По материалам публикаций на сайте портала «Свободная пресса»
Юрий Болдырев
Чем ближе мы к теперь уже тридцатилетней годовщине окончательного разрушения СССР, тем острее вновь и вновь поднимается вопрос о возможности альтернативного развития исторических событий — о том, что было бы, если бы… А также о том, что привело, что позволило, что не предотвратило трагедию великого государства.
Чтобы понимать события тех времен, нужно точнее помнить, каково было тогда самоощущение и властителей, и большинства простых людей, что их волновало, мучило.
Как это ни печально, стоит признать, что не было и не могло тогда быть такой ностальгии по советскому прошлому, каковая чувствуется сейчас в комментариях к любому материалу, затрагивающему вопрос о разрушении СССР и последовавших событиях. Ностальгия могла быть, но не по советскому (так как мы в такие же осенние дни 1991-го года продолжали жить в СССР), а просто по тем или иным сравнительно более благополучным, как это ни парадоксально звучит, «застойным» временам.
Одновременно надо признать, что общество в эти драматические, даже предтрагические годы, месяцы и дни было разделено. Некоторое более консервативное меньшинство (как показывали результаты тогдашних разнообразных голосований и выборов) было настроено более ностальгически по доперестроечному, «догорбачевскому» прошлому. Более активное же и безусловно на тот момент доминировавшее большинство (во всяком случае, в России и, прежде всего, в ее крупных промышленных и культурных центрах) было настроено на отрицание как настоящего (на тот момент) — горбачевского, «вяло-перестроечного», так и значительной части предшествовавшего — периодов «застоя», «репрессий» и т. п.
Как такое могло быть, как мы к этому пришли — отдельный важный вопрос, заслуживающий продолжения изучения, исследования, вновь и вновь переоценки и выучивания печальных уроков. Но для оценки ситуации в период, предшествовавший непосредственному окончательному разрушению СССР, важно понимать: общество можно было «разложить» на самый широкий спектр разнообразных общественно-политических и мировоззренческих сил. Критически мало в этом спектре было одного — сил, активно поддерживавших тогдашнее горбачевское руководство СССР.
Особенно обвалился авторитет союзного руководства после странного августовского 1991-го года путча, с так до конца и не проясненной до конца ролью высшего руководителя государства — президента Горбачева. И после вызволения из под форосского домашнего ареста президента СССР силами, ему же публично и жестко оппозиционными — фрондировавшим по отношению к союзному центру тогдашним руководством крупнейшей союзной республики РСФСР.
Наивных не было и не могло быть: неужто они его вызволяли для того, чтобы, образно говоря, пусть криво и косо, но все же вновь водрузить на его голову корону верховного правителя?
Аналогично, мог ли тогда сам верховный правитель СССР, изрядно к тому времени растерявший авторитет, тем не менее, тем или иным путем все же пусть не прямо назначить, но как-то протащить своим преемником кого-то из авторитетных на тот момент руководителей союзных республик — того же руководителя РСФСР Ельцина или главу Казахстана Назарбаева?
Здесь были препятствия и личностные, и, начиная с провала путча, уже и объективные.
Ну как Горбачев мог бы передать свой пост своему непримиримому политическому противнику (а главное — личному сопернику) Ельцину? Скажете — ради сохранения единой великой страны? Едва ли такое было возможно.
Во-первых, уместно предполагать, что Горбачев до последнего верил в себя, а не в своих конкурентов. Более того, хорошо зная Ельцина, даже если бы и стал вдруг абсолютным альтруистом, то все равно был уверен, что Ельцину серьезное дело доверить нельзя.
Во-вторых, еще за полгода до того, скажем, сразу после успешного для центральной союзной власти референдума о сохранении СССР, маневр с передачей власти (путем досрочного переизбрания президента СССР Съездом народных депутатов СССР), например, Назарбаеву мог бы быть также успешным, во всяком случае, в краткосрочной перспективе.
Но после провала августовского путча все радикально изменилось. Образно говоря, корона не просто свалилась с головы союзного правителя, но упала и непоправимо разлетелась на мелкие осколки. Трещины пошли и по другим основным институтам единого государства.
Съезд народных депутатов СССР, к сожалению, надо признать, тоже растерявший свой изначальный авторитет, тем не менее, в отличие от распространенного мнения, не проголосовал за самороспуск, но согласился с новым механизмом формирования Верховного Совета СССР — на основе дополнительной кооптации от высших законодательных органов союзных республик.
Это было верно — нужно было укрепить высший законодательный орган страны (СССР) авторитетом тех, кто его не растерял. Так мы оказались в новом Верховном Совете СССР и еще три месяца работали вместе с депутатами съездов народных депутатов союзных республик. Пытались собрать снова уже почти осколки единой страны.
Но вот проблема: ряд республик — прибалтийские и, главное, Украина — своих представителей в общесоюзный Верховный Совет направить отказались. То есть, наш новый Верховный Совет — без представителей Украины — был уже явно недостаточно представительным, неполноценным.
Важное отступление. Считается, нам настойчиво навязывается, что жестко централизованные авторитарные государства крепче, их труднее развалить, а вот «игры в демократию» — те как раз ведут к разброду и шатанию и разрушению государств.
Соглашусь: «игры» в демократию — верхушечное манипулирование, фальшь и лицемерие — к тому и ведут. Но вот представим себе, что и после путча решал бы реально народ, что было бы?
Свидетельствую: в сентябре 1991 года, через несколько недель после провала путча, возвращаясь из командировки, пересек на машине Украину и Белоруссию. Видел множество машин местных активистов с флагами и речами, видел спешно устанавливаемые таможенные посты между республиками. И разговаривал с местными жителями. Практически никто из них не считал, что происходит разделение единого государства. Большинство относилось к происходившему так, как относятся к мелкому озорству подростков: побесятся, перебесятся — и все наладится.
Конечно, всем предварительно внушили, что это именно они задарма «кормят соседей». Но даже и это не привело к тому, чтобы люди массово одобряли спешно устанавливавшиеся таможни — большинство выражало недовольство местными активистами — «бузотерами», но было уверено, что постепенно как-то все образуется, все наладится.
Но в рамках «игр в демократию» при традиционной для нашего исторического пути, надо признать, слабости общества, решения принимали совсем другие люди. В результате окончательного падения авторитета союзного центра и лавинообразного обваливания всей системы союзной власти, республиканские руководители почувствовали себя первыми парнями на деревне, которая теперь может никому не подчиняться.
Так если в принципе можно никому больше не подчиняться, зачем же что-то еще другое?
Вот она ключевая особенность момента осени трагического для нашей истории 1991 года. Народ замучен скрытой инфляцией — при госконтроле над ценами, наблюдавшейся, прежде всего, на рынках и на черном рынке, а также тотальным дефицитом всего самого жизненно необходимого. Народ готов принять от властей любой спасительный рецепт, способный хоть как-то улучшить жизнь.
Но в массе своей (за исключением, может быть, коренных жителей прибалтийских республик) народ вовсе не жаждет какого-либо выхода из состава единой страны. Властители же на местах (как в союзных республиках, так и в автономиях) осознали единственный, может быть, в своей жизни шанс именно сейчас стать почти королями — главами независимых государств.
Референдумы о независимости во многих республиках прошли быстро и успешно. Под какими флагами где — сейчас подробно не расскажу (об известных мне настроениях тогда на Украине и в Белоруссии — о том, с чем столкнулся я лично, рассказал выше), но хорошо помню, под каким соусом дальнейшую «суверенизацию» России и последовавшие затем Беловежские соглашения подавали у нас в России. Несмотря на тотальное, безусловно господствовавшее в тот период неприятие «партноменклатуры» и «произвола КПСС», тем не менее, прямо говорить о разрушении СССР никто не смел, тем более, что СССР, все-таки, был правопреемником Российской империи, а Петру Первому в это же время ставили памятники, например, на Московском вокзале в Петербурге (вместо памятника Ленину)… Формулировали иначе — как некоторую просто очередную реорганизацию, превращение СССР в СНГ — то же самое, но еще лучше, на более честной, добровольной и равноправной основе…
Конечно, это был изначальный обман, для кого-то — даже самообман. Но главное: в народе, во всяком случае, в крупнейших центрах России (в отличие, может быть, от приграничных районов и тем более, в отличие от самоощущения русских в ряде союзных республик) никакого ощущения трагедии именно в связи с разрушением государства не было. Об этом как именно о разрушении не знали, этого не понимали. Более того, оказались введены в заблуждение поспешной торжественной почти единодушной ратификацией Беловежских соглашений Съездом народных депутатов РСФСР — тем самым, который все еще был в глазах населения героем — победителем августовского путча.
Тем более важно нам и теперь, три десятка лет спустя, вспомнить о тех единицах — героях, депутатах Съезда народных депутатов РСФСР, у которых тогда, несмотря на всеобщее вокруг ликование, рука не поднялась голосовать за разрушение СССР. Их было всего семь человек, если не ошибаюсь, все они и сейчас живы, и мы в преддверие трагической годовщины обязательно расскажем о каждом их них.
Комментарий редакции: До сих пор вся страна испытывает последствия диверсии, совершённой горбачёвско-ельцинской сворой тридцать лет назад. «Пятая колонна» явно спекулировала на стремление людей к обновлению Советского социализма. И, дезориентировав народ с помощью русофобской и антисоветской пропаганды, контрреволюционеры и перерожденцы сбили общество с толку, направили его на ложный путь. К сожалению, в 1991 году народ не до конца разобрался с тем, что реально происходит. Тем не менее, Советские люди всё же не до конца повелись на уловки врага, проголосовали на всесоюзном референдуме 17 марта за сохранение государственного единства Отечества. Никакой обман народа «демократами» о мнимом переименовании страны не закрыл реальности. Осознав факт убийства нашей Родины в году зарубежных хозяевам, уже в конце 1991 года люди в массовом порядке выходили на улицы протестовать против политики предательства и космополитизма. Нередко в 1992 — 1993 гг. представители «демократической» власти разгоняли их. Однако россиян не устрашить, не заставить смириться с расчленением Родины. Поэтому рано или поздно народ непременно скажет своё веское слово.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
