В.И. Ленин. Империализм, как высшая стадия капитализма.
Благодарное краткое изложение.
Наиболее полное и всестороннее исследование начала двадцатого века В.И. Ленин дал в своем классическом произведении «Империализм, как высшая стадия капитализма».
Интересно для нас оно тем, что перекликается с сегодняшним днем. Живем-то мы вновь при капитализме. За окошком — олигархи на «феррари», личные самолеты в небе, земля, воды, пароходы и заводы в частных руках. Словом, общество благоденствия для избранных.
В этой гениальной работе Ленин подытожил развитие мирового капитализма за предыдущиеполвека, прошедшие после выхода в свет «Капитала» Маркса. То есть теория марксизма не закостенела, не стояла на месте, и не повернула вспять, как это случилось в позднем СССР в конце двадцатого столетия. В.И. Ленин оказался способнейшим учеником классиков марксизма. Как рентгеном он просветил грабительскую сущность империализма, как с политической точки зрения, со стороны продажных политиков, так и точки зрения экономики, всех этих ненасытных банкиров, промышленников и латифундистов, не видящих даже в сильный бинокль края своих земельных владений.
Империализм – это социальный паразит-троглодит, загнивающий и умирающий. Так можно было бы простыми словами выразить основную идею исследования «Империализм, как высшая стадия капитализма. За ним, за капитализмом, даже если он сможет в очередной раз, как случилось в СССР сделать контрреволюционное сальто-мортале, все равно с неумолимой неизбежностью придет более прогрессивный общественный строй – социализм.
Законы истории пишутся не Чубайсами с Гайдарами. У истории своя логика. Неучи и проходимцы могут лишь на миг застопорить движение человечества к более высокой форме свободы и справедливости, к грядущему строю. Антагонизм между трудом и капиталом, между сложившимся общественным производством и частной формой присвоения, воочию дает лицезреть народам, что «король капитализма голый». Что его бесстыжую вечеринку протяжённостью в несколько столетий пора прикрывать. Продолжения банкета не будет, господа, давно говорят «благодарные» рабочие своим хозяевам.
1917 год, рубежный год для народов мира.
Социалистические революции давно стучатся в капиталистическую дверь. Просто неравномерность экономического и политического развития капиталистических стран при империализме ведет к разновременности революций в различных странах. СССР, КНР, СРВ, КНДР, Куба и т.д. Но путь у всех один.
Послушаем живые мысли В.И. Ленина и вдумаемся в логику аргументов из его работы «Империализм, как высшая стадия капитализма».Пусть это будут всего лишь выжимки идей. Но логика в них железная, классовая.
Правда, Ленин сетует на то, что пришлось замечания относительно политики формулировать с громаднейшей осторожностью, намеками, тем эзоповским «рабьим» языком, к которому царизм заставлял прибегать всех революционеров, когда они брали в руки перо для «легального» произведения.Что ж, мысли и идеи, высказанные эзоповым языком живут уже второе столетие и не стареют.
Вот, например, что Ленин пишет о концентрации капитала в США в 1904 году, о том, как взбивались сливки тогдашней прибыли промышленников.
«Почти половина всего производства всех предприятий страны в руках одной сотой доли общего числа предприятий! И эти три тысячи предприятий-гигантов охватывают 258 отраслей промышленности. Отсюда ясно, что концентрация, на известной ступени ее развития, сама собою подводит, можно сказать, вплотную к монополии.
И концентрация идет все дальше и дальше вперед.
Полвека тому назад, когда Маркс писал свой «Капитал», свободная конкуренция казалась подавляющему
большинству экономистов «законом природы». Казенная наука пыталась убить посредством заговора молчания сочинение Маркса, доказавшего теоретическим и историческим анализом капитализма, что свободная конкуренция порождает концентрацию производства, а эта концентрация на известной ступени своего развития ведет к монополии. Теперь монополия стала фактом.
Настоящее начало современных монополий относится, самое раннее, к 1860 годам.
Они еще не прочны. Они еще преходящее явление. Создающаяся таким образом монополия
обеспечивает гигантские доходы и ведет к образованию технически-производственных
единиц необъятного размера. Знаменитый керосиновый трест в Соединенных Штатах
(Standard Oil Company) был основан в 1900 г. «Его капитал составлял 150 миллионов
Долларов. С 1882 по 1907 год было получено чистой прибыли 889 млн. долларов; из них 606 млн. уплачены в дивиденд, а остальное пошло на резервный капитал».
Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства.
Перед нами уже не конкуренционная борьба мелких и крупных, технически отсталых и технически передовых предприятий. Перед нами — удушение монополистами тех, кто не подчиняется монополии, ее гнету, ее произволу.
В переводе на человеческий язык это значит: развитие капитализма дошло до того,
что, хотя товарное производство по-прежнему «царит» и считается основой всего хозяйства, но на деле оно уже подорвано, и главные прибыли достаются «гениям» финансовых проделок. В основе этих проделок и мошенничеств лежит обобществление производства, но гигантский прогресс человечества, доработавшегося до этого обобществления, идет на пользу… спекулянтам.
А кризисы — всякого рода, экономические чаще всего, но не одни только экономические — в свою очередь в громадных размерах усиливают тенденцию к концентрации и к монополии. Монополия — вот последнее слово «новейшей фазы в развитии капитализма».
Кто у кого на службе.
В.И. Ленин дальше говорит: «Но наши представления о действительной силе и значении современных монополий были бы крайне недостаточны, неполны, преуменьшены, если бы мы не приняли во внимание роли банков.
По мере развития банкового дела и концентрации его в немногих учреждениях, банки перерастают из скромной роли посредников в всесильных монополистов, распоряжающихся почти всем денежным капиталом всей совокупности капиталистов и мелких хозяев, а также большею частью средств производства и источников сырья в данной стране и в целом ряде стран. Это превращение многочисленных скромных посредников в горстку монополистов составляет один из основных процессов перерастания капитализма в капиталистический империализм».
В Германии нет трестов, а есть «только» картели, но
ею управляют не более 300 магнатов капитала. И число их неуклонно уменьшается.
Банки во всяком случае, во всех капиталистических странах, при всех разновидностях
банкового законодательства, — во много раз усиливают и ускоряют процесс концентрации капитала и образования монополий.
Между немногими банками, которые в силу процесса концентрации остаются во главе всего капиталистического хозяйства, естественно все больше намечается и усиливается стремление к монополистическому соглашению, к тресту банков. В Америке
не девять, а два крупнейших банка, миллиардеров Рокфеллера и Моргана, господствуют над капиталом в 11 миллиардов марок.
Опять и опять последнее слово в развитии банкового дела — монополия.
Вместе с этим развивается, так сказать, личная уния банков с крупнейшими предприятиями промышленности и торговли, слияние тех и других посредством владения
акциями, посредством вступления директоров банков в члены наблюдательных советов
(или правлений) торгово-промышленных предприятий и обратно
Выработка и разработка, так сказать, крупнокапиталистических монополий идет,
следовательно, на всех парах всеми «естественными» и «сверхъестественными» путями.
Получается, с одной стороны, все большее слияние, или, как выразился удачно Н. И.
Бухарин, сращивание банкового и промышленного капиталов, а с другой
стороны, перерастание банков в учреждения поистине «универсального характера».
Старый капитализм отжил. Итак, XX век — вот поворотный пункт от старого к новому капитализму, от господства капитала вообще к господству финансового капитала.
Финансовый капитал и финансовая олигархия.
Концентрация производства; монополии, вырастающие из нее; слияние или сращивание банков с промышленностью — вот история возникновения финансового капитала и содержание этого понятия.
Финансовый капитал, концентрированный в немногих руках и пользующийся фактической монополией, берет громадную и все возрастающую прибыль от учредительства, от выпуска фондовых бумаг, от государственных займов и т. п., закрепляя господство финансовой олигархии, облагая все общество данью монополистам.
Если во время промышленного подъема необъятно велики прибыли финансового капитала, то во время упадка гибнут мелкие и непрочные предприятия, а крупные банки «участвуют» в скупке их задешево или в прибыльных «оздоровлениях» и «реорганизациях».
Особенно прибыльной операцией финансового капитала является также спекуляция
земельными участками в окрестностях быстро растущих больших городов. Монополия
банков сливается здесь с монополией земельной ренты и с монополией путей сообщения, ибо рост цен на земельные участки, возможность выгодно продать их по частям и т. д. зависит больше всего от хороших путей сообщения с центром города, а эти пути сообщения находятся в руках крупных компаний, связанных системой участий и распределением директорских мест с теми же банками.
Получается то, что немецкий писатель Л. Эшвеге, сотрудник журнала «Банк», специально изучавший операции с торговлей земельными участками, с закладыванием их и т. д., назвал «болотом»: бешеная спекуляция пригородными участками, крахи строительных фирм, затем, разорение мелких хозяев и рабочих, ничего не получающих от дутых строительных фирм, мошеннические сделки с берлинской «честной» полицией и администрацией
для захвата в свои руки выдачи справок об участках и разрешений городской Думы на
возведение построек и пр. и т. д.
Так, что можно с уверенностью сказать, ничто не ново под буржуазной луной. Ленин с сарказмом говорит о чиновных нравах в Германии: «В немецкой экономической литературе обычно лакейское самовосхваление честности прусского чиновничества с кивками по адресу французской Панамы или американской политической продажности.
Что касается России, то мы ограничимся одним примером: несколько лет тому назад
все газеты обошло известие о том, что директор кредитной канцелярии Давыдов покидает государственную службу и берет место в одном крупном банке за жалованье, которое по договору должно было в несколько лет составить сумму свыше 1 миллиона рублей».
Интересно, сопоставима ли эта сумма с сегодняшними доходами господ Набиулиной и Грефа?
Империализм или господство финансового капитала есть та высшая ступень капитализма, когда это отделение достигает громадных размеров. Преобладание финансового капитала над всеми остальными формами капитала означает господствующее положение рантье и финансовой олигархии, означает выделение немногих государств, обладающих финансовой «мощью», из всех остальных.
Возникает естественный вопрос, кого сегодня можно было бы особо выделить? Ответ. Естественно нашего главного «партнера» и мирового финансового гегемона — США.
Вывоз капитала.
Для старого капитализма, с полным господством свободной конкуренции, типичен
был вывоз товаров. Для новейшего капитализма, с господством монополий, типичным
стал вывоз капитала.
Капитализм есть товарное производство на высшей ступени его развития, когда и
рабочая сила становится товаром. Рост обмена как внутри страны, так и в особенности
международного есть характерная отличительная черта капитализма. Неравномерность
и скачкообразность в развитии отдельных предприятий, отдельных отраслей промышленности, отдельных стран неизбежны при капитализме. Сначала Англия стала, раньше других, капиталистической страной и, к половине XIX века, введя свободную торговлю, претендовала на роль «мастерской всего мира», поставщицы фабрикатов во все страны, которые должны были снабжать ее, в обмен, сырыми материалами. Но эта монополия Англии уже в последней четверти XIX века была подорвана, ибо ряд других стран, защитившись «охранительными» пошлинами, развились в самостоятельные капиталистические государства. На пороге XX века мы видим образование иного рода
монополий: во-первых, монополистических союзов капиталистов во всех странах развитого капитализма; во-вторых, монополистического положения немногих богатейших стран, в которых накопление капитала достигло гигантских размеров. Возник громадный «избыток капитала» в передовых странах…
Пока капитализм остается капитализмом, избыток капитала обращается не на повышение уровня жизни масс в данной стране, ибо это было быпонижением прибыли капиталистов, а на повышение прибыли путем вывоза капитала за границу, в отсталые страны. В этих отсталых странах прибыль обычно высока, ибо капиталов мало, цена земли сравнительно невелика, заработная плата низка, сырые материалы дешевы.
Для стран, вывозящих капитал, почти всегда получается возможность приобрести
известные «выгоды», характер которых проливает свет на своеобразие эпохи финансового капитала и монополий.
Финансовый капитал создал эпоху монополий. А монополии всюду несут с собой
монополистические начала: использование «связей» для выгодной сделки.
Вывоз капитала.
Таким образом финансовый капитал в буквальном, можно сказать, смысле слова
раскидывает свои сети на все страны мира. Страны, вывозящие капитал, поделили мир между собою, в переносном смысле слова. Но финансовый капитал привел и к прямому разделу мира.
Монополистические союзы капиталистов, картели, синдикаты, тресты, делят между
собою прежде всего внутренний рынок, захватывая производство данной страны в свое,
более или менее полное, обладание. Но внутренний рынок, при капитализме, неизбежно связан с внешним. Капитализм давно создал всемирный рынок. И по мере того, как рос вывоз капитала и расширялись всячески заграничные и колониальные связи и «сферы влияния» крупнейших монополистических союзов, дело «естественно» подходило к всемирному соглашению между ними, к образованию международных картелей.
Это — новая ступень всемирной концентрации капитала и производства, несравненно более высокая, чем
предыдущие.
Понятно само собою, насколько затруднена конкуренция против этого, фактически
единого, всемирного треста, который распоряжается капиталом в несколько миллиардов и имеет свои «отделения», представительства, агентуры, связи и т. д. во всех концах мира.
Поучительный пример попытки такого передела, борьбы за передел, представляет
керосиновая промышленность.
«Керосиновый рынок мира, — писал Ейдэльс в 1905 году, — и теперь еще поделен
между двумя крупными финансовыми группами: американским «Керосиновым трестом» (Standard OilC-y) Рокфеллера и хозяевами русской бакинской нефти, Ротшильдом и Нобелем. Обе группы стоят в тесной связи между собою, но их монопольномуположению угрожают, в течение вот уже нескольких лет, пятеро врагов»: 1) истощение американских источников нефти; 2) конкуренционная фирма Манташева в Баку; 3)
источники нефти в Австрии и 4) в Румынии; 5) заокеанские источники нефти, особенно в голландских колониях (богатейшие фирмы Самюэля и Шелля, связанные также с английским капиталом).
Началась борьба, которую в экономической литературе так и называют борьбой за
«дележ мира». С одной стороны, «Керосиновый трест» Рокфеллера, желая захватить
все, основал «общество-дочь» в самой Голландии, скупая нефтяные источники в Голландской Индии и желая таким образом нанести удар своему главному врагу: голландско-английскому тресту «Шелля». С другой стороны, «Немецкий банк» и другие берлинские банки стремились «отстоять» «себе» Румынию и объединить ее с Россией против Рокфеллера. Этот последний обладал капиталом неизмеримо более крупным и превосходной организацией транспорта и доставки керосина потребителям. Борьба должна
была кончиться и кончилась в 1907 году полным поражением «Немецкого банка», которому оставалось одно из двух: либо ликвидировать с миллионными потерями свои «керосиновые интересы», либо подчиниться. Выбрали последнее и заключили очень невыгодный для «Немецкого банка» договор с «Керосиновым трестом». По этому договору, «Немецкий банк» обязался «не предпринимать ничего к невыгоде американских интересов», причем было, однако, предусмотрено, что договор теряет силу, если в
Германии пройдет закон о государственной монополии на керосин.
Тогда начинается «керосиновая комедия».
Проект монополии отложили. «Керосиновый трест» Рокфеллера вышел из борьбы пока победителем.
Мы видим здесь наглядно, как частные и государственные монополии переплетаются воедино в эпоху финансового капитала, как и те и другие на деле являются лишь отдельными звеньями империалистской борьбы между крупнейшими монополистами за дележ мира.
И речь идет, конечно, не о немецкой, а о всемирной буржуазии. Капиталисты делят мир не по своей особой злобности, а потому, что достигнутая ступень концентрации заставляет становиться на этот путь для получения прибыли; при этом делят они его «по капиталу», «по силе» — иного способа дележа не может быть в системе товарного производства и капитализма.
Эпоха новейшего капитализма показывает нам, что между союзами капиталистов
складываются известные отношения на почве экономического раздела мира, а рядом с
этим, в связи с этим между политическими союзами, государствами, складываются известные отношения на почве территориального раздела мира, борьбы за колонии, «борьбы за хозяйственную территорию».
Раздел мира между великими державами.
Мы видели выше, что период предельного развития капитализма домонополистического, капитализма с преобладанием свободной конкуренции, приходится на 1860 и 1870 годы. Мы видим теперь, что именно после этого периода начинается громадный «подъем» колониальных захватов, обостряется в чрезвычайной степени борьба за территориальный раздел мира. Несомненен, следовательно,
тот факт, что переход капитализма к ступени монополистического капитализма, к финансовому капиталу связан с обострением борьбы за раздел мира.
А в конце XIX века героями дня в Англии были Сесиль Родс и Джозеф Чемберлен, открыто проповедовавшие империализм и применявшие империалистскую политику с наибольшим цинизмом!
Небезынтересно, что связь чисто, так сказать, экономических и социальнополитических корней новейшего империализма была уже тогда ясна для этих руководящих политиков английской буржуазии. Чемберлен проповедовал империализм как «истинную, мудрую и экономную политику», указывая особенно на ту конкуренцию, которую встречает теперь Англия на мировом рынке со стороны Германии, Америки,
Бельгии. Спасение в монополии — говорили капиталисты, основывая картели, синдикаты, тресты. Спасение в монополии — вторили политические вожди буржуазии, торопясь захватить еще неподеленные части мира. А СесильРодс, как рассказывал его интимный друг, журналист Стэд, говорил ему по поводу своих империалистских идей в 1895 году: «Я был вчера в лондонском Ист-Энде (рабочий квартал) и посетил одно собрание безработных. Когда я послушал там дикие речи, которые были сплошным криком: хлеба, хлеба!, я, идя домой и размышляя о виденном, убедился более, чем прежде, в важности империализма… Моя заветная идея есть решение социального вопроса, именно: чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединенного Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть
вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами».
Мы видим тут наглядно, как «закончен» был на границе XIX и XX веков раздел мира.
Неравномерность в расширении колониального владения очень велика. Если сравнить, например, Францию, Германию и Японию, которые не очень сильно разнятся по величине площади и по количеству населения, то окажется, что первая из этих стран приобрела почти втрое больше колоний (по площади), чем вторая и третья, вместе взятые.
Интересы вывоза капитала равным образом толкают к завоеванию колоний, ибо на
колониальном рынке легче (а иногда единственно только и возможно) монополистическими путями устранить конкурента, обеспечить себе поставку, закрепить соответствующие «связи» и пр.
Внеэкономическая надстройка, вырастающая на основе финансового капитала, его политика, его идеология усиливают стремление к колониальным завоеваниям. «Финансовый капитал хочет не свободы, а господства», справедливо говорит Гильфердинг.
Мы должны теперь попытаться подвести известные итоги, свести вместе сказанное
выше об империализме. Империализм вырос как развитие и прямое продолжение основных свойств капитализма вообще. Но капитализм стал капиталистическим империализмом лишь на определенной, очень высокой ступени своего развития, когда некоторые основные свойства капитализма стали превращаться в свою противоположность, когда по всей линии сложились и обнаружились черты переходной эпохи от капитализма к более высокому общественно-экономическому укладу. Экономически основное в этом процессе есть смена капиталистической свободной конкуренции капиталистическими монополиями. Свободная конкуренция есть основное свойство капитализма и товарного производства вообще; монополия есть прямая противоположность свободной конкуренции, но эта последняя на наших глазах стала превращаться в монополию, создавая крупное производство, вытесняя мелкое, заменяя крупное крупнейшим, доводя концентрацию производства и капитала до того, что из нее вырастала и вырастает монополия: картели, синдикаты, тресты, сливающийся с ними капитал какого-нибудь десятка ворочающих миллиардами банков. И в то же время монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а существуют над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крутых противоречий, трений, конфликтов. Монополия есть переход от капитализма к более высокому строю.
Если бы необходимо было дать как можно более короткое определение империализма, то следовало бы сказать, что империализм есть монополистическая стадия капитализма. Такое определение включало бы самое главное, ибо, с одной стороны, финансовый капитал есть банковый капитал монополистически немногих крупнейших банков, слившийся с капиталом монополистических союзов промышленников; а с другой стороны, раздел мира есть переход от колониальной политики, беспрепятственно расширяемой на незахваченные ни одной капиталистической державой области, к колониальной политике монопольного обладания территорией земли, поделенной до конца.
Следует дать такое определение империализма,которое бы включало следующие пять основных его признаков:
1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она создала
монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни;
2) слияние банкового
капитала с промышленным и создание, на базе этого «финансового капитала», финансовой олигархии;
3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо
важное значение;
4) образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир, и
5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами.
Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами.
Сейчас же надо отметить, что, понимаемый в указанном смысле, империализм представляет из себя, несомненно, особую стадию развития капитализма.
Паразитизм и загнивание капитализма.
В работе В.И Ленина есть и сбывшийся прогноз. На все 100 процентов. Вон и верь после этого буржуазным критикам утверждающим, что марксизм — не наука.
Так В.И Ленин дает большую выписку из работ Джона Аткинса Гобсона, имевшего еретические взгляды на современный капитализм. Гобсона Ленин не считал марксистом, но ему нравилась его ирония, откровенный вызов и насмешка, которой бравировал Гобсон по отношению к буржуазному обществу.
В.И. Ленин пишет:
«Перспектива раздела Китая вызывает у Гобсонатакую экономическую оценку: «Большая часть Западной Европы могла бы тогда принять вид и характер, который теперь имеют части этих стран: юг Англии, Ривьера, наиболее посещаемые туристами и населенные богачами места Италии и Швейцарии, именно: маленькая кучка богатыхаристократов, получающих дивиденды и пенсии с далекого Востока, с несколько более значительной группой профессиональных служащих и торговцев и с более крупным
числом домашних слуг и рабочих в перевозочной промышленности и в промышленности, занятой окончательной отделкой фабрикатов.
Главные же отрасли промышленности исчезли бы, и массовые продукты питания, массовые полуфабрикаты притекали бы, как дань, из Азии и из Африки». «Вот какие возможности открывает перед нами более широкий союз западных государств, европейская федерация великих держав: она нетолько не двигала бы вперед дело всемирной цивилизации, а могла бы означать гигантскую опасность западного паразитизма: выделить группу передовых промышленных наций, высшие классы которых получают громадную дань с Азии и с Африки и при помощи этой дани содержат большие прирученные массы служащих и слуг, занятых уже не производством массовых земледельческих и промышленных продуктов, а личным услужением или второстепенной промышленной работой под контролем новой финансовой аристократии. Пусть те, кто готов отмахнуться от такой теории» (надо было сказать: перспективы) «как незаслуживающей рассмотрения, вдумаются в экономические и социальные условия тех округов современной южной Англии, которые уже приведены в такое положение. Пусть они подумают, какое громадное расширение такой системы стало бы возможным, если бы Китай был подчинен экономическому контролю подобных групп финансистов, «поместителей капитала», их политических и торгово-промышленных служащих, выкачивающих прибыли из величайшего потенциального резервуара, который только знал когда-либо мир, с целью потреблять эти прибыли в Европе.
Разумеется, ситуация слишком сложна, игра мировых сил слишком трудно поддается учету, чтобы сделать очень вероятным это или любое иное истолкование будущего в одном только направлении. Но те влияния, которые управляют империализмом Западной Европы в настоящее время, двигаются в этом направлении и, если они не встретят противодействия, если они не будут отвлечены в другую сторону, они работают в направлении именно такого завершения процесса».
В.И. Ленин подчеркивает, что: «Автор, совершенно прав: если бы силы империалистов не встретили противодействия, они привели бы именно к этому. Значение «Соединенных Штатов Европы» в современной, империалистической, обстановке оценено здесь правильно».
Нам остается только поменять Соединенные Штаты Европы на Соединенные Штаты Америки, и картина будет маслом. А можно и не менять. Картина та же. Китай сегодня — мировая фабрика, а загнивающие Европа и США – больше напоминают финансовый мыльный пузырь.
Предвидения и прогнозы В.И. Ленина давно начали сбываться. И о грядущем капитализма у него есть прогноз. Это, скорый по времени, прямой путь на формационный погост. Так что особенно не суетились бы напёрсточники-буржуа, стараясь навечно умыкнуть бочку варенья. Ничто не вечно под луной, и ваше историческое жульничество также преходяще. Аминь!
Дмитрий Щеглов.
Подписывайтесь на нашего Telegram-бота, если хотите помогать в агитации за КПРФ и получать актуальную информацию. Для этого достаточно иметь Telegram на любом устройстве, пройти по ссылке @mskkprfBot и нажать кнопку Start. Подробная инструкция.
