«Мы всегда считались с угрозой смерти. Мы знали: если мы попадём в руки гестапо, живыми нам не уйти. В соответствии с этим мы действовали и здесь.
И моя пьеса подходит к концу. Конец я не дописал. Его я не знаю. Это уже не пьеса. Это жизнь.
А в жизни нет зрителей.
Занавес поднимается. Люди, я любил вас!
Будьте бдительны!»
Слова эти, заканчивающиеся искренним, выстраданным собственной жизнью-подвигом убеждённого коммуниста, борца за народное счастье и несгибаемого антифашиста призывом не терять бдительности, написанные восемьдесят лет назад в пражской тюрьме Панкрац, сегодня актуальны как никогда. И задуматься над ними стоит каждому. Ведь мир на планете, установленный в 1945 году благодаря сокрушительному разгрому германского фашизма, осуществлённому Советским Союзом, Красной Армией и всем нашим созидательным общественно-политическим строем, оказался относительным. И сегодня свою волю диктуют откровенные поджигатели войны. Следовательно, без бдительности, о которой напоминал нам чешский писатель-коммунист Юлиус Фучик, стодвадцатилетний юбилей со дня рождения которого приходится на 23 февраля 2023 года, всем нам — здравомыслящим, миролюбивым людям, конечно, не обойтись.
Вот только на практике, как выясняется, народ наш о ней моментально забывает и легко поддаётся словам буржуазной пропаганды. Он верит всевозможным проходимцам, нечистоплотным чиновникам, продажным СМИ, в том числе иностранным, лицедеям, торгующим самым святым — Родиной, да и всем другим дельцам, массово расплодившимся и словно спруты сковывающим нас в нашем естественном стремлении жить честно, по совести, как и подобает человеку, если он себя таковым разумеет.
Всего сорок лет отведёт судьба бесстрашному и мужественному человеку, не потерявшему человеческий облик и не отказавшемуся от своих убеждений даже под воздействием пыток и издевательств, которым регулярно подвергали его в тюремных застенках гестаповцы. Избиваемый до полусмерти, он и тогда продолжал верить в коммунизм и скорую победу над гитлеровской Германией горячо любимого им Советского Союза. И даже тогда, когда 8 сентября 1943 года в берлинской тюрьме Плётцензее Фучика вели на эшафот, он из всех сил, продолжавших теплиться в его измученном от беспрерывной физической боли теле, пел «Интернационал», доказав тем самым безжалостным палачам, что он не сломлен, не деморализован, а по-прежнему свято верит в правоту той великой идеи, за воплощение в жизнь которой только лишь и стоило жить…
«Людям с лирической душой при виде спадающей листвы иногда становится тоскливо, — писал Фучик в последнем своём письме из тюрьмы Плётцензее, датированном 31 августа 1943 года. — Но дереву не больно. Всё это так естественно, так просто. Зима готовит для себя и человека, и дерево. Верьте мне: то, что произошло, ничуть не лишило меня радости, она живёт во мне и ежедневно проявляется каким-нибудь мотивом из Бетховена. Человек не становится меньше оттого, что ему отрубят голову. Я горячо желаю, чтобы после того, как всё будет кончено, вы вспомнили обо мне не с грустью, а радостно, так, как я всегда жил. За каждым когда-нибудь закроется дверь».
Да, настоящий человек не желает мириться со злом, несправедливостью, ложью, к тому же ведущий непримиримую борьбу с этими вездесущими и, к великому сожалению, в высшей степени живучими, цепляющимися всеми возможными и невозможными методами за человеческую жизнь явлениями. Он не становится в глазах народа менее значимым и авторитетным, если ввиду сложившихся обстоятельств уходит в мир иной от рук палача, спешащего поскорее исполнить указание своих кровожадных хозяев. Скорее, наоборот. Такие люди народом не забываются. Их помнят, чтят, а если они, как и Фучик, оставили после себя документальные свидетельства, воспоминания, раздумья или произведения искусства, то эти артефакты обязательно изучают, а возможно, затем также пропагандируют.
Но такое отношение к людям, совершившим подвиги или ставшими жертвами во имя высоких идеалов и целей, возможно лишь в том обществе, где не царят, по крайней мере среди властной верхушки и представителей официальных институций, повальное мракобесие и воинственное дуболомство, замешенные на национализме, шовинизме и оголтелой русофобии. Сегодня это стало чуть ли не своеобразной визитной карточкой большинства европейских стран, среди которых и Чехия. Та самая маленькая Чехия, где в её столице — прекрасном стародавнем городе Праге — в семье токаря Карела Фучика родился сын Юлиус, ставший в 1921 году, ещё будучи студентом философского факультета Пражского университета, убеждённым коммунистом, а также литературным критиком, журналистом и публицистом, написавшим всемирно известный «Репортаж с петлёй на шее» и мужественно сложившим голову за Родину, победу коммунистической идеи, мир во всём мире.
И мог ли он себе, находясь в нацистских тюрьмах, превозмогая боль от постоянных побоев, издевательств и унижения, представить, даже в самом кошмарном сне, что настанет жуткое, не поддающееся разумному объяснению время, когда в Чехии его потомки, в широком понимании этого слова, будут люто ненавидеть не только Советский Союз, но и Россию, русских, нашу великую, но и трагичную историю, неповторимую культуру многонационального российского народа? Фучик вряд ли мог подумать о том, что случится через семьдесят пять лет после окончания Второй мировой войны в его родной Праге, где он состоялся как личность, общественно-политический деятель, наповал разивший своим проникновенным словом всех тех, кто являлся апологетами буржуазного строя, а затем добровольно пошедших в услужение Гитлеру. Фучик свято верил в победу советского строя, народной власти под руководством партии коммунистов над ненавистным фашизмом и в ней ни на минуту не сомневался. Что сказал бы он, узнав, что в столице чешского государства демонтируют памятник русскому советскому маршалу-освободителю, легендарному Ивану Коневу?
И, кстати, не стоит дословно воспринимать одни из последних его слов о том, что «…за каждым когда-нибудь закроется дверь», принимая их за смиренное признание собственного бессилия. Как не следует представлять его в конце жизненного пути человеком надломленным, пессимистически настроенным, терзающимся фактом совсем близкого расставания с жизнью и решившим своими письмами вдохновить лишь своих адресатов, и в первую очередь жену Густину, а также и других родных, близких ему людей.
«Смерть всегда тяжела только для живых, для тех, кто остаётся», — напишет Фучик 14 июня 1943 года в тюрьме для подследственных в саксонском городке Бауцене. И выведет эти слова на бумаге так, бесспорно, не ради демонстрации собственного бесстрашия, а тем паче показушности и удовлетворения честолюбия, которого вообще-то у Фучика никогда и не наблюдалось, при всех его безусловных талантах, яркой внешности и способности вести за собой людей.
Будучи последовательным реалистом, страстно любившим жизнь, людей, родные края, Фучик до последнего оставался оптимистом, верившим в то, что его жизненная правда, основанная на коммунистической убеждённости, сильнее «коричневого безумия», скорый конец которого отчётливо ему предвиделся. Следовательно, жертвы, среди которых оказался и он, не могли быть напрасными… Они неизбежны, но за ними широкой поступью движется новая жизнь, в понимании Фучика — более возвышенная, справедливая, наполненная радостью освобождённого труда, направленного в созидательное русло.
Потому и не страшна была Фучику эта неизбежная данность. Он был к ней всецело психологически готов, каждодневно, несмотря ни на что, вдохновляясь никогда не покидавшей его верой в торжество идей социальной справедливости, за которые без страха и угрызений совести он и отдаст свою непродолжительную, но красивую, содержательную, полноценную и духовно богатую жизнь.
Жизнь в действительности, притом в лучших её проявлениях, но, на первый взгляд, обыденную, Фучик любил. И любил самозабвенно, всем своим энергичным, всегда непоседливым естеством художника и борца, сочетая в себе эти начала столь гармонично и живо, что запросто просматривалось даже в его светлом, одухотворённом облике.
«Я вижу его как сейчас — смелый поворот головы, беспокойные фиалковые глаза, — писала выдающаяся чешская писательница Мария Пуйманова, считавшая Фучика своим настоящим другом. — Живой, как ртуть, умный, как чёрт, вспыхивающий, как искра. Склонность к риску, любовь к приключениям, презрение к опасности и благородная юношеская готовность броситься в огонь во имя идеи. Так и случилось. Это был пламенный человек, один из тех, кто сохранил во внешности, в быстрой реакции мальчишеское очарование героя пьесы Чапека «Разбойник». Фучик был удивительно искренен, когда речь шла о борьбе за идею. В существе каждого человека есть свой стержень, на который нанизывается всё, что он чувствует, думает, делает, переживает. У Юлиуса Фучика таким стержнем была коммунистическая убеждённость. Ради неё он дышал и за неё умер».
Именно таким, презиравшим равнодушие, смелым, мужественным, целеустремлённым, отчаянным, способным на решительные поступки, не боявшимся рисковать, всегда готовым с головою броситься в очаг самой отчаянной схватки с врагом и его приспешниками, но и трезво смотревшим на жизнь, привыкшим строго анализировать свои поступки, запомнили Фучика современники, все те, кому посчастливилось знать этого от природы даровитого, разностороннего человека, свято верившего в то, что каждый, «кто был верен будущему и умер за то, чтобы оно было прекрасно, подобен изваянию, высеченному из камня. Тот же, кто из праха прошлого хотел соорудить плотину и остановить половодье революции, тот — лишь фигурка из гнилого дерева, пусть даже на мундире у него сейчас золотые галуны!»
Тут, думается, немаловажно отметить и такую деталь. Живя в постоянном цейтноте, требовавшем собранности, мобильности и эффективной самоотдачи, Фучик окажется под большим впечатлением от статьи М. Горького «Поколение героев», опубликованной в «Комсомольской правде» в марте 1934 года. Задумываясь тогда о смысле героизма, он и решится вступить в философскую полемику, представив свои мысли о понятии героизма и его сущности. Он написал на сей счёт большую статью, названную коротко и вполне определённо: «О героях и героизме». И следует сказать, что мысли чешского коммуниста, сформулированные им без малого девять десятилетий назад, не растеряли своей значимости и сегодня. Задумываешься над ними и отчётливо понимаешь, что фучиковский взгляд на героизм в буржуазном обществе сформулирован как будто из чуть видоизменённых, но всё ж современных реалий, так до боли всем нам знакомых.
«Спасти жизнь человека, добиться новой победы над природой, — говорил своей многотысячной читательской аудитории Фучик, — освободить полезных членов общества; напрягая все свои силы, увеличить человеческие возможности — вот поле деятельности для героя.
Но как только мы таким образом определим героизм, как только исключим личную наживу из геройских поступков, что же тогда останется от героизма в капиталистическом обществе?
Какой «героизм» может породить капитализм? Война, война — какие это якобы героические периоды, какая возможность для рождения героических поступков! Правда ли это? Могут ли вообще в империалистической войне появиться какие-нибудь герои? <…> Если мировая война и имела своих героев, так это не потому, что был Гинденбург или маршал Фош, а потому, что был Карл Либкнехт.
И как бы мы ни искали в современной истории буржуазии героических поступков, мы их не найдём.
Там мы найдём террор, нападения на рабочие кварталы вооружённых полицейских. Встретим концентрационные лагеря, виселицы для рабочих, Гитлера, который убивал своих соратников, чтобы они не были ему опасны, национальную гвардию, которая пользуется газами, чтобы сорвать забастовку безоружных мадридских строительных рабочих, полицию, которая пулемётным огнём подавляет всеобщую забастовку безо-ружных рабочих в Сан-Франциско. В ней мы найдём сотни тысяч примеров проявления трусливости господствующего класса и не одного примера мужественности и героизма.
И всё-таки мы живём в геройское время. <…>
Герой нашего времени — пролетариат. Он и только он создаёт героев. Создаёт их повсюду: в труде, в борьбе, в периоды испытаний и прежде всего в той стране, где труд уже свободен. <…>
В Берлине, на Лихтенфельде, есть стена, хранящая следы многих ружейных пуль. Там после февраля 1933 года по распоряжению одного из начальников штурмовых отрядов — Эрнста, были расстреляны восемьдесят рабочих-коммунистов. В тот момент, когда на них были направлены ружья, они запели «Интернационал» и умерли с этим революционным гимном на устах. В июне 1934 года к этой же самой стене был поставлен Герингом тот же самый Эрнст. На место казни его пришлось почти нести на руках, он звал на помощь, кричал, что все сошли с ума, просил, умолял и, наконец, раньше, чем его поразила пуля, упал от страха в обморок.
Это ведь не случайность, что ни один из восьмидесяти рабочих не проявил малодушия. Они знали, за что умирали, и твёрдо были убеждены, что в эту последнюю минуту они не имеют права изменить, не могут смалодушничать, потому что их мужество призовёт новые тысячи к борьбе за жизнь.
Не случайно, что Эрнст, закоренелый убийца, просит о помиловании. Он не знает, за что умирает, и с его жизнью для него кончается всё. <…>
Герои пролетариата очень просты и обычны. Их героизм заключается только лишь в том, что они делают всё, что нужно делать в решительный момент.
Да, это тот героизм, которому мы учимся».
Единство мысли, слова и конкретного дела в Фучике жило с самых ранних лет. Оно-то и позволило ему по жизненному пути шагать стремительно, прытко, без оглядки на незначительные обстоятельства и мнимые авторитеты, с высоко поднятой головой. И в этом его поступательном движении вперёд определяющим событием станет вступление в 1921 году в ряды Коммунистической партии Чехии. С именем партии его единомышленников Фучик будет внедряться в сущность чешской действительности 20-х и 30-х годов прошлого века, отмеченную затяжными экономическими кризисами, редактировать культурно-политический журнал «Творба» и постоянно писать для коммунистических изданий «Руде право», «Галоновины», легально и нелегально бороться, подвергаться арестам. Он дважды посетит Советский Союз, напишет свои, не растерявшие с годами актуальности, боевитости, художественно-лиричной привлекательности, публицистические и критические очерки, зарисовки и статьи.
Фучик столкнётся со жгучими размышлениями о судьбе страны, народа и партии, ставших в одночасье жертвами гитлеровской оккупации, совершённой нацистами при позорной капитуляции буржуазного чешского правительства, отказавшегося от помощи СССР. После запрета партии, её газет и журналов ему придётся уйти в подполье и вместе с товарищами организовывать деятельность родной Коммунистической партии, ставшей единственной политической силой, поднявшей знамя демократических свобод и возглавившей борьбу народа против захватчиков.
«Весной 1941 года, — вспоминала годы спустя жена Юлиуса Густина Фучикова, — я узнала от Юлека страшную новость: гестапо схватило многих товарищей из ЦК Компартии, аресты продолжаются…
Я не раз заставала в эти дни Юлека в глубокой печали и задумчивости.
Он знал, что товарищи из рук палачей живыми не выйдут. Надо было искать и найти выход, чтобы заменить борцов, павших в бою. <…>
В начале июля 1941 года вышел нелегальный номер «Руде право», целиком написанный Юлеком.
Я никогда не пыталась узнать у него, кто из товарищей, кроме него, являлся членом ЦК (с весны 1941 года Фучик являлся членом второго подпольного ЦК КПЧ, со времени её запрета, сформированного при его самом действенном участии. — Р.С.). <…>
Это было, если не ошибаюсь, летом 1941 года. Юлек получил фальшивые документы, которые неизвестными мне путями достали наши товарищи. На чистый бланк была наклеена его фотография — в очках, с усами и бородой. По этим документам ему было на десять лет больше, чем в действительности, всё остальное тоже было вымышленным. Теперь его звали Ярослав Горак. <…>
В 1942 году Юлек писал и издавал по поручению ЦК Компартии Чехословакии, кроме «Руде право», ещё шесть газет.
Майский номер «Руде право» 1942 года был последним, который он успел подготовить до своего ареста…»
Подготовить… и написать для него призывные, полные решимости слова: «…Час решительной битвы настал. За оружие! В наступление!»
Но вступить в открытую схватку с фашистской нечистью и чешскими коллаборационистами Фучику было не суждено. После долгих поисков гестаповцам удастся всё же напасть на след писателя-коммуниста, давно ставшего для них, словно «кость в горле», и 24 апреля 1942 года он будет арестован.
Казалось бы, всё кончено… Горький финал и ему, и всем его товарищам был предельно очевиден. Однако же случится чудо — стены фашистской тюрьмы вдруг заговорят, рождая миру бессмертный «Репортаж с петлёй на шее», который Фучик писал, по его словам, «отнимая минуты у смерти».
Эта небольшая по объёму книга, по своему эмоциональному воздействию на читателя, даст фору множеству увесистых и пухлых томов разноплановой художественной беллетристики, как написанной задолго до рождения её автора, так и сугубо современной. «История не знает произведения более простого и более высокого, как нет в ней и произведения, написанного в более ужасных обстоятельствах», — скажет о ней великий чилийский поэт-антифашист Пабло Неруда, не устававший восхищаться подвигом самого Фучика и его книгой-исповедью, книгой-раздумьем.
«Репортаж с петлёй на шее», написанный на отдельных листках тетради, которые Фучику приносил в камеру чешский патриот-надзиратель А. Колинский, знавший, что ему за это грозила жесточайшая расправа, вот уже восемьдесят лет после своего создания и казни автора, продолжает обладать великой притягательной силой, отождествляющей подлинное величие силы человеческого духа.
И, что самое главное, такой недюжинной силой наделены, в чём Фучик окончательно убедится в стенах тюрьмы, простые, ничем не примечательные люди, проще говоря, тот самый пролетариат, о героизме которого он ранее задумывался, писал и с которым себя, как коммунист, никогда не разделял. Причём не только потому, что имел рабочие корни, а и потому, что не уставал восхищаться советским рабочим классом, ставшим для него ярчайшим примером того, как свободный, одухотворённый, творческий труд способен преобразить человека, возвысить его над мелочным, мещанским, бездумным существованием, бывшим для буржуазной Чехии обыденностью, с которой Фучик и словом, и делом долгие годы не уставал бороться.
Эти самые что ни на есть простые люди, выходцы из народа, органическая связь с которым у Фучика была чрезвычайно крепка и надёжна, станут и героями его великой книги, переведённой на многие языки мира и бывшей в советские годы широко известной миллионам наших сограждан, начинавших знакомиться с ней ещё в школьные годы. Увы, чего не скажешь о сегодняшних россиянах, молодых и более зрелых, родившихся в СССР, но о Фучике и его «Репортаже…» имеющих смутное представление, так как в капиталистической России писатель окажется в числе тех всемирно известных авторов XX столетия, имена которых если и не попали в нашей стране под негласное табу, то уж точно никак не пропагандировались, а книги, написанные ими, долгие годы практически не переиздавались.
Персонажей «Репортажа с петлёй на шее» Фучик сознательно поделит на людей, достойных уважения, сравниваемых им со спартанцами, как эталоном мужества и верности гражданскому долгу, и жалких людишек, ничтожных, беспринципных, безвольных и заслуживающих лишь всеобщее презрение.
Потому-то и вызывают у читателя справедливый гнев слабовольный трус и предатель Мирек, а также фашистские изверги, уничтожавшие своих жертв, и далеко не только с целью обезопасить себя и нацистский режим, но и ради того, например, чтобы перевести их сбережения на свой счёт в банке, как это делал Зандер. Или ради обретения славы «аса» гитлеровской контрразведки, о которой мечтал офицер Бём, случайно арестовавший Фучика и скверно игравший затем роль психолога-искусителя, оказавшегося беспомощным перед мощнейшим заслоном, проявившимся в глубокой и несгибаемой натуре Юлиуса.
Вот таким безнравственным, корыстным, мелкотравчатым негодяям, среди которых были и патологические садисты, вроде матёрого шпиона гестапо Фридриха, испытывавшего неодолимую страсть к убийствам, и противостояли фучиковские герои — жена Густина, семейства Высушилов и Елинеков, Лида Плаха, стилем подпольной работы напоминавшая нашу незабвенную Любу Шевцову, «папаша» Иозеф Пешек, надзиратель Колинский и другие, не опустившиеся и безропотно смирившиеся с горькой участью, а продолжавшие надеяться, верить, бороться…
Здесь же уместно, дабы подчеркнуть чисто художнический талант Фучика, с утроенной силой последовательного антифашиста клеймившего фашистскую свору преступников и фашизм, как жутчайшее явление современности, сказать и о том, что он один из разделов главы о надзирателях назовёт убийственным местоимением «Оно», тем самым говоря, что перед ним не люди, а именно людишки, участь которых — быть отбросами на задворках германского рейха, но на них тогда, что и неудивительно, зиждился тюремный режим.
Основным героем «Репортажа с петлёй на шее» выступал коллективный образ партии коммунистов, состоявшей из настоящих людей, мужественно и целенаправленно вступавших в смертельную схватку с пресмыкающимися, ничтожными, но способными крепко цепляться за свой жалкий, примитивный мирок людишками. Фучик ненавязчиво, однако до боли убедительно подводит нас к основной идее своей книги, заключавшейся в том, что борьба социальной справедливости с несправедливостью, добра со злом, правды с ложью, коммунизма с фашизмом неизбежно приведёт к гибели оплота мировой реакции. Следует только не отчаиваться и не зацикливаться на всевозможных трудностях, каждодневно и повсеместно возникающих, а идти уверенно, смело, без промедлений… идти вперёд!
Юлиус Фучик близок нам, разумеется, и потому, что был он искренним и большим другом Советского Союза, побывав в нём дважды и оставив в наследие интереснейшие очерки о всех тех поразивших его достижениях в различных сферах жизнедеятельности, ставших советской реальностью бурных тридцатых годов прошлого столетия.
Вообще же, деятельность Фучика по пропаганде советской действительности и советской культуры составляет особую страницу его биографии. И с наибольшей силой талант Фучика как пропагандиста наших выдающихся достижений проявится в двух книгах его очерков — «В стране, где завтра является уже вчерашним днём», увидевшей свет в 1931 году, и «В стране любимой», составленной и изданной после смерти автора.
И стория создания первой книги Фучика об СССР, ставшей в Чехии примером одного из начальных произведений социалистического реализма, напрямую связана с обстоятельствами самой поездки, казавшейся ему возможной на основании приглашения, пришедшего от чешских рабочих-эмигрантов, создавших в Советской Киргизии трудовую коммуну-артель «Интерхельпо» («Взаимопомощь»). Но буржуазное правительство отказалось выдать пяти делегатам, избранным на открытых собраниях, среди которых был и журналист Фучик, иностранные паспорта, необходимые для посещения нашей страны. Посланцы рабочих и крестьян, тем не менее, не растерялись, а нелегально перешли границу своей родины и через Берлин, Гамбург, а затем Швецию добирались до Ленинграда, откуда и началось их увлекательное путешествие по Стране Советов. Кроме самой Киргизии, Фучик побывал тогда на Сталинградском тракторном заводе, был гостем совхоза «Гигант» на Кубани, посетил Харьков, где в то время развернулось строительство тракторного завода. И везде встречал он радушный и тёплый приём, навсегда ему запомнившийся.
А в городе Фрунзе он и вовсе был избран почётным членом городского Совета рабочих, дехканских и красноармейских депутатов и зачислен членом редколлегии газеты «Советская Киргизия», а также удостоен звания почётного кавалериста Киргизской дивизии.
Вторая поездка в СССР, длившаяся с августа 1934 по июль 1936 года, стала не только более длительной по времени, но и плодотворной в плане её дальнейшего освещения в очерках-зарисовках, печатавшихся в «Руде право» и других патриотических газетах и журналах.
К сожалению, за неимением возможности в рамках газетного очерка остановиться на этих произведениях, посвящённых Советскому Союзу, подробно и обстоятельно, как они того и заслуживают, скажем лишь самое важное. Они нисколько не утратили своего значения и художественных достоинств. Да и читаются так же увлекательно, с интересом.
В особом выпуске газеты «Руде право», вышедшем в январе 1942 года, Юлиус Фучик представил соратникам и единомышленникам, а затем и всему прогрессивному человечеству программную статью «Под знаменем коммунизма», которую и сегодня стоит брать на вооружение.
«Мы, коммунисты, любим жизнь, — писал в ней он. — Поэтому мы не колеблемся, когда нужно пожертвовать собственной жизнью для того, чтобы пробить и расчистить дорогу настоящей, свободной, полнокровной и радостной жизни, заслуживающей этого названия. Жить на коленях, в оковах, порабощёнными и эксплуатируемыми — это не жизнь, а прозябание, недостойное человека. Может ли настоящий человек, может ли коммунист довольствоваться такой жизнью, может ли он покорно подчиняться рабовладельцам и эксплуататорам? Никогда! Поэтому коммунисты не щадят сил своих, не боятся жертв в борьбе за настоящую, подлинно человеческую жизнь. <…>
Мы, коммунисты, любим мир. Поэтому мы сражаемся. Сражаемся со всем, что порождает войну, сражаемся за такое устройство общества, где уже никогда не смог бы появиться преступник, который ради выгод кучки людей посылает сотни миллионов на смерть, в бешеное неистовство войны, на уничтожение ценностей, нужных живым людям. Нет и не может быть мира там, где человек вынужден драться с человеком из-за куска хлеба. Вот почему мы, коммунисты, не щадим сил и не боимся жертв в борьбе за подлинный мир, за мир постоянный, за мир, обеспеченный новой организацией человеческого общества».
За эти общечеловеческие вневременные ценности, согласитесь, стоит бороться! И пускай навсегда оставшийся несломленным и непобеждённым, чешский писатель-трибун, коммунист, интернационалист, антифашист Юлиус Фучик в этой священной борьбе будет для всех нас вечным примером.
Руслан СЕМЯШКИН. г. Симферополь.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
