По материалам публикаций на сайте газеты «Правда».
Автор статьи — Лариса Ягункова
В 2009 году власти Турции приняли решение о возвращении турецкого гражданства поэту и общественному деятелю Назыму Хикмету. Это произошло через 61 год после того, как он навсегда покинул свою страну, и через 46 лет после его смерти. Реакционеры, которых хватало в турецком правительстве, отчаянно противились этому историческому решению: они боялись даже самого имени поэта. Но возмущение левых организаций превозмогло многолетний заговор молчания вокруг выдающегося сына Турции.
Официальный запрет с публикации произведений Назыма Хикмета в Турции был снят вскоре после его смерти, но власть чинила препятствия издателям, хотя интерес к творчеству этого яркого, неподражаемого и вместе с тем глубоко народного художника был очень велик. Примечательно, что этот интерес определил облик памятников поэту. Это были не скульптуры, а обелиски — и на них строки стихов. Почитатели Назыма Хикмета могли расписать стихами стену на стадионе или даже трансформаторную будку — и, что важно, это делали совсем молодые люди зачастую с полного одобрения местных властей. Поэт вернулся на родину в полном смысле этих слов.
За что же его пытались отлучить от народа? За то, что он был коммунистом.
ЧТОБЫ СТАТЬ коммунистом в стране многовековой косности и отсталости, едва вступившей на путь прогрессивного развития после краха Османской империи, надо иметь поистине планетарное мышление. Назым Хикмет был ещё очень молод, но его поэтический талант, необычайно рано проявившийся и единственный в своём роде, открывал перед ним широкие горизонты. Он видел дальше и глубже других. Казалось бы, зачем сыну дипломата Хикмет-бея и внуку губернатора Мехмета Назыма-паши думать о положении простого народа в разорённой Первой мировой войной Турции. Его ждала будущность блестящего морского офицера, но юношескую тягу к морю пересилила тревога о заброшенной пропадающей земле, на которой некому было работать — народ, как говорится, опустил руки.
Все предки Назыма Хикмета, и среди них выходцы из Польши и Черкесии, приняв ислам и присягу, верой и правдой служили своему новому Отечеству, храбро сражались в османских войсках, становились генералами. Назым Хикмет тоже жаждал послужить родине, отдать ей все свои силы и способности. Но молодой офицер, находясь под влиянием передовой турецкой политической мысли, исповедовал иную систему ценностей. Уже в 1921 году молодой Хикмет связывал судьбу страны не с захватническими войнами, а с большими социальными переменами и подъёмом народных масс. Великая Октябрьская революция в России поразила его; воля народа, вставшего на защиту своего революционного выбора, помогла сделать свой собственный выбор. Благодаря затянувшейся болезни он сумел освободиться от военной службы.
Вместе с тремя друзьями он отправился из оккупированного Антантой Константинополя — будущего Стамбула в Анатолию, в Анкару, чтобы лучше узнать жизнь народа и наладить связь с социалистическими организациями. Надо понимать, какими были эти юные подвижники — поэтами и мечтателями, романтиками, уверенными в своих силах. В Анкаре они оказались на пике событий — там формировалась освободительная турецкая армия. Назыму Хикмету и его лучшему другу Вале Нуреттину удалось встретиться с лидером национального освободительного движения Мустафой Кемалем-пашой, впоследствии ставшим Ататюрком. Друзья убеждённо излагают ему свою программу, но идеология Кемаля-паши во многом расходится с их убеждениями. Правда, он оценил их энтузиазм и, угадав, с кем имеет дело, попросил написать стихотворение, которое вдохновило бы турок на борьбу за независимость. Стихотворение было написано, одобрено, тут же стало песней, а его авторов по распоряжению Кемаля-паши направили в деревню работать учителями — подальше от боевых действий: красные агитаторы на передовой были не нужны.
С ЧУВСТВОМ обидного поражения друзья покидали Анкару: они поняли, что национальное освободительное движение не всегда ориентировано на социалистическую революцию. Работая в обнищавшей деревне, они чувствовали свою правоту. Так возникло решение отправиться в Россию, включиться в советскую жизнь и на собственном опыте постичь закономерность революционных преобразований. Нелегко в 22 года покинуть родину, но в Назыме Хикмете жил неуёмный дух его далёких предков, искателей лучшей доли.
Осенью 1921 года двое друзей нелегально перешли границу и прибыли в Батуми. Здесь им пришлось задержаться до лета будущего года, чтобы заработать на дальнейшую дорогу. Только в июле 1922 года они наконец оказались в Москве. Первым делом Хикмет вступает в Российскую коммунистическую партию (большевиков). На его глазах идёт и завершается громадный объединительный процесс, рождается новое небывалое государство — Союз Советских Социалистических Республик. Повезло же влиться в партию именно в такое созидательное время!
Партия направляет Хикмета учиться в недавно открытый Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ). Он выбирает факультет «Экономика и общественная жизнь». Но его по-прежнему влечёт поэтическое творчество. Самое большое открытие той поры — Маяковский. Ещё до знакомства с его творчеством Хикмет чувствовал, что мысли и образы поэта-революционера не вмещаются в традиционные силлабо-тонические нормативы, вырываются из всех размеров.
Маяковский показал ему, «как делать стихи», когда сам он заговорил по-русски и смог прочитать эти отрывистые, набатные строки. Хикмет чувствует, что по своему звучанию такая поэзия близка к родной турецкой речи. Конечно, такие «рубленые» стихи будут восприниматься в Турции не хуже, чем в России, — они ближе турецкому уху. Он ходит на все выступления Маяковского и при этом знакомится с другими авангардистами, пробует себя в различных видах творчества: в журналистике, в театре. Но поэзия остаётся для него важнейшим из революционных искусств. Ни в коей мере не отвергая классическое наследие, он упорно овладевает стихосложением «лесенкой», живо представляя, как прозвучат эти стихи у него на родине.
Он пишет стихотворение «Новое искусство», выражая в нём своё понимание задач и целей поэтического творчества. Сравнивает новую поэзию с многоголосным оркестром: что, казалось бы, в сравнении с ним три тощие струны старинного саза? Нет, он не против вековечных народных напевов, но надо понимать, какое настало время.
В стихотворении «Анатолия» он вспоминает край каменистых земель, где крестьянин в лаптях ходит за сохой, такой же тощий, как его бык. Но поэт далёк от простого созерцания чужого горя. У него активная жизненная позиция. И такой же активности он требует от своего героя. Он видит всю сложность классовых отношений в турецкой деревне и объясняет пахарю, что тот должен взять в союзники для борьбы с помещиком, лавочником, ростовщиком умную машину, «у которой в одном суставе тысяча быков».
Но этого мало для исхода классовой борьбы — в дальнейшем поэт хочет вооружить своего героя знаниями основ марксистской философии и политэкономии. «Я поэт, — пишет он — понимаю поэзии дело, не развлекаюсь разговорами о лазури». Моя самая любимая книга — «Анти-Дюринг».
Живя в Москве, Хикмет внимательно следит за политической жизнью в Турции. Он не сомневается, что скоро вернётся на родину и посвятит себя борьбе за интересы трудящихся. Но в Турции свирепствует реакция. Компартия обезглавлена после бандитского убийства её лидера Мустафы Субхи и 15 его соратников: их утопили в море, когда они в лодке перевозили запрещённую литературу в Баку.
В годовщину этого преступления Хикмет вместе с другими студентами организовал вечер памяти в университете, где он учился. Нашлись переводчики, и Хикмет зазвучал на русском. Студенты инсценировали эти стихи для коллективного чтения так, чтобы рефреном несколько раз прозвучали слова:
Чёрное море
Пятнадцать раз
Раскрыло чёрную грудь.
Ты можешь забыть
Их имена,
Но главного не забудь:
История —
Классовая борьба,
И это —
Наш путь.
НЕУДИВИТЕЛЬНО, что в том же 1923 году при возвращении в Турцию Хикмета тут же арестовали. Он без суда провёл в заключении 8 месяцев — и это было только начало его бескомпромиссного пути.
Историки сбились со счёта, пытаясь определить, сколько лет поэт провёл за решёткой.
Через год его едва не арестовали за редактирование полулегального журнала «Свет», выступавшего против политики правительства. Коммунистическая партия Турции, куда Хикмет вступил сразу по возвращении из СССР, была уже на нелегальном положении; ареста следовало ожидать, и вовремя предупреждённый Хикмет успел скрыться. Его приговорили заочно к 15 годам тюрьмы. Журнал был закрыт по решению суда, редактора разыскивала полиция. Хикмету снова удалось бежать в СССР.
Здесь он провёл почти три года, завершая своё образование. В 1928 году выпустил первую книгу стихов на русском языке. Много лет спустя, вспоминая об этом событии, он писал: «Выступать перед русскими читателями со стихами — дело, требующее большой смелости. Русский народ — народ, читающий Пушкина и Маяковского. И если я осмеливаюсь выступать перед народом, поэтический вкус которого столь взыскателен, мою смелость можно объяснить, во-первых, огромным желанием рассказать этому народу об освободительной борьбе моего народа и, во-вторых, уверенностью, что буду понят этим народом…»
Но чтобы рассказывать о борьбе своего народа, он должен был вернуться на родину и участвовать в этой борьбе. Поверив указу об амнистии, он в 1928 году снова вернулся на родину и тут же был арестован. Ещё 8 месяцев тюрьмы — и новая передышка. Наконец он дома. У него стихов на пять сборников. Он готовит к публикации роман и две пьесы. В интеллектуальных кругах его знают как авангардиста — перед ним открываются двери литературных салонов. Но когда выходит сборник стихов «Телеграмма, полученная ночью», его арестуют и будут судить всё по той же статье: призывы к свержению власти. Он проведёт в тюрьме год и освободится по амнистии. Но с тех пор каждый новый его сборник становится поводом для ареста.
1933—1935 годы Хикмет проводит в тюрьме. Даже в это время он печатается под разными псевдонимами, срывая маски с власть имущих угнетателей и призывая народ к неповиновению. Во время заключения он много пишет, запоминая свои стихи, чтобы потом их обнародовать. Так складываются его сборники «Письма из тюрьмы», «Письма к жене», которые нелегально издаются под другим именем и расходятся по стране. Это даже не стихи — это крик человека, у которого связаны руки:
Говорят,
нельзя описать
нищету моего Стамбула.
Говорят,
голод косит сотни.
Говорят,
чахотка по горло
народ захлестнула.
Говорят,
малых девчонок
насилуют в подворотнях.
Чёрные вести
идут из Стамбула…
До конца тюремного срока остаётся немного, но Хикмета неожиданно выпускают по амнистии. Может быть, для того, чтобы легче было разделаться с ним на воле. Хикмет начисто лишён инстинкта самосохранения. Он продолжает печататься в легальных и нелегальных изданиях под своим и чужим именами. Он думает о том, как разбудить спящее сознание своего народа. Буржуазные писаки постоянно кричали о том, что коммунистические идеи чужды турецкому народу, испокон века убеждённому в праве сильного на все национальные богатства. «Частная собственность священна» — эта идейка вбивалась в сознание масс.
Назым Хикмет вспомнил старинную легенду о шейхе Бедреддине Симави, который требовал, чтобы все национальные богатства — прежде всего земля и орудия труда — были переданы в общественную собственность. У него нашлись ученики и последователи. История Бедреддина привлекла внимание Хикмета ещё и тем, что шейх стал руководителем одного из первых крестьянских восстаний в Турции, охватившего большую часть Османской империи. Значит, ещё в XV веке в Турции были силы, которые хотели всеобщего равенства и одинаковых прав для всех людей. Бедреддин был не только храбрым воином, но и философом-материалистом, и это тоже привлекло к нему интерес поэта-коммуниста.
Сразу после журнальной публикации новой поэмы на Хикмета посыпался град упрёков и обвинений: его упрекали в предательстве народных традиций, в отсутствии национальной гордости. Поэт решил ответить на это смело и жёстко. Он издал отдельной брошюрой свой адаптированный перевод работы В.И. Ленина «О национальной гордости великороссов», озаглавив его так: «Национальная гордость». Как только «Поэма о шейхе Бедреддине Симави», наделавшая так много шума, вышла отдельным изданием, автор распорядился, чтобы к каждому проданному экземпляру прикладывалась и эта брошюра.
Реакционные власти были в ярости. Против Хикмета готовился настоящий заговор. Поводом для нового ареста стало стихотворение «У ворот Мадрида», написанное в разгар гражданской войны в Испании. В нём поэт обращался со словами поддержки и благодарности к солдатам-республиканцам. Это стихотворение кто-то подбросил курсантам военного училища — видимо, для того, чтобы произвести у них обыск. При обыске были найдены книги Хикмета, имевшиеся в свободной продаже. Но этого оказалось достаточно, чтобы предать Хикмета суду. Теперь им занялся военный трибунал. Прокурор требовал для поэта смертной казни. Но приговор был «щадящий»: двадцать восемь лет и четыре месяца тюрьмы. Последовал также запрет на публикацию любых произведений Хикмета в Турции.
НАЧАЛИСЬ долгие годы тюремного заточения. Условия содержания самые жестокие. У него отбирают перо под предлогом, что это «колющий предмет». Но он продолжает сочинять стихи, вытверживая их наизусть. Он отстаивает своё право на творчество. Впоследствии ему даже разрешат получать с воли письменные принадлежности — когда он начнёт переводить на турецкий язык роман Льва Толстого «Война и мир».
Но главным направлением его творчества становятся размышления о месте и деле человека в современном мире. Работу над стихотворной эпопеей «Двадцатый век» Хикмет начинает поздней осенью 1941 года, когда фашистские танки рвутся к Москве. Удалось добиться, чтобы в тюремной камере установили радиоприёмник. Теперь по ночам заключённые слушают сводки Совинформбюро. Но как об этом написать — и не лишиться этого четырёхлампового сокровища? И поэт вдохновенно рассказывает в стихах, как они с товарищами по несчастью слушают из Москвы 9-ю симфонию Бетховена — её финальную часть оду «К радости»:
Симфония несётся во все
страны.
Звучат альт, тенор
и сопрано,
и скрипки спрашивают
смело:
Халил, ты слышишь ли,
Халил?
Иль не они отвергли
рабство,
Навеки утверждая
братство
всех жёлтых, красных,
чёрных, белых?
Отвергли превосходство
рас
И власть народа
над народом,
И утвердили труд
святым,
И явью сделали свободу?
Этот отрывок из стихотворной эпопеи «Двадцатый век» широко известен под названием «Симфония Москвы». Его неоднократно переводили на разные языки и печатали в левых изданиях.
Поэму «Зоя» Назым Хикмет написал в победном 1945 году, когда ему доставили французскую газету с рассказом о подвиге советской партизанки Зои Космодемьянской. Был в газете и обошедший весь мир фотоснимок девушки с петлёй на шее. Назым Хикмет был потрясён и сразу начал писать. Первым слушателем была мать, которая пришла к нему на свидание. Он прочитал ей поэму несколько раз — ей предстояло запомнить каждое слово и «вынести» из тюрьмы на волю гневную и страстную сыновью песнь.
Хотя публикация произведений Назыма Хикмета была запрещена, поэт оставался самым значительным, самым ярким явлением в культурной жизни страны. Его книги и новые стихи ходили по рукам в списках. Судебным делом Хикмета заинтересовались передовые юристы из Анкары. Они провели независимое расследование и объявили приговор судебной ошибкой, а само дело — фашистской провокацией. Общественность включилась в борьбу за освобождение Назыма Хикмета. Коммунисты из подполья направляли это движение.
Встречным шагом поэта, отбывшего в тюрьме уже свыше 10 лет, явилось решение провести голодовку. Мера крайняя и опасная, если учесть, что у него уже случился сердечный приступ. Когда пошла вторая неделя голодовки, к борьбе за спасение Назыма Хикмета присоединилась вся мировая общественность. Поль Робсон в Америке, Пабло Пикассо и Жан-Поль Сартр во Франции, Джузеппе Де Сантис в Италии требовали его немедленного освобождения. Под этим нажимом парламент Турции принял решение о помиловании поэта. В октябре 1949 года он вышел на волю. В общей сложности Хикмет провёл в тюрьмах Турции 17 лет!
Но у него не было желания эмигрировать. Поводом для этого послужила повестка: 48-летнего поэта призывали в армию. Это выглядело какой-то новой изощрённой провокацией. По совету и при помощи друзей Хикмет в третий раз покинул родину — и теперь уже навсегда. Путь его лежал через Чёрное море — в Румынию, а потом через Польшу — в СССР. Вслед ему летели проклятья правящей клики, немедленно лишившей его гражданства. Хикмет ответил турецкой администрации и военщине стихами:
Их глаза ненасытны —
Чтобы им провалиться!
Много надо им денег
нажить.
Они сделают вас убийцей
Для того, чтоб потом
убить…
Отныне вся жизнь и деятельность Назыма Хикмета посвящена борьбе с военщиной, борьбе за мир во всём мире, как тогда говорилось. Угроза новой мировой войны была реальна и неизбывна. Любой политический конфликт мог перерасти в бойню. Это доказала война в Корее. Пентагон планировал ядерный удар по СССР. Назначены были даже сроки. Громадное значение имела борьба за мир.
Всемирный Совет Мира работал в контакте со многими влиятельными зарубежными организациями. Членом Бюро, а затем и Президиума этого Совета долгие годы был Назым Хикмет.
Планы мировой закулисы и пушечных королей надо было непременно сорвать — это была огромная работа по разрушению границ, воздвигнутых между расами и сословиями, по ломке стереотипов, по разоблачению тайных заговоров и срыванию всяческих масок. Борьба за сохранение мира должна была стать общечеловеческим делом — и в неё действительно включились миллионы. Вспомним о ежегодных конгрессах мира, о международных фестивалях демократической молодёжи и студенчества. Они сделали своё дело. Прав был Сталин, говоря в беседе с корреспондентом «Правды», опубликованной 17 февраля 1951 года: «Мир будет сохранён и упрочен, если народы возьмут дело сохранения мира в свои руки и будут отстаивать его до конца».
ДЛЯ ХИКМЕТА и его соратников эти слова были руководством к действию. Последние двенадцать лет и точно оказались самыми действенными в жизни Назыма: сотни контактов, встреч, мероприятий, от которых зависели судьбы человечества, снискали ему всемирное признание и Международную премию Мира.
Он умер 3 июня 1963 года на 62-м году жизни. В это время в Москве шла подготовка к открытию Всемирного конгресса женщин. Академический театр Моссовета должен был показать делегатам премьеру спектакля «Бунт женщин». Знаменитую античную комедию Аристофана «Лисистрата» Назым Хикмет вместе с театром осовременил и превратил в антивоенную политическую сатиру, в яркий памфлет, где пафос Аристофана органично соединялся с пафосом Хикмета. Премьера прошла на ура. Поэт незримо присутствовал в зале, в своей стихии — среди людей доброй воли. Он и сейчас там, где громче всего раздаются голоса в защиту мира и социализма — единственного гаранта всех человеческих прав.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
