи: «Молись, только тихо, а то погибнем здесь все». По полу проходит слух: возможно, идет встречный бой, и то подразделение, которое нас арестовало, со всех сторон отрезано. Единственное их спасение – быть с нами и держать нас в качестве заложников.
Неожиданно капитан крикнул: «Внимание! Всем ползти вниз, в подвал!» Народ ликует: «Это точно наши! Видать, конец пришел вашему Ельцину!» Люди просят пропустить вперед женщин и стариков. Под оглушительную канонаду все заползают в подвал. Вместе с нами и охранники. Кто-то из пленных шутит: «У нас три пути: первый – выходим в освобожденную страну, второй – нас выводят в наручниках, третий – наши трупы находят под обломками Дома Советов».
Неожиданно появляется капитан. Оружие опущено. «Слушайте меня внимательно. Все строятся по двое и продвигаются в противоположный конец подвала».
Люди послушно идут, продвигаемся на второй этаж. Слышится шепот: «Священники!». Но я ничего не вижу. Идем вдоль рабочих коридоров Дома Советов. Поражают разгромленные кабинеты, разбитая аппаратура. Нас подводят к огромному окну без стекол. Капитан командует: «Тройками прыгайте вниз!»
Никто ничего не понимает, но послушно группируются и прыгают. Прыгаю и я, благо, не очень высоко. Поднимаемся по земляному откосу и проходим сквозь строй свистящих и улюлюкающих подростков. Кого-то из нас подростки из толпы бьют в лицо, спину, кричат: «Бандиты, красная сволочь!…»
Мы собираемся группой человек в десять и только после этого выбираемся. Мы на свободе. Выстрелы еще раздаются. Стреляют танки прославленной Кантемировской дивизии. На этот раз не по немцам – уничтожают русских. Мы идем по Москве в сторону Нового Арбата. При проходе через несколько оцеплений всех тщательно обыскивают. Наконец, пройдя через последнее оцепление, мы понимаем, что живы. Но свободны ли?
Александр Потапов
«Правда», 1 октября 1994 г.
В последствии и в настоящее время А.В. Потапов
— секретарь Московского горкома КПРФ
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
